Александр ФЕДОТОВ
ПАНДЕМИЯ
повесть
Европа. Говорят Европа. А в Европе много государств и много народов. И среди десятков стран развеялась одна болезнь, которая свободно прошла через границы, языки, обычаи и политические системы.
В …ландии признаки надвигающейся беды прилетели вместе с отдыхающими, которые активно стали возвращаться после праздников по своим рабочим местам. Первый больной, второй, третий, улица, офис, предприятие, город, столица. Болезнь распространялась в геометрической прогрессии. И, самое интересное, – болезнь неизвестная.
Ещё в далёком прошлом гуляли эпидемии по той же Европе, и столетиями никто не мог определить что это: разгул стихии или кара Божия.
Чума, оспа, лихорадка, грипп тревожили людей, и приходилось им бежать от болезни, приспосабливаться к ней и наконец – лечить смертоносную стихию.
В …ландии в набат забили поздно. Уже многие окружающие страны предприняли наивные ме6ры безопасности от разгулявшейся болезни, в виде ежедневной подмывки и салфетки закрывающей дыхательные пути человеку, а ….ландские специальные службы рекомендовали только сплёвывать через левое плечо, да обтирать руки спиртосодержащей жидкостью. Но когда болезнь укрепилась, развилась, приняла массовый характер, и появились смертельные случаи, руководство …ландии обратилось к учёным с требованием обеспечить устойчивую медицинскую безопасность страны и населения. Но тут же возникли вопросы: «А кто будет этим заниматься?» и «На какой безе создавать то, что требует руководство»?
Дело в том, что пришедшие к власти в …ландии политические силы за последние десятилетия стремились вписаться в зависимую от больших тузов мировую экономическую систему и, подчиняясь хозяевам, порушили всё своё родное, национальное.
Была уничтожена фундаментальная наука, учёным перестали платить, были закрыты научно-исследовательские институты. Грамотные специалисты и перспективные учёные разъехались по тем странам, где их труд достойно оплачивался, где их идеи были востребованы. В …ландии остались только ленивые, неудачники, одержимые патриотизмом и бездари с купленными дипломами, которым всё равно, что делать, лишь бы ничего не делать и получать за это деньги.
Задание спустили на министерство. Министерство, зная, что все жизнеспособные структуры, когда-то существовавшие под их крышей, уничтожены, обратились в Академию Наук с требованием найти учёных способных реализовать поставленную задачу. Академия Наук, состоящая из дармоедов, никогда ничего не открывавших и не изобретавших, но привыкших получать высокий оклад и всевозможные льготы, учёных способных решить поставленную задачу не нашла, так как все умные уехали, а такие же бездари. Как они сами ничего сделать полезного не могли. А требование выполнять надо было. И тогда один из заместителей Академии Медицинских Наук (академик и лауреат) вспомнил о нём – некогда молодом и талантливом вирусологе, на защите кандидатской диссертации которого он присутствовал.
…Шкворень работал на маленьком предприятии. Он обрабатывал химическими реактивами растения в частной тепличке, от чего они начинали активно набирать рост, крепнуть, получать силу и в кратчайший срок поступали на прилавки торговых сетей, что приносило хозяевам желанные барыши, а Шкворню небольшую зарплату, ради которой он занимался скромной работой «опрыскивателя».
Шкворень как раз закончил утреннюю процедуру орошения в хозяйской тепличке, присел попить чаю, когда зазвонил мобильный телефон.
- Да.
- Гельмут?
- Да.
- Медицинская Академия вас беспокоит.
Шкворень чуть чай на себя не пролил.
- Мы должны с вами встретиться в ближайшее время, и вы должны выполнить наше поручение.
- Но я работаю…
- Все вопросы будут решены…
…Они встретились в холле гостиницы. Сам держался любезно и по простому.
- Гельмут, вы знаете, что эпидемия накрыла страны Европы?
- Да, - пожал плечами Шкворень, - по телевизору показывают.
- А ведь вы ведущий вирусолог и ваша тематика именно посвящена блокаде центрофага от вируса любой сложности.
- Когда это было…- выдохнул Шкворень.
- Так вот, - возвысил голос Сам. – Руководство Академии Медицинских наук, по указанию руководства страны поручает вам найти методы и блокировать болезнь на территории страны. Все свои силы и знания вы должны теперь посвятить заданию Родины и лично самого Президента!
Шкворень потянулся в карман за сигаретами, но вовремя вспомнил, что в холле гостиницы не курят.
- Но нужна лаборатория, штаты, опыты.
- Всё будет, - заверил Сам, - главное – через месяц получить результат.
Шкворень даже поморщился.
- Вырастить среду. Провести опыты. Опробовать на животных. Потом на натуре. Два-три года – как минимум.
- Месяц. – твёрдо надавил Сам и добавил, - Нужен любой положительный результат.
- А лаборатория?
- Найдём. У закрытых химиков кое-что осталось…
Шкворень почесал в затылке.
- А работа…
- Бросайте вашу работу. Теперь вы работаете по заданию Академии наук…- и тихо добавил, - по своей теме, со всеми возможностями вам в помощь.
- Кто будет курировать работу?
- Вот моя визитка.
Сам протянул Шкворню продолговатую карточку.
- И звоните по любому вопросу. В любое время. И вопросов не будет.
Дома, собирая вещи, Шкворень только и успел кратко сообщить жене о происшедших событиях.
- Мне дают лабораторию. Буду работать по старой профессии.
- Зачем тебе это? – испуганно спросила жена.
- Наука. Буду разрабатывать блокатор нового вируса.
- Значит, тебя забрали…
- Нет. Буду вольным.
- И что дальше?
- Видно будет. Может, в академию войду.
Она только недоверчиво посмотрела на него.
- Гельмут…кому ты веришь?...- только и спросила она, когда Шкворень уже выходил из дом.
Он махнул рукой. Неуправляемый оптимизм охватил сознание Шкворня. И она сам не мог объяснить себе, на чём его оптимизм основывался.
Приданный Шкворню Куратор проводил его через ворота и минут через восемь Гельмут вдохнул в себе уже позабытый запах склянок, формочек, реактивов и резиновой начинки химической лаборатории.
Куратор рукой обвёл помещение:
- Вот это всё ваше. Какие потребности в реактивах – звоните мне.
- А лаборанты?
- Ах да! Силикоз и Первак! – громко позвал куратор.
Из узкой двери, ведущей в соседнюю комнату, показались две плотные фигуры в камуфляже.
- Да капитан!
- Вот вам новый шеф, - представил им Куратор Шкворня, - Будет лепить фуфло от эпидемии.
- Лепило? – уточнил тот, что звали Силикозом.
- Профессор. Учёный, - пояснил Куратор.
После короткой беседы с помощниками Шкворень понял, что в помощь ему дали операторов. Они знали сколько миллиграмм на литр или квадраметр надо налить гадости, что бы ничего там больше не шевелилось, а как лаборанты они были слабенькие, то есть никакие. То есть не было у Шкворня лаборантов и надеяться ему теперь стоит только на себя и на никого другого.
В Европе начиналась истерия. Определили, что виноват вирус. Но вирус какой? Сначала отнесли к группе гриппа, потом пневмонии. Стали лечить. Результат получили слабенький. Стали выдумывать вакцины для прививок. Но вирус мутировал. Если вакцина помогала вначале, то уже на второй стадии прививок, она уже не помогала почти никому. Труды сотен и тысяч учёных выбрасывались в урну. И там же лежали результаты тысяч скоротечных опытов, жертвы добровольцев и муки принудительно испытуемых.
Результат всех учёных мира сводился к нулю, потому что все они лечили болезнь, а в чистом виде это была не болезнь, а…
Закрывались границы, пустели стадионы, вымирали пляжи… Глупенькие советы, профанирующих санитарных врачей только раздражали. Ещё более несоразмеримые административные репрессии озлобляли людей.
Полицейские накидывались на людей, прикрываясь якобы документами спущенными сверху. Но основная их цель была одна – обогащение под видом борьбы за законность. Они брали откупные себе в карман, после чего плевали на все санитарные прописи бездарных медиков.
Выход был. Но выход никто не видел. А найти его надо было, или населению Земли грозила?...
А потом, если взять наказание за преступление… Может, сами люди виноваты в том, что на земле делалось и сама Земля прокодировала своё очищение при помощи вируса?
Или это не вирус, а составная часть нового земного существа, которое ещё собирается проявиться в реальном, которое ещё на подходе, которое ещё не собралось, но уже отвоёвывает себе жизненное пространство, территорию и время проживания?
Мысли одолевали Шкворня. Он ходил по кабинету, ходил по улице, ходил по лаборатории и всё думал.
Между тем, по заказу Шкворня доставались образцы «вируса», которые были как с больных, так и с умерших.
По разработанной им самим схеме, Шкворень стал ставить четыре блок на пути «вируса».
Конечно – теорий не подводила. Те же протеиновые ферменты, те же цеплялки. И та же внутренняя программа РНК. Но что-то было не так.
Шкворень заказал выделить ему чистую субстанция вируса. Но через короткое время вирус сам по себе изменился и переродился в нечто другое. Пока недоступное пониманию Гельмута.
«Так. Отрабатываем схему. Обратная транскриптаза стремится перекодировать т-хелпер. Можно поставить блок. Но где же её сила, кто её направляет?»
Шкворень ставил опыты. Знакомое решение навсегда получало положительный результат.
Вот в т-хелпере в 1000 тысяч больше информации, чем в вирусе, а он проникает в него и фермент обратной транскриптазы сам переписывает генетический код под себя и потом проникает в ядро, как к себе домой и использует интегразу в ядре вирус выращивает свою информацию в ДНК, чем перепрограммирует клетки. А пробитая клетка начинает производить свои собственные компонентами из которых появляются всё новые и новые вирусы. И всё это происходит внутри т-хелпера.
Потом вирус отделяется. Простеаза наводит внутри оболочки порядок и новый вирус готов к работе. И перманентное копирование вируса истощает т-хелпер до гибели.
Вроде бы всё понятно. Всё как в теории. В чистую культуру вируса Шкворень стал подсаживать клетки, обработанные его же старым препаратом, который активно не давал обратной транскриптазе изменить генетический код т-хелпера. Другой препарат он вводил и перекрывал интегразе перепрограммировать ядро клетки на воспроизводство вируса. Вводил он и блокаду простеразы.
Даже некрофаги Шкворень блокировал препаратом своего собственного изобретения.
Да. Всё шло по маслу. Клетка спасалась. Вирус становился бессильным и вскорости, не получая питания, погибал.
Но что за чудо! Через короткое время, вирус словно заговорённый снова оживал и, поменяв свои компоненты, начинал вести активную разрушительную деятельность. В чём же тут дело?
Шкворень не спал ночами. Всё думал, думал и думал….
А в мире началась паника. Границы перекрывались. В разных странах объявлялся локдаун, когда людям запрещали ходить на работу, а государственные структуры за это оплачивали своим гражданам вынужденный простой. Наступил период панического кидания из одной крайности в другую. Кроме предприятий закрыли школы, университеты, отменили чемпионаты и олимпиады. Причём в части государств болезнь восприняли, к5ак естественное явление, как холеру или чуму, а в других странах средства массовой информации поднатужились довести поток слов от запугивания до истерии.
Люди стали бояться сами себя. Они сидели по домам, соблюдали антинаучные рекомендации, мыли руки, дышали в платки, геометрически увеличивая число микробов в собственных организмах, и не видели выхода из сложившейся ситуации.
Руководители государств помогали финансово своим гражданам, административно приказывали соблюдать все антинаучные рекомендации санитарных служб и то же не видели выхода из сложившейся ситуации.
В …ландии вовсе вопрос не решали никак. Людям запретили ходить на работу. Но никто компенсационных денег им не выплачивал. Запретили работать предприятиям обслуживания, кафе и ресторанам, средствам культуры, зоопаркам, циркам, аттракционам и паркам.
Полиция устраивала облавы на людей. Массовые скопления преследовались, пляжи оцеплялись и все кто на них был штрафовались. Людям запретили посещать могилы умерших. Все кого задерживали на кладбищах тут же штрафовались. Штрафовали в автобусах, метро, поездах.
На станции проводница вышла в киоск за бытовой мелочью. Полицейские и добровольные шкуродёры схватили её, и начальнику поезда стоило большого труда отбить свою проводницу от штрафа и административного заключения.
На рынке двое полицейских забили палками молодого человека потому, что тот был без тряпочки на рту.
Мытари и вымогатели окончательно подняли голову в …ландии. И одно наказание накрыло всех. По долгу своей подлой службы они каждый день сталкивались и с настоящими больными и заражались от них неведомой бедой и умирали один за другим, заражая при этом всех своих близких и родных.
Опыты продолжались. Эксперименты результата не давали. Вирус прыгал, мутировал и Шкворень открыл особенные свойства нового вируса. Ему сначала показалось, а потом он всё больше и больше убеждался, что новый вирус сам думает.
«Да. Вирус – это ген, - думал Шкворень, - А любой ген – это программа. Для того, что бы понимать ген, надо знать, что он хочет. И если узнать направление программы вируса – тогда можно будет с ним работать.»
Просто стоит с вирусом дружить. Узнать его назначение и желание. Если в вирусе заложена программа, значит эту программу можно прочитать. Любой генетик ответит на вопрос о составляющих детородных генов. То есть тех же самых вирусов. Если детородный ген расположить в любую составляющую обстановку, он всё равно, будет выполнять свою задачу: побуждать всё его окружающее, для реализации собственной программы. Доли миллиграммов будут выделяться и любое одушевлённое тело пойдёт за позывами, которые будут его стимулировать постоянно. Пока не наступит реакция расслабления, то есть удовлетворения.
Так же и с болезненным вирусом необходимо разложить его желание на составляющие и тогда можно понять, что он хочет. Но любой вирус, как бы программа у него не была, хочет сохранить свою задачу и будет добиваться только её осуществления. Если найти общий язык, то есть код движения, тогда и проблема будет решена.
Шкворень вышел на улицу, в небольшой садик, с редкими скамейками и одинокими фонарями. За деревьями виднелся железный глухой забор, на котором висело егоза, а столбах стояли видимые и невидимые видеокамеры. Свежий воздух обдал его новизной. И хотелось с кем-нибудь поговорить на найденную тему, но таких людей не было. А с молчаливыми исполнителями и говорить было не о чем.
Сев на скамейку, Шкворень ещё раз пробежал по цепочке все свои рассуждения. Где-то рядом был замок, - решение проблемы. Но где?
Мировые СМИ визжали и ревели на актуальные темы. Люди лечились, люди болели и люди умирали от неведомой болезни. Беспомощность вождей, Президентов, королей и султанов только подчёркивала иллюзорность того, что люди понастроили за последние несколько веков развитого капитализма. По городу шёл человек, он посещал общественный транспорт, заходил в офисы, тёрся в толпе прохожих и после прошествии трёх-четырёх дней в городе начинали чихать, кашлять и сморкаться сначала сотни людей, потом тысячи, потом сотни тысяч. И никто не мог объяснить, какая именно болезнь пришла в город, как её лечить и где эпидемия переходит в массовость, а когда она идёт в скрытой форме.
Каждый человек носитель палочки Коха в собственных лёгких, но только пробитые начинают болеть и загибаются от неведомого в короткий срок. Значит не сам вирус главное. Главное – нечто другое.
«Лечение болезней – загадка самих людей.
Что такое вирус? Вирус – это ген. А что такое ген? А это тот самый сперматозоид, который ищет клетку, в которой может произвести заложенную в него программу – сломать структуру и зародить новую жизнь.
Так же и ген, который называют вирусом выполняет свою программу и удовлетворив свои потребности, уходит во вторичное своё бытиё.
Да. Есть составы, которые замедляют движения гена (вируса), есть составы, которые не дают ему возможности существовать (например хлорка), но науке стоит изучать вопрос: что хочет ген (вирус), а не то как его убить. Если будет понятна картина желаний вируса, тогда легко можно сотрудничать с ним, приспосабливать вирус к ситуации и помогать процессу. Войти в программу – то реальное, чем должна заниматься наука.
Безграмотность ВОЗ провоцирует рекомендовать им пойти поучиться в медицинское ПТУ, где бы им рассказали, что маски, повязки, тряпочки на носоглотке человека от гена (вируса)( не оберегают. Он проходит через них, как рыба по реке Амазонке. Антисептик способен только испортить кожу у человека, а изоляция приводит к одному – человек остаётся один на один со своими микробами и вирусами, теряя иммунитет и способность сопротивляться. А на маске, сообразуясь с тёплым дыханием, вирусы наоборот размножаются и угрожают всем окружающим своей заразностью.
А необразованные чиновники повторяют бредни необразованных врачей из ВОЗ и умно надувают щёки, думая, что ущербную никчёмность их никто не замечает» - как бы донести мысли, хотя бы до академика Сама, - думал Шкворень. А уж он…
Обалдевшие от бессилия власти опускали руки. Учёные многих стран фальсифицировали свои научные достижения в борьбе с эпидемией, а реальных действий никто не предпринимал, так как никто не знал, что делать. И тогда пошли старым испытанным опытом, - опытом который мог прикрыть неумение бороться с проблемой, оправдать потраченные средства и перекрыть громкие обещания. Людей стали вакцинировать той самой болезнью, от которой не знали, как лечить.
Разумному учёному нельзя было молчать и Шкворень даже связался, по данному вопросу, с Самом. Правда, Сам отказался от личной встречи, при этом благосклонно поговорил со Шкворнем по телефону.
- Вакцинироваться бесполезно, - безаппелиционно заявил Шкворень.
- Почему?
- Вирус мутирует. Завтра нужна будет уже новая вакцина. Старая будет бесполезна. Она так же станет бесполезна, как старые лекарства, к которым привыкли болезни и научились обходить препятствия.
- Ну и что с того? Ваши выводы?
- Если без конца вакцинировать человека, то он просто потеряет собственный иммунитет и станет доступен любой атаке микромира.
- Делайте любые лекарства, - вздохнул Сам, - Ваша задача остаётся прежней. Главное – результат. А какими путями вы придёте к результату – это знают только ваши гены.
- Но вакцинация…
- Работайте!
Шкворень тупо смотрел на замолчавшую с другой стороны трубку. Вопрос повис в воздухе. Нет понимания с одной стороны. Глупая вакцинация с другой и где само решение проблемы. Где решение?
И тогда Шкворень вспомнил о давно известной технологии оздоровления любого организма. У человека есть здоровая клетка и в этой здоровой клетке присутствует полный код жизненного существования живого организма в существующем мире. И каждая клетка способна воспроизвести себе подобную, согласно заложенной в неё кодированной информации. Существует и обратная связь, способствующая хорошему самочувствию организма в окружающей среде.
Ведь когда-то производилась запись биоритмов мозга на треки в виде фортепианной музыки. На голову человека накладывали электроды и в ночное время фиксировалась электронная активность мозга, мышц, сердца, движение глазных яблок, артериальное давление. С помощью компьютеров ритмы преобразуются в музыку. Получается мелодия и ритм. И что интересно – ритмы все здоровые, согласно индивидуальному строению каждого организма в отдельности. Биотоки разных участков мозга, пропущенные через синтезатор, дополняют друг друга. При четырёхполосной записи мелодия получается простая. А при более сложной, оркестр восстанавливает весь организм, использую собственный жизненный код, устанавливая обратную связь.
Перед сном, человек, в том числе и заболевший, слушает записи своего собственного здорового тела и после пробуждения начинает чувствовать себя бодрым и здоровым. Музыка мозга лечит все известные человеку болезни, в том числе и те о которых человек даже не может подозревать, так как в ДНК запрограммировано иммунная реакция на любые проявления видимые глазу, а так же даже не предполагаемые в неведомых замыслах.
Метод не имеет побочных действий и не даёт осложнений.
Шкворень вспомнил о похороненном в недрах фармацевтических монополий методе и даже на ум пришли воспоминания, что мелодии известных композиторов тоже могут помочь в лечении некоторых заболеваний. Ритмы мелодий способны лечить головную боль, как «Весенняя песня» Мендельсона, «Юморески» Дворжика, мелодии Гершвина «Американец в Париже». Шопен, Чайковский, Лист снимают стресс, концентрируют. Пресли, Роллинг стоунз, Майкл Джексон с небольших количествах снимают нервное и мышечное напряжение. Нервы нормализует Моцарт.
Метод электронного зеркала просвечивал всю систему человека и в обратном своём импульсе лечил все организмы способные болеть. Биологическая обратная связь даже имела промышленное производство. Но использовали её только для устранения боли и повышения потенции. А ведь сам метод может лечить всё что угодно. Берётся за модель здоровый организм, который закодирован в здоровой клетке, которая строится от ДНК, которая и есть ген. А вирус – это ген, только со своей программой.
Шкворень нашёл в ещё не уничтоженной случайно библиотеке старую книгу по медицине, в которой говорилось, что за обмен веществ в организме отвечает щитовидная железа. Когда её активность снижается – организм стареет.
Всем известно, что материя существует в двух формах: вещество и поле. Каждая молекула тела испускает электромагнитное и ультразвуковое излучение. Самые сложные вибрации издают молекулы ДНК, как носители генетической информации. Внутренняя музыка сложна, но в неё чётко прослеживаются определённые ритмы, повторяющиеся через равные промежутки времени с точностью хронометра. Через компьютер можно составить график. И тогда видно весь процесс жизни, как на ладони. Пульсирует данный оркестр не для удовольствия (хотя и удовольствие в работе присутствует), а на благо всего организма. Ритм, заданный ДНК подхватывается белками и другими молекулами, становится основой всех биологических связей, составляя проекцию самой жизни, а его нарушение становится причиной старения и болезни.
Оказывается, с возрастом белковые молекулы (в том числе клеточные рецепторы, с которыми должны соединяться гормоны щитовидной железы, чтобы попасть внутрь клетки) теряют свой ритм. Они начинают звучать на частоте молекул сахаров и солей, утрачивая свою роль. По этому возраст человека можно определить по волновым процессам, возникающим в его организме.
Ход часов замедляет жизненный ритм. Стоит посмотреть в микроскоп на слезу девушки и пожилой женщины, для того что бы убедиться в сказанном. В первом случае – чёткие чистые волны, а во втором – редкие рваные волны, я явными участками исчезновения, когда одна волна бежит навстречу другой – и вдруг пустота или воронка, ведущая в никуда.
Конечно, молодёжь выбирает мощную ритмичную музыку. Звук её соответствует внутреннему ритму. А пожилым кажется, что их ритм более плавен и спокоен.
Значит, существует и обратная связь! Начинайте день с весёлой мелодии – и проживёте дольше.
Если биологическую жидкость поместить в электромагнитное поле, её ритм изменится. Волновые эталоны молодости, списанные с каждого конкретного человека при помощи компьютера, способны повернуть вспять процесс старения.. резонансное взаимодействие электромагнитного излучения с биологическим объектом позволяет настроить организм человека, как обычный радиоприёмник, на оптимальные для него частоты. Значит старение – это поломка в электромагнитном каркасе человека. И её можно устранить.
Шкворень закрыл книгу, закрыл глаза, и перед его внутренним взором разлилась пелена, которая ритмично, всё больше и больше стала проявляться в нечто резкое и простое.
Может попробовать! Может, получится!
Три дня думал Гельмут, писал, зачёркивал и правил. Три дня одна и та же мысль сверлила у него в голове. И на четвёртый день он уже окончательно решил: «А что если заразить вирус? Что если его через обратную транскриптазу заразить здоровьем?! Ген есть ген. Ему только нужно придать направление.
А обратная связь вытянет. Заложенная в ген программа здоровья переписывается на ген вируса и принимает положительную форму. Но программа вируса имеет своё направление. И поломать её можно только, если её не ломать, а превратить в союзника. Значит, в т-хелпер достаточно внедрить только элементы, направленные на здоровье. И элементы эти должны быть сладкими для вируса, теми которыми он захочет питаться.
Интеграза должна стать обратной интегразой. И вирус должен получить питание точно такое какое получают муравьи от сахарного сиропа. Просчитать варианты не сложно. Сложно – найти помощников для опытов.
Есть зацепка. Если считать направление вируса, тогда можно определить то что он хочет. Если найдёшь направление, тогда будет понятен обратный путь для связи. И тогда направление на здоровье станет лакомым кусочком для вируса.
«Попробуем!»
Подручного Силикоза Шкворень использовал для снятия показателей. ДНК клетки Силикоза была натравлена на платформе РНК вируса в ритмическом импульсе равной импульсу щитовидной железы в спокойном состоянии. Перед этим Силикоз получил всё, что он любил от жизни. А на следующий день ему было предложено ещё большее удовольствие.
И эффект получился. Шкворень повторил опыт на Перваке. …И снова получилось.
«Случайность или закономерность?»
Шкворень знал, что любое научное решение требует опыта и проверки. И очень серьёзное изучение проблемы способствует положительному результату.
Но повторный опыт подтвердил догадку Шкворня. Вирус цеплялся за программу здорового ДНК. Программа жизненного цикла попадала в вирус, и он начинал (при всём своём сопротивлении) поддаваться ритмическому изменению и выходил на уровень положительного результата.
Шкворень запросил материал для научного обоснования опытов, то есть подопытных животных, а года через два-три и людей-добровольцев.
Сам вызвал Шкворня в служебную гостиницу.
- Ну и что вы придумали? – сразу взял события за рога Сам. – Ваш гений победил Вас! Что же ещё надо? Вы выполнили задание государства. Какая принципиальная схема Вашего метода? В самом кратком изложении?
Гельмут пожал плечами.
- Берётся человек, - сказал он, - считывается при помощи компьютера индивидуальный генетический код. Потом закладывается запись кода на постоянно пульсирующий прибор, который человек носит с собой. Прибор улавливает вирус. Списывается код вируса. И налаживается обратная связь. Здоровый код человека заражает код вируса здоровьем. Вирус переходит в составную часть организма человека. На этом болезнь заканчивается.
Сам даже встал с кресла.
- Ну вот! – выпалил он, - Всё гениальное просто и понятно! А вы ещё о каких-то экспериментах толкуете. Когда можно будет забрать техническую документацию для изготовления экспериментальной партии?
- Для производства экспериментального образца потребуется производственная база на уровне лабораторий госуниверситета. А для промышленного производства будет нужно уже какое-то предприятие с замкнутым циклом или теми площадями, где будут изготовляться комплектующие...- Гельмут, Вы гений! – воскликнул Сам, - О Вашем великом открытии я доложу на самом верху. Я думаю, что Вас глубоко оценят и Ваши труды не пропадут даром.
- Но опыты, животные….проверка….добровольцы!
- Готовьте материалы для опытного образца… Об опытах поговорим серьёзно. Вся научная работа требует проверки. Вы совершенно правы. Но сейчас на планете Земля чрезвычайная ситуация. И Ваше открытие может спасти сотни тысяч или даже миллионы людей. Будем экспериментировать. Но будем и лечить людей. Такова реальность. Такова наша стезя учёных. И тот, кто изобрёл пенициллин наверно, точно не знал, сколько болезней он одолел, и сколько миллионов людей спаслось, даже не зная его имени и фамилии.
Шкворень слушал внимательно. Он кивнул головой.
- Ну. Если только экспериментальную партию. Так сказать – экстренная помощь…
- Конечно, - кивнул головой Сам, - а научные исследования будут продолжаться, конечно, так как положено…
В мире паника продолжалась. Вторая волна, а в некоторых странах проявилась и третья волна эпидемии. Глупые методы профилактики приводили только к расширению пандемии. Ограничения вылились в добровольно-принудительное домашнее заключение людей, поощряемое государственными структурами. Как лечить – так и не знали. Поэтому в мире всё больше и больше делали прививки, как единственный метод борьбы с болезнью, запуская при этом почти неизученную болезнь в собственный организм, где она начинала развиваться по своим законам и своему собственному желанию.
Внедрение старых технологий соседствовали с общей беспомощностью «рулей» мира, что совершенно ясно говорило о бесполезность института управленцев во всём мире перед лицом любой серьёзной чрезвычайной ситуации.
Видеоконференция протекала рутинным образом. Главы ведомств и направлений докладывали скучными голосами о своём участии в управлении своими специфическими ведомствами. Успехи преувеличивали. Неудачи притушёвывались. Всё как всегда. Президент Бидор уныло покручивал свой ус и наставительным голосом советовал, то одно, то другое. В общем всё, как всегда.
И вот очередь дошла до главы Академии наук Академика Хама.
- Уважаемый Владыка, - начал свой доклад Хам, - Вы поручили нашей академии в кратчайший срок решить проблему с вирусной эпидемией на нашей территории. И вот академик медицинской академии Сам решил, с группой подчинённых, эту задачу.
У видеомониторов произошло лёгкое движение.
- И как? – спросил Бидор.
- Академик Сам предложил конструктивное решение проблемы. Им, и его коллективом создан прибор, который способен заблокировать жизнедеятельность вируса и превратить его в безопасный предмет.
- Есть готовый аппарат, - спросил Бидор.
- Да, есть.
- Провели испытания?
- Да. На заключённых опробовали. Сначала заразили их. Потом вылечили. Аппарат работает.
Другие участники видеоконференции зашевелились.
- Ну и какая эффективность прибора? – спросил Бидор.
- Пока стопроцентная, - бодро заулыбался Хам, видя одобрительные позывы со стороны хозяина.
Бидор задумался.
- И насколько доброкачественна работа? – наконец спросил он у Хама.
- Академия считает, что прибор безотказен. Его параметры…
Президент остановил монолог Хама лёгким движением руки.
- Я думаю, что надо изготовить партию приборов, достаточную для высшего руководства, - сказал он, - Разработку засекретить. Доступ к информации ограничить. Пресса ничего не должна знать о наших достижениях. Академика Сама наградить и выдать денежную премию закрытым указом. И , - Бидор поднял палец. – все кто слышал сегодня секретную информацию подпишут бумагу о неразглашении. Нарушение подписки будет приравниваться к государственной измене. Такое и примем решение.
- А что же население? – робко спросил премьер-министр Обчмоканный.
- Население? – протянул слова Бидор. – А население будет вакцинироваться.
- Эффективность слабая, - обронил Хам.
- А нам не нужна ваша эффективность, - покрутил ус Бидор, - Нам не нужны ваши размышления. Нам ну нужны ваши указания! У нас есть контракт по производству вакцины в южной Корее на миллиарды долларов. И наши предприятия там уже производят вакцину. Нам ваши указания не нужны. Будете умничать – академию возглавит другой академик, может, даже, Сам…А население в стране будет вакцинироваться! Всё! Видеоконференция закончена!
И президент отключил свой видеомонитор.
Встреча в гостинице была недолгой. Сам приподнялся в кресле, поздоровался со Шкворнем.
- Ваша работа высоко оценена, - сказал он. – Прибор Ваш поставлен на очередь для производства. Конечно, будут ещё проверки, будут испытания. Но Вы своё дело сделали. Поздравляю.
Сам забрался во внутренний карман и нащёпал там две пачечки денег – одну потолще, другую совсем маленькую. Он уверенно достал из кармана пачечку, что поменьше и протянул Шкворню.
- Гельмут. – торжественно сказал он, - Страна, народ и государство не забывают своих героев. Эта премия – лишь малый дар, который наша страна обязана Вам отдать. Каждый труд у нас оплачивается. И закон справедливости всегда соблюдается в нашей, самой свободной стране мира.
Прощание было не долгим. Сам торопился. А Гельмуту наконец-то разрешили вернуться домой и отдохнуть «сколько тему захочется», до следующего рабочего дня.
Домой Шкворень попал только к вечеру. На звонок в дверь никто не подошёл и тогда Гельмут стал искать ключи в кармане. И, в конце концов, нашёл их во внутреннем кармане.
Подруга лежала на кровати, отвернувшись к стене и, казалось, спала. Шкворень тихим шагом подошёл к ней, осторожно тронул её за плечо.
- Гала…
Она вздрогнула, повернула в сторону Шкворня голову и шквал удушающего кашля вырвался из её груди первым залпом, потом вторым, потом ещё…
- Что с тобой! – вскричал Шкворень.
В промежутке между порывами кашля она прошептала:
- Простуда…И…
Шкворень метнулся на кухню. Поставил на плиту разогревать воду в чайнике. Заглянул в холодильник. Продуктов в холодильнике не было.
Гала в комнате всё кашляла. Шкворень с кружкой кипятка вернулся в комнату.
- На пей!
Кашель душил Галу. Но несколько глотков она сделала.
- Пей!
- Не могу…
Через какое-то время кашель закончился. Шкворень кратко расспросил Галу и она рассказала ему, как заболела, как не смогла выйти на работу и её уволили из её магазинчика, так как хозяин не хотел платить за неиспользуемый труд. И вот он лежит, уже несколько дней и никуда не ходит. А ему – Шкворню – она дозвониться не может, так как его телефон заблокирован и обратиться больше не к кому. Гельмут выслушал, оделся и побежал в ближайшие аптеки и магазин.
Магазин встретил настороженностью.
- Где ваша маска? - скрипучим голосом запела продавщица.
- Маска?
Гельмут похлопал себя по карманам.
- Нет у меня маски.
- Без маски вход в магазин запрещён.
- А где её взять?
- Не знаю. В аптеке смотрите.
Шкворень дошёл до аптеки. На аптеке висело объявление:
«Вход в аптеку без маски запрещён».
Ниже весело другое объявление:
«Медицинских масок в продаже нет».
«Где же её взять?» - подумал Шкворень.
И только через определённое время, он смог найти в пивном магазине медицинскую маску по цене в сто раз превышающую обычную.
Деньги пока были. Шкворень купил продуктов, лекарства и вернулся домой.
Гала лежала на кровати лицом к стене и, казалось, спала. Шкворень снова скипятил воду, сделал бутерброды.
- Гала, Гала…
Она открыла глаза, повернула в его сторону голову и Гельмут понял, что она не спала.
- На, пей. Как ты себя чувствуешь?
- Так…
Она слабо с трудом сделала несколько глотков.
- На, покушай…
Он протянул Гале бутерброды. Она с вопросом посмотрела на него , потом слегка улыбнулась.
- Ешь…
- Я не хочу.
- Но так надо…
Она через силу съела один бутерброд.
- Попей ещё воды.
- Я не хочу.
- Надо…
Она попила, потом её передёрнуло и Галу стало тошнить.
Шкворень вскочил на ноги.
- Да ты совсем больна!
Он сбегал за тряпкой, обтёр Галу, потом набрал на телефоне номер скорой помощи. Там долго расспрашивали о том кто больной, какой возраст, какая болезнь, какой адрес. Потом сказали, что бы ждали и отключились….
- Гала, ляг…
Шкворень положил Галу на кровать, обтёр её лицо тёплой водой. Гала на время успокоилась и, казалось, задремала.
Шкворень изготовил тройчатку и трёх разных лекарств, истолок их в порошок, часть, поместив в столовую ложку, растворил состав тёплой водой и разбудил Галу.
- Выпей.
- Я не хочу…
- Надо.
Она выпила лекарство именно по тому, что это он дал ей это лекарство. Сама она как бы ничего не хотела, даже обращать внимания на окружающие события и раздражители.
Шкворень пошёл на кухню готовить еду. Он не уходил от событий, но питаться тоже надо было. Ведь без еды…
Сильнейший приступ кашля из комнаты ветром сорвал его из кухни, и он снова побежал к Гале.
Кашель рвал лёгкие, душил, зажимал дыхание.
Весь вечер и всю ночь Шкворень провёл у кровати с Галой. Он, то пытался её напоить, то хотел её покормить, то придумывал комбинации из разных лекарств. Кашель то отступал, то усиливался. Общее состояние не улучшалось. Скорая помощь так и не приехала.
Утром Шкворень позвонил в больницу, с тем, что бы вызвать врача на дом. Но в регистратуре, через телефонную трубку ему сказали, что врачей нет и для получения медицинской помощи надо явиться в саму поликлинику с документами и полюсом, и пройти кабинет первой помощи под номером 10.
А и выхода другого не было. Коммерческие больницы закрыли. Приём частников, тоже поставили под запретительный контроль. Платные анализы перестали работать, а выезд в другие страны, где медицинское обслуживание держалось совсем на другом уровне, чем в …ландии, декретными мерами был перекрыт.
Шкворень выслушал, ругнулся про себя, после чего стал собирать документы и вещи для похода в поликлинику.
…Такси довезло до ворот. Было восемь часов утра. Шкворень расплатился и почти вынес на руках Галу. Она – в пальто и тёплой шапке – покорно опиралась на его руку и шла. Шла, хотя чувствовалось насколько тяжело ей это даётся.
Во дворе, радом с поликлиникой стояло человек семьдесят народу.
- Кто последний? – спросил Шкворень.
- А тебе куда ? – спросили в ответ.
- К врачу.
- По талону или в первый раз?
- В первый раз.
- Тогда иди там в конце спрашивай, - и говоривший махнул рукой в направлении дальних скамеек.
Шкворень дошёл до скамеек и, через минуты переговоров, всё же занял очередь, тех кто «В первый раз». Люди стояли, некоторые с шести утра, другие ещё раньше. Стояли, подпрыгивали на свежем морозе и… чихали, кашляли, сморкались, хрипели, плевались, тряслись.
Разговоры шли разные, в основном про болезни, потом обсуждали порядок получения лекарств, способы прохождения анализов, которые как раз отменили из-за отсутствия реактивов. На скамейках сидели по очереди. Но люди больше уставали от того, что приём шёл медленно. Очень медленно…
- Они три дня не приезжали. Потом приехали. Сказали, что лекарств нет и надо идти в больницу. А в больницу без направления не ложат. Вот и стоим в очереди…
И кашель, кашель…
Люди в самодельных повязках. Фабричных почти нет. Без повязки в кабинет не пускают, а тряпочек в продаже нет.
- А кто на приёме?
- Анна.
- А…Врач…
- Да. И врачей нормальных нет.
- Понакупают дипломов в институте, а как лечить не знают…
Шкворень занял место на скамейке и усадил на неё Галу. Гала куталась, прикрывала рот платком. Её знобило, мучительно давило, лихорадило.
Над входом в поликлинику висело обращение: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ». Вод к входу был перегорожен ленточкой. У ленточки стоял стул. На стуле стояло самодельное объявление, на котором значилось: «Вход поликлинику из-за эпидемии запрещён». На стене было пристроено другое объявление: «Вход в поликлинику больным запрещён».
Человек, запыхавшись, прибежал со стороны ворот.
- Ты куда?
- Да я там был. Мне рентген сказали принести.
Люди у входа в боковой коридорчик не пускали прибежавшего. Он настаивал. Через скандал скрылся за дверьми.
На улице продолжался кашель, разговоры. Слегка морозило. Хорошо, что дождя или снега не было.
- Дождались скорой, а они поставили укол и уехали. А ночью мама умерла. На ампуле посмотрели, а это был просто димедрол. Пошли документы брать. А нам сказали, что сначала справку от врача надо. А врачей нет. Вот и стоим тут с шести часов.
- И горячие уколы перестали делать. Как лечиться?
- Вон они в поликлинику приглашают тех кто по записи. А записи нет. Только полицаи и начальники ходят. Других людей в больницу не пускают.
- А мой Славик сначала кашлял, потом пошёл резкий понос. Вызвали скорую. Те не приехали. Потом у него вместе с поносом пошла кровь. Позвонила врачу. Рассказала всё. Он и сказал, что надо в больницу ложиться. Поехали. А там без направления не мест нет. Только потом сказали мне, что денег надо было дать. Без денег койку в больнице не дают…. А дома Славику становилось всё хуже и хуже. Пошла пена изо рта. С кровью… Наконец приехала скорая. Врачиха сказала, что у него рак. А в больницу так и не положили… И вот Славика нет… Нет его…
Гала кашляла, прикрывалась. Её то бросало в пот, то знобило. Шкворень потрогал рукой её голову. Температура явно поднялась выше нормы.
Люди выходили от врача через большие промежутки времени. Приём длился от двадцати до сорока минут на человека. «Неужели так тщательно лечат?» - с удивлением подумал Шкворень. «Но всё равно – долго!»
Около десяти часов подул лёгкий ветер. Люди прятались: кто за деревья, кто уходил в свои машины. А кто и совсем уходил из очереди: без медицинской помощи – в пустоту.
Шкворень ходил вдоль очереди, присматривался, прислушивался и удивлялся: «Где я живу? Что это такое?». Сидя в лаборатории, работая на односложной работе, он особенно и не встречался с тем, что выдавала вокруг современная жизнь. А жизнь, она оказалась совсем не та, что была когда-то двадцать-тридцать лет назад, а совсем другая, незнакомая. И становилось зябко.
- В аптеке ничего нет. Арбидол закончился. Цефтиаксона нет. Чем лечиться – непонятно. Один Цитровир толкают. А он – как припарка. Вот и сбиваем температуру старыми таблетками Парацетомола, до Аспирин пьём. Больше ничего нет.
- Так все заводы в стране где лекарства делают продали. Ничего своего нет. Где их взять – лекарства.
- Да и специалистов нет. Наши ничего не платят. Вот они все и разъехались по всему миру – где платят. Там работают…
Шкворень застегнул на куртке все молнии и вернулся к Гале.
Гала закрыла глаза. Она не жаловалась, не просила о чем-то. Но холод, кашляющая очередь и ожидание делали своё. Гала слабела. Таблетки, тёплая вода, тёплая одежда уже мало спасали от активированных в организме процессов.
Время застыло в отравленном болезнями воздухе.
- И в больницу за так не попадёшь…
- Да что там больница. За так сейчас ничего не бывает. Вот у моего соседа сын собрался после армии в полицию пойти. А там вначале надо в госпитале пролежать на медкомиссии две недели. Он уехал а через три дня приехал обратно. В чём дело? Да в том…Пришла утром медсестра в палату и говорит: «Все кто хочет пройти комиссию пусть положит в тумбочку по восемь тысяч в бумажке и напишет на листочке свою фамилию. А где у человека деньги, если он только на работу собирается устроиться…
«У нас же было социальное государство» - подумал Шкворень. – «Где оно? Куда всё делось? Человек перестал быть человеком и стал винтиком в какой-то похабной игре в фантики, в денежные фантики. Почему так и зачем?»
- Сухаревская, Сухаревская!
- Врачиха!
Из дверей приёмного кабинета выплыла толстая молодая женщина с припухлыми губами.
- А приём будет? – спросил кто-то робко из толпы.
- Будет, - бросила врач.
- А когда?
- После кварцевания. Надо уничтожать всех ваших вирусов и вашу вонь.
Врач не торопясь прошествовала в здание поликлиники и скрылась за открытыми перед ней охранником дверьми. Теми дверь ми, за которые уже не пускали просто больных. А больные остались кашлять и чихать на улице, под порывами холодного ветра и набегающими время от времени тучами.
«Когда-то…- думал Шкворень. - А ведь сама история человечества давно поставило всё на свои места. Люди живут на земле. И те люди, которые живут на этой земле, имеют полное юридическое право на эту землю. Значит – они хозяева своей земли. И больше никто. Только народ может управлять своей собственной землёй, через своих представителей или по решению общего собрания – общества. Люди заключают общественный договор, на основании которого они сосуществуют друг с другом. И никто не имеет права нарушать этот договор. Перед общим законом все равны. Особенных никаких нет. Общество само выбирает форму в которой оно хочет жить. Ни какие-то группировки нагинают общество, а само общество очищается от всевозможных группировок, которые пытаются диктовать ему свои условия.
Народовластие, построенное самим народом во имя этого народа – вот то, что продиктовано тысячелетиями существования человеческого общества на планете земля. Только сам народ решает, то что происходит с ним вокруг. И больше никто. Все надстройки, все структуры, наёмные чиновники, полицейские, врачи, все они живут за счёт народа, оплачиваются налогами и бюджетом, который пополняет народ. И все они обязаны держать ответ перед потраченными на них деньгами. Все мэры и президенты, прокуроры и военные должны становиться перед народом на колени и давать отчёт – что они делают для народа и почему они не делают, если действительно они ничего не делают. Любой представитель народа может потребовать от любого чиновника отсчёта в любое время и по любому вопросу, так как именно народ оплачивает существование любого чиновника.
И что случилось, если эти наёмники стали игнорировать людей, стали пренебрегать народом, как своим прорадителем? Почему они превратились в паразитов, пьющими кровь народную, вместо того, что бы служить, так как они слугами наняты народом, для исполнения общенеобходимых функций?
Значит, произошёл захват свободной территории и свободного народа группой наёмников или бандитов или террористов. И они стали диктовать свои правила. Правила, которые народ не понимает и неприемлет. И что же тогда делать самому народу? Или сопротивляться. Или снова выбрать свои народные формы правления и противопоставить их оккупационному режиму. Народный парламент Франции сломал королевскую власть во Франции. То же сделал народ в Англии и Голландии, Италии и Швейцарии.
Так что вытворяет эта самая врачиха, которая получает зарплату из народных денег, работает в народной больнице. Пользуется народными препаратами, техникой, приспособлениями. И высокомерно плюёт на сам народ? Кто она? Паразит или враз, обнаглевшая рожа или больная психически?...»
Ещё долго размышляя Шкворень, сидя на скамейке рядом Галой или ходя кругами по узкому дворику перед районной поликлиникой. Время тянулось изжованной жвачкой. Гала, казалось, засыпала. Потом просыпалась от начинавшего душить её кашля.
Через два с половиной часа Сухаревская вышла из поликлиники и держа в натянутых на толстые пальцы перчатках какие-то бумаги, деловито прошествовала в кабинет первичного приёма, проталкиваясь сквозь значительно поредевшую очередь на первичный приём.
Медсестра, явно преклонного возраста, шла за ней и без конца повторяла:
- В кабинет заходим только в масках и бахилах.
- А где их взять… - пробубнил кто-то.
- Надо было раньше позаботиться, - наставительно произнесла медсестра.
Очередь опять двинулась. И двинулась так же медленно, как двигалась с утра.
«И что же она так долго обследует?» - подумал Шкворень – «Что это за врач?»
Уже в районе трёх часов пополудни Гельмут и Гала переместились из уличной очереди в маленький коридорчик, что вёл к кабинету предварительного приёма. В коридоре на стульях сидели и кашляли такие же больные люди, как и на улице. И разговоры шли такие же – о болезнях, быте, лекарствах и жизни.
- Пенсии не хватает, и работы нет.
- Да. Заводы закрыли. По этому и работы нет. Только спекулянты и дармоеды-полицейские живут.
- А за что их награждают? За то, что людей бьют палками.
- Так это же каратели….
- А ты что думал…
Сломанная дверь в кабинет самопроизвольно открылась, и Шкворень услышал следующий монолог:
- Вы выписали мне лекарства, а они мне не помогают. Улучшения нет. Доктор, выпишите мне другие лекарства.
- Ну, ты же просила дешёвые. Вот и пей. Других дешёвых нет.
- Ну, доктор…
- Могу выписать дорогие лекарства. Но у тебя нет денег. Кто за тебя их тебе купит?
- Ну, может, есть, что ни будь?
- Нет. Для несостоятельных ничего нет. Для лечения нужны деньги.
- А если в больницу лечь?
- Я могу выписать направление. Но в больнице нет мест.
Женщина, на слабых ногах, через силу вышла из кабинета профессионального «Терапевта» и пошла, держась за стенку… в никуда.
Мужчина зашёл, потом ещё женщина… и очередь дошла до Шкворня и Галы.
Гала зашла, держась за руку Шкворня, и сразу опустилась на ближайший стул – ноги её уже не держали.
- Что у вас?
Врачиха даже не подняла голову на встречу с больным.
- Тяжёлое воспаление лёгких, возможно двухстороннее, - сказал Шкворень, - температура от тридцати семи с половиной до тридцати восьми с половиной. Кашель, озноб. Потоотделение тяжёлое. Необходима стационарная терапия.
Сухаревская анемично посмотрела на Шкворня.
-Это вы больны? – спросила отстранённо.
- Нет, жена. – сказал Шкворень.
- А вы зачем в кабинет зашли?
- Потому что сопровождаю. Она ходит с помощью другого.
- Надо было домой врача вызывать.
- Я и вызывал. А мне сказали – идти в поликлинику.
- Давайте ваш паспорт. Полис и страховку, - проскрипела медсестра.
Шкворень достал паспорт Галы, полис, страховку и передал их медсестре. Та стала усиленно заполнять бумаги. Сухаревская тупо смотрела в бумаги, которые лежали у неё на столе, отгороженные медицинскими карточками.
Шкворень сделал пару шагов в сторону медсестры и быстро заглянул за эти карточки. Врач разглядывала журнал модных причёсок.
Медсестра посмотрела на Шкворня.
- Год место рождения, - затараторила она, - На что жалуетесь, сколько давно жалобы? Чем лечились, как давно лечились?
Все ответы она записывала на стандартном листе. Так же быстро медсестра отмечала что-то на отдельном листочке. Рецептурных листов в поликлинике давно уже не было. Все рецепты, направления и рекомендации записывались на бумаге отдалённо похожей на туалетную.
- Да, - сказала медсестра, - тёплое питьё, аскорбиновая кислота, цитовир. Всё я вам записала. Через три дня придёте на приём.
- А обследования, анализы? – спросил Гельмут.
Медсестра сощурилась.
- Да. Можете сделать флюорографию. Анна, - выпишите направление.
Врач лениво достала из под журнала обрезок бумаги. Молча протянула его медсестре. Та написала пару строчек. Врач, молча, подписала направление и поставила печать.
Шкворень собрал все бумажки, взвалил на себя Галу и пошёл из кабинета. «Могла бы и стетоскопом послушать» - подумал Шкворень.
- Что-то вас быстро, - обрадовался следующий больной и скользнул в двери кабинета.
Шкворень вышел на улицу, придерживая Галу, достал из кармана телефон, вызвал такси. Такси приехало через пятнадцать минут. Добрались до ЦГБ, где делают флюорографию. На лифте поднимать их не захотели, а бахилы потребовали одеть, хотя купить их было негде, так как аптека по поводу пандемии была закрыта. Шкворень напялил на ноги старые бахилы (благо не захотел их выбросить в поликлинике) и почти понёс Галу на себе на пятый этаж.
Очередь была одна – очередь на рентген. Шкворень обошёл коридор. Все другие кабинеты были закрыты. Люди в очереди сидели угрюмые и казалось, с серыми лицами. Правда, приём двигался быстрее, чем в поликлинике и уже через сорок минут они попали в кабинет записи.
- Нам сделать снимок.
Шкворень подал все полагающиеся документы. Медсестра записала паспортные данные, взяла направление. И возразила:
- Так вам же на флюорографию…
- Ну?
Медсестра пожала плечами.
- Ладно. Сделаю вам рентген. – выдохнула она, - У нас аппарат флюорограммы всё равно сломан. И когда его сделают – неизвестно. Проходите к кабинету номер четыре.
Они дошли до кабинета. Через три минуты появился оператор.
- Вы на рентген? – спросила она.
- Да.
- Ну проходите. Раздевайтесь.
Гельмут помог Гале дойти до кушетки и помог ей раздеться. Потом вышел из кабинета рентгена.
После того, как снимок был сделан, Шкворень помог Гале одеться, и вывел её в кабинет.
- Когда можно взять снимок? – спросил он.
- А снимок будет у врача в поликлинике, - сказала медсестра, - после описания врача. На руки мы его не выдаём.
- Понятно.
Домой ехали на такси и, тоже, молча. Гале просто тяжело было говорить. Её, то душил кашель, то лихорадило.
Дома Шкворень приготовил еду. Покормил Галу – сколько она поела, и побежал в работающую аптеку за прописанными лекарствами.
Аптека встретила очередью и уже стоя внутри помещения Шкворень слышал: «Нет, нет такого лекарства, уже всё раскупили, может, будет…». Люди уходили, кто с лекарствами, а кто и просто так – без ничего.
- Нет. Градусников нет. Китайские товары перестали привозить, а у нас теперь не производят…
Стоящий перед Шкворнем мужчина отошёл от окошечка, и Шкворень просунул о проём написанную в поликлинике бумажку.
- Да. Это есть, - сказала провизор. – будете брать?
- Да.
Провизор назвала какую-то фантастическую в деньгах сумму. Но Шкворень деньги имел и заплатил за лекарства.
Ночь прошла беспокойно. То кашель, то лихорадка, то пот. Галу маяла болезнь, но она крепилась, держалась и старалась не стонать и не просила для себя ничего лишнего.
И следующие два дня прошли в тяжёлом ожидании. Гельмут ухаживал за Галой, готовил еду, давал ей лекарства, как выписанные «врачом», так и те о которых знал, какие могли помочь в осложнённой карте проистекания болезни.
Гала терпела, пыталась улыбкой отвечать Гельмуту. Но Шкворень видел, что ей всё труднее и труднее давалась простая эмоциональная процедура.
Еда уже как-то не усваивалась организмом Галы. Почти от всего её тошнило. Вода выпивалась, но пить хотелось всё больше и больше. Жажда преследовала её, и слова Галы свелись, в конце концов, только к одному:
- Пить…
Холодное небо и сумрак за окном не благоприятствовали бодрому настроению.
На второй день Гала протяжно застонала и как будто стала захлёбываться воздухом. Гельмут кинулся к ней, ладонями обхватил её кисти, потом стал растирать грудь. Она напряглась, потом ослабла, потом опять сделала несколько хватательных движений ртом, но Гельмут развернул её боком, надавил на грудь и воздух попал в лёгкие.
- Что было, что ты чувствуешь? – выпалил Шкворень.
Гала превозмогла боль, кое-как отдышалась и слабым голосом сказала:
- Дыхание останавливается.
Когда пик кризиса миновал, Шкворень набрал телефон одного его знакомого, по прошлым временам, врача.
- Евгений, надо приехать.
- И насколько срочно? – поинтересовался знакомый.
- Чем раньше, тем лучше.
И Шкворень кратко рассказал о своей проблеме.
- Завтра не смогу, - сказал Евгений, - А послезавтра – вполне.
- Сколько за приём надо, столько и решим…
- Брось, Гельмут, - прервал Евгений, - Не о том речь. А то я вспомню, как ты мне помогал диплом писать и сам тебе денег повезу…
Договорились о встрече. Гельмут отключил телефон и слегка успокоенный, вернулся к Гале.
«Женя прекрасный врач, - думал он, - Сразу надо было ему позвонить. Всё на себя надеешься, а лучше к специалисту-практику обратиться. Вот приедет, и тогда поставим настоящий диагноз. И вылечимся».
Тёплая вода, что Шкворень на этот раз дал Гале, не пошла ей впрок. Её сразу же стошнило в уже приготовленный у кровати тазик. И тошнота была не просто от воды, а в тазике появились какие-то шоколадные выделения.
«Что это ? – подумал Шкворень и в его мозгу засела мысль, что это, возможно, какие-то противопоказания лекарственных средств, которые они принимают. Гельмут обтёр рот Галы мокрой тряпкой и кинулся к коробкам лекарств, которые стояли на кухонном столе.
Из аннотации он узнал, что после приёма лекарств может быть аллергическая реакция, снижение артериального давления и возможно…
«Да, - подумал Шкворень, Что же тут лечит, а что калечит?»
Он как инфекционист, понимал, без точного диагноза нельзя лечить неизвестно что. Но и явных симптомов известных болезней он не обнаруживал. Так что же лечить?
«Вот Женька приедет – и всё определит», - решил окончательно Шкворень и бросил аннотации на стол.
Он сделал Гале компресс и обтёр её лицо влажной тряпкой. На короткое время Гала даже уснула и Шкворень услышал её ровное дыхание. «Может на улучшение пошло. Будем ждать лучшего». Сам он прилёг на диване, закрыл глаза и забылся в нахлынувшей на него дремоте, которая провоцировалась многодневным недосыпом и нервным перенапряжением.
И сон был какой то простой, даже лёгкий. Снился какой то город и улицы и дома с подворотнями. А вокруг участки и на участках что-то произрастало и люди занимались совсем простым и полезным для них трудом. Потом пошли вокзалы, поезда, автобусы. Кто-то стоял на остановках, ждал своего маршрута кто-то уже ехал и Шкворень ехал вместе с ними. Пелись песни, велись разговоры. Чудные фантазии, как наяву проявились в своей реальности. И почему то стало совсем легко и весело. Весело так, что Шкворень даже запел во сне. И вот Гала, его Гала села в цветастый автобус и почему то поехала в другой город. «Гала!» - хотел он крикнуть ей. Но она уже села к нему спиной и не слышала его крика. И автобус поехал. А Шкворень остался стоять в группе веселящихся людей, которые пели, какую-то весёлую песню.
Потом ещё что-то было во сне. Шкворень, даже, при всём желании, впоследствии, так никогда и не смог бы вспомнить, что там ему потом снилось, только проснулся он от какой-то необычной тишины, тишины, которая просто висела в квартире и не хотела рассеиваться.
Шкворень встал, пошёл в спальню. Приоткрыл дверь. Было тихо.
- Гала, - шёпотом позвал он.
- Гала! – чуть громче произнёс Шкворень.
И тишина.
Шкворень включил свет. Гала лежала, отвернувшись к стене и, казалось, спала. Шкворень подошёл к ней и легонько тронул её за плечо. Уже, слегка закоченевшее плечо, не ответило на его прикосновения.
- Гала! – негромко крикнул Шкворень и уже во всю силу своих лёгки – Гала !!!
Шкворень тряс Галу. Но всё было поздно или бесполезно…
Гельмут увидел длинную полосу шоколадного цвета, которая перепоясала всю кровать. Значит Галу перед смертью тошнило. Ей было плохо. Она может звала, стонала…А он?
Шкворень автоматически обмакнул тряпку в воду и вытер Гале лицо. Только минут через пятнадцать он позвонил в скорую помощь
- Да.
- Умер человек….
- Что случилось? Говорите адрес.
Скорая приехала через полчаса. Молодой фельдшер и медсестра издалека посмотрели на умершую. Подходить не стали. Медики выдали справку о «биологической смерти». Сказали, что надо позвонить в полицию, а потом сходить взять справку о смерти в поликлинике.
Не успели скоропомощники уехать, как в двери к Шкворню снова позвонили. За дверью стоял квадратненький человек лысой наружности с кепкой в руках.
- Мои соболезнования.
- Да. Что хотели?
- Вот наша визитка. – и мужчина протянул продолговатую картонку Шкворню, - Все услуги. Звоните. От ваших пожеланий. Всё есть: обмывка, одежда, холодильная камера…После того, как получите справку о смерти.
Мужчина ещё, что-то сказал, что Шкворень не запомнил, и раскланялся.
Через какое-то время Гельмут позвонил в полицию. Там сухо расспросили и сказали: «Ждите». Шкворень сел на кресло и закрыл лицо ладонями. Мысли не приходили в голову. Да и вообще стало так тяжело и пусто внутри, что Шкворень просто стал ждать прихода полиции и ни о чём не думал.
Примерно через час пришёл полицейский.
- Где труп? Спросил деловито.
Шкворень прошёл к кровати, где лежала Гала. Полицейский сфотографировал Галу, достал бланк и стал допрашивать Шкворня. Процедура продлилась минут двадцать, потом попросил Шкворня прочитать показания и расписаться. Пока Шкворень читал, у полицейского опять зазвонил телефон и он коротко ответил
- У меня труп. Потом перезвоню.
И это слово, которое обозначает, нечто другое, чуждое слову «жизнь» как-то больно резануло Шкворня по сердцу. Значит всё – именно так и есть, как и говорится и ничего уже предпринять нельзя.
- Сделайте копии документов, - сказал полицейский, уходя, - возьмите справку в поликлинике, копию принесёте к нам в отдел, потом решайте сами дальнейший вопрос. Если будет надо – мы вам позвоним.
«Какой-то вежливый попался», - подумал Шкворень, но мысль ушла, и он стал делать всё, так как ему говорили.
Шкворень собрал в стопку все необходимые документы Галы и свои и пошёл в свою местную поликлинику. Опять бесполезная по всем своим качествам медицинская маска, медицинские бахилы, которые надо одеть в оплаченную налогоплательщиками поликлинику, но купленные на собственные деньги в аптеке, которая закрыта, по поводу «эпидемии».
И снова длинная очередь в поликлинику на улице. Конечно (или так совпало) – она была намного меньше, чем три дня назад. но те же разговоры, тот же кашель и чихание. Такой продолжительный приём и невольный вопрос: «А что же так долго могут обследовать в кабинете?»
С начала Шкворень попробовал попасть в здание поликлиники. Он дошёл до двери, постучал в неё и увидел вопросительные глаза охранника, слегка приоткрывшего створку.
- Мне по поводу смерти…
- Все вопросы в кабинете предварительного осмотра.
- Ну, мне же не на приём…
- Иди туда…
И охранник закрыл входную дверь.
День был чуть теплее чем до этого. Но особой радости Шкворню это не доставляло. Больные с бумажками в руках покорно ждали своей участи. А выхода из ситуации так и не было.
«Но, что же это? Я создал лекарство. Простое и полезное лекарство, которое способно сразу прекратить многие болезни на земле. Где оно? Почему ничего не слышно о его производстве и применении? Сейчас можно многих спасти. И Гала…»
Как Шкворень в этот момент пожалел, что не взял опытный образец к себе домой и, может быть, тогда всё повернулось бы в хорошую сторону. Как он упрекнул себя в том, что не смог спасти свою Галу. А скольких ещё надо спасти! Почему…
Шкворень достал из кармана телефон и набрал номер Сама. В трубке послышались гудки, но на звонок никто не ответил. Шкворень ещё набрал и опять – тишина. «Наверно где-то занят»- подумал Шкворень и продолжил стоять в очереди, которая ни за что не хотела его пускать в кабинет по неотложному вопросу.
Медленно текло время, но, в конце концов, Шкворень дошёл до той самой двери, в которую больные входили с ожидаемой надеждой.
Сухаревская сидела за столом, сбоку стола у неё лежала наполовину съеденная жирная пироженка. Она увлечённо, что-то рассказывала медсестре, и появление Шкворня явно помешала ей эмоционально поделиться чем-то для неё важным.
- Что вам? – сухо просила медсестра.
Шкворень передал медсестре справку скорой помощи, сухо сказал:
- Нужна справка о смерти.
- Давайте медицинскую карту больного.
- Она у вас, - надавил Шкворень, - три дня назад мы приходили к вам лечиться. И вот результат. Ещё у вас должен быть рентген.
Медсестра порылась в бумагах, но ничего не нашла.
- Ничего нет, - сказала она.
- Ну, сходи в регистратуру, - лениво произнесла врач, - может там лежит.
Медсестра поднялась, взяла какие-то бумажки и ушла. Сухаревская взяла в руки аппарат для измерения температуры на расстоянии и замеряла температуру на всех своих пальцах.
- Тут нормально.
Потом она замеряла температуру на своём лбу.
- Повышенная. Тридцать семь и два. Вот видите, - обратилась она к Шкворню, - Работаю так, что и сама могу заболеть.
В скорости пришла медсестра.
- В регистратуре нет, - сказала она, - может рентгенкабинет ещё не передал. Будем составлять бумагу?
Медсестра вопросительно посмотрела на Сухаревскую.
- А я не знаю как. Сходи к заведующей. Пусть кто-нибудь из терапевтов напишет…
Медсестра опять вышла из кабинета.
Врач достала из коробочки красивую кружку с золотым ободком.
- А мне кружечку подарили, - обратилась она к Шкворню, - Красивая?
Шкворень ничего не сказал. Сухаревская вертела кружку в своих руках и рассуждала:
- А зачем мне ещё одна кружка? У меня их много. Может мне её ещё кому подарить?
Сухаревская ещё повертела кружку в руках.
- Или надпись на ней сделать и мой портрет заказать?
Медсестра пришла через короткое время.
- Давайте все документы, - сказала она, - Справку вам напишет терапевт. И подпишет зав поликлиникой. Подождите на улице. Вам всё вынесут.
Шкворень, не прощаясь, вышел из кабинет.
- Что так долго? – услышал он за своей спиной из очереди, ожидающих, и вышел на улицу.
Стояла пасмурная погода. Шкворень закурил. На душе было ещё более пасмурно. Очередь больных таяла. Те, кто отдал документы в глубину поликлиники стояли у входа и ждали своей участи.
« Так что же мы построили? – подумал Шкворень, - Как это называется. Но точно не общество – это точно. Все они работают и получают деньги за наш счёт. И нас же игнорируют. Общество имеет полное право создавать свои структуры, нужные ему и контролировать их. А это что? Какое название можно дать тому, что вокруг? И я в общей структуре, и я ощущаю на себе все прелести. Как так получилось? Почему во многих странах Европы главное – Закон. А в …ландии больше беззакония, чем закона. Ведь когда-то мы тоже жили по закону. И всё у нас было правильно и для людей. Что же случилось и как так случилось? Что я просмотрел за научной своей деятельностью и бытовыми трудностями? Почему меня сейчас слуги общества не считают за человека. И вообще – а слуги ли это, нанятые обществом, а не чуждое ли это, пришедшее неизвестно откуда, во вред всем живущим в моей стране?»
Ещё долго размышлял Шкворень на те, или иные темы, пока не услышал свою фамилию в приоткрывшуюся дверь поликлиники.
- Забери документы и справку, - прокричал охранник.
Шкворень подошёл к двери и забрал сунутые ему в ладонь бумаги.
«Ох, не от вируса умирают люди, - вывел он своё заключение, отходя от поликлиники, - Не от вируса все умирают. А от того, что их никто не лечит!»
Шкворень дошёл до больницы, напялил бахилы и поднялся туда, где делают рентген. Отстоял очередь.
- Мне нужен рентген.
Медсестра, ведущая записи уточнила данные и просмотрела все рентгены, имеющиеся у неё. Потом она сходила ещё в одно помещение и посмотрела там. Вернулась. В руках она несла ещё один журнал.
- Ваш рентген передали в поликлинику. Вот запись, - и она показала, - вот роспись того, кто забрал снимок в поликлинику.
Шкворень вышел на улицу и встал в безмолвии под облетевшим от листвы деревом. Внутренние моральные силы покинули его, душевное онемение охватило все его органы, в первую очередь – голову.
И в целом не сильно густые тучи давили на голову и глушили в ушах звуки, звуки жизни, звуки природы. Шкворень сделал шаг и пошёл и сам не заметил куда пошёл. Он шёл и всё вокруг двигалось вместе с ним. Двигалось в своих аномалиях, в противоестественности, в абсурде.
Европа… Да какая же это Европа…
В похоронной конторе квадратненький юркий человек активно рассказал о всех тех услугах, которые они предоставляют и как клиенту удобно воспользоваться и услугами. Шкворень в основном согласился с предложениями торговца. Единственное, что заставило его задуматься, это само время церемонии. Родственников у них почти не было. А те далёкие, что жили, в отдолении, навряд ли смогли бы приехать из-за отсутствия денег и дефицита времени. Значит и церемония прощания могла пройти без лишней помпезности и шумихи.
- Мы заберём тело, рекомендовал торговец, - помоем, приведём в порядок, оденем и привезём к вам. А потом, в удобное для вас время совершим захоронение.
Шкворень согласился с предложением. Отдал квадратненькому паспорт Галы и справку о смерти. Потом они обошли услуги и выбрали все атрибуты будущего действия. Шкворень оплатил. Вышла вполне приличная сумма. Почти все деньги, выданные Самом из государственной премии ушли по чеку.
Шаги гулко цокали по асфальту. Ноги сами несли, а глаза не видели, куда идут ноги. И весь мир, то куда-то плыл, то останавливался в своём движении, казалось, начинал падать.
Дома Шкворень долго сидел у кровати, на которой лежала Гала. Он сидел и просто смотрел на знакомые черты лица, на то, что многими годами жило с ним, жило в нём, жило ещё где-то и вот … закончилось.
Шкворень встал, подошёл к шкафу, открыл. На полках он нашёл нижнее бельё, в платильном отделе внешнюю одежду. Всё это достал и положил на стул. Посмотрел на одежду печально и достал из кармана телефон. Позвонил.
- Можете подъезжать.
Вышел на балкон. Закурил.
Они приехали скоро. Четыре человека. Все физически здоровы. С носилками. Зашли. Но выносили на простыне. Все четверо понесли Галу быстро вниз. Быстро. Шкворень даже не успел за ними спуститься. Они погрузили тело в траурный фургон и уехали.
«Завтра в одиннадцать», - остались в голове последние слова квадратненького. Значит – завтра в одиннадцать. Неподъёмная усталость навалилась на Шкворня, и он добрался до своего дивана, скинул верхнюю одежду и лёг, даже особо не укрываясь. Сон провалил его. Нервное перенапряжение преодолело мысли и Шкворень, уставший и измученный , уснул.
Проснулся он рано утром. И первые мысли пришли о Евгении. «Надо позвонить. Зачем человека лишний раз тревожить?»
Телефон ответил не сразу, но ответил.
- Да, Гельмут! Я скоро еду.
- Женя, Женя, - несколько заторопился Шкворень, - Женя, - приезжать не надо.
- А что случилось? Вопрос решили?
- Поздно, Женя. Галы больше нет.
- Да ты что! Что случилась?
- Остановилось дыхание. От чего – не знаю. Карту болезни тяжело составить. Анализов не было. Обследований тоже. Рентгеновский снимок потеряли. От чего умерла – неизвестно. В справке о смерти написали, что от вируса. А от чего на самом деле – никто не знает. Но это не только вирус, я вижу, что течение болезни не вирусное, а присутствует химическое подавление дыхания, а значит токсин. Происхождение его неизвестно. Как бы не сжигание пластиковых бутылок на наших мусорках. А точно показало бы вскрытие. Но вскрытие не делают якобы из-за эпидемии, когда история болезни и так видно. Вот такая история.
- Да, - задумчиво сказал Евгений, - соболезную. Что я могу для тебя сделать? Может, денег выслать?
- Да что теперь. Теперь они не помогут. Уже поздно…
Они ещё немного поговорили и Шкворень отключился.
Было ещё рано. Гельмут пошёл, поставил на плиту чайник, разогрел себе позавчерашнюю еду. И время тянулось ленивой патокой, которая никуда не торопится, когда её перегружают. И восемь часов, ничем не отличались от девяти и десять. Время шло но, оно же и стояло в движении событий.
Всякая ерунда лезла в голову. И непонятное чувство вины висело в груди. Ведь, мог, наверняка мог что-то сделать, добиться, помочь! И не сделал, не получилась! Корить себя, казнить за то…а за что? Ведь её не он лечил, а некая машина, которая должна лечить людей, но которая этого не делает. Так кого винить?
Тянулось время и, казалось, никогда оно не ускорит своего бега, не сделает скачка, не вернёт привычного спокойного течения жизни.
Вот наконец и одиннадцать. Напряжение так выросло, что казалось, цифры на электронных часах вот-вот помигают и потухнут, потому что уже не в силах они переносить такое перенапряжение.
Шкворень ходил из комнаты в комнату, ждал приезда ритуальных услуг и временами выбегал на балкон глянуть: «Не приехали ли уже…».
Полдвенадцатого. Двенадцать. Шкворень стал нервничать. Полпервого он позвонил в ритуальную контору:
- Ну, где вы? – спросил жёстко.
- А что вы хотели?
- Я Шкворень! Где моя Гала?
На том конце трубки секунду помолчали.
- Уже похоронили, - сказал отстранённый голос, - Участок номер триста сорок «А».
- Как похоронили! – Шкворень чуть не подпрыгнул на месте, - Как похоронили?
- Вирус. Всех кто с вирусом хоронят без посторонних. Приказ сверху.
- Позвонить не могли…
- Не успели…за свидетельством о смерти заходите через три дня.
Но последних слов Шкворень не слышал. Он опустил руку и из ладони его вывалился телефон.
Одевался Шкворень на автомате. Потом как-то захлопнул квартиру, спустился вниз и выбежал на улицу. Сначала Шкворень бежал туда, где должно было быть кладбище. Потом тонял, что бежать он будет очень долго и вызвал по телефону такси.
- Всё. Дальше нельзя.
Таксист остановился метрах в пятидесяти от кладбищенских ворот и предупредил:
- Вас всё равно туда не пустят.
Шкворень молча расплатился и вышел из машины.
Ворота кладбища были прикрыты, а за воротами действительно стояли трое полицейских.
Шкворень открыл створку и шагнул вперёд.
- Ты куда? Стой!
- Там у меня жена. Сегодня похоронили.
- Сюда нельзя.
- Но мне надо.
Шкворень шагнул на территорию кладбища и сразу же получил удар резиновой дубинки по рёбрам.
- Куда, сука! Эпидемия у нас. Нельзя на кладбище!
Шкворень скривился от боли.
- Нет никакой эпидемии, - сказал он, с задыханием, - Ни один санитарный врач в стране ни одно постановление об эпидемии не подписал…
- Ты что – тупой?
Толстый полицейский накинулся на Шкворня и стал его душить за горло. Шкворень вывернулся и отскочил в сторону. Он отбежал и вновь попробовал пройти на кладбище.
- Да он ещё сопротивляется!
Все трое накинулись на Шкворня. Один из них крикнул:
- Вызывай канарейку!
И полицейские принялись лупить Шкворня резиновыми палками, прямо от души – себе на радость.
В отдел полиции Гельмута привезли в наручниках, с кровоточащей головой и с фингалами под глазами.
- Этот буянил. Оказывал сопротивление сотрудникам полиции.
- Нет, - проговорил окровавленным ртом Шкворень, - Это вы меня просто так избили.
Дежурный оценивающе посмотрел на Шкворня, потом на его паспорт.
- Но вы же знали, что на кладбище вход запрещён?
- У меня сегодня похоронили жену. Похоронили без меня. Я даже не смог с ней проститься…Я просто хотел дойти до могилы…
- Ваша жена умерла от вируса?
- Только по документам. А так она умерла от остановки дыхания…
- Ну, вот видите….А по постановлению, те кто умирает от вируса хоронится в закрытых гробах, без присутствия родственников.
- Я просто хотел дойти до могилы. Я работаю у академика Сама. И у меня умерла жена…
Дежурный продолжал смотреть на Шкворня и размышлял.
- Вы – те люди, которых общество наняло оберегать себя от беззакония и преступлений. Мы платим вам зарплату, и все блага получаете вы только от нас. И вы нас бьёте.
- Сейчас сложная эпидемиологическая ситуация в стране, = сказал дежурный, - мы имеем повышенные полномочия и выполняем свой долг.
- Я работаю у академика Сама, - повторил Шкворень, - Я на самый верх донесу то что вы тут делаете.
- У вас было неподчинение сотруднику правоохранительного органа, а значит нападение на полицейского.
- Ничего такого не было. Да завтра к вам придёт мой куратор из органов, и где вы сами будете, вместе с вашими полицаями…
Дежурный задумался на минуту.
- Но всё же, - как-то странно заговорил он, - по расширенному постановлению правительства ваы нарушили часть 1 статьи 20.6 кодекса об административных нарушения и мы вынуждены вас оштрафовать.
Шкворень носовым платком стёр с лица кровь.
- Народ вам никаких постановлений не выписывал. Высшее в стране - воля народа. Народ хочет просто жить. А это вы совершаете преступления, нападая на народ. А об вашей статье я уже слышал, - чётко сказал он, - в статье ясно говорится, что лица наказываются и штрафуются, если в стране введено чрезвычайное положение. От какого числа в нашей стране введено чрезвычайное положение? И снимите с меня наручники. Вам напомнить какую статью процессуального кодекса вы нарушаете или вам напомнят люди из органов? Или вам что-то разъяснить на понятном вам языке? Вы юрист или ещё нет?
Конечно, в запале, Шкворень наговорил ещё много чего. Но разговор свёлся только к потере времени, эмоциональных сил и россыпи десятков аргументов, которые рассыпались о некую невидимую инструкцию, которой следовали полицейские и считали, что они правы.
Уже было совсем поздно, когда Шкворня выпустили из отдела, составив на него административный протокол. Стояла прохладная ночь. И идти было далеко. Гельмут умылся в полицейском туалете и кто-то прилепил ему пластырь на голову. Но голова всё равно болела, ныли кости, и казалось какой-то отсос постоянно давил на череп.
«Сотрясение», - определил Шкворень, - «Только кому это надо»?».
Он шёл час и шёл два. Время кончилось, оно перестало существовать, так же , как перестало существовать расстояние. Шкворень очнулся и стал осмысливать окружающее только тогда, когда его руки ощутили холод кладбищенской ограды.
Он пошёл в обход, он пошёл дальше. Он обошёл кладбище с обратной стороны и где-то там перелез через ограду. Блуждание среди участков,, среди дорожек и оград, среди памятников и крестов длилось без конца и без порядка. Шкворень не знал сколько он бродил, сколько он искал, подсвечивая себе телефоном, но в конце концов он добрался до свежих захоронений. И тут он растерялся. На могилах стояли деревянные столбики с номерами, а Шкворень номера не знал и вообще он не знал, где дальше искать и что делать.
Обратно через забор Шкворень перелез уже в незнакомом ему месте. Домой он пришёл под утро смертельно уставшим и опустошённым.
Уже в квартире Шкворень скинул с себя грязную и окровавленную одежду, наскоро обмылся и лёг спать, даже не поев, хотя и не ел уже почти сутки.
Пробуждение сопровождалось необычной болью во всём теле и голове. Пульсирующие глубинные удары невидимых молоточков сотрясали всю нервную систему.
Вымывшись и напившись кофе, Шкворень попробовал собрать все свои мысли вместе. События последних дней настолько расстроили его представление о жизни, о мире, где он живёт о как бы обществе, в котором он находится, что в мыслях его всё перевернулось и стало буквально с ног на голову.
Находясь постоянно, то на научной работе, то просто добывая денег на хлеб насущный, Шкворень как-то не обращал внимания на то, что происходит вокруг. Он всё думал, что живёт в том же мире, в котором родился, где учился и вырос. Да что-то где-то изменилось. Но мир же не изменился. Не мог он поменяться полностью!
Но оказалось, что именно всё вокруг поменялось! И то на чём стояло основное – куда-то делось. А чужое – пустое и ненормальное, - пришло. И почему, отчего и главное – зачем, - Шкворень вот этого и не понимал. Поменять лучшее на худшее, сделать стабильное жидким, а надёжное - опасным – зачем? Во имя чего!
Всегда народ сам решал, то что делается на его земле. На общем собрании поднимались вопросы, обсуждались, и принималось оптимальное решение. И нужен постоянный председатель или не нужен, решал сам же народ. И все органы администратирования: охрана порядка бухгалтерия, учёт ресурсов решались на этом собрании. Кто отобрал право народа самому решать свои проблемы? Почему на плечи простых людей взвалили, то, что они нести не должны? Времена вождей и королей давно прошли. Кто же возомнил собой заменить давно отжившие рудименты?
Проблемы должны решать специалисты. Канализацию ремонтируют сантехники, а электричество электрики. Административной бумажкой не выращивают урожай и не лечат болезни. Кто дал право проходимцам, что либо решать. Решал и решает народные вопросы только сам народ. Где люди сошли со своего правильного пути и почему преступники выполняют преступные приказы, и никто их не останавливает?
Объединяться по месту жительства, общими собраниями решать общие вопросы и, если надо нанимать кого-то или делать всё своими руками – право людей, общества и народа. И больше ничьё.
Что за рецидивы рабовладельческого строя или феодализма повылазили, в свободной стране? Кто поставил себя выше себе равных и не стесняется своей ущербности?
Шкворень пошёл в травматологию. Одел бесполезные бахилы, ничего не защищающую маску и высидел в длинной очереди на приём. Круглосуточная травматология работала не так оперативно, как надо было, но всё же работала.
- Что с вами? – спросил дежурный травматолог.
- Сильный ушиб. Голова кружится. Тошнит. Боли по всему телу.
Травматолог осмотрел Шкворня.
- Да уж, - вздохнул он. – Явно с высокой лестницы вы падали…
Потом он дал команду медсестре написать направление на рентген.
Снимок делали там же, где за несколько дней до этого делали снимок Гале. Только теперь Шкворень до конца досидел на скамейке, получил снимок с описанием в руки и сам же спустился обратно в травмпункт на первый этаж. Пока спускался, Шкворень сам посмотрел снимок, прочитал описание и получил представление о том, какие виды травмы он получил.
Травматолог тоже внимательно изучил снимок, покачал головой и выписал рекомендации.
- В больницу я вас не положу, - сказал он, - мест нет. Но лечиться вы сможете дома. Вот вам список лекарств. Через пять дней жду вас на приём. Следующий…
Шкворень вышел из больницы, нашёл работающую аптеку, купил те препараты, которые имелись в наличии и пошёл домой. Ноги несли слабо. Но что было делать? Помощи ждать было не от кого.
На следующее утро Шкворень поехал на свою работу, в лабораторию. Только там могли ему помочь, поставить наглецов на место и решить простые вопросы, которые и так решались в прошлой жизни без всяких проблем и осложнений.
Такси завернуло на отдалённую улицу пригорода, хорошо знакомую Шкворню по неделям безвылазной работы над чудо-прибором, который способен прекратить эпидемиологическую трагедию и спасти человечество. «Был бы в руках прибор…».
Машина остановилась у входа. Шкворень расплатился, вышел, подошёл к железной калитке и нажал на кнопку переговорного устройства. Через определённое время в переговорном устройстве послышался сонный голос:
- Что надо?
- Я Шкворень. Откройте дверь.
Переговорное устройство отключилось и пришлось подождать минут десять, пока с другой стороны калитки не появятся признаки жизни. Калитку открыл куратор.
- Здравствуйте, - сразу сказал он, - Вы попали под сокращение. Программа ваша закрыта. Академик Сам рекомендует вам забрать личные вещи и ждать звонка, если по вашей программе будут какие-то указания.
Шкворень зашёл за калитку, достал из кармана телефон и набрал номер Сама. В ответ трубка выдала стандартный ответ:
- Данный номер в сети не зарегистрирован.
И ещё непонятное для Шкворня чувство вспыхнуло у него в груди.
- Ясно, - сказал Гельмут, - пошли.
Они прошли двором, зашли в здание лаборатории. Силикоз и Первак лениво помогали Шкворню собираться. Немногие его личные приборы, одежда, гигиенические принадлежности, - уместились в чемодане, двух сумках и пакете. Среди одежды Шкворень поместил коробочки без надписей. В коробочках находились различные образцы вируса. Пока помощники выносили вещи на улицу, Шкворень прихватил и засунул в карман экспериментальный прибор, на котором он совсем недавно проводил испытания.
- Кажется всё.
- Всё.
Куратор даже помог вызвать такси, а лаборанты заботливо поставили собранный скарб в открытый багажник. Упаковались. Шкворень сел рядом с водителем. Машина поехала.
Куратор ещё некоторое время постоял у открытой калитки. Лаборанты ушли. «И зачем такому дураку деньги?» - подумал куратор, теребя в кармане не слишком тугую пачку денег, которые он должен был передать Шкворню при расчёте. «Дуракам и так хорошо живётся».
Калитка гулко щёлкнула. Могучие засовы отделили внутренних обитателей лаборатории от всего внешнего мира.
Людей принуждали к вакцинированию. Их стимулировали в приказном порядке, а тем, кто отказывался от процедуры, тут же вводили ограничения и поражения в социальных правах. Мутирующий вирус постоянно менял свои исходные и та вакцина, которая действовала благоприятно на человека, сразу после прививки, уже через короткое время переставала защищать организм даже от простых бактерий.
Но раз заплачено, значит заплачено. Видные деятели, артисты, ведущие телепрограмм, за деньги, активно стали пропагандировать вакцинирование. В рекламных роликах их раз по сто вакцинировали и они улыбаясь рассказывали какое счастье они испытывают, получив в себя долгожданную вакцину.
Другие методы борьбы с вирусом даже не рассматривались, так как на создание вакцины были потрачены деньги, а значит потраченное надо отработать назад, да ещё и получить прибыль от самого процесса борьбы с вирусом.
Шкворень подходил к похоронной конторе, окружённый уже настоящим морозом. Ледяная плёнка покрыла лужи. Замороженный асфальт искрился инеем.
Чем ближе Шкворень подходил к дверям похоронки, тем неприятнее ему становилось. Голова понимала, что то, что случилось – уже не вернёшь, а душа как-то сопротивлялась. И вот эта бумажка, которую он должен был сегодня получить, навсегда теперь делала его на то время, что было с тем, что больше никогда не будет.
- Здравствуйте.
- Здравствуйте.
Всё тот же квадратненький за столом так же сидит. И ничего с ним не делается.
- Я за справкой.
- Да, да. Конечно.
Квадратненький порылся в бумажках и извлёк несколько листов.
- Вот справка о смерти, вот справка для соцобеспечения, вот копия паспорта…распишитесь.
Шкворень поставил подпись, взял бумаги, огляделся.
- Дайте точный номер захоронения.
- Да, да…
Квадратненький написал на листке несколько цифр.
- Вот. Возьмите.
- До свидания.
- До свидания.
…И хотелось поскандалить и хотелось сказать несколько слов, но какой-то внутренней силы для этого не было и просто не хотелось или…
Шкворень вышел из конторы и пошёл. Пошёл быстрее, пошёл скоро, почти побежал, дошёл до остановки, сел на автобус и поехал, даже не зная куда и зачем.
«Вот так и бывает, - вертелось в голове, - всегда так бывает. Хотелось сделать что-то для общего блага. А общему благу ничего этого не надо. И труды прошлые и труды будущие. Нужна только дешёвая подделка, которая проплачивается бизнесом из которой бизнес извлекает прибыль. Для кого открывать, для чего? Кому нужен академический учёный, если его труды не востребованы никем?! А я ещё хотел поработать, добиться оправдания хоть какого-то за Галу. А теперь…».
Мысли летели ветром и пропадали, рассеивались, исчезали, даже не оставляя какого либо следа в голове.
Но надо было как-то жить дальше. Шкворень с утра привёл себя в порядок, оделся получше, и направился на место своей прежней работы – в тепличку частного предпринимателя.
Предприниматель даже поговорил с ним:
- Ты Гельмут сам ушёл, - сказал он лениво, - Я тебя не увольнял. А работать надо на моём производстве постоянно. Я уже давно взял замену. Человек относится к работе ответственно, с большим прилежанием и зарплата у него поменьше, чем у тебя. Так что, сам понимаешь, другого человека мне не надо.
Шкворень брёл по улице, даже, не рассерженным, а опустошённым. И настолько обидно стало ему за всё произошёдшее, сколько просто противно. И почему-то захотелось выпить.
Магазин нашёлся по дороге. Шкворень напялил на себя уже достаточно грязную одноразовую маску и прошёл к полкам, уставленным всевозможными спиртными напитками. Выбор отравляющих веществ поражал. Бери – не хочу. Шкворень ограничился стандартной бутылкой водки. Взял и закуску: хлеба, колбасы и два плавленых сырка, по старой памяти.
Отстояв очередь в кассу, Шкворень упаковал свои покупки в пакет и уже двинулся к выходу из магазина, когда стал свидетелем следующей сцены.
Двое полицейских прижали к стене старушку почтенных лет и активно на неё наседали:
- Нет у меня ничего, сыночки, - причитала старушка, - ничего нет и взять не знаю где…
- Ну вы нарушили масочный режим, а значит…
- Ну где я эту маску возьму. Нет у меня её…
- Вот значит и пройдёмте. Вы нарушили постановление – вам надо оштрафоваться.
Старушка заплакала.
- Нету у меня денежек, - слёзы текли у неё по щекам, - Всю пенсию отдала за квартиру. И вот только на хлебушек осталось. Нет у меня ничего…
- Пройдёмте…
- Ну куда же я пойду…Нет у меня ничего.
Полицейский придвинулся к старушке и стал ей заламывать руку за спину.
- Пройдёмте…
Шкворня сорвало без замедления:
- Что ты поддонок делаешь!
Он подбежал к ретивому полицейскому и оттолкнул его от старушки:
- Мы – один народ, - стал он кричать в отупелое, замасленное от жира лицо, - А это твоя мать или твоя бабушка! Как ты на неё руку поднимаешь? Кто ты такой, после этого?!
Полицейский удивлённо смотрел на Шкворня, а тот продолжал:
- Тебе какие-то дряни дали инструкцию, а ты поступай, как человек. в своей семье ты что – детей своих бьёшь или родителей? А если бьёшь, то кто ты после этого?
- Ты чего шумишь? – спросил второй полицейский, - тоже хочешь?
- Вы что – совсем выродки? Или ваши начальники - выродки? Кто вам такие приказы даёт? Кто вы? От народа никуда не уйдёшь…
Удар резиновой дубинкой Шкворень не почувствовал, скорее просто не осознал…Били по голове и попали как раз в то место, где недавно у него была травма. Пакет с покупками выпал у него из рук, упал на пол, бутылка водки разбилась, а сам он потерял сознание и упал под ноги ещё плачущей старушки и дорогие берцы холёных полицейских.
После больнично-протокольных дней, уже осознав себя способным ходить по квартире, Шкворень подумал:
«Мир перевернулся. Человеческие ценности из него выдавливаются, как зубная паста из тюбика и заменяется чем-то грязным, вонючим, подлым. Мир, в общечеловеческом понимании, умирает и есть виновники этого. Персональные лица, которые должны нести персональную ответственность за свои преступления.
Простые люди ничего не могут сделать со злом. Нет у них ни сил, ни знаний, ни объединения сил, ни возможности. Но зло должно быть наказано! Не может зло жить без наказания. Каждый фашист должен получить свою гранату.
Народ никому индульгенцию не давал. Только решение воли самого народа является Законом. И любой народ имеет полное юридическое право защищать себя на своей собственной земле всеми способами: законными и незаконными или он погибнет под напором чужой агрессии и оккупации».
Шкворень открыл свои сумки, перебрал препараты, приборы и пробирки. Он взял лист бумаги и составил таблицу процентного соотношения элементов нужного субстрата.
«Если у народа нет сил, - думал Шкворень, - то тогда у народа могут быть мозги, которые его спасут».
Сумма совпадающих случайностей приводит к простой закономерности.
«Обратная связь у всех скотов одна и та же. Падаль пахнет падалью и по этому запаху можно найти даже замаскированного скунса. В остальном – только дело техники».
Взяв измерительный прибор, Шкворень стал ходить по улицам, искал встречи с полицейскими, и замерял их потенциал: в спокойном состоянии, в состоянии агрессии и стресса, в подлом контексте вымогательства денег у граждан и в преступном вдохновении, когда никто не видит, а полицейский может кого-то ограбить, вывернуть у него карманы или просто воспользовавшись ситуацией, обогатиться другим, каким-нибудь способом.
Особенно много научной информации дало Шкворню наблюдение за постами дорожных инспекторов, над их засадами и методами вымогания денег по поводу и без повода. Прибор хладнокровно фиксировал результаты. Шкворень записывал алгоритм и выводил формулу.
И приятен был день, когда единое неизменное было найдено.
«Теперь держитесь!».
Дальше работала уже проверенная схема технологического процесса. В закрытом стеклянном кубе, куда снаружи попадают только руки в вмонтированы резиновых перчатках, Шкворень стал выращивать популяцию подходящего вируса. Популяция сразу же, через обратную связь, обрабатывалась нужным алгоритмом и была закодирована только исключительно на этот отцовский компонент. Вирус, выходя на свободу, искал только один исключительный объект, на котором он мог бы обитать и размножаться. Его генетическое направление работало в узкой рамке действия, и весь цикл замыкался на одном, единственном, персональном алгоритме. Алгоритме нелюдей, тогда как все другие люди спокойно могли соприкасаться с этим вирусом и ничего им от этого не было.
Готовую композицию Шкворень набирал в маленькие шприцы, которые тут же закрывал и тщательно упаковывал, избегая любой утечки материала в окружающую атмосферу.
Когда у него накопилось достаточное количество доз, Шкворень выбрал день, выехал в самый центр города и начал работать. Он выкидывал вирусов на одежду, кожу полицейских, внутрь их машин и места их обитания. Он мило здоровался через грязную одноразовую маску и давил и давил шприцы. И на душе у него лежала такая же пустота, но она постепенно наполнялась мягким удовлетворением, лёгкой радостью. И только одно слово, временами слетало с его губ: «Гала, Гала….».
Очередная видеоконференция ожидалась особенной – праздничной и торжественной.
Одетые во всё торжественно-праздничное главы ведомств и направлений блистали эксклюзивными галстуками, золотыми мерёжками и припудрено-подкрашенными лицами. Все заискивающе смотрели в мониторы и ждали реакции на своё поведение президента Бидора.
- Начнём работу, - сказал Бидор, - Сегодня сократим доклады до одной минуты. Первое слово начали по графику. Слизняк, начинай…
Расторопно, вприсядку, главы ведомств скороговоркой повествовали о своих успехах. Бидор их слушал в пол уха, крутил пальцем ус и чему то слегка улыбался – любимому и приятному.
Чиновники отстрелялись за двадцать минут. Победная реляция премьер-министра Обчмоканного завершила доклад:
- Вакцинация проходит по плану. Оборот нашей вакцины достиг тройного положительного значения. Продажа закромов продолжается. Наш баланс на мировом кредите позволяет получать повышенную маржу, так как потребительский кредит в три раза выше исходных полученных денег. Почти всё население страны в кредитах и новая прогрессивная система процента не даст никому выйти из этого кредита. Налогами обложено всё, что возможно. Наши аналитики просматривают варианты, чем же ещё обложить физических лиц. Резервы есть. Варианты разрабатываются…
- Ладно. Хватит, - махнул рукой Бидор, - у нас сегодня другая тема заседания.
Было видно, как все на своих экранах подтянулись и напрягли лица, вытянув шеи в сторону говорящего президента.
- Я надеюсь, - сказал Бидор, - что уже все члены руководства страны получили наш чудо прибор, избавляющий всех нас от суровой болезни.
- Да, да, - закивали экраны.
- Получили.
- Так вот, - продолжил Бидор, - могу констатировать, что эта страшная болезни – чума 21 века – нами побеждена! Эпидемия закончилась! Мы стали первыми в мире, кто сказал врагу человечества – Нет!
Глава ведомств и направлений разразились аплодисментами.
- И нашей победе, - возвысил свой голос Бидор, - Мы обязаны выдающемуся уму человечества, настоящему учёному и подвижнику академику Саму!
Опять послышались аплодисменты.
- Именно его светлый ум сумел собрать команду специалистов, которая и смогла решить непреодолимую для других стран и народов задачу. А он смог! Поприветствуем его!
И тут на панели зажёгся ещё один монитор, и главы ведомств и направлений увидели на экране скромно-смущённое лицо академика, который даже слегка пустил слезу от столь добрых слов президента.
- Поприветствуем нашего героя!
И вновь поток аплодисментов и восторженны возгласов раздались в едином трансляционном ключе.
- И это не только слова, - надавил голосом Бидор, - Сегодня я подписал указ по которому академику Саму за создание уникального прибора, способного спасти человечество от эпидемии страшной болезни, присваивается звание Героя труда, с вручением ему золотой звезды, а так же академику Саму присваивается уникальное персональное звание: «Спаситель отечества», положение о котором скоро примут соответствующие органы. Ещё раз поприветствуем академика Сама…
И новый порыв аплодисментов пронёсся над мониторами и распаляющимися амбициями.
Дальше понеслась череда восхвалений в адрес «спасителя». Каждый говорящий превозносил академика, при этом указывая, что только великое чутьё президента могло найти сведи миллионов живущих в стране людей того единственного, который и спас всё человечество от неожиданно постигшей всех трагедии. Академик Сам краснел, потел, вежливо благодарил всех тех, кто его поздравлял и скромно отмахивался рукой, если восхваления достигли уж лишний край приличия.
После цунами приветствий, только заведующий правоохранительным ведомством вставил слово:
- Конечно, по приказу все работники правоохранительных органов вакцинированы. И спасибо академику Саму, что он создал свой чудо прибор. Но может этот прибор применить и для личного состава моего ведомства? Причина в том, что в последнее время среди работников резко повысилась смертность, а те кто не умер, но заболел неизвестной болезнью, получили парализацию ног и другие работники органов стали писать рапорты на увольнение…
Бидор нервно дёрнул себя за ус:
- Не фантазируй, - резко сказал он, - повысим зарплату твоим котятам. Пусть охраняют нас. А вымрут – так бабы новых щенков нарожают. Что их жалеть. А исключительный прибор академика Сама существует только для нас, а не для котят. Перестань скулить. Картошка вырастет – будет экономика. Главное – что бы вакцину продавали. Пусть ещё и твои котята её по телевизору рекламируют. Закажи через телепёрдов ролики и помогай распространять вакцину. Всё.
Глава ведомства удовлетворённо кивнул головой и стал произносить возвышенный спитч в честь спасителя, лауреата и героя. А президент европейской страны …ландии Бидор сделал карандашом на листке пометку, а потом, что-то вычеркнул из ранее им записанных строк.
Марево висело над планетой Цербер. Озёра мысли поднимали лёгкие свои испарения в небо и рассеивали трепетные сумерки. Где-то далеко светило Солнце. Его лучи слабо пробивались через пространство и блики туманной атмосферы, всего того газообразного, что составляло суть самой планеты.
- Пойдём.
Прозрачный дух выпустил из себя мысль и замолк.
- Но всё вертится. Что менять? Куда опять идти? –отозвалось другое облако безмолвным своим посылом.
- А пойдём во внутрь посмотрим, что там.
- Ты Улий всё стремишься куда-то. Двигайся по правилам и тогда всё будет правильно.
- Сам знаешь – законы никто не придумывает. И исполняют. А для обновления надо менять качество, а не количество. Во внешнем движении ничего нет, кроме движения. Значит надо двигаться во внутрь.
И ещё десять энергетических потоков спокойно следили за происходящим диалогом и пружинили своей силой.
- Знаешь Тон, - сказал Улий, - я, конечно, могу через Юпитер всколыхнуть у все печень и все почувствуют, что кровь свежую получать не так вольготно, как им кажется, но и ты через свой Сатурн можешь продуть всем лёгкие и тогда начнётся борьба за жизнь, а значит мы начнём получать больше энергии для Главной машины, которая должна работать вечно и работать хорошо.
- Но дали же им любовь, - вмешался в разговор совершенно седой от окутывающей его облачности дух, которого звали Орис, - дали все механизмы для производства любви. Этого мало?
- А они что делают с любовью? – прокричало маленькое облако, из отдыхающих – наиболее подвижное и беспокойное, - Они используют её на удовольствие и истощают себя и снова уходят в отходы, которые приходится перерабатывать великому Мию в очередное топливо без энергии.
- Сана, - ты опять про эту планету Земля вспоминаешь. Ты заведуешь Логосом, вот и направляй его им в голову, пусть хоть немного думают о том, что такое жизнь и что с ней делать.
- Улий, я сотни пророков послал. Я дал десятки учений и правил. Мир Земли пронизан насквозь Логосом. Тысячи миров живут по правилу и не нарушают Закон. Но есть и те, кто не хочет жить в очевидности.
- Ты Сана всё фаэтонов вспоминаешь. Да были чудики, которые против природы пошли. Пусть Кир о них теперь думает.
- А что я буду о них думать, - возразил молчавший до этого Кир, - Пусть теперь они летают в раздробленном виде. Пусть жалуются на вечно больной аппендикс, грызутся за уходящее существование. Они всё равно живут в общем круге и делают всё то же, что и другие, только делать им приходится в тысячи раз труднее, чем до раздробления собственной планеты.
- Но Сана во многом прав, - сказал Тон, - Есть такие твари, которые к Логосу не хотят прислушиваться и тогда их приходится учить, через наши направления.
- Вечная тишина и покой держатся только на соблюдении правил и механизме движения.
- Машина работает по единому плану. И все миры, живущие в проявленном состоянии – программы самой Машины. Пока программа идёт правильным путём, всё у неё хорошо получается. А если уходит с правильного пути – проявленное тело ломается и зарабатывает болезнь.
- Конечно, Тон, - заметил Улий, - перемена состояния заменяет одну форму другой. И ничего не кончается – одни выполняют работу или другие – машине всё равно. И нам с кем работать тоже всё равно. Не беспокойся Сана – на Земле всё придёт в Норму. Для нас движение любое становится правильным. Мы сами его можем поменять в нужном направлении.
- Сама плохая энергия нам не нужна, - возразил Сана, - производящее грязь – усложняет нам работу.
- Ты опять про этих людей? – сонно поинтересовался Улий.
- И люди тоже, - согласился Сана.
- Миры вокруг нас большие, - сказал Улий, - Только в Солнечной системе мы управляем. В других системах другие правители. Тело и антитело между собой отталкиваются. Но они и проникают друг в друга. За счёт противоречия возникает движение. Мы запускаем единый счёт в нашей системе и все этому отсчёту следуют. Чему удивляться, Сана?
- Мы послали на Землю для людей исполнителей воли Закона – жрецов Машины. Они знают Закон и всегда ему следовали. И во все времена дело шло как надо. Но Всевышний захотел движения в бок. И тогда жрецы взяли своих рабов для исполнения миссии. Семитское племя а – рабов тысячелетиями служило жрецам. Приученные к покорности они делали всё, что предписывали жрецы. А жрецы, по воле Всевышнего, на тысячелетия вперёд просчитали будущие события и послали племя своих рабов со специальным заданием, снабдив их легендарной историей, религией и этносом. И оказавшись в своём а – рабском мире семитское племя, среди других а – рабских племён вдруг стало каким-то особенным, с особым предназначением, то есть заданием данным жрецами.
Как простые зомби они выполняют свою программу и каждую минуту управляются жрецами, которые никогда не теряют связь со Всевышним и нами.
А – рабов этого семитского племени обрезали не только природно, но и в голове.
Придёт время, задание будет выполнено и жрецы опять проявят своё существование.
- Ну да, - хмыкнул Сана, - Если успеют. Что ещё мать-земля скажет. Может, как мать-Венера восстанет – и никого там из живущих не останется.
- Почему ты так думаешь, Сана? – спросил Тон.
- Ну люди же её уничтожают. Качают масло земное на топливо. Вода уходит в глубину на поверхности не будет ничего живого. И скоро станет так же сухо, как на Марсе. И тогда миры уйдут под поверхность.
- Что ты на этих людей зациклился? Для времени их нет. Они исчезнут и придут другие. Мы постоянно для совершенства работы машины запускаем на Землю гены новой жизни. И они сами выберут пути, как усовершенствовать окружающую атмосферу. Что бы люди ни думали своими мозгами – всё придёт в пустоту, если оно не будет соответствовать программе Машины
- Работают же муравьи по программе Машины. Вот они и выживут.
- А как же сам эксперимент с производством людей. Как он?
- Ну один эксперимент, только один эксперимент. Не будет людей, мы сможем повторить на других тварях. На ящерах же мы экспериментировали. И получилось. Ящеров нет. А наш результат есть.
- Да. Только Машина права. И все инструменты существуют для работы Машины. Вселённая жизнью везде одинакова. И всё по подобию. Большое в малом, малое в большом. В теле мелкие элементы составляют тело. И каждый мелкий атом имеет электроны, то есть свои планеты. И каждый атом имеет своё ядро, то есть солнце. И законы малого так же значимы, как и законы большого. И наша Солнечная система имеет ядро и двенадцать электронов. Вот и сами смотрите, насколько мы все схожи.
- Для большого организма мы не видимы, - вставил слово Орис, - Но машина одинокого работает и в большом организме и в каждом атоме. И мы – Архоны – так же синхронно работаем – и в малом и в большом. Всё окружающее настроено на работу Машины и по этому Машина работает постоянно.
- Сана, а ты зачем дал людям воображение? – спросил Тон, - Они способны творить всё что угодно, но творят только плохое.
- Нет, - не согласился Сана, - они творят только в ограниченном пространстве. Рамки установлены и Машина знает где эти рамки заканчиваются. Да и мать-Земля знает, что ей надо, а от чего она избавится в нужное ей время.
Планета Цербер дышала своими испарениями. Далёкие звёзды мерцали в полусумрачной мгле. Потоки различных элементов пронизывали пелену и оседали на газообразной поверхности.
- Пройдёт время, - сказал Улий, - проскочит наш период и поменяется качество. А мы будем так же заниматься старым делом. Придут одни, уйдут другие. И время отменит себя, если качество перетечёт в свет. Машина знает только один конечный продукт переработки – всё живущее в машине превращается в свет, в конце своего пути, освобождается от привязанности и летит квантом в свободном полёте.
- Но много работы, - согласился Тон, - сколько массы и времени уйдёт в отходы – ещё никто не считал. Но всё пройдёт, тогда, когда будет надо.
Двенадцать Архонов лениво шипели, переговариваясь друг с другом. Всё, что они произносили было и так понятно всем. И все они знали ответы на все возникающие вопросы. Но раз произошло шевеление – почему бы и не размяться? Всё равно события, которые они контролировали, контролируются силой одной мысли. Все тысячи миров, как под одним покровом накрыты энергией Архонов и действуют в едином и неделимом пространстве. Так почему бы не попикитировать друг с другом – всё равно хозяева времени лимитом их не ограничили.
Шуршали мысли, струились потоки энергии. Далёкое Солнце распространяло по своей Солнечной системе тёплый и не очень (в отдалённых районах) свет. И стояло вокруг умиротворение, и лежал над всем небесным глубочайший покой.
На планете Земля косяками исходили свой путь рыбы, стаями прочёркивали небо птицы. Лесные звери, живя по своим лесным законам, спокойно кормились и отдыхали под листвой дубрав и хвоей елей, сосен, лиственниц. Горные козлы лениво наблюдали за полётом горных орлов, а тундровые олени спокойно созерцали земную поверхность и ели ягель.
Ветра собирали облака в тучи, взлахмачивали пылью дороги, а потом дождевые капли успокаивали пыль, и земная поверхность становилась ровной и нетронутой.
Величественные вулканы источали из себя земную теплоту и миллионы квадратных километров льда блестели в Арктике и Антарктике.
Земля жила, жила своими простыми и понятными правилами, традициями.
И только людское племя на Земле бесилось, неистовствовало страстями, имело претензии ко всем и ко всему. Фантазировало о приоритетах, доходах, престиже. Водоворот страстей затягивал в глубину. В глубину пораненного сознания, в тупик безвыходного положения.
Выход есть. Но выход есть только для того, кто его ищет. Для всех других жизненный круговорот превращается в неразрешимую загадку и заканчивается катастрофой. Живи по простым правилам – и всё будет правильно.
Болезнь резвилась и гуляла, перескакивая с континента на континент, пугала своим приближением и от страха, внушаемого ей самой, плодила своих адептов. Люди боялись этой болезни - и болели. Люди лечились неизвестно чем – и болели. Люди вакцинировались – и умирали. Голоса профессиональных болтунов – журналистов, политиков, телеведущих становились всё слабее и глуше, по тому, что самих болтунов становилось всё меньше и меньше.
Цивилизованные страны болели всё больше и больше, менее цивилизованные болели меньше. Только на Тибет, в Монголию и Антарктиду болезнь совсем не пришла.
Да ещё, какие то. странные люди, которые как рыбы и птицы жили особенным своим внутренним законом совсем хорошо обходились без болезни.
А над всем остальным человеческим миром явно висело большое, пустое, беспокойное, открытое небо.
Пандемия
© Copyright: Федотов А.Б., 2021
Свидетельство о публикации №221041501080
Свидетельство о публикации №221041501080
Рецензии