Шопен. Пробуждение. Глава 22

Однажды утром по дороге в город г-н Понтелье остановился у дома своего старого друга и семейного врача доктора Манделе. Доктор был полуотставным врачом, почивающим, как говорится, на лаврах. Он пользовался репутацией скорее мудрого человека, чем искусного—оставляя активную медицинскую практику своим помощникам и младшим современникам—и был очень востребован в вопросах консультирования. Несколько семей, связанных с ним узами дружбы, он все еще посещал, когда им требовались услуги врача. Среди них были и Понтелье.

Мистер Понтелье застал Доктора за чтением у открытого окна своего кабинета. Его дом стоял довольно далеко от улицы, в центре восхитительного сада, так что у окна кабинета старого джентльмена было тихо и спокойно. Он был великим читателем. Он неодобрительно посмотрел поверх очков на вошедшего мистера Понтелье, недоумевая, кто имел неосторожность беспокоить его в такой ранний час.

- Ах, Понтелье! Надеюсь, не больной. Проходите и присаживайтесь. Какие новости ты принес сегодня утром?” Он был довольно дородным, с густыми седыми волосами и маленькими голубыми глазами, которые с возрастом утратили большую часть своего блеска, но не проницательности.

- О! Я никогда не болею, доктор. Вы знаете, что я происхожу из твердого волокна—из той старой креольской расы понтелльеров, которые высыхают и в конце концов сдуваются. Я пришел посоветоваться—нет, не совсем посоветоваться,—поговорить с вами об Эдне. Я не знаю, что ее беспокоит.”

“Мадам Понтелье нездорова,” удивился Доктор. —Я видел ее—кажется, это было неделю назад, - когда она шла по Канал-стрит, и мне показалось, что она-воплощение здоровья.

- Да, да, она выглядит вполне здоровой, - сказал г-н Понтелье, наклоняясь вперед и вертя в руках трость, - но ведет себя не очень хорошо. Она странная, сама на себя не похожа. Я не могу ее разглядеть и подумал, что, может быть, вы мне поможете.

“Как она себя ведет? - спросил Доктор.

“Ну, это нелегко объяснить, - сказал мистер Понтелье, откидываясь на спинку стула. - Она отдает домработницу Диккенсу.”

- Ну-ну, не все женщины одинаковы, мой дорогой Понтелье. Мы должны рассмотреть—”

- Я знаю, я же сказал, что не могу объяснить. Все ее отношение—ко мне, ко всем и ко всему—изменилось. Вы знаете, что я вспыльчив, но я не хочу ссориться или грубить женщине, особенно моей жене; и все же я доведен до этого и чувствую себя десятью тысячами чертей после того, как выставил себя дураком. Из-за нее мне чертовски неудобно, - нервно продолжал он. —У нее в голове какое—то представление о вечных правах женщин, и-вы понимаете-мы встречаемся утром за завтраком.”

Старый джентльмен поднял мохнатые брови, выпятил толстую нижнюю губу и постучал по подлокотникам кресла мягкими пальцами.

- Что вы с ней сделали, Понтелье?

“Делаю! Parbleu!”

“Неужели,-с улыбкой спросил Доктор,—она в последнее время общается с кругом псевдоинтеллектуальных женщин-сверхдуховных высших существ? Моя жена рассказывала мне о них.”

“В том-то и беда, - вмешался мистер Понтелье, - что она ни с кем не общается. Она оставила свои вторники дома, бросила всех своих знакомых и бродит одна, хандрит в вагонах, садится в них с наступлением темноты. Говорю вам, она очень странная. Мне это не нравится, я немного волнуюсь.

Это был новый аспект для Доктора. - Ничего наследственного?” - серьезно спросил он. - В ее семейном прошлом нет ничего особенного, не так ли?”

“О нет, конечно! Она происходит из старой пресвитерианской кентуккийской породы. Старый джентльмен, ее отец, как я слышал, искупал свои будничные грехи воскресными молитвами. Я точно знаю, что его скаковые лошади буквально сбежали с самым красивым кусочком земли Кентукки, который я когда-либо видел. Маргарет—ты же знаешь Маргарет—в ней нет ни капли пресвитерианства. А младший-что-то вроде лисицы. Кстати, она выходит замуж через пару недель.”

“Пошлите жену на свадьбу! - воскликнул Доктор, предвидя счастливое решение. - Пусть она побудет какое-то время среди своих, это пойдет ей на пользу.

- Именно этого я и хочу от нее. Она не пойдет на свадьбу. Она говорит, что свадьба-одно из самых жалких зрелищ на земле. Как приятно женщине говорить это мужу! - воскликнул г-н Понтелье, снова вспыхнув при этом воспоминании.

“Понтелье, - сказал Доктор после минутного раздумья, - оставьте вашу жену на некоторое время. Не беспокойте ее и не позволяйте ей беспокоить вас. Женщина, мой дорогой друг, очень своеобразный и тонкий организм—чувствительная и высокоорганизованная женщина, какой я знаю миссис Понтелье, особенно своеобразна. Чтобы успешно справиться с ними, потребуется вдохновенный психолог. А когда обычные люди вроде нас с тобой пытаются справиться со своими идиосинкразиями, то в результате получается полная неразбериха. Большинство женщин капризны и капризны. Это какая-то мимолетная прихоть вашей жены, вызванная какой-то причиной или причинами, которые нам с вами не нужно пытаться понять. Но все пройдет благополучно, особенно если ты оставишь ее в покое. Пошлите ее ко мне.”

- О! Я не мог этого сделать, для этого не было бы причин, - возразил г-н Понтелье.

“Тогда я пойду и осмотрю ее, - сказал Доктор. - Как-нибудь вечером я заскочу к вам на ужин en bon ami.

“Непременно, - настаивал г-н Понтелье. - В какой вечер ты придешь? Скажем, в четверг. Ты придешь в четверг?” - спросил он, поднимаясь, чтобы уйти.

- Хорошо, в четверг. Возможно, у моей жены в четверг будет для меня какая-нибудь помолвка. На всякий случай я дам вам знать. В противном случае вы можете ожидать меня.

Прежде чем уйти, г-н Понтелье повернулся и сказал::

- Я очень скоро уезжаю в Нью-Йорк по делам. У меня есть большой план на руках, и я хочу быть на поле, чтобы тянуть веревки и обрабатывать ленты. Мы впустим вас внутрь, если вы так скажете, доктор, - рассмеялся он.

“Нет, благодарю вас, дорогой сэр, - ответил Доктор. - Я оставляю подобные авантюры вам, молодым людям, у которых жар жизни еще в крови.

- То, что я хотел сказать, - продолжал г-н Понтелье, взявшись за ручку двери, - может быть, мне придется долго отсутствовать. Не посоветуете ли вы мне взять с собой Эдну?”

- Конечно, если она хочет уехать. Если нет, оставьте ее здесь. Не надо ей противоречить. Настроение пройдет, уверяю вас. Это может занять месяц, два, три месяца, а может, и больше, но это пройдет.

“Ну, до свидания, jeudi, - сказал мистер Понтелье, выходя.

Доктору хотелось во время разговора спросить: “Есть ли в этом деле какой-нибудь человек?” - но он слишком хорошо знал своего креола, чтобы допустить такую грубую ошибку.

Он не сразу вернулся к своей книге, а некоторое время сидел, задумчиво глядя в сад.
XXIII