После армии. Первые шаги дома

      Вернувшись из армии и отдохнув где-то неделю, начал восстанавливаться в институте. Перед армией я перевелся во Всесоюзный заочный политехнический институт (ВЗПИ), который находился на улице Павла Корчагина. Мне было удобно туда ездить. Институт находился недалеко от железнодорожной платформы Маленковская, что по Ярославской железной дороге, а я жил в Мамонтовке по той же дороге. Ехать было близко. Замечу, что ныне ВЗПИ называется «Московский государственный открытый университет имени В. С. Черномырдина». Я там учился на химическом факультете. Я вновь пришел в институт и начал заниматься на третьем курсе. У меня была специальность «Инженер по основному органическому синтезу и синтезу полимеров». Надо сказать, что учеба на втором и третьем курсах была трудной. Общие предметы - математика, физика и другие общие предметы трудно изучать и сдавать, т.к. они далеки от профессиональных предметов. Мне стало легче на четвертом курсе, т.к я начал изучать конкретные дисциплины по своей специальности.
      Восстановившись в институте, я к середине декабря вышел на работу на свой Первый подшипниковый завод. На завод я пришел 5 сентября 1962 года в возрасте 19 лет после перевода в ВЗПИ.  На этом заводе после ликвидации в 1957 году министерств в отделе труда и зарплаты работала моя мама. Ну и я пошел работать туда же. Первой моей работой (ввиду того, что я учился в химическом институте) была работа лаборанта. В мою обязанность входило мытье посуды в аналитической лаборатории Отдела главного металлурга. Посуда была естественно стеклянная. Нужно было быть бережным и не расколотить ее. Мыть химическую посуду одно «удовольствие». Моечная была отдельной комнатой, где стояли емкости и ванны для мытья посуды. Аналитическую посуду моют очень тщательно. Сначала содой, затем концентрированной соляной кислотой. Потом раствором хромпика (бихромат калия) в серной кислоте (т. н. хромовой  смесью), и в конце ополаскивают дистиллированной водой. Колба считалась чистой, если вода стекала по стеклу полностью, нигде не задерживаясь, не расслаиваясь, не оставляя ни малейшей крапинки, т.е. растекалась по стеклу тонким ровным слоем. Если такого не было, процесс повторялся заново. Очень много посуды было во второй половине дня. Сотрудники кончали проводить свои анализы и посуда поступала ко мне на мытье. И вот я мыл эти колбы весь рабочий день. В аналитической лаборатории естественно работали одни женщины. По-моему, они относились ко мне как к своему собственному ребенку. Во всяком случае я не чувствовал никаких затруднений в общении с ними. И они мне еще помогали учиться в институте. Обычно часа полтора до окончания рабочего дня я сидел и занимался моими институтскими делами - читал учебники, конспектировал материал. Оттуда же я ушел в армию. Перед уходом мне подарили рюкзак с которым я и явился в армию на призывной пункт.
      Через три года я вернулся на этот завод, но уже в лабораторию гальваники инженером, т. к. я уже учился на 3 курсе. С одной стороны это было хорошо (больше зарплата, все-таки инженер, более интересная работа). Но с другой стороны это было плохо (прямо диалектика какая то). Я совершенно ничего не понимал в гальванике. Я же в институте занимался на кафедре органического синтеза. Потом познакомился с моими обязанностями. Мне нужно было следить за составом ванн. К нам приносили растворы, мы их анализировали, давали заключение о составе и рекомендации по корректировке ванн. Иногда я ходил в цеха, где были как гальванические ванны, так и ванны для анодирования. Я должен был налаживать процесс, если он нормально не шел. Надо сказать, что с начала у меня ничего не получалось, ни в зуб ногой. Потом постепенно начитался литературы, сам в лаборатории стал приготавливать ванны и пришел опыт. В лаборатории у нас было всего три человека. Начальник, я и лаборантка. Начальником была молодая дама, недавно окончившая институт. На работе она в основном сидела и занималась своими делами. Я ходил по цехам, лаборантка делала анализы. Начальница их только подписывала. В общем обстановка была хорошая. На заводе было несколько отделений по анодированию подшипников и нанесению гальванических покрытий на поверхность колец для подшипников. Наша лаборатория располагалась в новом цехе точных подшипников. В основном, в цехе изготовляли подшипники для авиации, и у нас была военная приемка. В этом цехе было большое гальваническое отделение, где на поверхность дорожек наносили свинцовые и серебряные покрытия. Отделение было большое, оно работало в две смены. Кроме текущего контроля состава ванн я еще контролировал толщину получаемых покрытий.  Очень ответственной задачей была выдача заключений о качестве покрытий для военной приемки. Военным приемщиком у нас был капитан, довольно-таки молодой мужчина высокого роста и такой представительный. С каждой выпускаемой партии подшипников, он приносил нам три подшипника, и мы определяли качество покрытия. Если оно было неудовлетворительным, вся партия шла в брак, покрытие на всех подшипниках снималось и вновь наносилось. Ездил я тогда на завод с загорода, с Мамонтовки. До электрички шел пешком 20 минут, затем 45 минут на электричке до вокзала, далее метро и еще от Таганки на трамвае, минут 15. Правда в самом конце 1966 года открыли таганскую линию метро. И я ездил на метро до станции «Волгоградский проспект», а цех с нашей лабораторией был недалеко от метро на Новоостаповской улице. При этом я еще учился в вечернем институте. Шло время, я там проработал до 1967 года. Но в институте у меня была одна специализация, а здесь совсем другая работа. И мне нужно было или в институте переходить на другую кафедру или искать работу в области органического синтеза. Я выбрал второе. И в октябре 1967 года я уволился с завода и начал свою работу в институте хлорной промышленности (ГНИИХП или ХлорНИИ) что на Угрешской улице.