Серёжка

Простенькие золотые сережки с фианитиками много-много лет назад папа подарил маме на день рожденья. Жили мы бедно, как и многие наши друзья и соседи, впрочем то, что сейчас называют бедностью, тогда было нормой, и несчастными мы себя не чувствовали и уж тем более не считали.
Хорошо помню, что голубцы и жареная курица были прочно праздничным, новогодним блюдом, а картошка, щи, макароны и хлеб сказочно вкусными и повседневными.
Школьная форма – и в пир и в мир, не зазорно было в ней и по улице носиться, и в кино сходить, капроновые банты–практически гламурные украшения, а сухой кисель в брикетах– райское наслаждение почище всяких баунти.
Папа наверное долго шифровался, чтоб урвать из зарплаты рубли и накопить на такой дорогой подарок.
Я, увидев это чудо-чудное с высоты своих шестнадцати возжелала их нестерпимо.
Но мама была тверда и строга, как никогда:" Рано!!! До золота надо дорасти!!!"
Собственно носить их мне было некуда– за сережки из школы гнали так же, как и за укороченную тайком форму:
Директриса с завучем  ловили девчонок, линейкой измеряя длину юбок и проверяя не вдето что-либо блестящее в уши.
Провинившихся прилюдно секли словами и отправляли за родителями.
Серьги категорически не возвращались, благо золотых никто не носил.
Я погоревала, успокоилась, да и забыла,
А когда мама мне, повзрослевшей, их через много лет все же отдала,  сумасшедшего восторга от обладания сокровищем я уже не испытала.
К тому времени у меня уже были свои,  разные, купленные на кровно-заработанные и поэтому гораздо более милые  сердцу серьги.
Так и лежали они в шкатулке, как память о папе и о далеком детстве.
Вспомнила я о них, аж когда внучка подросла.
Стаська моя– непоседа, кокетка и истинная женщина пяти лет отроду украшения просто обожала. Грозно потребовала и стойко вытерпела прокол ушей и конечно я сломалась:
Сама вдела в розовые мочки заветные золотые дужки.
Прошло несколько месяцев и я как-то при встрече  с удивлением отметила, что на ней совсем другие украшалки, хотела спросить, да и забыла, а когда вспомнила, и спросила, оказалось, что, беда-бедёнушка– потерялась серёжка папина, причем непонятно где и как.
Не думала, что мне будет так больно...
И винить некого– сама надела и радовалась.
А еще я видела, как Стаська моя  расстроилась и от этого тоже было больно. Успокаивала себя тем, что для памяти и одной хватит.
Прошло пол-года– осень, зима, и вдруг...
Мальчик из Стасиной группы играл в свежеоттаявшей на весеннем солнышке апрельской песочнице и нашёл– её, мою потерю, папину серёжку...
Как??? Как такое может быть? Листва, грязь, снег, дети, песок, и она такая крошечная, неприметная, хрупкая.
И ведь пацан мог забрать ее себе, но отнес воспитательнице, которая вспомнила о Стаськиной горькой пропаже. Спасибо его родителям– правильно воспитали сына.
Я до сих пор хожу под впечатлением от этого маленького чуда. И радуюсь, как дурочка...