Эвакуация 2 часть

Теперь завхоз ни от кого не скрывал, ни от семьи, ни от колхозников, что совсем скоро многим предстоит оставить дом, родных и уйти на восток.

      Узнав об этом, Евдокия всполошилась, начала причитать:
- На кого ж ты нас, Мытя бросаешь тут, биз защиты и помощи?
Дмитрий Федорович смахнул невольно появившиеся слезы, сказал:
- Мы, Дуся, скоро вернемся, оставаться здесь на милость врагам я не могу, к тому же мне доверяют большую и трудную работу.
После того, как все гурты скота, табун лошадей, все отары овец двинулись на восток, Дмитрий Федорович забежал домой попрощаться. Здесь все ему было приготовлено в дорогу. Прощаясь с женой Дусей, с невесткой, внуками, он сказал:
- Не горюйте, мы скоро вернемся, а вы берегите себя и детей.
Как и другие, он знал, что впереди нелегкий путь. Одного только не мог предвидеть Дмитрий Федорович, что ждет их впереди.
Сейчас перед ним и другими членами колхоза стояла важная задача: сохранить то, что заработано за годы существования хозяйства. Это многотысячное поголовье овец, тысячи крупного рогатого скота, сотни лошадей и верблюдов. Каждый понимал, что врагу нельзя оставить ни одну лошадь, ни одну овцу, ни килограмм мяса, зерна, или шерсти.               
 
      Было всем ясно, что немец близко еще и потому, что наше село наполнилось беженцами с западных районов страны. Особенно много было евреев. Они передвигались на восток целыми семьями, ехали на подводах, шли пешком. Беженцы рассказывали о погромах и истязаниях наших людей на захваченных территориях, на Украине, в Белоруссии и других западных республик.                Чабаны предварительно готовили скот к отправке и заранее отправили несколько отар овец за пределы села на восток, но это была малая доля. Основная масса скота была еще на месте и надо было организовать ее отправку. Работа эта была не из легких. Надо было знать, в каком направлении должно двигаться это многотысячное поголовье и как долго продлится дорога, ведь овцы, идут медленно, это и многое другое надо было учесть. Насчитывалось три десятка отар, и для каждой из них надо было подобрать по пять человек чабанского состава, подводы для перевозки коша: это гасуны, решетки, паруса для затишка, джулун, арба, бочки для воды, корыта для водопоя, продукты, одежда и другое имущество. Всю работу надо было выполнить в сжатые сроки. Люди в дорогу запасались продуктами: мукой, сухарями, жиром, плиточным чаем. Колхозные отары уходили на восток по мере их формирования.

     Ответственность за передвижение животных взяли старые овцеводы, прошедшие уже Первую мировую войну. Каждый из них уже перешагнул шестой десяток. Многие  были искалечены Гражданской войной.
Тогда никто не знал, что некоторые уходят навсегда. Люди, прощаясь, вытирали слезы, чувствовали недоброе. Враг, как страшная чума, надвигался с запада. Оттуда продолжали бежать люди по одиночке, семьями, бригадами. Многие из них были грязные, оборванные, голодные, выбившиеся из сил.
 Подготовка шла на бегу. Никто толком не знал, что надо брать в дорогу. И сколько времени она займет. Чтобы гурты были подвижны, возле них оставили по одной бычиной подводе и по две лошади. Остальные, около сорока бычиных подвод, соединили друг за другом в один длинный транспорт. Все брички и подводы были загружены одеждой, продуктами, мукой, сухарями, бочками для питьевой воды. На  телегах лежал весь необходимый инвентарь. На некоторых сидели дети, матери которых уезжали. Много уезжало беженцев, которые прибыли к нам в село в 1941 году. Подводы с бочками подъехали к колодцу. Женщины наполнили бочки пресной водой. Две подводы направились на огород, за овощами.
     Завхоз Дмитрий Федорович верхом на коне, скакал взад и вперед всей этой массы: людей, скота, подвод и давал распоряжения на погрузку. Куда, и что грузить, сколько чего брать, казалось, знал только он. Людей тоже распределял он. Кто, где и чем должен  заниматься.
Бычиный «поезд» он поручил Пелагее Никитичне. Весь табор двинулся по направлению к Песчаной балке.

      Показались колхозные поля с созревшим урожаем пшеницы, ржи и проса. Хлеба в этом году уродились, как никогда. Золотистые поля стояли не убранными, некоторые не успели даже скосить. Пелагея вспомнила приказ правительства о том, что не вывезенные хлеба, горючее и другие ценности должны быть уничтожены. Ничего не должно достаться врагу. Она стояла и думала, что поднесет сейчас спичку и все сгорит. Такой тревогой взялось ее сердце. Столько сил наших колхозников вложено в этот нелегкий труд, с каким нетерпением все ждали урожай. Нет, успокоила Пелагея себя, мы дойдем до участка Черных земель и оттуда вернемся. Еще успеем убрать урожай. Не было такого никогда, что бы враги дошли до нашего села. С такой думой она оставила поле.

    За два дня одолели тридцать километров. Впереди оказалось «море» скота и подвод, наши колхозники «влились» в эту огромную массу, которой не было видно ни конца, ни края.
Сначала казалось, что здесь господствует хаос, но это было совсем не так. Каждый гуртовщик знал свое место в рядах движущихся, каждая корова знала свой гурт, каждый теленок не отставал от своей коровы. Собаки знали свой кош и слушали команду своего хозяина.
А вот степь предвещала опасность.
Однажды утром обнаружили, что ночью не стало пары волов, к счастью в гурте были гужевые волы, их запрягли и двинулись дальше. Следующая ночь огорчила намного больше, не стало старшего гуртоправа. Никто не знал, что с ним произошло, куда он мог исчезнуть. В одну из ночей пропал  еще один колхозник — молодой парень. Стало очень тревожно, страшно было не только ночью, но и днем. Гурт остался под присмотром двух подростков. Лишних людей не было, поручить гурт не кому.
Большие трудности при передвижении возникли с водопоем скота, а когда закончилась питьевая вода в бочках, начали и люди страдать от жажды. С каждым днем усложнялась ситуация с водопоем. Впереди шла большая масса скота. И когда очередь подходила к последним, в колодцах уже не было воды. Приходилось стоять возле них и ждать пока она наберется. В основном скот поили по ночам.
От села Яшкуль наши селяне пошли не на Адык, как обычно ездили на участок Черных земель, а прямо на восток. Прошли еще семьдесят километров, и где-то в районе Хул-хуты, ночью не стало еще одного гуртоправа. Это был эвакуированный из Украины, пришедший к нам в село перед войной. Еще один гурт остался без хозяина. Этот гурт крупного рогатого скота принимает Пелагея. Помогают ей ее дети: сын Ваня и дочь Маша.
Об этом говорит она сама:  «Чем дальше уходили мы от родных мест, тем больше трудностей встречалось на нашем пути. Каждое животное было на учете, за все мы несли ответственность. В дороге отелилась корова, убежала в поисках воды, бросила теленка. Надо было найти ее, сберечь теленка. Другая корова «подбилась», захромала, пришлось ее погрузить на подводу, и продолжать путь. Стали появляться вооруженные всадники, сначала ночью, а потом и днем. А кругом степь. Однажды вечером, бандиты напали на гурт, забрали коров, лошадь, на которой подгонял гурт мой сын, потом были ограблены и колхозники. Нападавшие забрали ценные вещи и продукты. С большим трудом мы дошли до Волги. Здесь, и мы, и скот вволю напились воды, искупались за несколько дней, привели себя в порядок. Подошли мы к Волге в районе села Никольское. Здесь должны были переправляться через реку. Но нас постигла неудача. Переправа была разбита немецкими самолетами. Ничего не оставалось, как направиться на другую переправу, в Енотаевск. Подходим, а там все забито воинскими частями, солдатами, техникой и такими же, как и мы, с многочисленными отарами и гуртами. Куда только можно глазами охватить окрестность, всюду гурты скота, табуны лошадей, отары овец. Ко всему этому, множество движущихся воинских частей. Здесь мы задержались на несколько дней».
Остальные отары овец, параллельно с  гуртами, подходили к Волге. Наши смогли «пробиться» через множество таких же отар, уходивших на восток, подойти к спасительной Волге. Степь и берега у реки были заполонены животными. Наши люди свернули на север в село Николаевское. Там им тоже не повезло. Переправа была разбита немецкими самолетами. И тогда наши отары ушли на Цаган-Аман. Шли вдоль Волги, так можно было поить животных, да они, настрадавшись в степи от жажды, и не уходили далеко от воды. Так же двигались отары и других колхозов. Поэтому у Волги скопились десятки тысяч овец и крупно-рогатого скота.               

- Вдруг откуда-то из далека послышался непонятный гул,- продолжает Пелагея Никитична:
- Мы никогда не слышали такого звука, только когда нам начали кричать:
- Ложись! Самолеты!

продолжение