Шторм

Этот голос мне снится
Ночи все напролёт,
Словно белая птица,
"Эспаньола" плывёт.

Всё сильней ветер с юга,
В тряпки рвёт паруса!
Я по-прежнему юнга,
Песня спета не вся!

И.Шейнис

Скоро возвращаться в Приозерск. Накануне отпраздновали последний день стоянки, знаменующий окончание похода. Вечеринка проходила по творческому плану и под неусыпным контролем Антона.

Развели ритуальный костёр, сожгли заготовленные впрок дрова, маленькими глотками пили огненную воду из кружек – остатки тёщиных свадебных слёз радости – самогонку. Большую часть выливали на огонь, колдовское зелье вспыхивало ярким факелом. Водили хороводы и чувствовали себя шаманами. Прыгали через пламя козликами, доедали оставшуюся тушёнку, мыли свинячьи копыта в Ладоге и хрюкали, выли на Луну, как волки. Кинули по монетке в озеро, сделали жертвоприношение, остатки сгущёнки – тоже в костёр. Купались ночью под звёздами, в лунной дорожке. Всё сделали, как просил Антон. Он считал, такими обрядами отдадим уважение ведическим богам, здесь их вотчина, они отблагодарят нас и капитана за почитание традиций.

Ранним утром посвежело, порывы ветра грозили сорвать палатки, закрепили их дополнительными шкертами и камнями. Погода резко ухудшилась. Капитан стоит на швартовом валуне, смотрит в бинокль. С места стоянки виден узкий выход из фьорда, до которого миль пять.

Коля подошёл ко Льву Николаевичу:
- Ну и ветер, нас чуть не сдуло вместе с палатками.

Капитан передал ему бинокль, зловеще спокойно предложил:
- Полюбуйся на наше лоно выхода в чистую воду.

Коля посмотрел, понять не может, что там творится:
- Как мы пройдём? Проход огромными валунами завален.

Капитан объяснил:
- Это не валуны, это волны, ночью сильный шторм пришёл. Сегодня никуда не пойдём.

Два дня ждали решения капитана «на выход в плавание». Лев Николаевич контролировал погоду визуально, прогноз слушал по портативному радиоприёмнику Grundig. Яхтсмены того времени не имели в своём распоряжении интернета, чтобы смотреть на разных сайтах прогнозы в мельчайших деталях; не имелось картплоттеров и спутниковых навигаторов, всяких GPS, Garmin и Remerine. Вели счисление в море вручную, на бумажной карте, полагались на добрую морскую практику и личный опыт. Метеосводки слушали на специальных радиоволнах.

Погода штормовая, продуктовые запасы иссякли, молодёжь озаботилась выживанием, было лишним сыпать в костёр крупу и лить сгущёнку. Девочки переживали, не понимая, когда случится благополучный исход их приключений, а ребята возбуждались от дополнительных сложностей. Сообща добывали пищу. Несмотря на сильные волны, Коля удачливо ловил рыбу, собирал грибы. Антон голыми руками и без маски собрал котелок раков под камнями, рядом с лагерем, Вовка поймал на петлю жирную утку. Принцессы уже без пафоса готовили и мыли посуду. Человечество за тысячелетия не придумало ничего более вечного, чем правила первобытного уклада: без общественных волнений и сексуального шантажа мужчины добывали пищу, охраняли жилище, женщины стряпали еду и рожали детей.

На третий день поутру капитан дал команду:
- Приготовиться к выходу, закрепить всё по-штормовому, паруса зарифить.

Экипаж зашёл на борт, как на эшафот, молча. Все понимали, переход предстоит жёсткий.

От осознания этого Вова побледнел ещё на Карельских скалах. Никто из нас тогда не ведал, что он преемник не только Павла Степановича Нахимова, как выпускник одноимённого училища, но и прямой потомок английского адмирала, виконта Горацио Нельсона – укачивался влёжку. Месяца не миновало, как Вова в дальнем походе от болтанки чуть не помер, но службу тянул исправно.

На шуточный вопрос:
– Почему моряки в море едят манную кашу и винегрет?

Существует правдивый до боли ответ:
– Манная каша выходит хорошо, а винегрет – красиво.

Да простит меня читатель, писать о море и обойти тему «морской болезни» невозможно. Стесняться нечего – что естественно, то не безобразно. Если кого укачивает, можете не переживать, этот удел не минует никого. Противоестественное состояние во время качки заставляет организм бороться, поэтому одних тошнит, других на обжорство пробивает, кто-то песни поёт советских авторов и виски потягивает – и только так спасется. Сухари грызть – самый действенный метод издревле.

Это был дальний поход из Балтийска в Севастополь вокруг Европы на учебном корабле «Гангут». Вова вспомнил, как он выполнял роль «обезьяны» в Средиземном море:

«... Идём Бискайским заливом. Там в это время всегда болтает, но в этот раз начался серьёзный шторм. Очень длинные и высокие волны с огромными амплитудами. Высота волны 8-10 метров, длина – несусветная. И, когда корабль заваливает на один борт, можешь покакать, как перевалится на другой борт – ещё раз, а между этим потравить, что собственно и происходило...»

В своё время в Союзе было десять высших военно-морских училищ. Что связывает всех курсантов, в будущем морских офицеров? Правильно. Каждый военно-морской офицер проходил Бискайский залив в дальнем походе, а там всегда штормит и болтает. На всю жизнь в памяти останется кислый запах по всему учебному судну, скользкая палуба не только в гальюне, а от начала до конца корабля – ужас и кошмар, картина не для слабонервных эстетов.

Саша Макаров как-то поделился своими воспоминаниями:
«...Выбегают два укачанных курсанта из кубрика, не в силах донести содержимое желудков до переполненных унитазов. Стоят в коридоре друг напротив друга и в унисон фонтанируют под свой же аккомпанемент Кингконгов. Появляется третий участник сцены: матрос-годуля, со шлангом в руках, и мощной струёй бесстрастно смывает продукты их творчества. Годуля – опытный моряк, с равнодушным выражением лица философа, который смотрит на огонь или на течение реки. Ну что здесь можно сделать? Ничего…»

Продолжаем историю, происшедшую в трубе УК «Гангут».
Самых укачанных командир курса решил потренировать, а заодно проветрить на морском воздухе: отправить вперёдсмотрящими на верхотуру. Чем не «обезьяна»? Труба внутри центральной мачты. Подниматься надо по балясинам-скобам, которые идут по спирали. По этой лестнице надо добраться до верхней площадки на мачте, высотой метров двадцать пять.

Вахта – два человека. Вова и Сергей, два курсанта, два питона, достойные потомки Нельсона, особо морально не устойчивые к укачиванию, были назначены в одну смену. Однокашники помогли им отклеиться от коек, стёрли с лиц полотенцами остатки непереваренной пищи, вытряхнули из штанов лишнее – то ли ещё будет. Очистили души и тела. Подвели к трубе. Благословили. Отправили…

Лезут два героя наверх – никакие. Мужественно преодолевают естественные потуги желудков, свернувшихся в кулак, ненавидящих море. У одного из них фамилия Золотоверх – это вдохновляет, лезут старательно, наверху – золото. Какое там? Наверху два куска мяса ждут смены с переполненными полиэтиленовыми пакетами, из которых всё давно вытекло. И пока они не скажут: «Му-му», а их смена: «Бе-бе», нет добра спускаться.

Ползут верхолазы к цели, на высоте метров 20 амплитуда качки увеличивается вдвое, друзей нещадно швыряет от одной стенки трубы до другой.

Вове запомнилось на всю оставшуюся жизнь:
«Отвратительные судороги волной подгоняют к горлу очередную порцию несварения. Внизу – Золотарь, смотрю и понимаю, почему балясины установлены по зигзагу. Конструкторы заранее подумали о наследниках Нельсона. Не смог сдержаться, выпустил реактивную струю, Серёга ловко увернулся. Слышу снизу такие же звуки «брызг шампанского», друг поддержал товарища.

Наверх добрались в три этапа, выбились из сил. Сменили страдальцев, они промычали: «Му-му», мы в ответ: «Бе-бе». Впереди два часа вахты «вперёдсмотрящих», извините, «блюющих и мрущих». Отмучились, спустились. Но поначалу думали не выживем, а впоследствии на трубе повесят мемориальную доску: «ЗДЕСЬ БЫЛИ КИСА и ОСЯ, скончались от качки в Бискайском заливе».

Вова закончил:
«Не знаю, насколько я тогда похудел в трубе, но любовь к морю с тех пор на всю жизнь получил в ярких красках».

По этой причине переход через штормовую море Ладогу не прибавлял Вовке бодрости. А куда деваться? Оставаться на острове? Не вариант для отважного моремана.

Завели мотор, паруса вооружили, но поднимать не планировали, штормит. Перед выходом в открытые воды Ладоги началась качка, волна небольшая, полтора метра, устойчивого направления не имеет. Полное ощущение кипящего котла.

Прошли узкость фьорда удачно. Первый курс на остров Валаам, следующим – оставили его слева. Участники похода предположить не могли, что прозаический путь приведёт на остров паломниками, всякого – в свою пору. В молодые годы не задумываешься о вере.

На втором курсе мгновенно получили удар в скулу, всех окатило мятежными брызгами. Ещё удар. Девочки испугались, спрятались в каюте. Волна на открытой воде изменила свой характер: стала мощной и покатистой. Капитан подобрал нужный курс к волне, начались американские горки. Водные бугры, короткие и пологие, бурлят только гребни, они срываются в пыль шквалами, орошая лодку, как во время тропического ливня.

Вова позеленел и отпросился:
- Парни, меня мутит, пойду в каюту, если надо зовите, чем могу, помогу, — и скрылся за дверкой рубки.

Спустился, и только в этот момент заметил, внутри на дверке написано фломастером: «Счастливого плавания», и подпись «Василий Ливанов». Годом раньше яхта участвовала в съёмках фильма «Шерлок Холмс и Доктор Ватсон. Сокровища Агры». Снимали сюжет про погоню на лодках со стрельбой из трубочек ядовитыми дротиками. Сняли мачту, приделали трубу с дымом, прошли под мостом Александра Невского, как будто по Темзе. Ливанов в память о дружбе с яхтсменами и оставил ободряющее напутствие.

Волна увеличилась, корму с винтом мотора подбрасывало в воздух, двигатель захлёбывался.

Капитан дал команду:
– Поднять стаксель!

Стаксель был готов, зарифлен первым рядом, перед выходом в море. Интересный момент, стаксель рифился как грот. Это сейчас у яхтсменов куча разных стакселей: от штормового до генуи, а каждый парус дорого стоит. Подняли стаксель, вырубили мотор. Капитан подстроился к ветру и волне. Едем, курим, отдыхаем. Вова периодически выскакивает из каюты потравить вчерашними раками и грибами. Ветер усилился, и высота волны выросла вровень мачты. Мачта высотой 10 метров, значит, волна 5 метров. Началась полная ...ня. Не удивительно – проходили остров с названием Хейнясенмаа.
 
Часто потом слышал от бывалых, мол, не может такого быть, у страха глаза велики. Это же озеро!

Скажу вам, может быть и хуже — местные старожилы говорили — такой шторм в Ладогу приходит раз в пятьдесят лет.

Тому подтверждением – исторический факт.

17 сентября 1941 года произошла трагедия при эвакуации из блокадного Ленинграда курсантов Военно-морских училищ и беженцев на огромной барже под номером 752. По спискам только курсантов было 1200 человек, а вместе с беженцами – примерно 1500. Начался шторм, волны начали нещадно разбивать корпус, и вскоре все, кто был внутри, стали качаться уже на обломках. Лётчики Люфтваффе безжалостно расстреливали терпящих бедствие людей. На большой волне, в тяжёлых погодных условиях принимали участие в спасательной операции буксир «Орёл», канонерская лодка «Селемджа» и тральщик ТЩ-122. Позже подошли и другие суда. Осталось в живых 380 человек из полутора тысяч. Вечная память жертвам фашизма.

Ладога непредсказуема. Не зря Петр I велел прорыть Ладожский обводной канал вдоль её берега, а страховые компании никогда не брались страховать пароходы, курсирующие по норовистому «озеру-морю».

«Ласточка», благодаря капитану, языческим богам и портативному радиоприёмнику «Grundig» удачно обошла эпицентр урагана, который разбушевался три дня назад. Шла по остаточной волне. Капитан не стал перед выходом пересказывать экипажу сводки о жертвах, полученные по радио. Какие катера и яхты затоплены, сколько сгинуло без вести, число человеческих жертв.

Капитан командует:
- Взять второй риф стакселя, делать всё быстро!

Антон и Коля живо спустили стаксель, начали рифить. Лодку без хода и устойчивого курса заболтало одновременно в пяти направлениях: вверх, вниз, влево, вправо и – в пасть к Посейдону! Вовка выскочил из каюты с глазами обгадившегося лемура. Забурлило, закипело, Антона смыло за борт.

Вова заорал, как положено на флоте:
– Эээ! Бать! Человек за бортом!

Антон, по грудь в воде, висел, прицепленный карабином за штормовой леер, руками как мог держался за фальшборт, чтоб не разбиться. Картина жуткая. Такого врагу не пожелаешь.

Вова вовремя подоспел, вместе с Колей за обе руки выдернули друга из пасти разбушевавшегося Посейдона, подняли на борт.

Антон, помощник и сын капитана, как ни в чём не бывало:
- Парни, помогайте, команда была «Быстро», лодку без хода волной разобьёт!

Втроём лихо зарифили второй ряд, подняли парус, лодка набрала ход. Едем, курим, отдыхаем. Аттракцион «американские горки» продолжается. Вове, работая на палубе, стало легче, он остался на вахте, Коля спустился в каюту девочек подбодрить.

Благоверные пребывали в шоке, забившись в угол капитанского места. Упёрлись в переборки, чтоб не швыряло. Шептали себе под нос молитвы. В каюте шторм воспринимается спинным мозгом. Голова-ноги, голова-ноги, удар о борт, ещё удар. В маленький иллюминатор лучше не смотреть, каждый раз внизу волны испытываешь жуткие ощущения: «Всё! Поглотит пучина, а так хочется пожить…».

В зрачках ужас, в трусах сыро, молодые жёны хором стонали:
- Какие мы дуры, что согласились с вами в море пойти! Вы нас утопить хотите.

Коля всегда проявлял спокойствие, поддержал девочек:
- Драгоценные мои, не переживайте, есть хорошая новость: мы либо все утонем, либо выживем все – как на подводной лодке. Удачливый моряк верит в себя, в капитана и команду!

В Приозерск пришли вымотанные и уставшие, главное, что живые.