Роман. -Добровольские страсти. - Книга 2, Часть 3

  Роман-трилогия. -Добровольские страсти. -Книга 2, Часть 3.
               Глава 20
Двадцать первого июня 1941 Маланья Соломка справляла свадьбу меньшому
сыну Матвею. Он отслужил в танковых войсках, а Глафира Васюк целых три
года ждала жениха.
Свадьбу сыграли веселую, столы поставили во дворе под навесом для
сена, украсив травой отпугивающей мух и комаров.
В середине дощатого стола ставили в качестве закуски большую чашу с
квашеной капустой и крупно нарезанными солёными огурцами,
грибочками,  с щедро усыпанными укропом, зелёным луком, чесноком; всё это ,
приправили    хлопковым маслом.
По краям блюда веером укладывали мелко нарезанные куски солёного сала.

Это блюдо передавали друг другу перед потреблением горячительных напитков.
Для каждого стоял граненый стакан. Человек ответственный за разлив
горячительного, подходил к обязанностям серьёзно, наливая в стакан
всего по пятьдесят грамм, дабы не оскорбить гостя, за всё застолье
наливалось каждому всего пять раз, так как  « более того и сразу пьют
только пьяницы, а не  для аппетиту».

Чтобы гостей хмель не брал, сначала съедали щепотку квашенный капусты
с кусочком соленого сала, затем приступали к горячительным напиткам,
потом, закусывали долькой солёного огурца. А уж после приступали к
основным блюдам.
Такой обычай, гость должен уходить со свадьбы, поблагодарив хозяйку,
делая вид, что он почти трезв, еле держаться на ногах или отползать,
считалось на селе Добровольное дурным тоном, на следующий раз такого в
гости не приглашали.
На первое подали по тарелке на двоих зелёного мясного борща.
Второе блюдо состояло из отварного картофеля, приправленного
поджаренным репчатым луком со шкварками, рядом ставили блюдо с жареной
рыбой.
К часам двум ночи разбрелись последние гости, а утром уже к десяти
часам все вновь собрались, чтобы продолжить гулянье.
 Второй день свадьбы - самый интересный и смешной день, можно по куражиться,
пошутить с размахом, обиды не будет.


Дружки Матвея поставили стол у калитки, встречали гостей, устроив им
банный день: кто не давал выкуп за проход - по десять копеек в казну
новобрачных, тех укладывали на стол и парили веничком из крапивы.

А тех, кто убегал, отлавливали: брили, мыли, давали штрафную маленькую
стопку горячительного с закуской - кусочком соленого сала, огурцом с
квашеной капустой из прошлогодних запасов, чтобы хмель сразу не
одолел.

Потом под общий смех допускали гостя к столу, где их ждала уже
наваристая лапша, которую принято подавать на второй день свадьбы и
отваренные куры. Замыкал застолье пирог из лука с яйцом и сладкой
пирог со щавелем и бураком.

Куражились и веселились все гости, кто во что горазд, а главное, чтобы
всем было смешно и весело, но без обид.

Застолье закончилось через пару часов, наступил кульминационный момент.

Дружка с дружкой наряжали молодой парой, все чудачили над ними. Играли
две гармони, девчата пели песни и частушки.

И, наконец, наступила самая забавная и смешная завершающая часть
свадьбы, катание тёщи с тестем!

Маленькую тележку украсили лентами и цветами, вместо лошадей впрягли
трех хлопцев, а девять запасных, стояло рядом. Крепкие парни
подхватили Маланью, положив в тележку, женщина не сопротивлялась, зная
неотвратимость процесса, отдав дань традиции, понимая, что теперь
будут у неё долго болеть бока, покрепче ухватилась за края телеги.
Фрол Лыско посаженой отец, сам занял вместо тестя рядом с Маланьей,
лихо скомандовал: «Но, кони», трогай!»

Резвая тройка сорвалась с места и понеслась вперед по ухабистой
дороге, показывая молодецкую удаль.

Тёща верещала, визжала то ли со страху, то ли от смеха. Дядько Фрол
только кряхтел ухо -хатываясь от каждого броска тележки, подпрыгивая на
каждой кочке.

За тележкой следовали гости, с гиканьем, улюлюканьем, подбадривая лихих «коней».

Матвей с Глашей откупались от резвых хлопцев, чтобы не шибко гнали
тележку, поили горилкой  из маленькой рюмочки,  подкармливая
зеленью: луком, укропом, листьями молодой капусты и свекольной ботвой.

У стариков уже болели бока, и им ничего не оставалось, как окупиться
от шальных «лошадок» бутылкой браги, большим куском сала и
чашкой соленых грибов.

Несчастная Маланья с трудом сползла с тележки, поняв, что у неё нет
сил идти пешком, уселась на землю, закричала на «жеребцов»:

- Ах вы, лиходеи, зашибли меня на смерть, несите до дому на руках,
сама идти не могу!

Ребята испугались, два парня сцепив руки в квадрат, усадили тётку
Маланью и медленно понесли, но женщина возмутилась, упрекая ребят:

- Чего плететесь, как на похоронах? Не покойника несёте, резвей, бегом
воротайте меня до дому! Вы ж, чай, на свадьбе гуляете! А мне ещё
посуду мыть.

Хлопцы трижды менялись, неся потерпевшую  хозяйку дома.

У калитки тётка Маланья легко спрыгнула, смеясь над «жеребчиками»:

- Эй, вы, хлопцы! Как? Резво я вас погоняла за мои побитые бока?
Будете знать меру и впредь шутковать с умом.

Гости ещё не расходились, стояли во дворе, продолжали потешаться,
смеясь, обсуждая самые смачные шутки и моменты на свадьбе.

К полудню во двор к Соломке вбежала кладовщица, которая дежурила в
правлении колхоза. Все обратили внимание на её перепуганный вид.
Валентина закричала.
- Беда, беда! - все замерли, наступила тишина.
Тимофей Добрых с тревогой спросил:
- Валентина, что случилось?
- Тимофей Арсеньевич! Из района звонили, война началась, вас в райком требуют.
Первой запричитала Глафира и кинулась на шею Матвею. Потом завыли и
запричитали все бабы.
Прошло две недели, сводки с фронта были неутешительные, всё
настораживало и пугало.
Добрых передал дела колхоза Марфе Васюк, знавшей, что делать в колхозе
и чем заняться.

Мужиков на селе осталось только двое: Фрол и Игнат Лыско, которым было
уже под семьдесят лет, и ещё и шестеро парнишек отроческого возраста.
Марфа Петровна посадила парнишек на сенокосилки, так как они, учась у
отцов, это уже ладили и могли управлять техникой, смогла с ними
закончить сенокос.
Огромное хозяйство требовало дополнительных рук, а взять их неоткуда,
одни бабы остались на селе.
Марфа изматывая себя, разрываясь на части, стремилась  везде поспевать.
Первые дни но ночам плакала с досады и от безысходности. Только свекровь видела
её слёзы, зная и понимая, как тяжело невестке, вытирала заплаканное её
лицо платком, приговаривая:
- Дочка терпи, ты у нас крепкая, лишь бы мужики с войны вертались
живыми и здоровыми.
Сама тоже обливалась горькими слезами, предчувствовало материнское сердце беду.
Через две недели после начала войны Варвара тоже получила в городе
повестку из военкомата.
 В село вернулась за вещами, собрав рюкзак, подогнала по фигуре полученную военную форму. Неожиданно в дверях  появился Бенедикт, крепко обняв, взволнованно заговорил:
- Варюшка, дорогая, откажись. Заболей, ну сломай себе руку или ногу,
только не уезжай туда! Ты не представляешь, что там творится! Я уже
видел, кромешный ад.
Варвара резко возразила любовнику:
- Бенедикт, об этом даже речи быть не может! Я военнообязанная и
вообще, я иду защищать Родину!
- Варя, это всё громкие слова. Ты не даёшь себе отчета! Там гибнут тысячи людей!
- Я из тысяч, спасу сотни жизней, как-никак, теперь я буду хирургом.
- Ты будешь спасать мужиков, которые этого не стоят, ну вспомни, что
эти кабели в лагере сделали с тобой, ты же долго мужиков из-за этого
ненавидела!

- Я иду спасать не мужиков, не похотливых кабелей, а защитников
Отечества. Заметь, ты тоже мужчина, а я люблю тебя.
- Я не пущу тебя.
Он замолк. Потом добавил:
- Я не шучу! Не подпущу тебя к фронту.
Ужас появился в его глазах, он прокричал:
- Я даже не мог предположить, что эта война меня первого коснется.
Взяв топор, мужчина направился к Варваре.
Женщина испугано попятилась, и вдруг зацепившись ногой за коврик, упала.
- Бенедикт, ты с ума сошёл? - испуганно крикнула она.
-  Поверь мне, не шучу. Я сломаю тебе ногу. Правую или левую? Выбирай. - На полном серьёзе сказал он.
- Это же глупо, так нельзя! Ты искалечишь меня?
- Ну и что? Хромую  но живую я буду ещё больше любить, а не мёртвую. Ты
не понимаешь, что ты ещё не готова умереть?! Ты не знаешь, что твою
душу ждёт на том свете! - Он замахнулся обухом.
Варя истошно заорала, закрыв лицо руками.
Тётка Полина шла попрощаться с Варварой, услышав крик, вбежала в дом,
увидев лежащую Варвару на полу, с зажмуренными от страха глазами,
взволнованно спросила:
- Варя, доченька, что с тобой?
- Стукнулась и упала. – Соврала она, ища глазами любовника.
Бенедикта уже нигде не было, он исчез, как будто сквозь землю провалился.
- Какой с тебя боец, если на ровном месте падаешь? - В сердцах
произнесла тётка Полина.
Провожал Варвару на станцию дядька Фрол. Вспоминая всю дорогу и
рассказывая ей, о её детстве.

- Вот так же я, покойный Арсений Петрович и Аристарх Евгеньевич, везли
тебя в десятом году, правда, на санях, крестить вон в той церкви! Ты
хоть крест взяла с собой, а? Аль забыла?
- Нет, не взяла, лежит на чердаке. - Равнодушно ответила Варя.
- Вот и  напрасно. Я до первой революции в пятом году служил на востоке,
в войну с японцами. – Старик тяжело вздохнул. - Мне повезло, в плен не
попал, всю жизнь благодарил Бога. Совет мой, в плен не сдавайся, будь
осторожной, хитрее врага, всегда считай на пару шагов вперед! Думай,
дочка, а потом делай.
Фрол по-отцовски обнял Варвару, перекрестив, и в последний момент,
сняв с себя, накинул веревочку с крестиком ей на шею.

– Не сымай! Прошу тебя, Бог оградит тебя  от беды. - Крикнул старик ей напоследок.

Состав тронулся, дядька Фрол, перекрестив напоследок уходящий состав,
махал платком, утирая слезы с морщинистого лица.

Бенедикт тоже провожал Варвару, наблюдая с крыши вагона стоящего рядом эшелона.

Он злился на Варвару и на себя, что не удержал её дома, а главное, это
Он, сам  спровоцировав эту войну! Теперь ему больно было сознавать всю
опасность и страх потери любимого человека.
Он уже знал, что случилось в Чистилище, чётко понимал, что проклятия
Тамерлана « дух войны» коснутся не только смертных, но и слуг, и воинов царства
Тьмы.
Он не мог ручаться, что проклятье не коснется его,  переживал и
сожалел только об одном, что вдруг он не сможет защитить Варвару и
случится самое страшное.

Её душа не готовая к смерти, попадёт в Чистилище, а он ничем не сможет
ей помочь.
На всякий случай, решил не спускаться без особой надобности в
Преисподнюю, пока для Варвары не минет опасность. Возможно, удастся
перебросить любимую с передовой в тыл  на восток, подальше от
смертельной опасности...

Глава 21


Быстрое продвижение войск противника потребовало принятия экстренных
мер для перевода огромной страны на военное положение, но всё делалось
впопыхах, нанося народному хозяйству сокрушительный урон.

Войска Юго-Западного и Южного фронтов, оборонявшие Украину,  в августе
отошли вглубь страны к территории водных преград, на которые
генеральный штаб надеялся, предполагая, что они помогут остановить
натиск вражеских войск.

Противник окружил две советские армии в районе г. Умани и вынудил их
отойти за Днепр. Над оставшимися в глубоком тылу врага нависла угроза
окружения. Германское командование групп армий «Юг» и «Центр» с
помощью второй танковой группы Гудериана нанесло сокрушительный удар
на южном участке фронта, уничтожив основные силы Юго-Западного фронта,
оголив на сотни километров огромную территорию, по который плутали
измождённые беженцы.

В этой губительной обороне потери убитыми составили около семисот
тысяч плохо вооруженных солдат и офицеров.

Нелепые и несогласованные действия бездарных командующих Ворошилова и
Будённого ухудшили положение в войсках, внося неразбериху и хаос.
Госпиталь, расположенный недалеко от Харькова, с трудом принимал всех
раненых. Варвара Степановна оперировала раненых наравне с опытным
хирургом.
Ей раньше приходилось работать в операционной за хирурга и за
медсестру на ночных дежурствах, когда была ещё студенткой.

Мечта её осуществилась - она теперь хирург, такая возможность ей
представилась, но на войне, от этого  радости не было, а напротив её охватывал
только ужас и усталость.

Она постоянно видела кровь, разорванную человеческую плоть, кучи
окровавленных бинтов, но хуже всего действовал запах крови и гнилой
человеческой плоти. От этого не сбежать и никуда не уйти.

В первые дни войны Варвару постоянно давил приступ тошноты, но
конвейер работал без перерывов, раненых несли. Порой, понимая
бессмысленность штопанья и латания ран обреченного несчастного
раненого, ей приходилось обманывать, давать надежду, от этого
становилось ей ещё хуже.  Ей хотелось ни о чем не думать, и как бездушный
робот делать, то что в твоих силах.

Душа разрывалась от сострадания, и казалась, сейчас надломится и
покинет тело молодой женщины. Хирург называл это усталостью, объясняя,
что такое не под силу выдержать женщине без привычки.

Весь ужас войны дано понять не там, на передовой в окопах, где свистят
пули и разрываются снаряды, и земля вздымается дыбом, а день застилает
мгла.
Только в операционной палатке ощущаешь истинный ужас чудовищных
последствий войны. Стоны, крики, плачь и стенания раненых, одуряющий
запах крови и человеческой плоти, тазик рядом со столом с отпиленных
рук и ног, бесформенными кусками плоти.

Рядом с операционной палаткой на земле с десяток лежащих солдат  умерших от
ран, ещё не погребенных. Они счастливее живых, для них кошмар
уже закончился, и им уже ничего не надо в этой жизни, лишь бы не
забыли придать их тела земле. Вот этот ужас неотвратимого, угнетал
молодого хирурга, её мечта осуществилась в аду войны.

Поступил приказ отступать, а куда – непонятно. Эвакуировать раненых не
на чем, как всегда, не хватало машин. Операции продолжались, Варвара
помогала главному хирургу.

От усталости у него не слушались руки, хирург предложил сделать
вынужденный перерыв и вышел покурить. Варвара, пошатываясь тоже  от
усталости  вышла и побрела к реке: «Когда ещё представится случай,
освежиться в воде и постирать одежду!»

Капитан крикнул ей вслед:
– Сержант Задорожная! Сейчас неосмотрительно лезть в воду, может
задеть шальная пуля.
Но Варвара уже не слышала его, не обратила внимания даже на разрыв
мощного снаряда где-то рядом, продолжала двигаться к реке. Быстро
раздевшись, юркнула в воду, с минуту-две поплескавшись, поспешно
вылезла на берег из холодной воды, ополоснув одежду, крепко отжала её,
несколько раз,  с силой стряхнув, оделась.
Вдруг она услышала гул в небе, затем вой падающих снарядов. Варя
прижалась к земле. Самолеты летели на госпиталь, сбросив бомбы по
цели, так же быстро удалились, как и налетели.

Варя подбежала к операционной палатке, на её месте обнаружила воронку
от снаряда. Ей сделалось невыносимо холодно, она посмотрела в сторону,
и испуганно вскрикнула от ужаса.

Хирург лежал почти рядом с воронкой, ему оторвало ногу и кисть руки,
из второй руки тоже била струя крови. Мужчина корчился от боли, тело
его судорожно содрогалось, увидев сержанта,  он прохрипел:

- Сержант! Помогите! Немочи  терпеть! Достань пистолет! Ты же
понимаешь, зачем тянуть то, что уже свершилось! Всё бессмысленно! -
увидев нерешительность женщины, он с трудом крикнул. - Я приказываю!

Варя со слезами на глазах, повиновалась. Вытащив дрожащими руками из
кобуры капитана окровавленной пистолет, понимая безысходность
ситуации, и желая облегчить страдание, она  попыталась направить пистолет,
но так и не смогла нажать на курок.

Варвара подала пистолет капитану:

- Простите, не могу, в своих стрелять не могу... простите, вы сами! -
И отвернулась, закрыла ладонями уши и глаза.

Капитан с трудом придвинул пистолет к виску и выстрели. Варя с ужасом  вскрикнула .

 В этот  момент подъехал на грузовике молоденький лейтенант, спешно крикнув ей:

- Кто здесь за старшего, где главный?

Дрожащая от страха сержант Задорожная с трудом выдавила:
- Я осталась за старшего.
- Грузи в машины оставшихся в живых, только тех, кому ещё можно
помочь! Танки прорвались!

Машину быстро заполнили раненые и выживший персонал госпиталя.
Проехав километров десять, они поравнялись с группой отступающих
бойцов, среди них был и раненые, но в машине уже не было свободных
мест.
Варвара попросила остановиться, скомандовала.
- Вы едете  дальше, к Харькову, я помогу этим раненым. Когда она
осмотрела бойцов, оказала всю возможную помощь, озадаченный медик
начала оглядываться по сторонам, ища выход из трудного положения.
На дороге показался грузовик,  она остановила, став перед ним .
Рядом с водителем сидел капитан, сотрудник НКВД. Варя закричала:
- Стойте! Вы без груза, у меня двенадцать раненых, их надо забрать.
Капитан крикнул:
- Мне срочно нужно в штаб, я не могу возиться с ранеными.

- Я приказываю ! Возьмите раненых! Их бросать нельзя. Танки наступают.

- Ты что, под трибунал захотела? Танки сзади, какие могут быть
раненые? – Он крикнул шоферу, - Трогай!
Варвара  пригрозила пистолетом:

- Возьмите раненых, а то я буду стрелять! - Сержант предупредительно
выстрелила в воздух. Некоторые бойцы из здоровых и раненые тоже
взялись за оружие.
Капитан выругался матом и вышел из кабины:
- Я тебя сучка,  в лагерях сгною,. Ты у меня слезами умоешься! - Никак
не успокаивался офицер.
Шофер резко сдал назад и остановился. Бойцы, оглядываясь на
начальника, начали грузить раненых. Капитан продолжал ругаться, отойдя
в сторону. Варвара помогала, как вдруг она услышала свист летящего снаряда.
Шофер схватил сержанта и повалил на землю, когда все поднялись, на том
месте, где стоял капитан, была глубокая воронка.
Пожилой водитель, взглянул на Варвару:
- Дочка,  а ты в рубашке родилась. Бог уберёг тебя. Поганей и сволочней
этого капитана я не знал человека! К тому, же трус, он от танков
бежал. - Солдат, перекрестился, прошептал, - Царствие ему небесное,
Господь ему теперь судья.
В кузове грузовика хватило места и бойцам, помогавшим грузить раненых.
Они уже две недели выходили из окружения и во всеобщей сумятице не
могли понять, где — кто, куда идти?
Вскоре грузовик подъехал к станции, где должен был находится
санитарный поезд. Пока нашли состав, он уже начал набирать ход.
Водитель машины пытался догнать состав, но бесполезно, по насыпи вдоль
рельсов это сделать невозможно. Но тут кто-то в поезде сорвал
стоп-кран и эшелон остановился.
Начальник поезда протестовал:
- Некуда, танки прорвались, у меня хирурга ранило, своих некому оперировать.
Но бойцы, под руководством Задорожной, не обращая внимания на его
крики, быстро переносили раненых.

Шофер советовал сержанту:
- Дочка, ты полезай в вагон! Там медперсонала не хватает.
- Не могу, я должна быть здесь! - Крикнула она.
Состав снова тронулся, но кто-то схватил Варю за шиворот, и она
оказалась в вагоне. На миг ей показалось, что она видела Бенедикта.
Варвара перешла в операционный вагон и представилась первому, кого
встретила, медсестре.
- Сержант Задорожная. По специальности фельдшер, но могу и
оперировать, училась на хирурга.
Не дожидаясь приглашения, она опустилась на полку. Варя поняла, что у
неё от усталости дрожит всё тело, вспомнила, что уже двое суток ничего
не ела. Посмотрев на медсестру, тихо спросила:
- У вас не найдётся кусочек хлеба и стакан воды?
Поев хлеба, она привалилась спиной к стене вагона и сразу  сидя, заснула,.
Начальник эшелона, посмотрев на спящую, приказал:
- Пусть пару часов поспит, ей нужен отдых, в  таком состоянии оперировать не сможет,   с неё толку не будет .
Через два часа Варвара проснулась от криков, не могла понять, в чем дело?
Над эшелоном пролетел самолет, но снаряды почему-то падали мимо
эшелона. Лётчик, взбешённый промахами, ещё раз повернул и уже низко
пошёл на второй заход, но снаряды опять разлетелись по сторонам. Он
совершил третий заход. Это уже надоело Бенедикту, бес взмахнул рукой и
атакующий самолет, он  внезапно потеряв высоту, врезался в землю.

И раненые и медперсонал санитарного поезда, - все стояли на коленях и
молились Богу, в эшелоне,  в раз,  все пассажиры стали верующими. Сначала
просили Бога о спасении, а потом благодарили Господа за спасение.

Начальник эшелона поклялся , что после войны станет  священником и,
действительно, станет им, и до конца жизни будет молиться за чудесное
спасение.

Варвара с этого дня впервые задумалась о вере в Бога и молилась за
спасение, как делала когда-то её мать, вспоминая слова Бенедикта: «Ты
не готова умереть и предстать перед Богом». Сержант медицинской службы
стала тайком читать заупокойную молитву над умершими солдатами, а на
на грудь усопшему клала бумажку с нарисованным крестом.

Бенедикту пришлось объясняться перед князем Тьмы Вельзевулом, с каких
это пор он поставляет Всевышнему новообращенных?

Но изворотливый бес сумел убедить князя Тьмы, что это необходимость и он
творит сие во имя Зла.
 Умело отвертелся демон, а главное, о Варваре
князь тёмного Царства ничего не узнал. Только вездесущий Габриель
догадался и подтрунивал над другом, которому ничего не оставалось, как
признаться.

Габриель искренне порадовался за друга и навсегда оставил Варвару в
покое, даже в дальнейшем помогал Бенедикту скрывать любовную тайну от
Всемогущих царства Тьмы.

              Глава 22.

Санитарный поезд доставил раненых в Западную часть Сибири. Варваре
пришлось возвращаться на линию фронта еще пару раз  в  Ростова-на-Дону. Следующую партию раненых доставили в Шомск. Это была последняя поездка Варвары к линии фронта. Её вызвали в
военкомат, вдруг вспомнили, что она «враг народа», хотя Варвара
пыталась, доказывая, что она реабилитирована, но ей не
удалось военкома убедить:

- Я не могу доверить судьбу людей « врагу народа», хотя и
реабилитированному. Вы оказались ловкой, изощренной обманщицей и
сумели добиться пересмотра дела, «врагов народа»  нужно держать подальше
от линии фронта, случись что, шмыгнете к немцам, и вообще, без
Задорожной достаточно кому лечить раненных.  И вообще, была б моя воля, таких как
ты, не держал бы в лагерях, а сразу пускал в расход.

Варвара обратилась в прокуратуру, оттуда рекомендовали военкому:
«Сержанта Задорожную оставить в местном районном госпитале».

Начальник санитарного поезда пытался защитить своего хирурга, но
единственное, что он смог сделать для неё, это выдать Варваре хорошую
характеристику, как ответственному человеку и квалифицированному
специалисту. Он сожалел, что не смог  сержанту помочь, и ему будет
трудно  обходиться без такого хорошего хирурга.
Санитарный поезд уехал на запад к линии франта без Варвары.
Бенедикт остался доволен, что ему не надо больше опекать Варю и он
может спокойно заняться своими делами. Для гарантии бес убедил Варвару
поселиться в комнате с отдельным входом, которую сам снял,
расплатившись с хозяйкой на год вперёд.
Всю ночь провёл с Варварой, не скупясь на ласки, успокоил женщину.

Глава 23
Воспользовавшись военной обстановкой Совет Народных Комиссаров и ЦК
ВКП (б), нарушив конституцию СССР, внесли изменение в государственное
устройство страны и 12 августа 1941 года приняли решение о переселении
немцев, проживающих в районах Поволжья, в Сибирь и Казахстан.
Депортировали более миллиона человек, таким образом,  государство смогло
ликвидировать Немецкую республику в Поволжье.
По подобному сценарию решилась судьба и других народов, которые по
каким-либо причинам стали неугодны властям, или могли пойти на сотрудничество с фашистскими войсками. Руководство страны сомневалось в благонадёжности карачаевцев, калмыков, чеченцев, ингушей, крымских татар.
 Эти народы были насильственно вывезены в кратчайшие сроки и раскиданы по всей стране Советов.

Переселение немцев объяснялось положением на фронте: фашисты
приближались к Волге, и военная верхушка Ставки Сталина опасалась
возможного массового перехода немцев Поволжья на сторону врага.
Правительство страны Советов напугал переход отдельных слоёв
казачества, а так же  населения западной Украины на службу к противнику,  к оккупантам, не только полицаями, но служили  в карательных батальонах. Особенно зверствовали против: партизан, евреев, семей военнослужащих и коммунистов.
 Выходцы из казачьей среды и  так называемые «западяне»,  под предводительством Бандеры, перейдя на службу фашистов, стали тоже фашистами, даже превосходили гитлеровцев в
жестокости.
Другие народы пострадали только по предположению о возможной измене,
поскольку среди них были выявлены те, кто ждал прихода гитлеровцев. Ударом пол «дых» для Страны Советов стал переход генерала Власова, в полном составе его подчиненных: офицеров и солдат.
Первоначально Совет Народных комиссаров предложил депортированных
немцев с Поволжья затопить в  баржах. Господь не остался равнодушным к
мольбам поволжских немцев и послал им заступника: Всесоюзный староста,
нарком Михаил Калинин предотвратил убийство безвинных людей.
Мужчин с 16 до 65 лет отправили в трудовую армию или в
специализированные поселения. Их использовали в качестве дешёвой
рабочей силы для создания рыбных промыслов, на лесоразработках ,   в
угольной промышленности. Женщин, детей, стариков распределяли по сёлам
в Сибири и Средней Азии.

Немцы получили наказание за то, чего не делали.
Среди поволжских немцев были патриоты,  воевавшие на фронтах,
считавшие,  Страну Советов своей Родиной,    большую пользу принесли в
разведке и в качестве переводчиков.
Депортированные немцы оскорблено ворчали:
- Чем нас обвинять в возможной измене Родине, лучше бы сам готовился к
войне, «усатый чёрт», а не подписывал пакты. Не обманывал себя и народ.
Их удивляло:  - И как можно было не знать, что начнётся война, если в Польше уже
стояли немецкие войска нашего «горе-союзника»? Даже до нас доходили
слухи от родственников из Германии о скором нападении гитлеровских
войск на СССР.
Старики-немцы негодовали:
- И кого он хотел обмануть? «Война началась внезапно!» Да она началась
ещё два года назад в Испании.
Поволжские немцы всегда вели обособленную жизнь, политикой не
интересовались, сохранили уклад жизни и менталитет своих предков.
Первых переселенцы в России появились на Волге по приглашению их
землячки императрицы Екатерины Второй. Этот факт, можно назвать мини экспансии России немцами. Уже в те времена приоритет отдавали немцам на ведущие должности  в государстве.
Коллективизация их не устраивала, но они были дисциплинированы и не
сопротивлялись созданию колхозов, а теперь также послушно, хотя и не
безропотно, приняли депортацию.
Поздно вечером раздался звонок в правлении  колхоза Красный путь».
 Марфа заглянула на часок подписать бумаги. Старик Фрол опять вёл всю
канцелярию исправно. Он трудился во благо Отечества и для фронта,
понимая, что голодный солдат - плохой вояка, и  германец уже другой,
опасный враг.
Из райкома сообщили: «Завтра к обеду прибудет грузовик с секретным
грузом, необходимо встретить и разместить».
Начало сентября, погода стояла летняя, урожай ржи удался на
Славу. До дождей необходимо всё убрать, председательша спешила,
но не посмела ослушаться приказа, всё-таки к обеду собрала народ у
правления.
К двенадцати часам во двор конторы въехал грузовик с перепуганными,
голодными людьми. Ужас в их глазах вызывал сочувствие и любопытство
селян.
Из кабины лихо  выскочил молоденький лейтенант.
- Кто будет за председателя?
Марфа подошла к нему.
- Я председатель и секретарь партийной ячейки, Марфа Васюк.
Лейтенант козырнул:
- Лейтенант Михайлов. Доставил депортированных немцев с Волги для
размещения на спец поселение, и под ваш надзор, в приказе ваши
обязанности указаны.
Открыв борта, достал документы и сделал перекличку. Всего двенадцать
семей, в основном женщины, дети, двое парнишек. Одному по документам
четырнадцать, хотя на вид все семнадцать лет, другому тринадцать и
двое стариков под семьдесят лет.
- Документы я вам передал, вы теперь за них отвечаете, помните, они
должны находиться под комендантским надзором. Сверка наличия
депортированных немцев ежедневно, утром и вечером.
Немцы сбились в группу, перешептывались. Лейтенант в очередной раз
козырнул, запрыгнув в кабину  грузовика,  и уехал.
Селянки стояли полукругом, рассматривая прибывших немцев, не
походивших на них ни лицом, ни одеянием. Прервала молчание Галина
Гром:  - И что теперь  нам с ними делать?
Глаша крикнула:
- Гнать дубинами до ущелья и сбросить вниз!

Немцы скучились и прижались друг к другу. Их всю дорогу пугали:
прибудут на место, люди раздерут их в клочья.
Старик Игнат прикрикнул на баб:
Вы  что, бабы, озверели? Нам чужаков в селе не треба, но порешать
немусов не дам. Мы не душегубы! Бог нас покарает!
Глафира не унималась, к ней первой в селе пришла похоронка с фронта на
мужа, танкист Матвей Соломка сгорел в танке. Беременная женщина
носила траур по погибшему.
- А что? Может ещё, и кормить немецких гадов прикажите?
- Уточнила Прасковья, её Степан когда вернулся из тюрьмы, побыл дома
всего год,  его тоже сразу  забрали на фронт.
- Женщины, прекратите! – Прикрикнула на селянок Марфа Петровна. - Они
такие же граждане Страны Советов, как и мы, только немцы. В Крыму было
поселение немцев, видела их, люди как люди. – Спокойно добавила. - И
не путайте врагов-фашистов с этими немцами.
Бабы продолжали ругаться, требуя расправы.
- А ну! Цыц! По перву разберёмся, а уж потом лаяться начнём! -
Поддержал председателя дядька Фрол.
- А для меня всё одно, мужа мне не вернут! – крикнула,  рыдающая Глаша,
её обняла за плечи свекровь. - У меня дитё родится без отца.
- Кому  не ясно? Марфа Петровна правильно говорит, - продолжал
успокаивать женщин Фрол Иванович.
Глаша ринулась на немцев, вцепилась в волосы первой попавшейся немки, её
поддержала ещё пара бабёнок.
Марфа громко скомандовала:
- Прекратить безобразие!
Пытались оторвать Глафиру от немки. Та не разжимала руки, пока не
выдрала клок волос, а другие нападавшие селянки сами отошли.
Марфа, не сдерживая себя, прокричала:
- Все слышат? Чтобы это было в последний раз! Чем же мы лучше
фашистов, если будет мстить бабам, старикам и детям? Они такие же, как
и мы, без мужиков остались. У нас есть хоть дома, а у них только
маленькие узелки со скарбом. У нас хлеб в гуртах горит, а вы разборки
устраиваете! Лучше предложите, куда их разместим.
Галина Гром возмущенно крикнула:
- А что тут думать? У меня коровы в первой бригаде толком не доены,
второй день стоят, а  в  второй ферме всего две доярки осталось. Пусть
идут в коровник.
Марфа одобрила предложение Галины:
- Бригадир Гром! Дело говоришь! Пару семей вези в караульный домик на
пастбище, и пару другую на ферму. И гляди за ними в оба, с тебя
спрошу.
Старик Фрол усмехнулся.
- Работники они хорошие, можешь не сомневаться, знавал я немцев ещё по Азову.
Евдокия Лопатина подошла к Марфе:
- Сестра моя совсем слегла, ты посели одну семью к ней, нехай
приглядят за ней! У меня сил более нема,  вон сноха , надорвалась, с
постели не встает,- женщина заплакала навзрыд, - боюсь осиротеет
внучка.
Бабы загалдели на Лопатину:
- Что ты, дура, спятила? Подымится  твоя сноха, чего заранее её оплакиваешь?
Марфа оглядела немцев, увидела еле стоявшую женщину, её поддерживала
девчонка лет четырнадцати.
- Из этой будет  плохой  работник. Евдокия, забирай вот этих обеих!
Председательша обратилась к девчонке:

- Ты по-русски понимаешь?
- Я понимать всё, - закивала та головой.
- Пойдешь с этой женщиной, будете жить у её сестры, она больная, за
ней  нужен  уход! Дом содержите хорошо, работать будешь вместе со всеми
на ферме.
Лида Мороз робко подошла:
-Тетя Марфа, крестная тетя Лена  тоже слегла.
- То-то я её второй день не вижу, - огорчилась председатель.- Что,
тоже спина? Или живот надорвала?
- Не знаю, с постели не может встать. Можно к ней тоже семью определить?
Бабы подумав, предложили:
- А у Варвары Степановны дом стоит пустой. Нехай за домом приглядят,  и
кошку с собакой кормят. Да поселите туда парочку семей, глядишь, так
всех и разместим.
Марфа посмотрела документы, поняла, что все написано по-немецки,
Который учила  техникуме, но заговорила по-русски:
- Эй, Вы! - Не зная как ей к ним обращаться. - Кто у вас за старшего будет?
Приободренные немцы пошушукались, и вперёд вышла женщина лет тридцати пяти.
- Я буду старшей, меня зовут фрау Динер.
- Ну, фрау, распределяй, - усмехнулась Марфа, - четыре семьи на
пастбище, а остальных на фермы. А вы, дядя Игнат, будете приглядывать
за ними, подсказывать. Что да как делать.
- Марфа Петровна, не могу я, утка и гусак пошёл перед отлётом на юга.
И порыбачить давеча надумал.  За лето рыбы не насолили, даже  не насушили.
Зимой, что исти будем?
- Пристроишь прибывших и пойдешь на свою охоту и рыбалку.-
необдуманно брякнула Марфа.
Отец Игнат всплеснул руками, недовольно  пробубнил.
- Ну, вот!  Всё перепаганила!
Забрав немцев, Игнат ворча повёл их сперва в сторону ферм.
Старик  всегда слыл хорошим хозяином, его усадьба и сейчас
находилась в образцовом порядке. Раздосадованный,  испорченной охотой
 он  негодуя вслух, довёл людей до ферм.
- Жить будете в комнате для доярок и в кабинете зоотехника. А вон в той
ферме имеется сторожка, кладовка и посудина для молока. Располагайтесь
сами. - Затем махнул рукой.
- А, без мэнэ здесь потом разберетесь. Пидим во двор, за ферму.
Все вышли.
- Вон ту площадку, бачите? - старик показал в сторону большой кучи
разбросанного навоза, - за лето навоз просох. Часть успели разбить на
кирпичи. Побачте туда, там сухие кирпичи.
Озадаченные немцы молча рассматривали навозные кирпичи.
- Ну, чего? Сухие кирпичи сложите в пирамиды в форме яйца. Сробите
так, шоб ветер обдувал и под  дождём  не намокли.

Немцы удивлённо посмотрели на деда Игната. Фрау Дитер не удержалась, спросив:
- Wozu trocknene Мist? ( зачем сухой навоз?)
– Шаво лапочишь ?
Фрау Динер испуганно перевела:
– Зачем сухой навоз кипичиками складывать? Мы навоз на поле возить.
Игнат фыкнул:
- У вас навоз, а у нас кизяк, зимой вместо дров  будем печи топить. Вот
если в дождь намокнет, то навозом станет, гореть не будэ. – И пояснил.
- От кизяка тепла мало, но в зиму не замёрзнете.

Немцы поняли и оценили, важное значение кизяка, утвердительно закивали головами
в знак полного согласия.
Игнат тоже кивнул головой:
- Раз всё вразумеете, пидем дальше. Фермы почистить. Где требо
ремонта, подмажите, подбелите. В ночь морозец может ударить, стада с летних
пастбищ требо переводить на ферму. Зима ноне ранняя, по всем приметам.
Гусь и утка на юг лететь собралась. Забодай тебя комар! Я ещё на охоте
не был, - сделал грозное выражение лица, пригрозил пальцем.
- Ну! Смотрите мне, чтоб порядок навели. Моя старуха Вам  подсобит! У неё
всё спросите.
Лыско с часочек походил за женщинами, убедился, что они без него справятся.
Дядько Игнат с чистой совестью улизнул на охоту, больше ничто не могло
его удержать.
Осенняя охота давно сделалась страстью всех мужиков  в окрестных сёлах.
Утром заглянул на ферму, увидев сложенный в пирамидки кизяк, вновь
удрал на охоту. Он уже знал, что Марфу вызвали в райком. «Охота — дело
важное, да и время не терпит, - думал старик, - а может и вовсе
пронесёт, председательша не заметит».
Вчера же ему повезло: подстрелил шесть уток и взял двух гусей с
помощью внучка, шустрого мальца,  двенадцати лет.
Старику не терпелось ещё хоть раз, сходить на гуся.
Уток раздал соседям и строго - настрого наказал всем молчать, дескать,
с Марфой он договорится позже. Сельчане понимали, что один дед Игнат
большой заготовки на всех не сделает, как в былые времена, но и этому
радовались, предчувствуя трудный период в жизни.
Старуха Игната пыталась помочь мужу, не спускала глаз с работающих
немцев и всё озадаченно думала: «Как к немцам относиться? Однако, дюже
стараются, впрямь, такие работящие! Нашенские так не сробят».
И тут её осенило: «А ведь на голодное пузо много не сробишь,
похарчевать бы не мешало немцев».

К вечеру, положив в узелок вилок капусты, шмоток сала, что с зимы ещё
остался, картошки с два десятка, луковицу, два буряка, немного
сухарей, приблизилась к фермам. Увидела растопленную печь,  в большой
кастрюле кипела вода. Пожилая немка сбрасывала что-то в котел.
Старушка пригляделась:
- Да это ж... сухая крапива! - тяжело вздохнув, подошла к немке и
протянула узел с харчами, качая головой, пошла прочь.
Обрадованная повариха нарезала неочищенный картофель, только сверху
слегка поскрёб кожуру, нашинковала : капусту , лук, буряк и маленькими
кусочками нарезала сало. Получилась наваристая похлебка, это для всех
приехавших была первая нормальная пища за двадцать дней скитаний и
тревог.
До первых петухов молились немцы, благодарили Бога за
спасение.
Минуло четыре дня, как депортированные прибыли в село Добровольное.
Наконец Марфа заглянула на ферму. Дядя Игнат сказал ей, что, дескать,
всё готово к переводу стада с летних пастбищ.
Она подъехала верхом на лошади к ферме и от удивления замерла на месте.
Отремонтированные фермы она с трудом узнала, вокруг порядок и чистота.
Такое она увидела впервые. Марфа вошла внутрь. Все, что можно
побелить, сияло белизной, даже окна вымытые. Немцы молились в
сторожке.
Фрау Динер, увидев председателя, поднялась с колен. Она пыталась
правильно подобрать слова:
- Мы всё делать. Коров можно гнать на ферма, - потом поправилась, -
Всё есть порядок!
Марфа огляделась, всё действительно кругом радовало глаз.

- А где дядя Игнат?
Фрау Динер развела руками.
Марфа покачала головой, тяжело вздохнула и принюхалась, пахло вареной утятиной.
Она заглянула в котёл.
- Всё ясно, старый шельмец удрал на охоту и немцев с собой прихватил.
Ну, погодите дедуля! Я  вам задам перцу!
Немцы перепугались не на шутку, а Марфа быстро зашагала к лошади,
потом остановилась и через плечо крикнула.
- Утром, чтобы все были на зернохранилище, рожь в гуртах начала гореть.
Душу Марфы переполняла радость, теперь она точно успеет прибрать зерно
до дождей, не сорвёт поставки фронту, и никто не будет ей угрожать
трибуналом.
Васюк думала: « Господь вовремя услышал меня и прислал немцев в Добровольное.
 С такими работниками всё получится... Но всё же, к ним следует
приглядеться получше и навсегда решить. Кто они нам: враги или просто
чужаки?  И стоит ли их бояться?»

Вечером нагрянула она к дядьке Игнату и хотела забрать ружьё. Старик
сидел уже дома с трофеями, увидев Марфу,  вскочил со стула.
 - Марфа Петровна, не жури, дабыча гарная. Я с немцем Ханесом и его, хлопчиками взяли
двадцать две утки и восемнадцать гусей.
Бочку рыбы засолили, старый немец-то, рыбак с Волги и толк в рыбе
знает. Немец рыбу не по-нашенски солит. Ну! Покумекай, какая нам
выгода от немцев пришла. Зима большая, истэ, что-то трэбо.
 А моя старуха тебе гуся ощипала, глянь, гарный гусак.
Обескураженная Марфа только развела руками, подумав, сообразила:
- Вы говорите, что немец - толковый рыбак?
Старик показал большим пальцем вверх.

- Вот такой рыбак! И  их малой - сноровистый парнишка. В общем,
заготовку на зиму сделаем, рыбы в старицах много.
- В райкоме мне предложили рыбой заняться для госпиталя ! - подумав, председатель добавила.
- Немцам гуся давал?
- И гусака, и утака, и рыбы. На голодное брюхо не сробишь, сытый-то
сробит лучше.
- Не я немцев депортировала, всем трудно, бабы все животы надорвали,
вкалывают за мужиков. Уже третья женщина лежит, и нет надежды, что
поправиться. Ладно, дед Игнат, оставлю вам ружьё, но за немцами
приглядывай! Да в оба! А особенно за фрау Динер. Вижу бабенка с
хитрецой, кабы лихо не вышло!
Подумав, Марфа добавила:
- И ещё, к немцу приставь пару наших малых  хлопцев посноровистее, по бойчее.
Марфа вышла на улицу, взглянула на лошадь и поняла, что взобраться в
седло  у неё нет сил. Присев на скамейку она задумалась. «Эти чёртовы немцы
не выходят из головы. Как к ним относиться? Враги или не враги? В
райкоме предупредили: «Никакого сочувствия, к депортированным немцам и
относиться с полной строгостью».
- Но, главное, о ком и о чём они молятся? За Гитлера или за самих
себя? Надо, разобраться кто они нам? - она взяла лошадь под уздцы и
побрела в сторону своего дома.
Игнатова старуха догнала Марфу.
- Петровна, ты же гуся забыла, бери готовый, оскубанный!  Пусть мать  сама распотрошит его.

Тут Марфа поняла, что с делами забыла сегодня поесть. С трудом дошла
до дома, ноги подкашивались,  от голода ей  сводило живот.
Включив свет в комнате, увидела спящую за столом свекровь.
- Как  так можно! Уходишь из дому с первыми петухами и вертаешься за
полночь? Собственного дитя не видишь. Я тебя жду, жду, лапшичку с гуся
приготовила. Небось, за день ничего и не ела? – Сокрушаясь, старуха
пожурив сноху:
- Ой, донюшка! Не дело так жилы себе рвать! Ты же баба, надорваться недолго!
Марфа сняла сапоги и с облегчением вздохнула. – Мамань, не причитай!
Всем тяжело, а вот есть хочу, но сил нет.
Женщина приготовила невестке тазик с тёплой водой. Марфа, вымыв руки и
ноги, почувствовала облегчение, села за стол. Свекровь поставила перед
ней ещё теплую ароматную лапшу с гусиной лыточкой.
Марфа, понюхав, рассмеялась.
- Ну и дед Игнат, ну и хитрюга! Ну, прохиндей! Делает всё, что захочет
и так заболтать может, не сразу поймёшь, что говорит правду , а врёт? Ну , умело, поверишь не засомневаешься.
Про себя подумала: «А ведь свекровь говорила, дед во время службы
говорит на чистом русском, не на старославянском, ни слова на
хохлацком. Вот старый шельмец! Как с ним ладил покойный Добрых?»
Она с облегчением вздохнула:
- Но всё же, какой полезный старик в хозяйстве! Ведь даже не осерчаешь на него.
Довольная Васюк рассмеялась и насмешила свекровь рассказом о проделках
деда Игната.
Марфа долго не могла заснуть от усталости, да и мысль о немцах не
давала ей покоя.
«Кто они? Враги или просто чужаки? Остерегаться их? Или можно положиться?
И всё же, о чём они молятся? Что просят у Бога?
Завтра вечером прокрадусь и подслушаю их, учила же я в техникуме
немецкий, может что-нибудь и пойму?»

С этой мыслью она сразу заснула.
На следующий день поздно вечером верхом подъехала Марфа к сеновалу,
тихо позвала сторожевого пса Полкана, дав ему костей. Сняла сапоги и
пробралась осторожно к каморке доярок. Через открытые двери
рассмотрела молящихся на коленях немцев.
Молодая девушка читала молитвы. Она остановилась, и все хором произнесли:
- Ehre sei dem Vater und dem Sohn und dem Heilinger Geist.
Wie im Anfang so auch jetzt alle Zeit und Ewigkeit.
А это же …на нашем значит... « Слава отцу и сыну и святому духу и
присно вовеки веков.»
А дальше у них идёт... «Будь благословен, отче наш… .» « Аминь».
Марфа с трудом вспомнила, как зовут девушку.
- Ага. Значит, богослужением заправляет Эльза Фишер, учительница.
Эльза обратилась снова к Богу, и все молящиеся повторяли за ней вслух.
«O, Gottes behute uns unser Manner und Bruder Vatter helft.»
- Ага, за мужей и братьев просит у Бога помощи. Эльза продолжала
молитву, а остальные вторили ей.
- «Sowjet Soldaten und Offiziren Krieg zu Ende Gebete fur Frieden und Versohnug.
Die komplette Sammlung von Frieden gebeten und Entwierten fur
Friedensgottes finden Sie unter …..»
- А? Молят за советских солдат и офицеров. Нет, мне не послышалось , -
она напрягла слух, - О-О-О, и ещё за конец войны. А это, что за
молитва? - задумалась председатель.
- По- моему, похоже на молитву примирения? Ну, да! Слава Богу! –
Выдохнув, с облегчением произнесла шепотом Марфа. - Никакие они не
враги. Завтра же поговорю с Эльзой.
Утром председатель назначила собрание правления колхоза, но сначала
решила переговорить с учительницей.

Та робко вошла в кабинет, и Марфа её в лоб спросила, на всякий случай,
вдруг, что не так поняла:
- О чём молитесь по ночам? Что у Бога просите?
- О конце войны и о наших мужчинах, ещё о помощи Советской армии, -
ответила немка.
- Точно так? Если Гитлер, не дай Бог, победит, что тогда? -
Поинтересовалась председатель.
- Когда Гитлер пришёл к власти, подверг гонению Генгутерское
евангелистское братство. Кто не успел сбежать в Америку, те в тюрьмах
Германии сидят или расстреляны, нас ждёт та же учесть. Мы же из
евангелистского братства.
- А вообще, как Вы, немцы, в России оказались и что за Генгун ..
братство? - Марфа не смогла выговорить.
- В восемнадцатом веке наших предков изгнали из Германии. Часть
выехала в страны Америки. Наших пригласила в Россию Екатерина Вторая и
поселила на Волге, она сочувствовала нашему братству.
- Так, что выходит Вас никто в Германии не ждёт? - Марфа рассмеялась,
- Интересная история получается, два народа с одинаковой судьбой
пересеклись в этих краях.
Удивленная Эльза не удержалась:
- А почему у нас одна судьба?
- Предки моего мужа Василия - староверы. Их тоже Екатерина Вторая
расселила в Таврии, в Крыму, и под Новочеркасском. В десятом году
перебрались малоземельные крестьяне от нищеты вот сюда, добровольно, с
тех пор и живут в этой глуши.
Немка задумалась. Марфа строго спросила учительницу:
- Ты своих всех хорошо знаешь?.
- Нет! Те, что поселились на ферме, из нашего посёлка, мы все
родственники, а остальные - из других мест.
- А почему ты сразу не сказала, что русский знаешь?
- Боялась, что следить за своими предложите.
Марфа рассмеялась.
– Иди, работай Эльза, наш человек, уживёмся!
В правлении с нескрываемым любопытством ждали, что расскажет Марфа.
- Одно я вам точно скажу, - никакие они ни враги. Они такие же, как и
Мы граждане Страны Советов. Германия им не нужна, на Волгу хотят вернуться. А Богу молятся за
победу Советской Армии! Сама подслушала вчера вечером, когда они
молились.
Народ одобрительно загудел, зашушукался. Марфа продолжила.
- Но есть и неприятное сообщение. Райком требует ликвидировать частное
подворье. Рекомендовали не давать кормов для колхозников, зерно отправлять
государству.
Все ахнули.  - А как жить будем?
- Коров сдадим, свиней под нож пустим, как холода наступят, о птице пока речь не шла.
Галина Гром произнесла с надеждой:
- Может, что-нибудь придумаем?
- Думать нечего, птицу оставим, но введут налог на яйцо. Яйца в
госпиталь поставлять будем. Птичник только у нас, нет больше ни у кого
во всём районе.
 Мы и так больше других поставили зерновых и мяса.
Спросят  ещё рыбы - дадим, нет - и спроса с нас нет. Самим надо, на
голодное брюхо много не наработаешь. Чтобы фронту дать, самим тоже
силы нужны.
 Все слушатели молчали.
- Ну и ладненько. Я в МТС набрала хлопчиков, буду обучать вождению
трактора, займусь ими до снега, чтобы успели привыкнуть к борозде, а
остальные все свои дела знают, расходимся по рабочим местам.
Селяне вздохнули с горечью, понимая, тяготы войны окончательно до них добрались.


                Глава 24 .
Зима началась рано, как и предполагал дед Игнат, первый снег выпал в
конце сентября,   а  через сорок дней лёг основательно.
Дед Фрол с отчетом направился в район. Его уже не пробивала нервная
дрожь от сыпавшихся угроз, как бывало ранее. Когда  началась война,
бумаги в районе принимали без придирок. Поехал сам на  председательской двуколке.

В первую очередь,  старик заглянул к Варваре в госпиталь,
привёз для неё немного солёной рыбы, сало, гуся и овощей.
Варя обрадовалась:
- Дядя Фрол! Как хорошо, что приехали. Мне на пару дней домой надо,
чтобы взять теплые вещи и  пуховое одеяло. В тонких сапогах и в шинели
холодно, да и комната, в которой ночую, прогревается плохо.

- Варвара, дома у тебя живут постояльцы, - предупредил её старик, -
переселённых немцев разместили, чтоб дом за зиму не выстыл, да и твоим
животным будет  кормёжка.

- Что? Немцев разместили в моём доме? - сердито крикнула Варя.
- Варвара, ты не серчай. Это нашенские немцы, поволжские, несчастные
людины, они сами Гитлера ненавидят и боятся. Не пужайся их. – Пытался старик
успокоить женщину.
- Я боялась, когда  была  на линии фронта и чуть не угодила в окружение.
Хуже, чем в аду: кругом убитые, раненые, стоны и крики. С ума сойти
можно, а здесь нечего бояться. Просто хотелось побыть дома одной и
хочется помыться.
- Дочка, тебе повезло. Морозиха сегодня баньку топит. Давай-ка прямо к
ней, вот обрадуется.
Морозиха встретила Варвару радушно и даже не хотела отпускать мыться,
сперва,  усадила гостью за стол.

Тем временем Лыско подъехал к дому Задорожной, постучал в дверь.
Оттуда выглянула пожилая женщина, Лыско извинился, попросив:

- Вы на пару дней не могли бы уйти из дому? Хозяйка дома приехала. Она
с фронта вернулась, вам бы лучше с ней не встречаться. - Фрол учтиво
предупредил жильцов.

Пока Варвара мылась в бане,  немцы прибрали в доме и ушли к
родственникам на ферму, оставив на столе ужин.
Варя вошла в кухню: всё чисто и тепло, её вещи, аккуратно сложенные,
лежали в сторонке. Продукты, оставленные для кота и пса нетронутые, и
даже соленое сало стояло в эмалированном ведре. Она отрезала кусок,
так как у её ног терлись радостные: кот и пес. Съев угощение, они
продолжали ластиться к хозяйке, которая с любовью трепала их за уши.
Варя открыла дверь и приказала Шарику покинуть дом. Обиженно, с
неохотой, пёс побрёл на улицу.
На столе стояли пустые щи, но теплые, после бани ей захотелось немного
домашнего, а то каши изрядно ей поднадоели. Она положила кусок сала на
хлеб и вспомнила, что у неё где-то оставались ещё лук и чеснок.
Задумалась, что-то ей подсказывало, что Бенедикт сегодня придёт.
- П-фу! – сплюнула через плечо, - это невозможно, - и приступила к трапезе.
Её клонило в сон, она разделась, легла в кровать. Сразу вспомнился
опять Бенедикт. Уже в полудрёме она услышала, как открылась дверь.
« Это он», -  сквозь сон подумала она.
Поставив что-то у стола, Бенедикт открыл шкафчик, достал фужеры, налил
вина и подошёл к Варе. Та, открыла глаза.
- Ты как какое-то наваждение, не успела подумать, как ты тут как тут.
- Мы же с тобой, как две половинки, постоянно ищем друг друга, -
рассмеялся Бенедикт. - Варя, всё просто, я уговорил начальника
госпиталя отпустить тебя домой, оказав ему маленькую услугу.
Варваре не терпелось спросить, вопрос давно её мучил.
- Бенедикт, меня мучат сомнения! Можешь себе представить, мне
показалось, что это ты втащил меня за шиворот в санитарный поезд,
который позже чуть было не разбомбил немецкий лётчик.
- Но, если бы ты осталась в грузовике, тебя бы вместе с водителем и
солдатом раздавил немецкий танк.

- Так это был ты? А почему ты не заговорил со мной?
- А кто бы тогда сбил самолёт, бомбивший эшелон? – Смеясь,  ответил он.

Варвара не скрывая восторга, бросилась к нему на шею, расплескав вино.
Варя,  не скрывая восторга, спросила:
- Но как ты смог его сбить?
- Самолёт летал низко, выстрелил из пистолета лётчику прямо в глаз. -
Опять смеясь, ответил демон.
- Ты, как всегда, шутишь? - Возмутилась женщина.

- Нет, дорогая, я как никогда серьёзен. Как я и предполагал, ты
постоянно влипаешь в какую-нибудь передрягу. Я вынужден был поблизости
околачиваться. Видел, как разбомбили госпиталь, как ты пыталась спасти
солдата с пулевым ранением в грудь, видел, как потом брызнула из раны
в тебя кровь, и солдат скончался. У тебя началась истерика. Пожилой
санитар пытался успокоить, он ещё дал тебе спирта. Ты махом всё выпила
и тут же заснула у него на плече. И всё это я видел.
- Но почему ты ко мне не подошёл? – Удивленно спросила она.
Бенедикт рассмеялся. - Если бы я ещё и к тебе подошел, тогда бы сейчас
не вошёл сюда!
- А почему?- Не унималась Варя.
- За ту выходку с лётчиком я получил такую взбучку, до сих пор мурашки
по коже бегают, и кровь стынет от страха.
- Выходит, ты ради меня рисковал?
- Это был не риск, дорогая Варвара, а самоубийство.
Варя покачала головой.
– Если учесть военное время, тебя могли отдать под трибунал и
расстрелять? Рискованный и отчаянный парень ты у меня.
- Варюшка, я же предупреждал тебя! - Грустно улыбнулся. - Ты больше не
сердишься на меня за ту выходку с топором, а то в последнюю встречу ты
ворчала на меня, как злыдня?

- Скажи! Ты точно мог бы мне сломать ногу? - Спросила Варя. - Скажи,
что ты пошутил.
- Дорогая моя! Не глядя, сломал бы ногу! Правда, зря долго думал , правую
или левую ломать.
- Ну, это слишком! Ты сделал бы меня хромоногой?
- Зато раненые бы не засматривались на тебя с вожделением и не
пытались ухаживать за тобой. - Шутя, бес высказал свое недовольство.

- Ты ревнуешь меня? - Удивилась женщина.
- Нет. Ничуть! Просто готов любому свернуть голову, чтоб не таращились на тебя.
- Какой же ты глупышка, Бенедикт!  - Усмехнулась довольная Варвара.
- Ага! Когда ты была на фронте, ты жалела мужчин, как защитников Отечества.
В госпитале ты на них опять смотришь, как на похотливых козлов. Я-то
знаю, ты любишь только меня, но я боюсь,  опять какой – нибудь
похотливый офицеришка не станет церемониться и зажмёт тебя, не
сдерживая страсть, удовлетворит свои потребности. Ты же незамужняя у
меня!

Варя удивленно посмотрела на Бенедикта, предложив ему:
- А в чём дело? Пойдем в сельсовет и зарегистрируемся!
- Не могу, документов нет с собой. – Спокойно ответил любовник.
- Бенедикт, ты же врёшь, как тебе не стыдно? В военное время у тебя
нет с собой документов? - Готовая, уже расплакаться, упрекнула
любовника. - Ты мне всегда врёшь! – Обиженно продолжила Варя.
 - Смешно кому сказать, я не знаю  даже твоей фамилии. Ты никогда ничего о себе не
рассказываешь! Откуда ты? Кто твои родители?
- Варя, я пришёл к любимой или к следователю в кабинет? В конце
концов, прекрати допрос! Ну , дорогая, это уже перебор с твоей стороны.
- А ты у следователя был? - Прямо в лоб спросила Варвара.
- Был, но не как подследственный. - Успокоил Бенедикт.
- Как сотрудник НКВД? Или как сотрудник  разведки? Как ты там был? - Не
отставала Варвара, решив всё же узнать хоть, что-то о своей половинке.
Ей уже изрядно надоели его тайны.
- Нет. Нет. Тебе этого лучше не знать. Ну, это большая тайна, которую
женщинам лучше не касаться. Дорогая, меньше знаешь, крепче спишь! -
Пытался отшутиться Бенедикт.
- Почему ты всё от меня скрываешь и постоянно изворачиваешься, или
таинственно исчезаешь? - Не унималась Варвара, решив, что она сегодня
не отстанет от него, пока не сознается, не расскажет хоть чуток о
себе.
- Я же сказал, чтобы ты спала крепче и меньше думала. Тебе лучше
ничего не знать! Я с тобой уже договорился! Мы уже эту тему давно
закрыли. Повторяю, я не могу стать твоим мужем, вспомни. Ты приняла
мои условия. Чего ты, сегодня бузишь?  Любовь моя, неугомонная!

- Может, у тебя есть жена? - С горечью вздохнув, спросила Варя, поняв,
что сегодня она опять ничего не узнает о своём возлюбленном.
- Нет, дорогая, я - вечный любовник. Семейные узы для меня - удавка на шее!
Он рассмеялся: - А я жить хочу, я жизнь люблю!
Варвара опустила голову, уже готовая заплакать от обиды. Отношение с
неизвестным, таинственным, похожим на сказочного героя, утомляли
Варвару, ей хотелось уже большего, постоянного и надёжного.
Бенедикт уловил настроение любимой, сказал ей нежно:
- Солнышко, не требуй от меня невозможного, как от смертного человека,
я же бессмертный, говорил же тебе.
- Что ты сказал, я ничего не поняла? Опять отшучиваешься? - Возмутилась Варя.
- А тебе это не обязательно понимать, сходи лучше к старику Игнату. Он
мудрый, объяснит истину бытия лучше меня, а мне некогда. - Опять
хитрец ушёл от допроса, учинённого любимой.
Бенедикт вышел из комнаты и вошел уже с бутылкой вина и двумя
хрустальными рюмками и с тарелкой апельсинов.
- Варя, выпьем за нашу большую и крепкую любовь.  Может этим и будем
счастливы!- Он с надеждой заглянул ей в глаза.
На душе у Вари сделалось спокойно и хорошо. Утром, как всегда,
Бенедикт ушёл, не простившись, снова оставил ей тёплые вещи и много
фруктов и шоколада.
Варя сидела озадаченная: « Кто он такой? Откуда он приносит дорогие
вещи, фрукты. Откуда?»
Подумав немного, она решила: « Может, мне и впрямь лучше ничего не знать?»
Она стала рассуждать вслух:
- Ну, если бы он был враг народа или иностранный диверсант, его давно
поймали бы, ведь я всегда говорю, что он у меня был, не скрываю.
От страха у неё прошла дрожь по всему телу.
- Может вправду, сходить к деду Игнату и покаяться в греховной моей
любви? Не зря же Бенедикт постоянно настаивает, чтобы я  покаялась.
Может и правда его послушаться? Ой! Какой же Бенедикт набожный
человек! И ничего не боится!
Подумав, она решила: « На следующий раз спрошу его, в партию он
вступил уже?» Сама себе ответила:
- Нет, он уже, наверное, коммунист. А почему в Бога верит?
Ещё подумав, совсем запуталась.
- Интересно, а в каком он звании? - Женщина вздохнула, обреченно. -
Вот чертяка, а ведь не скажет, отшутится. Ну, точно - настоящий
чёртяка!
На следующий день Варя полезла на чердак, достала материны вещи.
Повесила в красный угол икону и зажгла лампадку, водворила шкатулку за
иконой, достав из неё крестик, повесила себе на шею.
Найдя молитвенник, положила его в рюкзак, туда же засунула несколько
апельсинов и плитку шоколада, а остальные гостинцы отнесла тётке
Полине для её внуков.
Трофим привёз сыновей на лето к бабушке, а сноха не приехала за ними,
в письме сообщила, что её призвали в армию переводчиком.
Варя поставила ведро с салом на стол, взяв с собой только пару кусков,
затолкала  их  в рюкзак. Оставила записку для постояльцев:
«Продукты можете все съесть! Мурзика и Шарика кормить и не обижать!»
К пяти часам уже подъехал дядько Фрол. На телеге стояла корзинка.
- Это тебе жинка собрала. - Пояснил старик.
- Дядя Фрол, у нас же паёк.
- Знаю ваш паёк, каша, каша и ещё раз, каша!
Они рассмеялись, сани тронулись. Поехав в район, Варя удивилась, увидев ружьё рядом.
- Зачем оно? Вы никогда не брали ружья с собой.
- Волки появились, - пояснил старик, - во время войны они всегда рыщут
стаями. Беда и несчастье всегда идут вместе, не знаешь ,  с какой
стороны и ждать. - С горечью пояснил дядька Фрол, и они тронулись в
далёкий путь.


                Глава 25
В конце октября, как и предполагал дед Игнат, снег лег основательно, и
сразу ударил мороз. Марфа Васюк боялась, что кормов до весны не
хватит, зерно сдали почти всё, для личного хозяйства ничего не
осталось, селяне вынуждены были пустить под нож всю домашнюю животину:
свиней, уток, гусей и кур,  только  коз не тронули.
Дед Игнат пригласил немца Ханеса помочь заколоть свинушку. Немец
пришёл не один, с женой и дочкой, и всю организацию работы взял на
себя.
Игнатова старуха недовольно ворчала:
- Сам пришёл и баб приволок, стико мяса за работу дать им придётся.
Ишь, ещё и командует!
- Не ворчи, жинка, свинку по-немецки разделаем, вурцхены делать будем.
- А это, что ж за хрень такая?
- Это же колбаски! Едал их, когда ещё под Новочеркасском жили. Дюже
гарная вкуснотень, скажу тебе, - дед причмокнул с удовольствием, -
пальчики оближешь.
- Эх, муженёк, лишь бы зимой нам лапу не пришлось сосать, как свинушку
по-немецки разделаем.
Шустрые немки поначалу спрашивали у старухи, но та их не понимала, они
сами стали отыскивать на кухне нужные им предметы. Старики внесли
корыто с внутренностями и чашу с кровью.
Лысчиха не удержалась и зашумела:
- А кровь-то зачем в избу притащили? Мы не звери, чтобы кровь пить!
- Ну, не шуми, баба! Цыц! Немус знает, что делает, из крови колбаска
гарная выйдет.
Немецкая дочка быстро справилась со свиной головой и внутренностями,
разрезав всё на мелкие кусочки, и поставила вариться в чану, затем
принялась помогать матери чистить желудок и кишки. Желудок набили
крупой, овощами, слили в него кровь, зашили и тоже сбросили в чан.
Ханес бережно положил на стол завёрнутый в полотенце сверток, в
котором лежала мясорубка и приспособление для начинки колбас.
Предусмотрительный и предприимчивый немец во время срочных сборов на
Волге, положил в узелок продукты, документы и мясорубку. Жена и дочь
ругали его, но старик стоял на своём, никак не мог отказаться от такой
нужной в хозяйстве вещи, и вот она пригодилась.
Сваренное мясо выложили в корыто, посолили, добавили  чеснока,
всё тщательно перемешали. Дочка Ханеса закрепила кишку на  выходном
отверстия мясорубки, свободный конец кишки завязала, стала
придерживать.
Ханес  прокручивал мясо, и вот вышла первая колбаска в две
ладони, её ниткой перехватили, отделили.
Старики Лыско только бегали вокруг, ахали, всплескивали руками.

- Диву даюсь, шутка сказать, невидаль какая! – Лепетала удивлённая старуха.
Когда немцы закончили с колбасой, Ханес выложил оставшийся фарш в
тарелку, залил сурпой из чана, сказал:
- Sulze. In Keller.(Холодец. В подвал.)
Дед Игнат уточнил: - Шо це таке? Холодец?
- Ja, Ja, колодец, sehr ganz schmekt.( Да, да, совсем вкусный.)- Немец
причмокнул губами, показывая, что очень вкусно.
Потом старик -немец перелил всю сурпу из чана в пятилитровый бидон, который
они принесли с собой, положив в него несколько ложек вареного фарша, и
выбрал самый маленький, уже сваренный кружочек колбаски, положил его
отдельно.
Оставшиеся кишки разрезал на двадцатисантиметровые отрезки, с одного
конца перехватил узлом, и все  эти кусочки сложил в глиняный горшочек,
попросив горилки. Залил горилку в глиняный горшок и торжественно
вручил старухе, как великую ценность. После немцы стали прощаться и
благодарить хозяина, что оказали им честь, пригласив к себе.
Дед Игнат предложил по стопочке горилки:
- За благое дело выпить надобно.
Но немец наотрез отказался, быстро покинув дом. Прихватил  с собой
бидон с сурпой и маленьким кружком колбаски.
- Вот тебе и свинья по-немецки, одна б я с ней неделю возилась, а тут
за вечер управились. Ой, старик, как-то негоже получилось, совестно! С
ним одной сурпой рассчитались, не по-людски это. Ой! Какой стыдно! –
Сокрушалась старуха.
Игнат подошёл к шкафчику, взял горшочек, нюхал, вытаскивал кишки и
снова засовывал обратно и никак не мог взять в толк, для чего немец их
замочил в горилке?

- Никак не пойму, для чего эта хрень? И с чем её истэ, на закуску что
ли? У немуса дознатся требо. – Озадаченно хмыкнул дед.
А хитрый немец всё рассчитал. Его семью приглашали селяне с этого дня
на разделку свиней. Брал за работу, как всегда немного, а на утро
всегда имел холодец и толстый слой смальца, который немцы намазывали
на хлеб и смаковали, нюхали меленькие тоненькие кусочки колбаски,
долго наслаждались ароматом домашней колбасы, вспоминая родное
Поволжье.
Немцы сразу поняли, что люди в Добровольном живут дружной общиной и
держатся друг за дружку. Депортированные приложили все усилия, чтоб
снискать уважение и расположение местных жителей. Всё было бы хорошо,
если б не молодой паренёк Бруно, ставший ложкой дегтя в бочке меда, но
пока никто не ведал об этом зле.

Дед Игнат и Старик Ханес сделались неразлучными друзьями, тем более у
них    так  много общего, а главное,  их связывала охота и рыбалка.

Весь ноябрь и декабрь держались сильные морозы, потом дней пять был
буран, перешедший в метель, и вновь ударили морозы, теперь уже
Рождественские.
Дед Игнат радовался, как маленький ребенок, он же может теперь
 порыбачить.
 Хоть и трещали морозы под тридцать градусов,  долго
оставалась незамёрзшей полынья на Нижинских старицах.
- «Но теперь, наверняка, всё сковало льдом», - полагал старик.
Дед Игнат слазил на
чердак, достал салазки с широкими полозьями и с плетеным коробом из
талы, прикреплённым к салазкам; нашёл приспособленные для рыбалки
коротенькие широкие лыжи, которые он называл снегоступами. Старик
тщательно натёр полозья, проверяя их на скользкость, и остался доволен
снастью.

К вечеру, приготовив всё к рыбалке, Игнат побрёл к Ханесу, с которым
ещё неделю назад договаривался вместе порыбачить, но немцев застал за
вечерней молитвой, к тому же,  старик никак не хотел отвлекаться от
моления, но настойчивый дед Игнат не отставал. Немец встал с колен и
вышел во двор.
- Завтра с утречка и пидем рыбачить, я уж готов. - Радостно доложил дед Игнат.
- Morgen kann man nicht. Bei uns sind Weihnachts und Fаsten . Ich kann
nicht Fischfang treiben, - Старик Ханес ушёл в дом.
- Глянь на него! Не могёт завтра, у него, видите ли, рождество и пост.
- передразнил старик друга. - Пост не строгий, рыбу вкушать могём, -
старик передразнивал ещё раз немца, жестикулируя руками, потом почесал
затылок и сердито проворчал, - Вредоносный ты немус.  Ханес! Вот не
угощу тебя ухой. Эх, дурень не понимает, какая гарная щука в подледном
лове.
Игнат сердито махнул рукой, пробурчал:
- Обойдусь без вас. Братишка тоже хорош, сидит в конторе цельными
днями, портки протирает. Нет,  чтобы мне подсобить.

Негодующий дед побрёл до дому.  С утра пораньше управившись по хозяйству, старик
поспешил до рассвета успеть добраться до ближней старицы.
Лыжи легко скользили по снегу, и салазки двигались без усилия, пока не
закончилось село.   Сзади  нехотя плёлся большой лохматый белый пес. Его
лапы проваливались в снег, и прогулка становилась не в радость. Старик
сделал передышку и пошёл дальше. Вдруг салазки стали тяжёлыми,
обернувшись,  дед обнаружил, что в салазках удобно расположился Снежок.
- А ну, шельмец, вылазь из короба! Шо удумал? Ехать ему нравится! Ах, хитрец!
Пёс повернул голову в сторону, сделав вид, будто это его не касается.
Старик хотел его прогнать, но пёс жалобно заскулил.
- Ладно! Нехай будэ по-твоему! Но вертаться пешим будешь.
В метель снег сдуло с водной глади старицы, пришлось лыжи оставить на берегу.
Лед,  хотя  был скользкий, но  дед в валенках до середины  легко  дошёл. Лунку
не пришлось  долго  долбить, толщина льда всего в два черпака.
Расчистив место, старик уселся на ноги, под коленки подсунув тулуп,
убрал черепком льдинки из лунки, стал в неё сыпать запаренную рожь,
затем на крючок нанизал маленькую, засушенную ещё с лета, плотву,
проверил грузило,     и потихоньку, как бы играя, погружал леску в воду.
(рисунок № 9)

Щука не заставила себя долго ждать, в лунке мелькнули её плавник.
Старик весь напрягся в ожидании, глаза блестели, сердцебиение
участилось, ему даже сделалось жарко. Бородка, брови и усы покрылись
капельками льда, тулуп и шапка - инеем, и он уже походил на снежного
гномика. И вот он! Тот самый счастливый момент для рыбака!
Леска дернулась слегка несколько раз, а потом натянулась и резко забилась.
Рыбак медленно наматывал леску на древку. У старика даже дыхание
перехватило, приподнялся  на колени, лицо сияло от счастья, - в лунке
показалась зубастая пасть щуки, потом и сама щука, в локоть длины.
 Она запрыгала на льду, старик огрел её черпаком по голове, отцепив крючок
вместе с рыбкой-приманкой.
Дед Игнат, увлечённый клёвом, ни на что не обращал внимания, а пёс
давно что-то хотел ему объяснить. Хватал его,  то за тулуп, ато за рукав
и всячески пытался помешать, заставляя хозяина, обратить на себя
внимание.
Обычно   пёс  всегда со стороны наблюдал за рыбалкой и при каждой
пойманной рыбке весело лаял, но сегодня, будто бес вселился, старик
даже осерчал на Снежка:
- Ах ты, блошливый пёс, пиди прочь отсель, не мешай. - Крикнул Снежку,
забыв об осторожности.
Умный пёс молча повернулся и быстро побежал в село. Дед усмехнулся,
посмотрев вслед псу, крикнул:
- Ишь, обиделся. Беги, беги, бездельник, проку всё равно от тебя нема.
Время летело быстро, когда старик вытаскивал из лунки шестую щуку,
огрев её черпакам, поднял голову и замер. В метрах двадцати от него
стояло три волка. Злобные хищники скалились, уши и шерсть стояли
дыбом, голодные глаза блестели, взгляд прикован к рыбе, готовились к
прыжку.
 Старик не отдавая себе отчета, зачем,  ударил с силой
черпаком по ломику. Звон железа эхом полетел по степи. Шерсть на
волках опустилась, дед ещё раз ударил по железу. Волки съёжились, звон
железа их раздражал.  Старик  заговорил неожиданно вслух.
- Господи, за какие ж грехи ты мне такую лютую смерть уготовил, в чём
же я провинился? - и вдруг он протяжно запел на всю степь.
 - Господи, прости и сохрани нечестивого раба твоего, Игнатия. Заступник мой, еси
и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него. Яко Той избавит тя от сети
ловчи.
Старик машинально в такт барабанил черпаком по ломику.
Волки сели, подняв головы вверх, завыли, при каждом ударе о ломик, их
уши нервно дергались.
- Господи, вот моё спасение, – обрадовался старик, на мгновение, замолчав.
Волки вновь приняли стойку, готовясь к прыжку. Леска зацепилась за
рукав тулупа. Поймав древку, он запустил её вместе с щукой волкам.
Щуку уже прихватил слегка мороз, упав на лед, она пролетела пару
метров, волки накинулись на неё. Тем временем дед закинул им ещё пару
щук. Схватив за веревку салазки, черпак с ломиком, направился к берегу.
Надев лыжи, он сделал несколько шагов. Одному волку крючок зацепился
за что-то в пасти, он метался, жалобно скулил, другие два замешкались,
но как бы, спохватившись, ринулись вдогонку за рыбаком, ледяное
крошево мешало, звери скользили.
Дед Игнат остановился и опять забил о ломик черпаком, запев громко
псалом покаянный:
- Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот
Твоих очисти беззаконие моё. Наипаче омый мя от греха моего очисти мя.
Волки дошли за ним до берега и вдруг повернули назад. Старик,
недоумевая, продолжал петь и греметь, и вдруг он расслышал со стороны
села лай своры собак под предводительством Снежка, который переполошил
всех собак и людей в селе. Присмотревшись, Игнат увидел лошадь с
повозкой, в которой стояли немец Ханес и брат Фрол.
Дед Игнат упал на колени и перекрестился, сделав земной поклон, сказал:
- Господи, Всемогущий и Всемилостивый, благодарю тебя! Недостойный раб
я твой и заблудшая овца. Прости меня, грешного, согрешившего от
лукавого, более пекшегося о брюхе своём, а не о душе. Худой я
наставник паствы своей, прости и помилуй меня.
После удачного спасения дед Игнат исправно по субботам вел службу,
собирая у себя дома желающих помолиться, а сам каждый день отстаивал
вечернюю и заутреннюю, молясь за воинов на фронте за живых и убиенных.

                Глава 26
Как узнали Добровольские немцы, что их родственников в соседнем
колхозе, поселили в сарае, и уже  три человек умерло с голоду, для
Марфы осталось тайной.
 Селяне в Никольском  колхоза относились к немцам, как к
«Врагам» народа, и пытались всю ненависть за войну выместить на них.
Фрау Динер и Эльза пришли в правление к Марфе Петровне, рассказав о
положении её родственников в соседнем селе, просили  за несчастных собратьев заступится.
Марфа съездила к соседям,  убедилась, немки не врали.
На следующий день отправилась в комендатуру,  убедила начальника
передать Никольских немцев в село Добровольное, требовала председательша колхоза «Красный
путь», аргументируя.
- Мне рабочие нужны, чтобы армию  продуктами кормить. Отдайте мне
Никольских депортированных. У меня немцы пахать будут за двоих, и ни
один с голоду не умрёт.
- Ох, Марфа Петровна, наслышались мы о твоём крутом нраве, не зря тебя
прозвали Лихой Марфой! Точно немцы вкалывать будут. – Смеясь, ответил
начальник.
 - Забирай, секретариат документы приготовит.
Начальник подмигнув своим сотрудникам, добавил:
- У них в колхозе есть ещё Галина Гром, настоящая гром–баба! - мужики
в комендатуре расхохотались.
- Ладно, если в райкоме не против, то бери, я не возражаю.
В райкоме были против, даже секретарь райкома  с ехидством  поинтересовался:
- Вы что, товарищ Васюк, всех врагов решила у себя пригреть?
- Если их я зимой не пригрею, то весной я буду «врагом» народа, за срыв
посевной. - Тоже резко ответила Марфа Петровна.
- Но-но, Марфа Петровна, больно ты  резка ! Язык-то бабий свой прикуси.
– Недовольный тоном, посоветовал секретарь, председателю колхоза. - Не
мети языком лишнего, не помело.
- Я бы его лучше откусила, но эти «враги»  каждый вечер после того, как
пашут весь день, пару часов стоят на коленях и молятся за победу
Советской армии и за быстрый конец войны.
– Пояснила товарищ Васюк. Секретарь удивленно поднял брови.
- И впрямь, что ли молятся за нашу победу? Сама слышала?
- Да. Сама слышала. – Уверенно ответила Марфа.
Ничего не напутала? – Уточнил секретарь.
- Нет, слова «Совет арми»   и слово « зиг» я поняла хорошо.
 Секретарь  развел руками. - Никогда бы не подумал. Надо же, молятся за победу Советской армии!
- Да. Бери себе этих немцев. Поставки на фронт  только не срывай.
- Вот теперь точно не сорву, будьте уверены! - Довольная Марфа уехала.
На следующий день она забрала еще пять семей из Никольского.
Немцы загрузили себя работой, чтобы заглушить боль пережитого, а может
из благодарности, что их по-человечески приняли и поняли.
Ничто не лечит надломленную психику и не снимает стресс, как
трудотерапия, только так можно отвлечь себя от тяжелых мыслей и
воспоминаний о пережитом.
Шустрый паренек Бруно Фишер за зиму возмужал, легко справлялся и с
волами, и с трактором.
Марфа обучила ещё пару пятнадцатилетних ребятишек и Катю Соломку, бойкую девчонку, ей исполнилось  уже девятнадцать лет.
 МТС полностью перешло в колхоз Добровольное. В Никольском и
Малиновке дела не ладились, там уже получили одиннадцать похоронок, из
мужиков остался кривой Медунок и старик по прозвищу Дуболаз, совсем
никчемный мужик, так что работать некому, жители сами сидели
впроголодь, обнищав совсем.
Другое дело в Добровольном, с пропитанием всё обстояло нормально, но с
топливом для отопления изб возникла проблема, недоглядела Марфа, обычно этим занимались мужчины. Откуда и что брали они,  женщины даже не вникали,  просто топили печи.
Добровольцы с трудом перезимовав, крепко помёрзли, так как спать
ложились даже в тулупе и в пимах.
Выручил дядько Тарас, который к тому времени вернулся в село с фронта.
Из-за преклонного возраста он был направлен в похоронный взвод, туда
же,  попали Иван Стороженко, Иван Мороз и Василий Луценко.
 На передовой недоумевали, как вообще  могли призвать их  в армию?
Тараса  комиссовали, так как снаряд от авиабомбы разорвался недалеко от него,
оторвав ему треть стопы, а вот стоявших рядом однополчан из его села
разнесло на куски. Тарас похоронил друзей в одной могиле,  в приметном
месте,  у окраине села у линии фронта.
 Вернувшийся в село  боец принёс  с собой страшную весть и четыре
похоронки, одну к Добрыхам, рассказав Полине, как он с Елизаветой
Лыско хоронил капитана танкиста Трофима Добрыха .

А через полгода получила Полина известие о гибели снохи  переводчицы, попавшей в
лапы фашистов вместе с разведчиками, за линией фронта.
 Сватья приехала  в Добровольное, убитая горем, женщина хотела забрать внуков, но Полина
уговорила её остаться в селе до конца войны и вместе пережить постигшее их горе.
Тарас отводил душу на рыбалке и охоте. Сдружился со стариками Хансом и
Игнатом, а, главное, взял на себя всё, что касалось топлива и
отопления, и другие хозяйственные дела. Марфа, наконец, смогла
вдохнуть спокойно и заниматься посевной.
Немец Бруно Фишер за три года уже походил на взрослого хлопца,
русоволосый, зеленоглазый, с милой улыбкой на губах, уголки которых
слегка приподняты вверх,  и казалось, что парень всегда улыбается.
Множественные конопушки, особенно у носа придавали рыжеватость лицу,
но не портили его.
Парень сумел снискать уважение у сельчан, особенно у девчат, правда,
ел за двоих, но и работал с душой и огонькам, никогда не унывал.
Господь дал ему музыкальный слух, в детстве играл на скрипке, а теперь
постоянно насвистывал какую-нибудь мелодию.
Екатерина Соломка принесла  парню  гармонь брата, и уговорила Бруно
попробовать подобрать на слух хоть что-нибудь.
Через пару месяцев он смог играть польку и вальс. Девчата научились танцевать веселую и
задорную немецкую польку ,  счастливые кружились в вальсе.
 Казалась,  отступила печаль и тревога, и,  вот-вот наступит беспечная и
беззаботная жизнь, но предчувствие их обмануло.
Немцы, наконец, получили весточку от братьев и мужей, что они все
вместе на угольной шахте в Караганде. Хоть условия ужасные, труд  тяжелый   и опасный,  но все живы и здоровы. Немок переполняла радость за мужей и сыновей.
Приезд из района  председательши Марфы все   селяне ожидали  у правления колхоза,
со страхом,  затаив дыхание.
На этот раз, взглянув на председателя,  всем всё стало ясно. Горе опять пришло к ним, четыре похоронки и печальное известие из комендатуры.
В угольной шахте после обвала погибли : отец весёлого Бруно; брат фрау
Динер; отец учительницы Эльзы; отец и брат несчастной Фриды Миллер.
Мать Фриды  парализовало, сразу после трагического известия.
 Хрупкой  девушке пришлось ухаживать за ней, и ещё за умирающей хозяйкой дома,
Лопатиной.
 В селе наступили дни траура, немцы подолгу молились за погибших родственников, а селянки скорбели по своим потерям.
В один из таких дней опять вызвали Марфу в райком, сердце её ныло от
тяжёлого предчувствия. Со страхом гнала она от себя мрачные мысли,
ведь её Василий - танкист, а в селе уже на трех танкистов пришли
похоронки.
Женщина с трудом перешагнула порог военкомовского кабинета,
ноги её подкашивались от страха.
- Марфа Петровна, а что это у вас руки трясутся, и глаз дергается, как у контуженной? - подметил военком.
- Поневоле контуженным будешь, за три года столько похоронок получила
от вас. А каково эти похоронки отдавать вдовам и матерям? У меня такое
чувство, будто я виновата в их гибели. Комок к горлу подступает, не
знаю, чем могу их утешить, и мне остается одно, реветь вместе с ними.
Военком горестно вдохнул и сказав.- Поначалу меня тоже трясло. Особливо за тех,
кого знал, потом перестал вникать, а то самого бы давно  вынесли вперед
ногами из кабинета. Ты, Марфа Петровна, не трясись, для тебя сегодня
хорошая новость. Твой муж находится в Омском госпитале, его
комиссовали, надобно забрать.

При этих словах Марфа свалилась на пол без чувств, придя в себя, она
дрожащим голосом спросила:
- Что с ним? Руки, ноги целы?
- Сильно обгорел, но успел сам выбраться из танка. Уход  хороший  за ним нужен.
 Думаю поправиться. Бери в помощники Варвару Задорожную, и
Поезжайте. Я думаю, она сможет его на ноги поставить. Слыхивал,  что  и
более тяжёлых больных выхаживала. А  твоего Василия   и подавно вылечит.
Марфа поехала сразу в госпиталь к Варваре. К её удивлению, молоденькая
санитарка сказала, что Варвары Степановны в госпитале нет, что она со
своими детьми снимает комнату в городе по улице Артельная, дом 24.
Васюк нашла быстр нужный дом , войдя в комнату, увидела посреди на
полу большое корыто, в котором сидели двое ребятишек, и Варвара  из
ковшика поливала веселеньких двух ребятишек.
- Варвара Степановна, чьи это дети и откуда?
- Мои. Ниночке пять лет и Феденьке три года, медсестра из санпоезда
подобрала их на перроне в станции  Ртищево, отстали от няньки.
- Зачем тебе чужие дети? Ты ещё сама можешь родить, в тридцать четыре года ,
не поздно. А если мать найдётся? Кстати, где она?
- Неизвестно! Сами  дети  о семье ничего не говорят. Больше рассказывают о няньке,
поэтому я их и усыновила.
Поначалу всё плакали и молча, жались ко мне, испуганно смотрели в
глаза и спрашивали:
– Ты наша мама, ты больше никуда не уйдешь? С трудом их души согрела,
вот теперь , веселенькие и радостные;  доченька и сынок.
  Сияющая от счастья Варвара ,  улыбаясь заявила. - Я, наконец,
счастливой себя почувствовала. Не знаю, может даже в Добровольное не
вернусь?

- Ты, что с ума сошла? У тебя есть дом, и мы все тебя в селе ждём.
Кому ты в городе с детьми нужна? Голодать будете, как госпиталь
закроют, война скоро закончится. Что делать будешь?
К детям быстро привязалась, материнские чувства в тебе проснулись.
Ладно, будет у нас время поговорить. Я-то к тебе, Варвара Степановна,
за помощью. Выручай, одна надежда на тебя. В Омск за Василием съездить
надо. Детей ко мне домой отправим с дядькой Тарасом.
Поздно вечером Варвара собиралась в дорогу, неожиданно вошёл Бенедикт.
В прошлый раз дети его испугались, бились в истерике, Варя с трудом их
успокоила и попросила его не приходить, когда дети дома, но сегодня она
искренне ему обрадовалась.
- Ой, это ты! Как раз о тебе думала! - Нежно улыбнувшись, добавила.-
Ты всё можешь сделать! Нужна твоя помощь, у нас вся надежда на тебя.

Она вкратце рассказала  о Василии Васюке. Бенедикт слушал её и в знак
согласия кивал головой, а когда Варя обиженно пожаловалась на Марфу,
Бенедикт ей возразил.
- Умная женщина, дело говорит. В самом деле, ты привязалась к чужим
детям, а мать найдется? Тебе же больно будет.  Золотце! Тебе пора своих детей
заводить.
- И это ты мне говоришь?  - Варя недовольно произнесла.- Как у тебя язык поворачивается? Я с тобой встречаюсь уже девять лет, а забеременеть не могу. А    другого мужчины у
меня нет. – Разозлилась Варвара на Бенедикта.
- Могу помочь найти! Какого ,  тебе лучше? Говори! Белявого или  чернявого,
зеленоглазого или рыжего в конопушку? – Смеясь уточнил любовник. -
  Продолжил шутя.- Какого ты хочешь малыша?
Варвара, готовая уже расплакаться, сквозь слёзы выкрикнула:
- Ты, что? Надо мной издеваешься?
 -  Дорогая Варюша!    Я очень серьёзен! Но я не могу подарить тебе ребенка,
поздно. И к тому же, у меня дурная наследственность. С тяжёлыми
последствиями для тебя и дитя. Ну, не сердись. Не хочу, чтобы ты
страдала.
Варя ждала продолжения.  Бенедикт, иронически улыбаясь, заявил:
- Я этой потери не переживу! Ты - самое дорогое, что у меня есть. -
Искренне сказал любовник.
- Не пойму тебя! То предлагаешь мне заиметь другого мужчину, а то
клянёшься в любви, и то  готов голову свернуть любому другому мужику?
- Вот этого я не говорил. Не любому, а сопернику сразу, точно голову
сверну. Я же  предлагал только родить ребенка. Это разные вещи, понимать
надо.
Варвара отрицательно качала головой, не веря собственным ушам.
Бенедикт, подойдя к ней, обнял и, нежно поцелуя, прошептал на ушко.
- Милая, я сделаю всё для тебя и помогу Марфе, только не требуй от
меня, того  что выше моих возможностей и сил.
В Омске Варвара нигде не могла найти Бенедикта, даже стала злиться на
него. Марфа пыталась её успокоить:
- Не всемогущий он, война идёт, может занят? Ну не получилось
 достать машину и нас встретить? – Успокаивала подругу Марфа, а сама сгорала от любопытства. - Может ей удастся, наконец ,  увидеть таинственного кавалера Варвары Степановны.
Варвара    продолжала злиться и ворчала.
- Нечего было обещать. А-то - я всё могу! Солнышко ! Всё для тебя
сделаю. Вот болтун! Появляется, как  приведение ,  когда ему захочется, и исчезает, как
невидимка,  даже не попрощавшись. Все годы так, я уже устала.
Санитары помогли вынести  носилки с больным  Василием на крыльцо.
- Ну, где теперь найдем машину? - огорчалась Задорожная.
Санитары уточнили время : - Машина от госпиталя будет только через два часа.
 - К поезду опоздаем, – негодовали Марфа с Варварой.
Неожиданно к ним подъехал «черный воронок» , и офицер НКВД спросил:
-Это , какого больного необходимо доставить к поезду?
Женщины радостно затарахтели.  – Это мы, а вот больной, показали на Василия.
Их разместили в купе для высшего начальства. Варвара всё оглядывалась
по сторонам, пытаясь увидеть Бенедикта, ей натерпелось познакомить его
с Марфой. Поезд тронулся, а он так и не появился.
В районе встречал их такой же «воронок»  и сотрудники комендатуры.
Офицер даже пошутил.    - Дамочки, видать у вас большие связи, раз приказали доставить до
места, а Задорожной дали отпуск на месяц для ухода за больным.
Варваре  передал  бумаги.
Марфа всё благодарила Степановну, но под конец огорошила её:
- Ну и страху я натерпелась, когда увидела « воронок»  . Бенедикт, видать,
большой начальник, но я бы на твоём месте держалась от него подальше,
наверняка он опасный человек, разные слухи ходят об этой структуре.
Постояльцев предупредила дежурная из правления колхоза, что приедет
хозяйка и дом нужно освободить.
Немцы всё в доме перемыли и прибрали.   На столе увидела Варвара записку: «Любимая. В пятницу на нашем месте,   в наше время. Твой Б».
Варвара стояла на краю ущелья, когда сзади   её обнял Бенедикт, поцеловав у ушка.
- Спасибо, ну и помог! Я так перенервничала, и Марфу напугал до смерти.
- Голубка ты моя, вечно ты всем недовольна. Как хорошо, что я до сих
пор на тебе не женился! А то бы насмерть запилила. - Он пытался, как
всегда отшутиться. – Подозреваю, из тебя получится  бы сварливая
жена?  -  Он  громко рассмеялся.
- Ну, это уж слишком! - Варвара стала кулаками барабанить ему в грудь,
а потом несколько раз стукнула по спине.
Бенедикт смеялся и увёртывался от кулаков, продолжая держать её в
объятиях, целуя любимую женщину, приговаривал.

- Золотце, вот тут посильнее, а то зачесалось под лопаткой.
Поймав руки любимой, смеясь, сказал:
- К тому же, ты у меня  ещё и драчунья! Я же не могу давать сдачи женщине.
Варвара не могла вырваться из сильных объятий любовника, даже пошевелить рукой не могла.
Бенедикт веселился, шутил:  - Правильно я решил! Никогда на тебе не женюсь! На массаж согласен, но  сносить побои от жены, это уже слишком.
                ГЛАВА 27.
Озадаченная Марфа никак не могла понять, что за такой таинственный
ухажёр у Варвары, как к нему относиться?
-Если человек порядочный и с серьёзными намерениями, почему он
чурается нас? Вероятно, что-то скрывает от людей и от Варвары?
Напрасно она ему во всём доверяет, как бы горем ей не обернулось эта связь? Да и
мне бы не перепало! Я могу пострадать в первую очередь, у меня семья,
ей - что? Она одна...
Шастает , чужой человек   по селу, а в глаза его никто не видел. И ведь
документы не проверишь. Даже смешно сказать, Варвара девять лет с ним
встречается и его фамилии не знает, одно только имя, а может, вовсе он
и не Бенедикт. А это какая-нибудь шпионская кличка?
Марфе сделалось противно от недобрых мыслей, неловко как-то
получается, ведь человек помог Василию и облепиховое масло из Алтая сразу
привёз для него.
Всё недоумевала Марфа и не знала, что ей делать?  Решила ничего никому
не говорить о помощи НКВДешника, об этом же попросила Варвару.
- Ты, не распространяйся о нашей  поездке.
 Твердила. - Слава Богу, хоть Василий пошёл на поправку, раны затягиваются.
Может, помог вареный яичный желток,   пережаренный на подсолнечном масле наполовину с моими слезами, а может  облепиховое масло?
  Озадаченная Васюк, всё сомневалась в страхе. -И что мне думать о Варваре и Бенедикте? Всё равно, я им  благодарна... - такие мысли  не оставляли Марфу, и её
мучила совесть.
Варвара не отходила от больного фронтовика, а чтобы не было пролежней,
она заставляла его подниматься, помогая с помощью простыней, а потом
всё же подняла его с постели. Васюк падал, ползал на четвереньках,
вновь вставал и опять падал, превозмогая мучительную боль,  трудно
заживающих ожогов, но нашел в себе силы преодолеть недуг,  спустя
месяц,  уже самостоятельно выходил на улицу.
Василий усаживался на пень, и всегда находил занятие для рук: то чинил
валенки на следующий год, а то правил и точил тяпки и лопаты,
ремонтировал заборы. Даже уговорил раз Тараса взять его на рыбалку.
Василий страдал от боли, неудобно сидеть на берегу,  больной  бедолага ,   всё равно поймал рыбы на уху и на жарку.
Старик Ханес  заметил это, и как важный аргумент вновь принялся уговаривать мужиков построить
баркасик.
Дед Игнат ворчал:  - Не нужон нам баркас, пять стариц на отшибе друг от друга, и на
каждую по баркасу?    И кто этот  корабль таскать будет? Силов не хватит. На
Волге баркас нужон, а у нас не нужон! Скилько мороки с ним,  и як без
мастера сробим?
Тарас не соглашался:  - Это тебе не нужон, а мне и Василию нужон!
Мне тяжко вокруг старицы шнырять за утками.  Бегая пол моей стопы натру за день. К ночи от боли выть  хочется. Сам добуду нужный материал, а баркасик всё-таки сделаем. А немус нам за мастера будет.
У Васюка двор большой и начнём работу у него. И к старицам всё
ближе суденышко доставить...
Старики действительно принялись за работу.
С Василия плохой помощник - от ветра качается, как тростинка, хоть и
старается во всём помогать, но дело всё же двигалось. Тяжко пришлось
старикам, но баркасик срубили. На воду спускать прибежала  вся деревенская поцанва , помочь
старикам. Больше мешались, чуть животы не    надорвали.
Гордые и довольные своей работой старики и хлопцы  могли рыбачить и охотиться в любой точке стариц.


                ГЛАВА 28
После Нового года в сорок пятом году госпиталь перевели ближе к фронту.
Варвара с детьми, которых она уже окончательно оформила на себя,
вернулась в Добровольное. У неё, как всегда работы непочатый край, ей
приходилось заниматься не только людьми, но и животными, которые
сильно пострадали из-за плохих кормов.
С фронта вернулось ещё двое больных солдат, пришлось их тоже долечивать.
Василий Васюк более походил на живой труп, весь высохший, бледный,
постоянно ищущий, за что бы зацепиться и не упасть.
Варвара,  честно сказала Марфе, чтобы та готовилась к худшему.
На что женщина ей спокойно ответила:
- А, сколько Бог даст, я и тому буду рада. Хоть перед смертью был со
мной, и покой нашёл дома, а не на чужбине.
Варвара по секрету поделилась с ней тайной, которую подслушала у
военных, когда расформировывали госпиталь: незамужних бездетных женщин
и девушек будут призывать в трудовую армию для восстановления
разрушенного народного хозяйства. Место уже определено на лесоповале,
на заготовке строительного материала.
Марфа Петровна в правлении по секрету пересказала новость золовке
Глафире, та Екатерине Соломке, а через неделю новость знала всё село.
Все сразу вспомнили, как Варвара, обливалась слезами, рассказывая
тётке Полине, что с ней сделали зеки-уголовники в лагере на
лесоповале.
Екатерина посоветовалась с матерью и решила действовать.
Единственный на селе молодой мужчина - Бруно, которому по документам
было восемнадцать лет, а на самом деле исполнилось уже двадцать.
Почему-то о нём забыли в военкомате. Марфа только радовалась этому
обстоятельству, и не спешила начальству напоминать о парне, поскольку
тот был заправским механиком, и вся техника в МТС держалась  уже на нём.
-Трудовая армия и без Бруно обойдется, - думала председатель колхоза,
- на МТС работать некому, а селянам есть нечего, сидят впроголодь.
В  войну всю страну кормил народ в восточной части страны, пусть и дальше
дома вкалывает, больше пользы принесёт!  С меня за продовольствие
спрашивают, а с кем мне его поставлять? Не с моим же Василием? -
Недовольно бурчала Марфа.
Но тут случилось непредвиденное, Екатерине пришлось отложить задуманное.
Бруно возился с мотором в ремонтных мастерских. Мотор, закреплённый
тросиком, оборвался, упав парню на руку, нанёс рваную рану,  сломал
предплечье.
Агрегат  был весь в масле и солидоле, перемешанном с прошлогодней пылью.
Варвара переживала, вдруг получит парень заражение крови, подумав,
оставила Бруно у себя дома, не стала отправлять депортированного в
район. Она понимала, как этот незаменимый специалист нужен колхозу.
Уколы приходилось делать через каждые три часа, рана загноилась, могла
развиться гангрена, она уже подумывала об ампутации руки, но всё
обошлось.
Бенедикт остался доволен – это,  то  самое, что он искал для Варвары.
Бруно пошёл на поправку, и только уже приходил на перевязку.
 Однажды  явился поздно вечером и выпивший, глазки его заблестели. Поначалу он
заигрывал с Варварой, потом осмелел. Всегда занятая, она даже не
заметила его намеков, пока Бруно не положил руку ей на грудь. Варвара
удивилась наглости сопляка- ухажора.

– Какой ты шустрый парень, женилка небось ещё не выросла! Ты хоть
знаешь, что  надо  делать с женщиной? - рассмеялась фельдшер,
отстранившись от наглеца.
Тут Бруно ,  гордостью  произнёс, огорошив её.
- Опыт есть, и большой. Уж год, как утешаю одиночек и не только в нашем селе.
Он подошел к Варваре и попытался её обнять со словами:
- И вас, Варвара Степановна, могу ублажить, не хуже вашего
таинственного ухажёра.
Варвара со злостью, врезала ему хорошую оплеуху, произнеся.

- Ах, ты, сосунок похотливый! Сопли под носом, а он по бабам уже
шастает!  Завтра же на работу выходи,  и  больше  мне на глаза не
попадайся! А то отвезу в район, там сразу заберут тебя  в трудармию,  в
шахты. Похотливый кабель, я ему руку спасла, а он меня ублажать
собрался.
 Бруно пулей вылетел из дома и побежал прочь, забыв про шапку и
фуфайку, которые разъярённая женщина выкинула ему вслед.
Сильно удивился парень, так как по физиономии он от женщин ещё не
Получал. Да ему  и в голову не приходило, что могут побить за такое
предложение.
Всю ночь не мог заснуть, поняв, что допустил оплошность. В общем, Бруно
дал себе зарок,  до женитьбы более ни- ни. К бабам больше не пойдёт.
На работе ничего толком у Бруно не получалось, раненная рука ещё не
очень слушалась. Потому постоянно просил трактористку Екатерину во
всём ему  помочь.
Вдруг девушка предложила  , ни с того ни с сего,    после работы с ней поужинать.
В каптерке мастерских  она накрыла стол, а так как Бруно был прожорливым
парнем, он не отказался от дармовой трапезы.
Катя достала маленькую  четвертушку горилки, ещё с довоенных запасов, Бруно наотрез отказался.

Катя убеждала парня:   - Бруно, я и сама только второй раз буду пить, это так, для аппетиту,
- руки у неё почему- то дрожали, как и всё её тело, вся красная как
«Рак», стыдливо опускала глаза.
После выпитой стопки у парня взыграла кровь, и похоть затмила разум.
Схватив в охапку девушку, и повалив на лавку, залез под юбку, стянул с
неё панталоны.
Екатерина даже не сопротивлялась, только от стыда закрыла лицо руками.
Катя закричала от боли и вцепилась зубами в шею парня.
Бруно понял: что-то не так.
Он с удивлением подумал: «И почему поначалу пришлось приложить усилие?
Почему весь вымазался в крови? Почему то , с одинокими женщинами такого не было?
Эх, посоветоваться не с кем, не со стариком же Ханесом , потолковать о
мужских делах».
Парень решил, что впредь не станет домогаться женщины, если у неё
нечистые дни. Сделал вывод для себя: -Делать это только с согласия
девушки- .
Забыл он, как  на днях  давал себе зарок, до женитьбы воздержаться
от связей с женщинами.
Бруно проводил девушку до её дома и тихо извинился за то, что позволил
себе лишнее. Спустя пару дней, Бруно уловил момент во время обеда,
схватил Екатерину в охапку и утащил в каптёрку, она не сопротивлялась
и даже отвечала на любовные ласки.
Мать строго наказала дочке:
- Чтобы наверняка забеременеть, нужно не меньше пяти раз иметь
близость с мужиком  за месяц. Бруно подумывал уже жениться на Екатерине, но его
смущало, что она ведь намного старше его. Впрочем, вскоре он забыл о
Кате.

Молоденькая красавица Валюха Луценко появилась в мастерских, потом
неожиданно пригласила Бруно к себе домой на ужин. Почему-то все её
домочадцы  неожиданно исчезли, оставив их одних. Всё повторилось точь-в-точь,
как и с Катериной.
Валюха нравилась ему давно, встречи с ней имели для него особые
ощущения, и он уже думал, что на ней точно, женится! Тем более,
девушка отвечала ему взаимностью.
Пару недель между молодыми разгорались страсти.   Бруно решил, что он
полюбил по- настоящему.
 Ефросинья Луценко привечала парня, не скрываясь от селян, даже называла его зятьком, пока ей не донесли, что тот уже тесно пообщался с Катериной и,
 как бы даже обещал на ней  жениться.
Луценчиха озадачилась и задумалась.
- Такого в селе ещё не было, чтобы один двум девушкам сразу мозги
«морочил»  замужеством.
Мой покойный Василий слыл юбочником, и дочери тоже достанется муж-кобеляка?
Не прогнать ли его со двора, пока не поздно?
А события  осложнялись , и приобретали массовый  прецедент.
Поздно вечером Бруно возвращался с работы, как неожиданно его
перехватила по дороге Ефросинья Мороз и попросила отремонтировать
электропроводку.
Бруно починил проводку, поскольку в просьбах помочь по хозяйству
вдовам никогда не отказывал. Морозиха усадила его за стол, налила
стаканчик горилки и сама выпила, а с закуской повременила. Парень
захмелел, женщина повела его в постель, начала раздевать сама парня,
но Бруно стал поначалу сопротивляться, а потом полез к ней с
лобызаниями.
- Не спеши сопляк, погодь! Будет тебе всё, тико в постель лягай. - Предложила
тётка Фрося.

Как только парень нырнул в постель, наткнулся на заплаканную,
трясущуюся от страха Лидочку, погодку Валюхи.
Девушки родились в один год, кумовья с кумами согрешили обоюдно, и каждый боялся вспоминать о грехе, гадая, чья это дочь?
 Главное, что мужья не догадались! -  полагали наивные женщины, не подозревая, что они  даже заключили  перемирие меж собой.
Лидочка никак не соглашалась переспать с Бруно, она видела Бруно с
Валюхой, ведь та уже поделилась секретом и подробностями.
Морозиха отлупила, оттаскала дочь за волосы, уложила в постель, велела
ждать, когда она засунет к ней «дозревшего» похотливого кобеля.
Утром Ефросинья разбудила Бруно, пригрозила:
- Если не придёшь ещё  пяток  разов, ославлю на всё село, нареку
насильником. И не думай, что ты нам нужон!
Лидку-дуру от трудармии уберечь хочу! Девок на сносях и с дитём из дому не берут на лесоповал.
Бабы ублажают тебя!  Дурак! Думаешь, ты нам приглянулся? Никому ты, не нужон
немец триклятый! Похотливый кабель.
Валюшка влюбилась в Бруно по уши , как не пыталась мать удержать её
потом, всё равно  она бежала к нему, успокоилась только, когда узнала, что
он уже давно ходит к Нинке Прищепа.
Мать уговаривала Валюшку:  - Дочка, дитятко моё! Ну почто нам два кобеля в доме? Один на дворе  есть, и хватит! Шесть уже  девок на сносях от этого юбочика! Говорят он и в
Малиновке, и в Никольском, тоже  девок обрюхатил! Он уже порченная людина. –
успокаивала Луценчиха Валентину, та всё равно рвалась к нему, пока сам
Бруно не сказал ей, чтобы оставила его в покое.
Под вечер к Марте пришла соседка Лопатиха и начала издалека. Твой Бруно
дома? Вот дело есть у меня к нему. Сын вышел из другой комнаты,
недовольно проворчал.
- А вам почто я? Девок  нет  у вас в доме. И так уже все смеются надо
мной, от малого, до старого. От этого  срама,  хоть сам просись в
трудармию! Никакого житья не стало в селе, и мать ругается.
- Ты, сынок, не серчай на людей, в чём-то сам виноват! Прошу помочь,
какая тебе разница – на одну  меньше или больше . Я за Фриду прошу, стыдится
сама к тебе подойти, ты уж сам поухаживай за девкой. Ой, заберут, на лесоповал
бедняжку. А там, глядишь, надругается какой-нибудь гад!
Как надругались зеки над Варварой Степановной. Она же долго потом  от мужиков  шарахалась.
Это по любви в радость, а с силой…
Ну, ты уж постарайся, ты немец и она немка, по-свойски. Не напужай
девку, а то ж потом на мужиков не захочет глядеть, и  опротивят кобели
постылые . Старуха даже расплакалась, всхлипывая добавила.
- Ей, бедняжке, мать не с кем оставить, та лежит больная, с постели не
встает. Фрида - девка хорошая! За сестрой моей приглядывала до самой
её смерти, теперь и мне подсобляет. Ты же слыхал, ихний отец с братом
погибли.
 Женщина запричитала навзрыд. - Ой, в раз Фриде дитёнок нужон. На тебя в обиде не будем и
плохого слова не скажем. Не от деда же Фрола или дядьки Ханеса дитя ей
заиметь?
Бруно вздохнул и сочувственно сказал.- Ладно,  будет у Фриды ребёночек.
На следующий вечер поджидал Бруно Фриду на сеновале. Когда увидел
девушку, проходившую мимо, тихонько позвал с себе. Дрожащая,  от страха
Фрида нырнула внутрь, оказавшись в лапах сладострастного похотливого
«котяры» , она отдалась в надежде на положительный результат.

  Глава 29.


Военком вызвал Марфу Петровну на бюро райкома, дико наорав на женщину, пригрозил:

-Я сдам под трибунал Бруно Фишера и тебя вместе с ним, за срыв
мобилизации людей на народнохозяйственные работы! Чтоб завтра же всех
беременных девок отвезла в больницу, и там  им аборт пусть сделают .
Марфа села без приглашения на стул, тяжело вздохнула:
- Поздно! Это уже не аборт, а убийство будет. И нет закона, чтоб баб
сажать за беременность. А, в-третьих, указ вышел, запрещающий аборты,
после войны население необходимо  восстанавливать.
Бруно надо  благодарить  , он, как немец, воспроизводил людские потери на войне, положено
же Германии платить контрибуцию за нанесённый ущерб нашей стране. Вот
Бруно и контрибуцировал наших девок. – спокойно ответила, товарищ
Васюк.
У военкома вытянулось лицо, глаза округлились, запинаясь, с трудом
выговорил. - Марфа Петровна, ты хоть думаешь,  какую ахинею несёшь?
Марфа встала и резко одернула военкома:
- А вы сами думаете, что говорите?
Военком всмотрелся в Марфу и в ужасе прокричал. -  Товарищ Васюк! Да Вы же сама насносях! От кого же ты забеременела? - Возмущено проорал военком.
- Да, как вы смеете так говорить? – Краснея от злости, твердым
голосом, ответила Марфа. - Я мужняя женщина!
- Так Василий у тебя, как «одуванчик», его же ветром качает.
 Уже  снизив тон, осторожно пробормотал военком.
Вот от этого «одуванчика» и надуло меня. - Марфа с удовольствием
погладила рукой свой живот.
Домой Марфа вернулась под вечер. Во дворе смолили поросёнка дядька
Тарас, Игнат и Ханес. Марфа с удивлением спросила у мужа,  находившего тут же во дворе.
- Вась, а что с поросём? Ведь хотели на семя его оставить.
- На ноги упал, корма плохие, видать картошки переел.
Старик Ханес давно не видевший Марфу Петровну. Пристально, не скрывая
удивления, уставился ей в живот, и, качая головой, завопил:
– O, Mein Gott!( О мой Бог!) Марфа Петровна! Seid Ihr Schwagerin?( Вы
беременная?) Вищь беременная?
Старик вошёл к ней в дом и вынес оттуда глиняный горшочек с кусочками
кишок, залитых горилкой, и простоявших три года неиспользованными. Он
вытащил один кусочек, и показывая рукой на её живот, произнёс: - Wozu
schuf ich das? Wozu? ( Зачем я это делал? Зачем?) Я же для вас это
делал!
Дед Игнат стукнул себя по лбу, так как он сообразил первым, как надо
было применять эти кусочки кишок, а потом дошло до остальных мужиков.
Все катались со смеху.  - Мы же, со старухой голову себе сломали.  С  чем эту хрень истэ, даже
пробовал жевати?   А её надобно  одевать . Ну, Ханес! Ну, хитрый
немус! Насмешил, так насмешил!
Марфа, смеясь до слёз, успокоила старика:
- Дядько Ханес! Василию эта хрень не нужна , мы дитя хотели.
Махнув рукой смущаясь, ушла в дом.
Но я же думал, вы знать? – Удивленный старик развёл руками. - У нас на
Волга едер Манн ( каждый муж)  это   знать.
Потом и сам Ханес расхохотался: -  Ха, Игнат кушать думал!



===Глава 30

Наконец закончилась ненавистная война, и с фронта вернулись мужики,
только они вернулись совсем другими людьми. Если раньше выпивали
только по праздникам и в умеренном количестве, для аппетита, чтобы
тяжёлая жирная пища могла перевариться в желудке за ночь, то теперь
пили часто: за победу, за погибших на фронте друзей, за то, что
пришлось пережить и просто за то, что остались живы.

Победители повидали много за границей, появилось много вопросов, на
которые не находилось ответов, потому заливали горечь обиды за нищего
российского колхозника, который, как оказалось, в десяток раз живёт
хуже, чем заграничный крестьянин, и дороги у них там, не то что
российские колдобины да ухабины, да грязь непролазная по колено.

Фронтовики часто задавались вопросом, почему так не любит советское
правительство своих граждан, обрекая их на нищенское существование, и
нет в Стране Советов тех прав и свобод, о которых постоянно твердит
партия, а только один узаконенный произвол.

Марфа Васюк с радостью передала председательство Тимофею Арсеньевичу.

Дважды раненый Добрых прошел весь фронт, с трудом выходил из
окружения, как положено пехоте, через всю матушку Россию на
собственном брюхе прополз вместе с солдатами, отступая почти до самой
Волги, а потом шёл назад до Бреста в Германию. Дослужившись до
капитана, в маленьком немецком городке отмечал победу,  и  вот  он конец ужасному кошмару под названием война.

Устав от неё, спешил домой, он соскучился по мирной жизни, по родному
селу, по лугам и старицам, по рыбалке и охоте, даже по злополучной
бесовской тропинке.

Ему хотелось работать от рассвета до заката, чтобы по ночам не снилась
проклятущая война, принесшая столько горя и потерь.

Старший брат и невестка погибли на фронте, и у него на руках остались
племянники и сватья, которая всё никак не могла выехать домой, теперь
уже из–за голода и разрухи.

С возрастом Тимофей всё больше походил на отца, даже походка  стала такая же
, из-за ранения тоже немного прихрамывал, но главное, унаследовал
от отца глубокую мудрость, любовь к земле и к людям, живущим на ней.

Не всем селянам повезло так, как ему, только девять мужиков вернулись
с фронта с ранениями, а трое фронтовиков калеками.

Марфа как не пыталась выходить своего мужа, сколько не прилагала
усилий Варвара Степановна, ничего не вышло, Василий умер.

Одно утешало женщину, что мужа похоронили в родном селе, и в любое
время можно сходить на его могилу; а также то счастье, которое
родилось перед его смертью, доченька Васелинка - дорогая память о
любимом человеке.

В колхозе как всегда много дел, мужских рук не хватало, а женщины за
военные годы надорвались от тяжёлого труда, устали, а, может, просто
иссяк их ресурс возможностей, казалось, ничто не может им вернуть силы
и вдохновить на труд, это понимал председатель колхоза Добрых, не
требовал многого от уставших женщин.

Дальнейшие события, происшедшие в селе, изменили их уклад и образ
жизни, община зажила по-новому, но, как всегда, в достатке и дружно.

Председателя колхоза вызвали по делам в райком, на этом заседании
рассматривалось много вопросов. В заключение слово взял капитан из
прокуратуры, все сразу съёжились в ожидании очередной неприятности,
так как от этих органов ничего хорошего не приходилось ожидать.
Капитан сидел рядам с товарищем Добрых.

Следователь встал, оглядел всех тяжёлым взглядом.

- Я буду краток. На станции стоит эшелон с бывшими узниками германских
концлагерей, военные, попавшие в плен. Все они прошли тщательную
проверку, но некоторое время должны находиться под комендантским
надзором.

Он сделал паузу, передохнув, продолжил.

- В трудовых лагерях использовать их невозможно, так как они истощены
и почти все больные. Их необходимо разместить по селам, как
спецпоселенцев.

Кто-то крикнул:

- Кому нужны полуживые  трупы?

- Ещё не хватало, предателей кормить! - Возмутился секретарь парт
ячейки из Малиновки.

- Они изменники Родины! - Возмущались другие председатели колхозов.

Капитан возразил:

– Изменники в других местах прибывают!

Добрых не сдержался и высказался тоже:

- Я сам дважды выходил из окружения, и только одному Богу известно,
как выбрался. А вот раненых не всегда удавалось спасти, им и
застрелиться-то нечем было, частенько без патронов воевали даже.

Секретарь райкома прервал Добрыха:

- Тимофей Арсеньевич, демагогию не разводите. Все знают, что вы
фронтовик, но в плен не сдались и хватит об этом, а то договоримся до
чего-нибудь. Лучше выдвинете предложение, куда разместить людей.

Добрых попросил у капитана прокуратуры взглянуть на личные дела
несчастных бедолаг. Смотрел и думал: «Небось, все жертвы СМЕРШа, те
особо не разбирались, во всех видели предателей и шпионов».

Несколько человек в ворохе характеристик сразу заинтересовали его
своими профессиональными данными: два механика-танкиста, электрик,
агроном, учитель биологии и географии. Ещё покопавшись, нашёл
ветеринара. Глаза председателя заблестели. Он пальцем поманил
капитана, прошептав ему на ухо:

- Отдай мне вот этих.

Капитан смекнул в чём дело:

- Вот, это правильно, только бери всех, чьи дела в этой папке.

- А сколько человек в этой папке? Я ж себе в другой папке отобрал.

- Двадцать, - ответил капитан, - и ты всех берёшь, тогда в придачу
тех, кого выбрал.

Добрых, почесал затылок.

- Нет, не пойдёт. Могу всего двадцать, а тех, кого отобрал, обязательно.

Капитан согласился, но ворчал недовольно:

- Куда мне остальных?

Первый секретарь инициативу взял в свои руки.

- Вот и добренько, так и всех разберём.

Возмутился Никольский председатель колхоза:

- Хорошо товарищу Добрыху рассуждать, у них колхоз богатый, а нам
самим бы прокормиться, а тут ещё и изменников Родины кормить,
помещение им выделить надо. Нам хватило неприятностей с депортированными
немцами.

- Да на селе одни бабы остались, работать некому, вот и используйте
этих, - пояснил секретарь райкома, добавив. - На селе без мужика
никуда, а вам с десяток перепадет, найдёте, чем кормить.- Махнул
недовольно рукой.

- Так его ещё откормить нужно, чтоб работать смог, а то враз ноги
протянет, - не отступал председатель из Никольского.

Добрых собрал личные дела своих спецпоселенцев. - Ну, я могу уже идти?
А то мне дальше всех добираться до дому. Я уж себе набрал, а там время
покажет, будет польза или дармоедами станут. Селяне у нас добрые,
думаю, выходят солдат.

- Знаем вашенских, чужаков не привечают, - возразил кто-то.

- Да, чужаков не привечают, но понапрасну человека не обидят и зло не
причинят, - Добрых сильно осерчал, быстро вышел из кабинета.

Бывших пленных привезли в село после обеда и разместили в школьном
дворе. Народ  села Добровольного собрался быстро. Председатель обратился к
собравшимся:

- Женщины, дорогие селянки! К вам обращаюсь с просьбой.Перед вами
фронтовики, но так получилось, что, попав в плен, оказались они в
германских концентрационных лагерях. Их надобно подлечить и накормить,
душу отогреть. Тяжело пришлось мужикам, поглумились над ними фашисты,
так что прошу помочь, разберите несчастных больных людей по дворам.

Все стояли молча, как окаменевшие и недружелюбно смотрели на
измождённых больных мужиков. Те в основном, сидели на земле, глядели
вниз, пряча глаза, у некоторых текли слёзы, не от стыда, а от горя,
что им приходится пройти через такое унижение.

Молчание прервала Глаша Соломка, первая из селянок получившая похоронку на мужа:

- Мой Матвей в начале войны погиб, а эти в плен сдались,
живёхонькие сидят. Не стыдно нам в глаза смотреть? Бабы, не обидно ли
нам, с похоронками вместо мужей, трусливых мужиков ещё откармливать?

Среди баб пошёл ропот. Тимофей Арсеньевич, уверенный в поддержке
селянок, растерялся и не знал, что сказать в ответ.

Выручил старый Лыско Фрол, спокойным и ласковым голосом сказал:

- Милые мои бабоньки! Вы так устали за годы войны, и сейчас всё на вас
держится, а мужей ваших не вернёшь из могил. И не нам судить этих
солдат, как они попали в плен. Посмотрите только на измученных и
несчастных людин. На них сейчас смотреть страшно. Но, как говорится,
были бы кости, а остальное всё нарастет. Окрепнут мужики и вам же
легче станет, а, если какой и приглянется из них, с добром живите!
Благословим!

Старик оглядел притихших женщин:

- Дорогие женщины! Не век же вам вдовами  бедовать, в одиночестве?

Лыско подошёл к ближайшему солдату, который сидел, низко опустив
голову, вытирая горькие слезы. Для него это унижение было хуже смерти.
Не заслужили они такого обращения от своих. Им бы перед строем награды
получать за совершённые подвиги.

- Сынок, подыми голову, о-о-о, глаза добрые, как величают тебя?

- Семён,- тихо ответил мужчина средних лет.

- Ну и ладненько! Мой сынку Степан погиб, а Федор без вести пропал,
вместо него будешь, идём ко мне жить,- он помог подняться солдату, и
они побрели в сторону дома Лыско, а за ними поплелась всхлипывающая
жена Фрола. Она каждый раз обливалась слезами при упоминании о
сыновьях.

Старуха Маланья посмотрела на сноху, сказав:

- Ты, Глаша, как хочешь, смотри сама! Я рано овдовела, хлебнула
одинокой бабьей доли, мне хоть брат Арсений пособлял! Тебе тяжко будет
без мужика. Вон глянь, того паренька, дюже на Матвея нашего похож. Ну
вылитый мой сынок. Я его беру в дом. Ну, что Матвеюшка, пойдём, сынком
мне будешь!

Солдат посмотрел недовольно на старуху и буркнул:

- Меня зовут Кузьма и я вам, женщина, не сын.

Маланья спокойным, лаковым голосом проговорила:

- Сынок, не я тебя обижала! На меня не серчай! Я тоже с горем, потом
тебе ещё стыдно станет за обиду.

Сидящий рядом с Кузьмой солдат, ткнул его в бок локтем.

- Не дури, радуйся, что женщины забирают нас, больно мы им нужны
дохлые, обуза и лишний рот. Небось, самим  жрать нечего.

Чуток подумав, Кузьма поднялся и побрёл за женщинами.

- Бабы! Раз нас сам Лыско благословил, разбирай мужиков! - крикнул
кто-то из баб.

К вечеру на траве остался лежать только один человек Пётр Семёнкин. На
вид ему было за тридцать, небольшого роста, коренастый, с большими
залысинами и проседью.

Его заросшее щетиной лицо невозможно рассмотреть, оно было покрыто
гнойными язвами, уже  пару дней не сходил жар, и он постоянно бредил.
Несчастного никто не взял, кому нужен покойник в доме?

Варвара Степановна осмотрев больного, только тяжело вздохнула.

- С денёк, может ещё поживёт и то маловероятно. Скорее всего, к утру
помрёт. Не жилец.

- А куда его? Может быть, занесём в сторожку? Не оставаться же ему под
открытым небом? – предложил кто-то.

На пол постелили солому. на неё положили Петра.

Варвара Степановна сходила домой, сделала сильный отвар из трав и,
налив его в чайник, пришла к больному. Растолкла таблетки в ложке и
залила ему в рот.

Он жадно сделал несколько глотков отвара. Фельдшер подперла дверь и
ушла домой, оставив чайник рядом с умирающим.

Петр то приходил в сознание, то терял его вновь. Вдруг он
почувствовал, как из него уходят силы. Всё стало замирать внутри, и
холод волной пошёл с головы до самых ног.

И вот он уже летит, вокруг всё светло-голубое с белым. Ему приятно и
хорошо, а потом почему-то спускается вниз, в пещеру, темную, холодную,
сырую; вдруг вдали показался огонь, он уже чувствует его жар. В его
слабеющем сознании промелькнуло: «Это же я в аду!»

Его душа не хотела смириться с этим: «Нет! Нет! За что? Не заслужил я
такого наказания. В жизни был праведником! Не грешен я».

Неожиданно к нему сами пришли слова молитвы:

«Господи, Всемогущий и Всемилостивый небесный Владыка! Прости и
помилуй раба божьего Петра и прости ему все прегрешения!»

Его полёт к огненной пучине приостановился. И снова шли слова молитвы к нему:

«Царю Небесный, Утешителю, Душе истины. Иже везде сый и вся
исполняяй…,» - тут он понял, что он уже движется в обратном
направлении. Закончилась пещера и вновь показался свет, он продолжал
молитву:

«Сокровище благих и жизни подателю приди!»

Пётр ощутил тепло в ногах, и оно пошло опять волной, только теперь
вверх. Услышал собственный голос и молитву, которую он произносил
вслух:

- И вселися вны и очисти ны от всякой скверны… .

Он вновь попытался прислушаться... Нет, это был уже не его голос и
нерусская речь.

Он напряг все силы. «Да, я слышу молитву на немецком языке! Это что
же?! Читает кто?».

«Отче наш… - Петра охватил ужас. - Это я опять в немецком лагере
смерти, и печи горят с трупами людей, и меня потом также засунут в эту
печь, а пеплом удобрят поля. Да, нет же, я не хочу умирать на
неметчине, хоть на пузе ползком, но домой на родную землю!»

Тут ему показался Ангел, и он читает молитву над ним.

В рот полилась горькая вода: «Это же полынь!»

Потом он почувствовал, как его тело обтирают мокрой тканью.

Его сознание борется, мысли путаются: «Меня обмывают и сейчас
похоронят. Да нет же, я живой!»

Язвочки на теле стали жечь, он сильно застонал и обрадовался. «Меня
услышат и теперь не похоронят живым».

Он попытался открыть глаза и увидел, что-то большое и мокрое облизывало его.

Пётр ощущал дыхание животного и одновременно слышал немецкую речь:

Vater unser im Himmel Geheilingt werde dein Name/….. .(Отец наш небесный…. .)

Женский голос уговаривал собаку облизывать его лицо, которое было
смазано сливочным маслом. Потом опять долго читали молитву на
немецком, накрыли сверху тулупом, и Петр забылся и заснул.

Проснулся, услышав тяжёлые шаги, чья-то рука легла ему на лоб.

Послышался голос:

- Ну, как? Он, хоть,ещё живой?

- А у него жар спал. Видать, не одна я о нем позаботилась, я даже не
надеялась, что ему станет лучше. Лекарства и отвар из полыни, чабреца
и зверобоя дала, на всякий случай. Кто-то хочет вытащить его с того
света, – удивилась женщина.

- И кто это может быть? – спросил мужской голос.

– Видать, он сильно  нужен кому-то . Всё тело заботливо травным настоем
обтёрли и ещё давали пить. Это не мой кувшин, значит ещё придут.

- Степановна, попробуй ещё отваром напоить. Помочь растолочь таблетки?
Запихни ему в рот, хуже не станет.- Мужчина помог ей.- Чем чёрт не
шутит, а вдруг поможет?

- Тимофей Арсеньевич, завтра увидим, ещё рано о чём-либо говорить,
выживет он, только если произойдёт чудо.

Шаги удалились, и дверь подпёрли снаружи.


На некоторое время Петру стало легче, и он открыл глаза. Луна светила
прямо в лицо, ему удалось рассмотреть помещение, оно никак не походило
на лагерные казармы. Пахло мелом и ему на миг почудилось, будто он в
родной школе, где сам учился, а потом до войны учительствовал.

Пётр пошевелился, почувствовал, что лежит на соломе, приятно пахнет
зерном, видать свежая. И тут он вспомнил, как в детстве с отцом ехал
на телеге с соломой и тот же приятный запах хлеба, который остался у
него в памяти на всю жизнь.

Перед рассветом поднялась температура, и вернулись жар и озноб. Пётр
шёпотом читал молитвы, какие только слышал в детстве от матери и от
бабки.

Он просил Всевышнего не призывать его к нему, что он не готов к
смерти, ему надо ещё поднять детей на ноги. Тут Петру стало ещё хуже,
руки лежали на груди, сцепленные в замок, Варвара всегда так сцепляла
руки безнадёжным больным, и в них вкладывала написанную от руки
молитву.

Умирающий вдруг почувствовал, как на него сверху движется что-то
чёрное в плаще с капюшоном, потом черное стало белым и стало больше
походить на саван, которым накрывали покойника. Оно легло на него,
сдавив грудь, а руки и ноги будто заковало в железные кандалы и
пыталось раздавить всё его тело.

Мысли тяжёлые, и молитва читалась с трудом.

- Ах, это она, Смерть, пришла за мной. И почему её зовут костлявой,
она же железная? Ох, как давит в груди. Тут он увидел мать и жену, они
машут руками и зовут его за собой.

Мать говорит:

- Хватит, сынок, тебе маяться, идём к нам, здесь так хорошо.

Он уже хотел подать руку, но теплый отвар полился к нему в рот, и
вновь он услышал молитву на немецком языке, он подхватил её и понимая
немецкий, вторил на русском.

«Костлявая» отпустила руки и ноги... Злющая Смертушка вдруг поднялась
вверх и полетела прочь от больного.

Его губы зашевелились, шепча молитву. Он открыл глаза и увидел
молоденькую девушку с собакой. Она обтирала его тело отваром, потом
опять лицо смазала сливочным маслом и сказала собаке с немецким
акцентом:

- Черный! Языком лизать, пожалуйста, язва быстро заживать и шрам не будет.

Девушка своими словами начала просить Господа:

- O! Mein Gottes sei dank hilf mir Kranken heilen…. , ( О ! Мой Бог,
прошу исцелить больного…. .)

Пётр залюбовался девушкой, ему полегчало, глаза начали слипаться, и
тут он сразу заснул сном здорового человека.

Утром к школе подъехала подвода с двумя рабочими, фельдшером и
председателем колхоза.

- Без гроба как-то неудобно хоронить, - сказал рабочий.

- На фронте же хоронили, - ответил председатель.

- Ну, то на фронте. Другие были обстоятельства.

- Варвара Степановна, вы осматривать будете ещё раз? - Громко спросил Добрых.

- Пульс проверю. Да, если ещё тёплый, не разрешу хоронить.

Все вошли в сторожку. Варвара нащупала пульс.

- Вот так чудо, он просто спит, и жар ушел, - восторженно произнесла женщина.

В дверях показалась немочка Фрида. Восемнадцатилетняя рыжеволосая
девушка. Худенькая, небольшого роста, застенчиво опустив глаза она
спросила, кивнув головой в сторону Петра.

- Здравствуйте. Я хочу этот человек забрать домой. Можно возьму подвода?

Председатель усмехнулся.

- А, ясно, кто несчастного с того света вытащил!

Варвара удивилась:

– У тебя мать с постели не встает, куда тебе такого больного брать? Ты скоро
же родить должна. Разве ты сможешь за ним ухаживать?

И тут откуда-то вынырнула Лопатиха:

- Сможет она. И я ей подсоблю, всё сробит, как нужно. Она ещё
девчонкой была, а за моей умирающей сестрой до самой смерти
приглядывала! Девка она ладная, хозяйственная.

Фрида тихонько сквозь слёзы прошептала:

- Он мне очень нужен , я его заберу, и мутти разрешила.

- Раз мутти разрешила, забирай! - С радостью согласился председатель.

Прошла пара дней, Пётр почувствовал облегчение, болезнь ушла, и
осталось только восстановить силы. Он присел на лавку, огляделся
вокруг, увидел рядом Фриду и больную женщину на соседней кровати.

- Да, я гляжу, у тебя тут целый лазарет. Что с матерью? - Поинтересовался Пётр.

Фрида подала ему ковш с сывороткой, где плавали кусочки творога.

- Пей сыворотка, тебе кушать много нельзя, – она продолжила,- мутти
слегла, как получила весть, что фати и братья в уголь шахте завалило.
- В её речи слышался сильный немецкий акцент.

- Вот никогда не думал, что немка меня с того света вытащит? Я от вас
столько настрадался и натерпелся, - удивлённо произнёс Пётр.

- Не от нас, - возразила молодуха. - Мы такие, как вы, только нам
тяжелее, чем вам. Мы виноваты в том, чего не делали. - Сквозь слёзы
произнесла немочка.

- А! Так мы с тобой братья по несчастью. Гляжу, ты скоро от бремени разрешиться. Зачем рисковала-выхаживала меня, ведь заразиться могла? И зачем
я тебе нужен?

- Мальчик без отца плохо, его потом обижать будут.

- А почему ты решила, что будет мальчик? - Удивился Семёнкин.

- Все родили мальчика, у них один отец. - Дрожащим голосом ответила девушка.

- Ты молодая, могла б замуж выйти, зачем нагуляла ребёнка?

Фрида залилась краской, лицо стало бордовым, и слёзы потекли по щекам.

- Меня заберут в труд. армию, мутти одна останется! Ты должен на мне
жениться. - Потребовала спасительница.

Пётр не сразу заметил, что в комнате есть ещё кто-то.

Лопатиха не удержалась, влезла в разговор:

- Должон жениться! Я её подговорила выходить тебя. А то бы уж помёр и
схоронили бы. Даже  Степановна  не верила в исцеление! – Женщина изобразила скорбное лицо. - Фельдшер сказала, ты не жилец!

- Я же женат, и у меня есть двое детей. Не откажусь же я от своей
семьи? - Возмутился Пётр.

- Кто тебя заставляет жить с Фридой? Ты дитя на себя запиши, и чтоб
Фрида мужней была, а не блудней. Поживёшь трохи. Время придет, катись
к своей жинке. Она молодая, а ты старый пень! Не нужон ты ей.

Петр засмеялся:

- Ох! И хитрые вы бабы! Ну, всё просчитали. Ладно, родится малец,
запишу на себя.

- А зачем ждать? - не отступала Евдоха, - я пригласила секретаршу с
сельсовета. - Она посмотрела в окно.  - Вон,  уже идёт, сейчас и запишем
тебя мужем Фриды.

Пётр только развел руками и, покачав головой, махнул рукой в знак согласия.


В тот момент Семёнкин даже не мог предположить,  спустя шесть
месяцев получит весточку от сестры. Из письма узнает, что его жена
погибла ещё в начале войны, его детей сестра с трудом нашла в
детском доме, забрала к себе! А муж сестры погиб, и что его сестре с
кучей детей очень трудно. Просит она брата забрать у неё племянников,
если есть возможность.

 Также не мог   Пётр Емельянович подумать, что проживет он с Фридой
пятьдесят лет, и в западной Германии сыграет золотую свадьбу, а
похоронят его на немецком деревенском кладбище, и что по выходным на
его могилу будут приходить их дети и внуки.

Фрида будет заботиться о старой Евдохе, как о родной матери до самой
её смерти. Евдокия будет почитать Фриду за родную дочь, так как её сын
Дмитрий вернётся в село с фронтовой женой: узнав о смерти жены, он
недолго скорбел о покойной, и сразу увлекся мед сестрой, женщиной лет
сорока, старше Дмитрия на несколько лет. Отношение у снохи со
свекровью не сложились.Увидев новую сноху курящей, Евдокия вскоре
заметила, что та и самогон хлещет, не уступая мужикам-фронтовикам, да
и к падчерице относится плохо, короче, не взлюбила сноху совсем.

Хотя со временем Дмитрий отучил жену от дурных привычек, чтобы не
провоцировать её, сам бросил курить и выпивал только изредка, по
Великим праздникам, помирить сноху и свекровь не удалось. Сноха
оказалась злопамятной и скандалила со свекровью по любому поводу, а
падчерицу запилила, и той ничего не оставалось, как уехать в город,
прочь от ненавистной мачехи.


  Глава 31.
Наступило первое сентября, долгожданный день для Ниночки Задорожной,  девочка  с
большой радостью идёт в первый класс на год раньше, в садике
в старшей группе мест нет.
Для Варвары тоже праздник - её доченька пошла в школу, вот и Федя
сегодня отказался идти в садик, увязался с ними.
После войны первая торжественная линейка, первый звонок,  радостных
детишек развели по классам.
После уроков домой семейство шло воодушевленное. Федя подпрыгивал и
дергал сестричку за руку, Варвара счастливо улыбалась, шутя , журила
сынишку: - Угомонись, кузнечик, а то ноги к вечеру отвалятся.
Дети, гляньте, навстречу нам бегут Шарик с Мурзиком, нас встречают. А что за машина
стоит у дома, чужая, из района? Неужели  случилось что? - Заволновалась
Варвара.
Подойдя ближе, увидела военкома, незнакомого полковника, председателя
колхоза и модно одетую городскую дамочку с брезгливым выражением лица.
Варвара с детьми подошла к ним,  незнаковый военный , козырнув , доложил.
 Полковник Самойлов отец детей,  а это моя жена. Вот документы на   рябитишек,  мы их забираем у вас.
Дамочка обратилась к мужу:
- Иван, обойдемся без сантиментов, здесь так воняет. Как только бедные
дети здесь жили с « врагом народа»? Кто позволил отдать ей наших детей?
Она подошла к девочке и взяла её за руку, - Ниночка, ты меня помнишь,
я твоя мама?
Девочка резко вырвала свою руку и побежала к Варваре, Федя прижался
тоже к ней с криком.
- Мама, не отдавай нас! Правда, ты - наша мама!
- Иван! Чего стоишь? Забирай детей , и поехали, нечего травмировать малышей.
Полковник подошёл, взяв в охапку Ниночку и Федора, посадил их  в машину.
Дети пытались вырваться, кричали и звали Варвару.
- Ну, чего кричите! На машине прокатитесь, вы домой едете,  к своим маме
и папе. – Раздраженно пытался успокоить детей папаша.
- Ну, что здесь хорошего, навозом воняет и пыль кругом? - пыталась
уговорить детей дамочка.
Машина поехала, и долго слышно было, как дети зовут Варвару, которая
стояла всё время,  будто  окаменела, потом  вдруг рухнула на землю без чувств.
Добрых , подхватил несчастную женщину на руки, посадил в  свою машину и повёз
в фельдшерский пункт, там Прасковья с трудом привела Задорожную в
чувство.
Три дня Варя лежала в постели, тупо смотря в потолок,
отрешённая.
 Тётка Полина боялась, как бы Варвара рассудка не лишилась,
вспомнила: «Вот так однажды лежала её мать Оксана перед смертью».
Напуганная  Полина сидела возле Варвары день и ночь, молилась, не
произнеся ни слова в утешение, полагая, что больнее сделает, а не
успокоит нареченную дочку.


Глава 32.


…У демона Габриеля две обязанности: охрана Оси Земли, чтобы ни одно
живое существо не могло приблизиться к ней,  а так же  контроль ,  за странами
Нового Света, особое  внимание к Соединенным штатам Америки.
Слугу царства Тьмы интересовало новое сверхмощное оружие, разработанное
немецкими учеными, но завершили начатое зло, американские учёные.
Генералы Янок  стремились ядерное оружие испытать в деле, а заодно
продемонстрировать Стране Советов свои возможности, напугать , гордого и
 уверенного в себе,  главу СССР, Великой державы.
Президент  США Гарри Трумэн, с которым усиленно работал бес Габриель,
искушая его величием и тщеславием,  уверовал, что это
он победил нацизм в Европе, это ему теперь позволено вершить судьбы
обитателей земли.
Глава Страны советов Иосиф Сталин, как бельмо в глазу, раздражал Трумэна.
Жертва гордыни,  без сомнения  и сожаления отдал приказ сбросить две атомные бомбы на
мирные города Японии, уже поверженного в войне молитариста.
Шестого августа это   чудовищное злодеяние свершилось над городом Хиросима и девятого
августа – над городом Нагасаки.
 Американские самолеты доставили чудовищное оружие к цели,  лётчики хладнокровно сбросили бомбы на мирные  города , ни для кого представляющие опасности.
Антихрист с нетерпением ожидал этого зловещего дня, в очередной раз
Дьявол нарушил законы Мироздания, поскольку всемогущий Эммануил был
взбешён, что в последнее время Творец одерживал над царством Тьмы одну
победу за другой.
 Всемогущий творец  без боя лишил Антихриста половины воинства
за нарушение по контракту кровожадного воина Тамерлана, ужаса
средневековья.
Вот поэтому Владыке Тьмы не терпелось взять реванш над  силами Света.
Душу Адольфа Гитлера удалось заполучить только после Божьего Суда и
кары Божьей, ему определили цифру зверя, по которой душа великого
грешника должна пройти восемнадцать жизней в теле животного,
терзаемого хищниками, и только потом попадает  она в чистилище, потеряв
энергетическую мощь, дающую подпитку бесам.
 В итоге душа раба Божьего  Адольфа пройдёт огненные чаши, истлеет и никому из смертных  более  не достанется.
Впервые решился Антихрист получить демоническую энергию от страданий
живых людей, что корчатся от боли в предсмертной агонии, а не от
страдания мертвых душ за грехи.
Бенедикт прозябал в гроте от безделья, в последнее время ему нечем
было заняться. Всё зло, которым мог бес искусить смертных людей, за
него исправно делал нарком  страны Советов Лаврентий Берия.
В Преисподнюю Бенедикт не спускался, боясь попасться под грозную руку,
точнее, под огненный взгляд Антихриста или князя Тьмы Вельзевула,
которых , он  больше теперь раздражал.
Уже  бесы  не сомневались  и не утверждали , как раньше, что разрешат Бенедикту породить наследника взамен его самого.
К Варваре он тоже не мог заглянуть, его раздражал пробудившийся в ней
инстинкт материнства.
Когда раздался взрыв в Стране Восходящего Солнца, и Земля содрогнулась
даже под Бенедиктом, демон понял, что свершилось то, о чём говорил ему
друг Габриель.
Бенедикт оставил, на всякий случай, в гроте свою телесную оболочку,
так как Габриель рассказывал о силе и мощи атомной бомбы, способной
сжечь всё живое в радиусе десяти километров.
Демон замешкался и с опозданием прибыл на возвышенность, где уже
расположилось воинство и служители всех трёх иерархий Тёмных сил.
Грибовидное облако уже почти рассеялось, а ударная волна ушла, снося
все живое и неживое на своем пути.
Бенедикт,  взглянув на представителей Царства Темных, и удостоверился,
что был прав, на воинах и служителях ничего не было, вместо ряс
остался пепел и прозрачные оболочки.
Внизу, в эпицентре взрыва вместо живых существ – только тени и пепел
от жертв атомной бомбы, чуть подальше – мёртвые тела людей, животных и
птиц. А те, кто уцелел, мучились в предсмертной агонии, вопя, корёжась
от непереносимой боли, желая быстрее умереть.
Антихрист  вдруг понял, за какую грань преступил, получить энергетическую
подпитку никому не удастся, так как служители Царства света были уже
рядом.
 А главное, он понял, этот взрыв - угроза и погибель всему, в
том числе, ему самому, и царству Света и царству Тьмы, и даже всему
Мирозданию.
Вдали в облаках, как из миража, возникло Воинство царства Сета, во
главе с самим Вседержителем и архангелами Михаилом и Гавриилом.
Творец громовым голосом произнёс:
- За нарушение законов Мироздания , Дьявольское существо,    лишаешься воинства на сотни лет.
Архангелы надеялись заполучить у Антихриста невинные души, томящиеся в
темнице в Преисподней, но Вседержитель принял другое решение.
Творец продолжил:
- Смертные  божьи рабы наказаны мною за грехопадение, пусть сами придут ко мне с покаянием.
- А вам, силы Тьмы, я запрещаю искушать людей использования атомного
оружия. Да будет так всегда!
Антихрист, встав на колено, обратился к Создателю мироздания.
- Силам Тьмы нужны новые Врата Преисподней для возврата в Бездну
бесконтрольного Зла, выпущенного в начале века.
 Оно может  стать самостоятельной неуправляемой субстанцией, образовать чёрную
дыру и поглотить Солнечную систему.
Изнутри Преисподней мы не можем пробить Врата, остаётся только
снаружи. Мы надеемся на помощь божьего раба Иосифа в Азии или на раба
Гарри в Северной Америке.
Шурф пробьём снаружи во время испытаний  атомных бомб, потом откажемся навсегда,  искушать людей использовать атомное оружие.
Гарантирую, мирской люд будет применять атом только в мирных целях,
хотя он может быть неуправляемым и без сил Тьмы. Силы природы могут
сотворить над людьми неукротимое Зло.
Силы Тьмы и силы Света покинули возвышение в одно мгновение, вернулись
в свои царства.
Президент США Гарри Трумэн праздновал в этот момент легкую победу,
восторженно, ликующий Гарри пил шампанское, принимал поздравления,
ничуть не задумываясь о последствиях применения им орудия Зла и
Смерти.
Президент Янок  не ведал, да и не хотел знать о горе и   страданиях жертв,  зловещего взрыва. Трумэна не мучили угрызение совести. Он просто , приказал уничтожить города, в которых жили простые мирные  люди.  Несчастным жертвам  пришлось пережить ужас атомного взрыва.
Этот человек возомнил себя Богом, не понимая, что запустил в Японии
бумеранг с горем и несчастьем, который пройдёт по Индокитайскому
полуострову через страны Ближнего Востока, всей Азии, вихрем
пронесётся по северной Африке и вернётся в Америку.
В  страну ,   откуда это Зло выпустили, высокомерные чванливые  люди,  не понимающие, что за всё придётся  расплачиваться, иногда очень дорого, потеряв близких людей, которых уже ни когда не вернёшь, получить  не заживаемую  душевную рану. За этот  грех ждёт их   мрак и  пустота.
Взрывы в Японии  принесут всем людям США горе и страдания, превратив их жизнь в ад
похуже чем в двух далёких городах, разрушенных атомной бомбой. Жителям
Нового Света придётся пройти Огонь, Стужу, и Великой потоп, так как земля развержится. Большой  город на берегу моря поглотит огромная волна.
Надменный циник Гарри Трумэн не ведал о подвохе, ожидавшем его на
Страшном Суде.  Толпа жертв ядерного взрыва, сразу положили свои
камушки в его чашу Зла, не дав даже шанса на помилование,   его
чаша Добра осталась пустой...
Только один бес Габриель торжествовал, ему удалось свершить злодеяние
века, теперь он сможет загладить свои грешки и снискать у Антихриста
прощение, вернуть утраченное уважение и далее верно служить Силам
тьмы.


ГЛАВА 33.

Добровольцы трудились по-прежнему много и добросовестно, и наступили
времена беззаботности и уверенности в завтрашнем дне.
Одна Марта Шмид не находила себе покоя, как только заканчивались занятия в
школе, и ребятишки возвращались домой, она встречала их, гладила по
головам тех самых бастрюков, отцом которых был её сын Бруно.
Женщина плакала и что-то шептала по-немецки. Ребятишки не пытались
убежать от бабушки, так как их матери разъясняли своим чадам, что она их родная
бабушка, а они её внуки.
 Озадаченные внуки,  не могли понять, как эта бабка  может  быть их родной
бабушкой, а ещё больше было непонятно, что матери говорили им, что они
все братья и должны дружить и помогать друг другу.
Дети из полных семей дразнили этих мальчишек байстрюками, и мальцы
понимали, что это что-то плохое и ругательное, но больше всего от этих
слов страдала старая Марта.
Из всех внуков она больше всех любила Витька Прищепу, так как он
походил во всём на отца Бруно, Макса Фишера.
Нина Прищепа не имела ничего против общения старухи Марты с сыном, но
ей не давала покоя, мысль, что именно старуха  шепчет на ухо
ребёнку по-немецки.
Нина уговорила учительницу Эльзу  подкараулить старуху и
незаметно подслушать. Что же   она говорит Витьку ?

 Как всегда, Марта подошла к внуку, поцеловала и сквозь слёзы, стала
говорить что-то пацану. Эльза прислушалась, Нине не терпелось узнать, и она
теребила учительницу:
- Что-то плохое  говорит ему старуха?
- Нет! Она просит прощение у Господа и у твоего сына за грех, который
сотворил её  сын Бруно. - Ответила ей Эльза.
Нина трясла Эльзу за плечо и просила пояснить:
- Какие слова она ему говорит?
У Эльзы текли слёзы, и она перевела:
«Господи, прости и помилуй моего сына, твоего раба Бруно, за то, что
при живом отце дети-сироты, и кличут их байстрюками. Помоги, Господи,
этому ангелочку стать добрым человеком!
Вдруг Эльза перестала переводить и даже испуганно вскрикнула,  от услышанного.
Нина тоже испугалась и с нетерпением посмотрела на Эльзу.
- Что-то страшное Марта сказала?
- Да, - ответила Эльза. -  Тётке Марте снилось, будто Витёк станет таким же
плохим отцом для своих детей, в него вселится бес, и Витя натворит
много бед, из-за него даже  наше село  погибнет, и она не сможет замолить
грех ни сына, ни внука. Она попрощалась с ним навсегда.
Нину напугало сказанное и услышанное:
- Может, старуха помирать собралась, и бесы перед смертью снятся?
- Да нет, переезжает к Бруно в Караганду, где он работает шахтёром.
Нина с облегчением вздохнула:
- Ну и слава Богу! А то тётка Марта постоянно напоминала мне о моём грехе.
А вскоре, действительно, вышел указ о прекращении комендантского
надзора за депортированными немцами. За долгие четырнадцать лет
разделённые семьи распались и создали свои новые. Ещё целое
десятилетие немцы были ущемлены в правах на обучение в вузах, службе в
секретных частях, не могли занимать ответственные посты на
государственной службе.
Из Добровольских немцев покинула село только одна Марта Фишер,
остальные укоренились к этому времени, имели свои дома и сады.
В этих далёких степях , депортированные немцы не чувствовали себя чужаками,
понимая, нигде им не будет так хорошо, как в Добровольном, даже многие
успели породниться с семьями  коренных селян.
Фрау Динер удачно и расчётливо пристроила своих дочерей, выдав за сыновей Тимофея Добрыха, дважды породнившись с семейством председателя колхоза.
Никто не мог понять, как это у неё получилось? Парни долго прятались от селян и от отца, скрывая свою  любовь к немочкам. Они  прятались то на сеновале, то на реке, а  то в
Нижинских старицах.
Даже долгая разлука с любимыми девчатами из-за учёбы в институте и
службы в армии не остудила их чувств к Динерским дочкам.
Всё равно братья женились на немках, хотя и понимали, что они навсегда
себе закрыли дорогу в карьерном росте.
 Старший Добрых,  тоже  знал это, поэтому чинил препятствие сыновьям и пытался всячески расстроить дружбу молодых. Но за молодежь вступилась тетка Полина, напомнив сыну,
что он тоже женился на чужачке, никого не спросив, и привёз домой жену
с ребёнком, поставив мать перед фактом.


Глава 34


Бенедикт, как всегда, прозябал от безделья на сене в гроте. Делать ему
почти нечего, уничтожал мух и комаров, притягивая их к себе, убивал
щелчком.
Его работу исправно выполнял нарком внутренних дел Лаврентий Берия,  негодяй, но  умный,
 образованный  и амбициозный.  Его искушать пороками, направлять  на сотворение Зла, не было  необходимости: он  состоял из пороков и соблазнов, так как он сам собой являл Зло несущее.
 Хотя Зло уже давно гуляло самостоятельно по коридорам НКВД, ища всё новые и
новые жертвы, болью и страданием пропитался воздух, тем самым
подпитывая бесов,  увеличивал  их силу.
Сотрудники правоохранительных органов перешли из ранга искушённых
Грешников,  в бесовских слуг, а это уже негласная сделка с дьяволом.
Души таких грешников принадлежали Антихристу, а суд Вседержителя - это
чистая формальность, так как большее число грешных сотрудников после
перехода в мир иной, становилась мощной энергетической подпиткой бесам
и демоном.
Служители царства Тьмы давно не осуществляли    за Бенедиктом контроля,
сняли за ним слежку, довольные  его службой в качестве стража
Врат.
  Наконец ,  служители Тьмы  поняли,   бес пожинает плоды чужой работы и  выдает  её  за свою,  а сам  бездельничает,  наслаждаясь праздностью и  куражась над селянами.
Проверяющий прибыл неожиданно, без предупреждения, как велел князь
Тьмы Вельзевул.
 Бенедикт мечтал, лёжа на свежем сене и новом ковре,
ковырялся палочкой в зубах после подпитки телесной оболочки, беспечно
строил планы на будущее, когда перед ним возник  бес Габриель.
- Привет Великому злодейству! - С иронией произнес старый приятель. -
Ты и впрямь похож на ленивого кота.
- Привет! - с ухмылкой ответил Бенедикт. - А ты, что? Проверять меня
решил? Вельзевул доверяет мне во всём.
– Ха! Ошибаешься. Меня прислал с проверкой. – с иронией пояснил бес.
- Ты - мой проверяющий? – С удивлением переспросил демон.
- Ну, да! Князь Тьмы  проведал о твоих любовных похождениях.
Бенедикт от удивления приподнялся на локте. Габриель продолжал.
- У тебя всё зашло слишком далеко, я пытался спасти ситуацию.
- Может, ты плохо старался? – недовольно уточнил Бенедикт, взглянув на друга.
- Я пострадал из-за женщин, и ты туда же. Забыл, что предсказывал тебе
прорицатель?
Бенедикт удивился ещё больше:
- Ты что, и впрямь полагаешь, что Варвара сможет обратить меня в
белого Архангела и вернуть к истокам моих прародителей в Царство
Света? - он громко расхохотался, потом продолжил:
- Она далека от всего этого, полностью отрицает иной мир и не верит в
существование потусторонних сил. Да , она понятия не имеет, кто я на
самом деле.
Габриель прервал его.
- Ты не ёрничай, она действительно несет угрозу. Ты слабнешь и редко
появляешься в царстве Тьмы, не говоря уже о Чистилище. Это заметил даже
князь Тьмы.
- Да перестань, Габриель. У меня к ней, кроме сладострастия, нет ничего.
- Бенедикт, прекрати! Хоть меня не пытайся обмануть, но о твоей
Великой любви к смертной во всей Преисподней  уже знают. Мне тебя жаль, ты
же мне друг.
Бенедикт улыбнулся с надеждой:
– А может, ты сгущаешь краски?
- Э, эй, ты как будто глухой! О твоих связях с Варварой тарахтит уже
вся Преисподняя.
- Габриель! Это ты меня упрекаешь, а сам на этой дорожке стоишь! Не
гоже бесу твоего ранга проявлять дружеские чувства. Это же, не что
иное, как стезя Добра! – подшутил Бенедикт над другом.
Габриель вздохнул с горечью:
- А, что тут говорить? Мы оба рождены от смертных женщин. Мой долг
напомнить тебе! Великая любовь - это искушение и угроза для нас. Ты
демон-бес, а не человек, и прорицатель не зря предупреждал Антихриста.

- Да, помню, я держу всё под контролем, за грань не перейду. Но не
могу я отказаться от Варвары, это она от меня скоро сама откажется,
близок уже этот час.
Бес грустно  вытер платком пот на лбу:
–Мне страшно об этом думать.
Габриель радостно воскликнул:
– Ха-а! Вот, видишь, тебя уже в пот бросает, как настоящего смертного
человека. Что не говори, но тебя уже надо убирать от Врат Преисподней.
Да, чуть не забыл! Существует угроза книге колдовства и магии.

- Постой, Габриэль! Мы её ещё в десятом году передали румынской
колдунье, от Варвары книга далеко. Она не сможет её уничтожить, как
предсказывал прорицатель. Задорожная даже не знает о её существовании.
- Не совсем так. Колдунья пыталась перебраться поближе к Вратам и
хотела встретиться с тобой, но её вовремя  задержали служители  Тьмы.
 А   сейчас румынка живет в Молдавии и не отказывается от
мысли о встрече с тобой. Ведьма до сорока лет девственность берегла
для тебя, а потом родила дочь, которую хотела в дар тебе преподнести.
Её дочь погибла во время перехода границы в
Молдавию  из Румынии в СССР,  в тридцать девятом году.
Бенедикт нахмурился, и,  озабоченно  посмотрев в глаза своему собеседнику,  тревожно произнес:
- Постой, давай договоримся. Дай мне время, лет пять, и я сам покину
службу у Врат Преисподней, а сейчас не могу.
Подумав, Габриель спросил:
- А что мне сказать Вельзевулу?
Бенедикт, хитро улыбаясь, ответил.
- А ты скажи, что нет повода и основания для беспокойства Великому
князю Тьмы. Дескать ,  я пристрастился к сладострастию и не больше,
легкое увлечение, отдыхаю от рутинной работы.
Габриель разлегся рядом с Бенедиктом на сене, начал  с наслаждением завидовать другу.
- Ах, как хорошо у тебя, - и лениво потянувшись, добавил, - Ну ты
шельмец! И с бабой успеваешь забавляться и работу в НКВД здорово
поставил! У меня бы так не получилось.
- Да будет тебе скромничать! Наслышан я о твоих делах в Новом свете.
Один ядерный взрыв чего стоил.  Столько жертв принёс, жаль, что они все
пошли в разряд невинно убиенных, минуя Страшный Суд. – Бенедикт
похвалил друга.
Обрадованный похвалой друга, Габриель, но всё же посетовал:
- Но чего хотели слуги Тьмы не получили. Кто мог предположить, что у
сил Света хорошо работает разведка, и мы находимся у их «под
колпаком»?
Да, в США мне работается хорошо, за этой страной — будущее  вселенского Зла .
Огромная концентрация Зла из Японии пойдёт по странам Ближнего Востока
в Африку, будут течь реки крови. Антихрист предполагает в Америке
открыть новые Врата Преисподней. Все условия там есть: часть населения
язычники, ни молитв, ни крестов, ни колокольного звона, простор для
 бесовских деяний. К тому же, народец там чванлив и высокомерен, это всё потомки
убийц-переселенцев из старого Света.
Бенедикт усмехнувшись, дополнил:
– Там Земля обагрена кровью бизонов и  коренных жителей индейцев. Хочу заметить, для Зла
и у этих  старых Врат ещё простора лет на сто хватит, народ к Богу ещё  не пришёл и дороги
не ищет.
Габриель передернул плечами при упоминании Вседержителя:
- Горе и страдание заставит грешников приползти к  Творцу.  Эй, ты не увиливай от темы.
Бенедикт, уходя от неприятной темы, зарылся носом в сено и с
удовольствием произнес:
- Как приятно пахнет цветами.
- Да ты совсем очеловечился, - изумлённо прошептал Габриэль, - свои
демонические силы ещё не утратил?
Бенедикт с усмешкой ответил:
- Можно проверить, - и взмахнул рукой в сторону выхода.
Габриель моментально вылетел наружу и, упав на камни, застонав от боли.
Водворившись на прежнее место, в ярости скрипя зубами, пробормотал:
- Предупреждать надо, - и обиженно отвернулся от друга.
- Ну, прости меня! Ты под руку сказал, а я нечаянно проверил. -
Бенедикт посмотрел на друга виновато. - Ну! Мир? – И протянул ему свою
руку.
Габриель вздохнув,  подал  свою:
- И правда! Что нам ссориться? Простых демонов и бесов тысячи, а таких
как мы, всего двое в царстве Тьмы. - помолчав немного, добавил, -
только Вельзевул не одобряет нашей дружбы.
- Но всё-таки, он прислал тебя в качестве проверяющего, а не приставил
шпионить за мной какого-нибудь бестелесного беса. –уточнил  Бенедикт.
- Ну! Если по правде сказать, Антихрист, в общем, доволен твоей
работой! Хотя Всемогущий владыка Тьмы считает тебя ловким
прохиндеем - бездельником.
Бенедикт   с иронией рассмеялся.
- Главное - результат, а кто делает, это не важно, я или сотрудники
правоохранительных органов, или судьи.
- Да, тебе поручают ещё поработать с правителем Страны Советов, Божьим
рабом Иосифом. Есть предположение, что он может избежать Чистилища.
- Да, ну! Не может быть! Я столько труда в него вложил. Да не
оправдают его на Страшном Суде, он грехопадший.  С чего так думают в царствеТьмы?
Почему забеспокоились? - заволновался Бенедикт.
Габриель решил разъяснить другу.
- Творец, по всей вероятности, реабилитирует раба Иосифа, так как за
него много смертных молится о прощении вольных и невольных грехов.
 Раб Божий Иосиф опять  церкви открыл, священников вернул в храмы.
Служба идёт, есть канон в молитвеннике, в котором молятся за начальствующих, а это
значит, православные молятся за раба Божия Иосифа Сталина. Покаяние
раба Иосифа налицо!

- Это что же, хитрец семинарист-недоучка покаялся в содеянном? Чужими
молитвами отмаливает себе прощение! - удивился Бенедикт.
- Да. А в мае 1947 года издал даже указ об отмене смертной казни. -
Подсказал ему Габриель.
- В это   не могу поверить. Неужели я этот факт проворонили?
- Об этом идёт речь, чаще следует проверять работу своих подопечных, а
не отлёживать себе бока в этом гроте. - упрекнул беса проверяющий –соглядатай.
- Я уже всё перепробовал, не подпишет раб Иосиф кровавый контракт.
- Ладно, с этим контрактом. Ты доставь только его душу в Чистилище.
Помни о том, что он гордый и тщеславный, сейчас купается в лучах
славы, званий и наград.
- Габриель, ты советуешь пробудить в нем чувство вины за гибель
миллионов смертных и подключить к нему самоедство? Из этого ничего не
выйдет, я уверен, не тот человек раб Иосиф.
- Бенедикт, а ты заставь его осознать всю трагедию гибели смертных в
войне, тем более, он не готовился к войне, зная точную дату начала
войны, не предпринял никаких мер для обороны страны
 Он расстреливал и за   меньшие провинности  только  солдат  и   офицеров, даже генералов, видя в них конкурентов на пост главы государства.
 Пойми , нужно склонить раба  Иосифа к суициду. Врата Царства света пред ним закроются.
- Габриель, ты просто молодчина! Хорошую мысль подсказал.
Друзья пожали друг другу руки, Габриель растворился в воздухе.
Озадаченный  Бенедикт всё думал,  с какого конца подступиться к Иосифу, к главе Страны Советов?


             Глава 35

Тревожные военные времена закончились, но Иосиф по-прежнему
засиживался до полуночи, он оставался в кабинете один, никто не
отвлекал его по ночам, можно сосредоточиться и обдумать без суеты
текущие дела.

Думать было над чем, хвалебные оды в честь генералиссимуса, во славу
Великого полководца заполнили полосы газет.

Мысленно ставил Иосиф Джугашвили себя на одну планку с Александром
Македонским, а иногда и с воителем Тамерланом, одним из самых злых
тиранов человечества. Гениальный полководец оставил горы трупов везде,
где проходили войска Воина Смерти, в странах Средней Азии , на ближнем Востоке.

В прессе все чаще цифры и факты говорили о многочисленных жертвах.
Слишком, дорогой ценой далась эта победа!

И можно ли назвать это победой с таким количеством жертв?

Сталин с наслаждением думал о своем величии, и о своей мудрости. Но
почему-то во сне и в полудрёме всё чаще его навещали,  воспоминая о
предвоенном времени, когда он ничего не хотел слышать,  о стоящих на
границе   полчищах ,  танках Германии, и о дате переходе границы немецкими войсками.

Иосиф вспоминал, как он тупо твердил: «Всё это провокация. Враги
Советов хотят поссорить меня с Гитлером. У нас  « мирный» договор о не нападении.

Он теперь успокаивал себя: «Мы победили фашизм! Я проявил мудрость! Я
вселил в народ страны этот гордый дух Великих воинов».

А когда опять наплывали сомнения, ему хотелось уничтожить, изжить их.
И ещё более ему хотелось искоренить эти сомнения в тех, кто окружал
его, и даже в людях, которые выстрадали, выплакали свои сомнения,
которые с трудом выжили в «аду» этой  войны.

А ещё появились сомнения у тех, кто вернулся с фронта, и успел
мимоходом между боями сравнить жизнь заграничного крестьянства с
жизнью наших нищих и убогих крестьян, всегда живущих впроголодь,
особенно в послевоенной разрухе.
Вот такие мысли и уловил бес Бенедикт, наблюдавший уже несколько ночей
за Иосифом Джугашвили по кличке Сталин.
Бес обдумывал, как подступиться к правителю-тирану.
И тут его  Беса осенило:
«Только такая незаурядная личность как Иосиф, замаравший себя в крови
по локоть, мог противостоять и одолеть одержимого душегуба Адольфа. Мы
делали ставку на злой гений Гитлера, а служители царства Света
противопоставили нам Сталина!»- Как я раньше не мог этого понять?

Бес размышлял: «А в каком обличии я должен предстать пред божьем
рабом Иосифом?»
В этот момент Сталин внимательно читал газетную статью, воскликнул:
- Совсем совесть потеряли эти врачи. Ха! Им не нравится приговор суда!
В голове у Бенедикта засело слово «совесть».
- Да, да! Действительно, совесть. И только Совесть! - Обрадовался бес находке.
Дух Бенедикта подсел к Иосифу поближе к уху и почти шепотом спросил:
- Иосиф, как тебе живётся без меня, твоей Совести? Давай, наконец
поговорим с тобой.
Иосиф встрепенулся, испуганно взглянул на что-то непонятное рядом,
выронив трубку из рук, уставился на это полупрозрачное нечто.
Затем уже вполголоса Бенедикт продолжил:
- Не удивляйся, я твоя Совесть! Видишь, я рядом с тобой, а в тебе
самом , мне нет места. Ты давно вытеснил меня из себя.
Наконец Иосиф преодолел страх и дрожащим голосом спросил.
– А, что я сделал такого, что ты моя Совесть от меня сбежала?
- Э-э-э, - протянул Бенедикт, - память короткая у тебя стала! Ты
помнишь только то, что для тебя сладостное, тешишь себя мыслью о своем
величии?   Гордыня затмила твой разум! А правда ли это? – наступила пауза,-  Иосиф, ты посчитай жертвы войны и невинно  убиенных за годы твоего правления.
Иосиф насупился:  - Без жертв нет победы!
Бенедикт возразил: - А победы-то и  не было! Ты же проиграл эту войну.
Иосиф вышел из себя и стукнул кулаком по столу:
- Я эту войну выиграл!
- Нет, - твёрдо продолжал Бенедикт, - ты проиграл войну!
Это – великая трагедия всех советских людей. Это народ выиграл войну!
 Это – его  победа, а твой проигрыш!   - наступила не значительная пауза
- Ты проворонил начало войны, даже пальцем не пошевелил для укрепления приграничных районов. Воинов, безоружных солдат и офицеров , за отступление  ты расстреливал,  как паникеров. Это по  твоей вине они отступали и гибли. Главное, ты же не вёл солдат к победе.
Ты даже пороха не нюхал, просидел в своем кабинете четыре года. Кровь
лилась рекой по твоей вине.
Сталин возразил, приводя аргументы, но бес привел ему контраргументы.
- Это ты породил монстра войны Гитлера, с твоей помощью Адольф
готовился к войне. Ты поставлял металл, из которого он делал пушки,
танки, ты обучил германских лётчиков для убийства твоего  же народа. На
четыреста сорок тысяч марок поставил золотых слитков, а цветных
металлов на 937 миллионов марок, отправил Германии зерно, лес, нефть.
Ты слепо и недальновидно выполнил все обязательства договора «О дружбе
и границе между СССР и Германией?» Ты знал о готовившемся наступлении.
Ты худший враг страны Советов!
- Моей вины нет, это вина Гитлера! Он нарушил мирный договор! -
защищался Сталин.
- Но Гитлер знал, что ты чванлив и недальновиден. - Уточнил Бенедикт,
- И что ты мне на это можешь возразить? Зная даже дату начала войны,
ты гнал суда и эшелоны на запад с сырьем, товарами. А людей обрёк на
погибель, так как они не смогли вернуться на Родину, стали военными
заложниками, попали в концлагеря...
- Неправда! - гневно закричал Иосиф, - Я оттягивал время, у меня не
было сил для войны, в войсках и армии шли крупные преобразования!
Бенедикт с недоброй усмешкой подтвердил:
- Да, в этом я с тобой согласен, преобразования прошли. После
раскрытия мнимого заговора в Красной Армии и кровавой чистки командных
кадров в тридцать седьмом году,  в начале войны действительно некому было воевать.
Зная о предстоящей войне, ты всё равно затеял чистку, боясь, что скоро
командиры поймут, что ты правитель-тиран, и сместят тебя! Ты этого боялся.
- Да, я не был уверен в этих людях!- Раздражённо произнёс Иосиф.
- Поэтому ты и отдал их в жертву собственной безопасности, расстреляв
более сорока тысяч военнослужащих, из них сто восемь членов высшего
военного руководства.
 Бенедикт продолжал, по фактам доказывать.- К началу войны у тебя осталось с десяток недальновидных, бездарных военачальников, которые при виде
гитлеровских войск драпали  без оглядки до сомой Москвы.
Лицо Иосифа побагровело, он пришел в ярость. Бенедикт понял, что еще
немного и Иосиф может умереть сам от кровоизлияния, это не входило в
его планы, дух демона исчез.
Бес не рискнул ещё раз появиться в следующую ночь, дал Иосифу время
задуматься над происшедшей встречей с собственной Совестью,
Когда Иосиф увидел его снова, то сидя потерял сознание, голова упала
на стол. Когда очнулся, подумал, что это кошмарный сон и не более.
Сталин всю неделю ходил угрюмый и подавленный, вот тут он и понял, что
совсем одинок. Всех запугал, разогнал и отдалил даже тех, кто мог бы
его любить, даже родных. За неделю он изменился до неузнаваемости.
Эту перемену сразу заметил Бенедикт. Уже    не было  у Иосифа надменной
гордости, величественного самодовольства, присущей  горцам Кавказа, в
глазах поселились тоска и страх .
Увидеть ещё раз кошмарный сон с собственной Совестью, испытание не для
слабонервных людей.
Только через неделю Бенедикт рискнул предстать пред жертвой тщеславия и гордыни. Безучастный и безразличный Иосиф сидел на диване,     не сразу заметил присутствие  демона, который долго , молча  смотрев на него.
Тиран пошевелился,  как бы проверяя, не спит ли он? Не выдержав молчания,
заговорил первым:
- Что молчишь, моя Совесть? Сказать нечего? Нет больше цифр и
аргументов? Ты знай, моя Совесть! Победителей не судят!
Бенедикт задумчиво протянул фразу:
- Ну, это смотря где и как...
- Нет такого суда, чтобы осудить меня! - гордо произнёс Сталин.
- На земле нет, но там…, - и Демон показал пальцев вверх, - там
наверху, на Высшем страстном Суде, считать умеют. У каждого смертного
есть книга Жизни, - напомнил ему Бес.
- Что могут мне предъявят Архангелы? – возразил Иосиф.
- Многое. Допустим, как демонтировал перед войной  укреп заграждение на западной границе.
Они могли бы сдержать фашистов, советские  войска отступали к бывшей границе,  в надежде, что там дадут достойный отпор врагу, а  давать было нечем.
 Как  не издал приказ и не обеспечили подвоз горючего на аэродромы. Летчики люфтваффе за день уничтожили тысячи самолетов, которые не могли взлететь, помочь отступавшим.
 Это не моя вина, а вина врагов народа, засевших в войсках, а это значит  Я плохо  зачистило командный состав.
Бес лукаво усмехнулся, « усатый» стойко держит оборону, продолжил .
  -Ну, допустим,  как держал оборону под Москвой, как ставил заслон
гитлеровским войскам на Волге из груды  человеческих тел. Как заставил солдат
воевать голыми руками.
Это было единственное, чем мог ты сдержать наступление,  тобою же
вооружённого до зубов противника.  Главное , ты ничего не сделал, чтобы снизить
чудовищные потери, солдаты для тебя « пушечное мясо».
Иосиф возразил:  - Это война, потери обязательно должны быть, без них нельзя воевать.
Бенедикт продолжил гнуть  свою линию, наступая на Иосифа:

- Но не в таком же количестве! Двадцать семь миллионов жизней, из них
одиннадцать миллионов воинов - это истинная цена твоего тщеславия.
Иосиф,  молча опустил голову, потом неожиданно поднял гордо:
- Я поднял страну из руин после Гражданской войны!
Бенедикт подтвердил:
- Да, ты поднял страну с колен и положил на брюхо ничком, чтобы долго
не могла подняться. Хочешь цифры?
- А кто считал? - Злобно спросил Иосиф.
- Есть, кому посчитать. - Возразил бес строптивому тирану.
- Ну и сколько же насчитали? - потребовал фактов правитель-тиран.

- Тысяча семьсот городов и поселков, более сотни тысяч деревень
разрушено. Вся западная часть страны лежит в руинах.
Иосиф нервно сжал руки в кулак, губы дрожали, он побагровел.
Демон рассмеялся:
- Ну, что? Тебе хочется расстрелять собственную Совесть?
И тут Бенедикт понял, что самоедством Сталина не одолеть. Чувство вины
бес в Иосифе не смог пробудить и поэтому на всякий случай приготовил
пистолет.
При виде оружия Иосиф сделался совсем красным, кровь резко прилила к лицу.
Бес посоветовал:
- Возьми пистолет, загладь свою вину! Ну! Что медлишь? Ты виноват, и
никто тебе об этом не скажет, кроме твоей Совести!
Бенедикт смотрел на умирающего Иосифа и всё же надеялся, что Высший
суд Архангелов посчитает все цифры и факты, и не избежит душа Иосифа
Чистилища! Будет тянуть раб Иосиф полный срок, не как грехопадший
смертный, а как бесовский слуга.
Но тут сам Демон возразил себе.
- У раба Иосифа на Страшном Суде найдутся плюсы. В последнее время он
открыл церкви и разрешил службу, могут расценить, как покаяние. После
войны отменил смертную казнь. Не поддался искушению и не применил
ядерное оружие против американцев, только пугал Новый свет. Это весомый аргумент .
  А главное, силы Добра зачтут ему, что только такой человек, твёрдый как
кремень, мог противостоять неврастенику-кровопийце Гитлеру.
« И всё-таки негласный контракт существовал по степени грехопадения.»
В  мыслях надеялся демон всё же встретить душу раба божьего Иосифа в Чистилище.


             Глава 36


Жизнь поселян в Добровольном входила в довоенное русло, наступили
времена достатка и зажили люди, не испытывая больше нужды.
После войны село   сразу окрепло,  жители  не изменили прежним традициям и нравам, основной
костяк состоял из первых поселенцев, но  многое всё же изменилось. Новые поколения первых добровольских  поселенцев не так уже  ревностно  следовали обычаям своих предков.
Вторая половина селян - это пришлые люди: депортированные немцы и
спецпоселенцы, старались следовать уже сложившимся устоям, но внесли
свои коррективы в быт старожил.
В  селе Добровольном  более не собирались на вечерние молитвы, умер отец
Игнат и никто не заменил наставника, проповедника Божьего слова. Никто
не мог так звонко и протяжно петь молитвы, чтобы за душу пробирало и
вызывало желание очиститься от скверны и следовать Божьим заповедям.
Всё-таки в селе остались негласные законы: табу на воровство и это
пришлый люд усвоил хорошо, во-вторых горилку не пить без меры и без
уважительного повода, а в третьих жить в мире и согласии.
Объединил селян и вернул к радостям жизни парк, который предложил
заложить учитель школы Петр Емельяныч Семёнкин.
Все, от малого до старого, вышли на субботник. Деревья сажали строго
по намеченному плану биолога. Усталые и измученные войной люди вдруг
поняли всю значимость этих работ, сперва,  изредка раздавался веселый
смех, потом участился, а вскоре, как до войны, бабы попросили  Полину Добрых:
– А ну,  тётка Полина , запевай нашу «Березоньку»!
И тётка Полина запела, тем самым неповторимым, с переливами, звонким голосом.
-«Во поле береза стояла,
Во поле кудрявая стояла...»
Женщины подхватили песню.
-«Люли, люли стояла...»
Потом фронтовики запели свою песню,  ту самую согревавшие  их израненные души.
-«Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой,
Выходила на берег Катюша,
На высокий берег и крутой.»
Спец. поселенцы впервые тоже подхватили песню, до этого они фронтовых
песен не пели, комок стоял в горле от нанесённой им обид.
Песню подхватили все селяне, пели радостно, поверив, что вот он,
настал конец всем их испытаниям, и уже завтра наступит совсем другая
жизнь, поняв одну истину, только совместный труд сможет излечить их
душевные раны.

Вскоре вышел закон о спец поселенцах, срок их пребывания в
Добровольном закончился. Они могли покинуть село, но уехало только
двое, которые не прижились в Добровольном, те, кому всегда казалось,
что слишком строгие нравы у поселян. Остальные восемнадцать солдат
бывших военнопленных влились в семьи поселян, трудились добросовестно
во благо общины, которая давно называлась колхозом, но жили по законам
этой общины, созданной ещё первым старостой Арсением Петровичем
Добрых. Светлую память о нем селяне сохранили в своих сердцах.


Сын Арсения Добрыха, Тимофей Арсеньевич возглавил колхоз и продолжил
начатое отцом дело. Только внёс коррективы по своему усмотрению, уже
не советуясь с общиной, в отличие от отца, да и на колхозных собраниях
редко выслушивал советы селян.


Руководилось Тимофею Добрыху легко, умел и с районным начальством
ладить, мог любого на место поставить, а главное гнул свою линию, не
боясь за последствия. Да никто и не порывался портить отношения с
боевым офицером-фронтовиком, специалистом, к тому времени он успел
закончить уже сельскохозяйственную академию и шёл на шаг впереди
остальных, внедрял всё передовое, получал прибыль из всего, что могло
её дать.

В других хозяйствах бедствовали, не хватало специалистов и просто
рабочих. Мужики, женщины, уставшие за годы войны, выдохлись, а замены
им не было. Куда им до размаха колхоза «Красный путь»?
Добрых запустил колбасный цех, немцы трудились исправно и знали толк в производстве.
Поставлял в район живую рыбу.
А главной гордостью Добровольцев стала пимоваляльня.
Два спец. поселенца потомственные пимокаты, пригласили своих
родственников, да и овцы пошли, как говорится в руку,  быстро  построили добротную
овчарню. Люди трудились, осознавая, что их труд ценят и оплачивают
сполна.
Немцы и спец. переселенцы понимали, что так хорошо их нигде не примут,
что клеймо предателей Родины будет преследовать их везде и всегда. В
Добровольном никто, ни разу не посмел упрекнуть или напомнить о
концлагерях немецких и советских.


Одна Варвара чувствовала себя несчастной, потеряла смысл жизни после
того, как забрал полковник Самойлов детей, ею усыновленных Ниночку с
Федей. Она уединилась, замкнулась, сторонилась сельчан. С военными
наградами её тоже обошли и даже не отметили самоотверженную службу
сержанта Задорожной в военном госпитале.

Тимофей Арсеньевич не мог смириться с такой несправедливостью, писал в
обком, дошел до Кремля, но против Варвары находились всегда один
аргумент: не заслужила.

Настойчивый , упёртый  Добрых подключил начальника санитарного поезда и Верховный
Совет, и всё-таки добился своего. Сержанта Варвару Задорожную признали
фронтовиком, вручили все заслуженные награды.
Бенедикт исчез, даже не оставив адреса, ей так хотелось написать ему,
в письме излить наболевшее за последнее время, иногда её раненная  душа рыдала, и ей казалось, что только Бенедикт сможет залечить  их .
Подруг она не водила, да все семейные, а видеть детишек без слёз, женщина не могла.
Варваре становилось всё  тяжелее и одиноко, а главное, она сама отгородилась от всех любопытных языкатых бабёнок, которым не давала покоя её связь с таинственным
мужчиной-чужаком, которого даже никто в глаза  та не видел, но присутствие
его ощущали все.
Варвара думала: «Бенедикт поступил со мною дурно, расстался как-то нелепо».
Не давали ей покоя его непонятные намеки, предупреждения, ведь самое
худшее уже с ней произошло.
Женщина  тосковала по любимому,    иногда упрекала себя, за   привязанность к «незнамо к кому».
 Задавала себе  вопрос:  - Я не много от него хотела, всего лишь ребенка, а он отказывался
наотрез, в последнюю встречу даже нагрубил.
Варя сокрушалась, успокаивала себя.
- Я такого отношения не заслужила, почему и чего он испугался? Это же
так естественно - родить ребенка от любимого человека!»
Такие мысли постоянно вертелись у неё в голове. Женщина почувствовала
вкус материнской любви, голоса Нины и Феденьки не покидали её.
В доме всё напоминало о них,  она в основном проводила время  в
фельдшерском пункте,  или посещала больных на дому, мотаясь по трем
селеньям, лишь бы не быть дома.
На дворе стояла уже осень, а жара летняя, минуло и бабье лето, воздух
пропитался пылью.
Лето выдалось , дождливое, особенно не щадили ливни во время сенокоса,
 скошенное  сено  толком не просушили.
 Зоотехник переживал, что сопреет  оно  к зиме и  всё таки решился
стога сена переворошить, пока стоит засуха. Скотникам не хотелось
возиться с сеном, полагали, зоотехник перестраховывается. Недовольно
ворчали:
- Сушь такая, продыху нет, чего зря стога ворошить? Не будем пустую
работу делать!

 Упрямые мужики  наотрез отказывались от этой работы.

Зоотехник пригрозил:

- Позову председателя, он вам задаст!

Четверо скотников сдались:

- Ну что, Хлопцы? –сказал  с иронией. -Начнём пустую работу делать?
Митяй, залазь наверх, скидывать будешь, а мы разбрасывать начнем.

Мужики внизу, немного поработав, поняли, не идёт работа.

- Может, поужинаем сначала? - Предложил один.

- Да не помешает, - ответил Митяй сверху, - а то на пустой желудок,
плохо идёт дело.

- Ты сено скидывай сверху, а мы все приготовим, - предложили трое внизу.

Растопив печь, поставили сковороду, нарезали соленого сала и забили
десятком яиц.

В воздухе разнесся аппетитный запах, который дошел до Бесовского
грота.
Бенедикт понюхал и не удержавшись соблазна поднялся на берег.
Затаившись в кустах, обдумывал, чтобы натворить такое, чтобы мужики об
ужине забыли.

У печи стоял стол и лавки,  сбитые из досок. Тихон поставил сковородку
посреди стола, а Матвей достал из сумки домашней колбаски. У него
свинья упала на ноги, слишком тяжелая была, пришлось зарезать, принес
угостить товарищей, нарезав несколько кусков, бросил на сковородку.

Понюхав, причмокнул:

- Ой, братцы, вкуснотень какая!

Семен в это время достал хлеб ,  зеленый лучок  с   чесноком и горцицей.

- Мужики! - воскликнул Семен, - Сюда б горилки грамм по пятьдесят.

- Ага, - поддержал его Тихон.

- И кучу неприятностей. - Добавил Кузьма.

- Да, ну тебя ,- махнул рукой Семен, - весь смак испортил.

Митяй уже хотел скатиться со стога сена, но увидел вдали идущую
Варвару, она направлялась к берегу. Митяй подошел к товарищам.
-Мужики, т-сссссс!
- Ты чего?- Спросил его Кузьма.
Он полушепотом и пальцами показал в сторону Варвары.
- А, Варвара Степановна никак к бесовской тропе направилась? –
С иронией усмехнулся Семен.
- Да будет тебе, - прервал его Тихон, - за одинокой бабой следить.
- А ты погодь, ведь бабы в селе брешут, что вон там она своего тайного
кавалера встретила. - Митяй не отступался. - Может нам повезёт, мы
первыми его увидим, представьте себе только, какую отступную с него
возьмём!
При этих словах, мужики вдруг опустились на четвереньки и поползли в
сторонку. Бенедикт не понял в чём дело и чуток привстал, радуясь
удаче.
«Содержимое сковородки умыкнёт у мужиков без проблем!» - Подумал бес.
Он ещё немного приподнялся и оторопел, в пяти метрах от него стояла
его любимая Варвара.
«Как я мог её не заметить? - Подумал бес.
Она стояла на самом краю, сердце его сжалось, кровь хлынула к вискам,
он произнес:
- Варюшка, душа моя, как я истосковался по тебе!

Варвара от неожиданности потеряла равновесие, Бенедикт подхватил и
крепко обнял любимую.
- Голубушка, как давно не виделись? - Ласково произнёс Бенедикт.
- Почему ты прячешься как вор? Где ты был всё время, почему пропал? -
Женщина плача смотрела ему в глаза.
- Ты охрану поставила, нежелательные свидетели. - Негодуя, ответил Бенедикт.
- Это ты о ком? - переспросила женщина.
- Об иконах, которые висят по всему твоему дому.
- При чём тут иконы? - удивилась Варвара.
- Я не могу любить тебя, когда за мной наблюдают три пары глаз с
образов. – Отец, его Сын, с ними ещё Святой дух, да в придачу Божья
матерь с младенцем! Мне совестно. Как я могу перед ними любовью с
тобой заниматься?
Варвара рассмеялась.
- Всё шуткуешь? А не ты ли мне говорил, что иконы - это изображение
смертных, написанные иконописцами и ничего не значат?
- Варенька, убери иконы со стен! Честно, не могу при них любить тебя.
- Взмолился бес.
- Это ты принципиально? Или как всегда, шутишь? - Спросила она друга.
- Ну да. Золотце. Солнышко! Ну, пойми, при виде их, это не срабатывает
у меня. Ну. Ты должна,  понять ситуацию? - Переводя всё в шутку.
- Бенедикт, иконы из дома не уберу, даже ради тебя! – смеясь, сквозь слёзы,  ответила Варвара.
И тут Бес вспомнил о скотниках, которые подползали к ним.
- Варенька, за нами следят и ползут уже к нам. Вон те со скотного двора.
- Ну и пусть следят. Чего ты все прячешься, как вор какой-то?
- Любимая, пойдем в грот. - Предложил бес.
- Нет, я в последний раз там страху натерпелась. - Наотрез отказалась Варвара.
- Закрой лицо руками, я осторожно спущу тебя.
- Я сказала, нет! - Резко оборвала она Бенедикта.
- Нет, так нет, ну и ладно! Но! А-а-а-а-а! Мужики уже рядом.

- Ну и пусть, я тебя с ними познакомлю, - при этих словах Варвара
неожиданно даже для себя направилась в сторону второго стога сена.
Бенедикт отвлек её внимание и взмахом руки в стогу образовал небольшой
вход, или уже кто-то сделал его ранее? Они юркнули внутрь стога сена.

- Вот видишь, милая как на перине, - он поцеловал ей руки и шею.
Варвара прервала его:
- Мужики рядом, ты чё?
- Дорогая, они сейчас про всё забудут, я им бутылку горилки поставил и
там хорошая закуска.
- Бенедикт, ты наших мужиков не знаешь, от любопытства они все стога
переворошат, пока нас не найдут. – Убеждала  женщина.
- Да, его и надо переворошить, прелое оно, дышать нечем. - Подметил
бес и заложил сеном поплотнее,  отверстие входа.
Варвара понюхала воздух:
- Сено и впрямь преть начало, зачем вход заложил? Задохнёмся.
- Сено просушить надо, в двадцатых числах дожди начнутся. – Вдруг заявил бес.
- Бенедикт, откуда ты всё знаешь? Кто ты?
-Т-ссссс! Это великая тайна и тебе она не нужна.
Послышались голоса мужиков:
- По моему, они закопались в разбросанном сене. - Предположил Семён.
- А может на скирду взобрались? – высказал предположение Тихон.
- Мне показалось, она пошли ко второй скирде. - Твердил Кузьма.
- Нет,  Кузьма! Они в первом скрылись. - твердил Митяй.

Скотники принялись разбрасывать сено первого скирды, войдя в азарт,
застукать Варвару с ухажером, а может и впрямь увидят беса?

- Мужики! А может, подождём? Неудобно в самый не неподходящий момент
людей беспокоить? – Предложил Митяй. – Мне с жинкой,  пять минут хватает на всё
про всё.
- Ну, а с полюбовницей? – Спросил, смеясь,  Семен.
- Конечно подольше, её же нужно приласкать, не жена же. - Протяжно
ответил Митяй.
- А что, свою  жинку ласкать не надо? - удивился Кузьма. - Я, как сошелся с
Глашей, так другие бабы для меня перестали существовать.
- Не! Жинку лаской - баловать только, у неё есть супружеский долг. А
полюбовницу лаской нужно, а то следующий раз выгонит. Какой ей резон
без ухаживания? - Не унимался Митяй.
- Эй! Болтун! А она у тебя хоть есть? Полюбовница-то? - Уточнил Тимофей.
- Нет. - смеясь ответил Митяй. - Моя старая грымза,  поедом меня заела, даже  без
повода . А согрешу, со свету сживёт. Зараза, чёрт бы её побрал.
Не пойму, как я мог на ней жениться? С фронта притащил, будто у нас
хороших баб нет?
- Ты языком трепешь? - Спросил Семён.
- А так, для смеху. А что языком не почесать, коль говорить боле не о
чем? - Захохотал Митяй.
- В самом деле, у нас в селе пятнадцать одиноких баб. – Поддержал Семён.
- Я сразу понял, брешешь ты всё! Не ходишь ты по бабам. Только счёт
ведёшь. - Посмеялся Кузьма, кидая подальше сено.

- А у меня список есть. На селе 25 иждивенцев, 10 пенсионеров, а
остальные одинокие бабы. - Митяй хихикнул.
- Да, слухай его больше. Он  сено на прошлой неделе развозили по дворам.
Зоотехник список дал, вот языком и мелит. – Сказал Тихон. Все громко  заржали.
Мужики разбросали   сено первой скирды  за  считанные минут  , задумались.
- Нет их в первой скирде, - крикнул Семён.

- Чую я, они во второй скирде, - стоял на своем Кузьма,- говорил я вам
сразу об этом. Мужики  обошли вокруг второй стог.
- Залазим на стог и разбрасываем с двух сторон, сено преть и вправду
начало , всё равно его разбрасывать, просушить действительно надо.
-Подытожил Митяй.
Кузьма лег на сено и прислушался.
- Здесь они, голубчики! А вот и вход, как я сразу не заметили его?
Варвара, смеясь, спросила у Бенедикта:
- Ну, что делать будем? Выходим? Дашь мужикам откупную!
- Ещё чего? – Возразил Бенедикт. Ты Варенька, как хочешь, но я исчезаю,
меня они здесь не найдут. - И он вдруг уполз вдоль скирды, неожиданно
для Варвары, что было совсем невозможно, ни теоретически, ни
практически.
Слышались уже настойчивые просьбы мужиков. - Эй! Голубки влюблённые!
Мы знаем,  вы там. Варвара Степановна торжественно просим на выход!
- А вдруг хахаль убежит? - Засомневался Митяй.
- От меня ни одна зараза не уйдёт, мышь не проскачет. Я разведчиком
был до сорок третьего года. - Похвастался Кузьма.
- Да врёшь ты всё, Кузьма! - оборвал его Тихон.
- А в самом, деле пора бы правду рассказать, а то всё вокруг, да
около.  Рассказывай , как ты к фрицам в плен попал?
- Отстаньте, не время сейчас, - попытался уйти от ответа Кузьма.
- У тебя всегда не время. - Продолжил наседать Семён. - А то всё
разведчик, да разведчик!
- Ты что к Кузьме пристал? Мы же хахаля  Степановны  ловим! Мужики, забыли что ли?
- возмутился Тихон.
Митяй расхохотался.
- Так мы его ещё до войны изловить пытались, с покойным Матвеем
Соломко. Дверь на проволоку закрутили, и караулили за калиткой. Не
заметили, как заснули, просыпаемся, а проволока висит на усах у Матвея. Как он вылез, ума не приложу? Сдаётся, и сегодня его не отловим.
Семён сплюнул.
- Да ну вас! Ты, Кузьма, не темни и рассказывай, как немцам  в плен попал?
Все прекратили работу, а Кузьма тяжело вздохнув, произнес:
-А рассказывать то нечего. Целую неделю были за линией фронта, за
языком ходили. Фрицы по пятам шли, половина наших в лесу полегло.
Жрать нечего, каких-то корней наелись,  у меня живот скрутило, я в
кусты зашёл... Так, со спущенными штанами, фрицы и взяли меня.
Следователю я всю правду рассказал.
- Теперь понятно, - смеясь, произнёс Семён, - почему начальник лагеря называл
тебя засранцем.

Тихон пояснил.  - Да сволочь он, его бы на фронт, со страху сам бы уделялся по самую макушку.

- Эх, Кузьма, нашёл ты из чего туману напустить! - упрекнул его Тихон.

Семен с иронией показал на стог.  - Как вы думаете, что наши голубки там делают?

Митяй воскликнул:   –Э, эй, постойте, а выкуп какой с хахаля возьмём?
- А он у неё из городских, - подметил Семен, - конфет бы, детишек
побалуем и  сыра хочу.
Митяй расхохотался.
- А не пронесёт ли тебя с лакомств? Тс-т-сссс, - Митяй прислушался,
потом подмигнул товарищам, кашлянул несколько раз.
- Кх-Кх! Варвара Степановна! Вы уж извиняйте нас, что потревожили!
Вот отужинать собрались! Приглашаем вас и вашего кавалера, просим
официально познакомить с народом. Товарищ! Как вас называть, Бенедикт
Иванович, аль Петрович? Вы нас слышите?
 Это не хорошо с нашими дамочками гулять без нашего одобрения, разрешения не спросив.
 И выкуп нужон, традиции соблюсти надобно.
Не отступал Митяй Лопатин. Сено зашуршало,  и наружу вылезла Варвара.
Мужики одобрительно похлопали в ладоши.
- Культурный он у вас, Варвара Степановна, даму вперёд пропускает.
- Ребята, вы о чём? - удивленно спросила та.
- О вашем кавалере, - покачивая головой и ехидно прищурив глаз, произнес Семён.
- Мужики! О чём вы это? - переспросила женщина.
- Ах, так, - возмутились они. - А ну, братцы, навались! Разберём этот
стог до основания, но кавалера найдём.
- Варвара Степановна, Вам не стыдно, так с народом обходиться? -
Возмутился Тихон.
- Мы же видели вас с кавалером. – Возмущённо , хором произнесли мужики.
- Ну, тогда ищите, а я в сторонке постою. - Невозмутимо произнесла женщина.
Варваре самой хотелось этого, даже больше чем мужикам, чтоб они
наконец нашли Бенедикта. Не прошло и получаса, как стог был раскидан
до основания, и ещё раз заново переворошен. Варвара, улыбаясь,
произнесла:
- Мужики! По-моему кому-то нужно извиниться. Одна я была, а сено
проверяла по просьбе зоотехника, я ведь в травах хорошо разбираюсь. В
сене,  впрямь есть прелость, а через четыре дня будет дождь.
- А откуда вы знаете? – Удивлённо спросил Митяй.
- Сводка с района была. - Соврала Варвара.
Скотники осмотрелись вокруг, почесывая затылки.

- Ну,  мы и дали! Если б не кавалер Варвары Степановны, пару дней бы возились.
Первыми не выдержали Митяй с Семёном и наперебой возмущались:
- Ну! Вы как хотите, но был кавалер!
- Чёрт кудрявый, как сквозь землю провалился!

Кузьма пошел на хитрость:
– А, может вы Варвара Степановна,  отужинаете с нами?
- Почему бы и не отужинать? Такую работу так быстро сделали, - хитро
улыбнулась в ответ Варвара.
Все направились  к  ферме. На столе вместо сковородки яичницы с салом и
колбасой стояла литровая бутылка с горилкой, зелень тоже исчезла.
- А где колбаса с яичницей? - рассвирепел Кузьма.
- Небось, кавалер всё слопал! - Закричал Тихон.
Все дружно посмотрели на Варвару.

- Ах! Шустёр  ваш ухажер! Ну, скажу прожорист он у вас, Варвара Степановна!
Пока мы его в стогу искали, он слопал всю  мою колбасу! - завопил Митяй,
почесывая затылок, подытожив. - Вот и поужинали.
Варвара сначала улыбалась, потом ей стало жалко мужиков, подумав.- «Ай да
Бенедикт, проныра, никак без шуток не может»
Женщина, уже привыкшая к проделкам своего любовника, ничуть не удивилась.

- Да , ладно мужики, без обид!  Сейчас принесу вам колбасы, яиц и консервы в масле, - пообещала
Степановна, удаляясь к своему дому.

- Тогда, другое дело,- протяжно произнес Митяй, - тогда подождать
можно. Отступные есть, ухажёр горилку поставил, и мы уже всю работу
сделали! Могём  и позволить себе по немножко, и ребят угостить.

- Мужики не скудоумен я. Одно скажу, настоящий бес, а не кавалер! Как он нас обвел! Одно скажу, настоящий , чертяка  длиновязый? - смеясь, сказал Кузьма, качая головой.

- Ну! И Варвара Степановна тоже хороша, под стать своему кавалеру.
Дураков,  из нас сделала. - Недовольно проворчал Тихон.- Вся всегда
скрытная, такая недотрога, думал, брешут бабы про кавалера, но теперь
своими глазами видел. Не мужик, а настоящий бес.

Бенедикт тем временем лежал в гроте на сене, давясь со смеху над своей
проделкой. Довольный, он  поглаживал себе брюхо, однако, думая, - Ловко  подшутил над
мужиками! Да, давненько,  с таким удовольствием не ел пищу смертных.
Демона переполняло счастье, он встретился с Варварой, хотя давал себе
зарок, больше не встречаться с ней, так как в царстве Тьмы о ней уже
известно, и он боялся за  свою   любимую Варвару.

  Глава 37.

Глава 37.

Жизнь старика Лыско изменилась полностью, теперь  спокойная размеренная, наполненная совсем другими заботами и смыслом. Его более не заботил годовой отчёт, как свести дебет с кредитом,  чтоб община жила в достатке, а районное начальство не совало нос лишний раз в его бухгалтерские дела: этот тяжкий груз бумаготворчества он переложил на плечи внучки, время от времени   её консультируя .
Только забрезжит рассвет и петух объявит селянам время подъёма,   старик Фрол  уже на ногах,   управляется по двору. Любитель порядка: каждая вещь на своем месте и в нужное время под рукой.
После завтрака направлялся в парк или сад, почти каждому деревцу тщательный осмотр делал, а иногда рассуждая   вслух:
- Молодцы красавицы, добро цветёте, не зря я голову ломал, где взять деньги для саженцев. В трудные времена  мы парк с садом заложили, страна  в то время голодала. Обязаны добром расти,  плоды гарные плодоносить.
Довольный старик,  улыбаясь шёл далее, по-детски радуясь  жизни.
- В прошлом году первые яблочки с грушами кушали. Это какое диво , суровых степных местах, смогли же сад вырастить.
Фрол прищелкнул языком:
- Ай, да Петруха! Ай, да молодчина. Господь не зря его уберёг от смерти, нужон он ещё  нашей матушке землице.
Старик гладил деревья, приговаривая:
- Растите,  радуйте людской глаз! С вами наша  жизнь краше! Вот оно  счастье! Вышло, как   мы мечтали в молодости с друзьями!
Фрол перекрестился, глядя на небо:
- Царство Вам небесное дети  Божьи - Арсений и Дмитрий!
После парка,  Лыско совершал обход  вокруг села, смотрел, что и как, да не так, как любопытная Луценчиха, а для порядка: где телёнка или козу привяжет, где птицу, сбежавшую со двора, загонит обратно.
Сами хозяева-то  двора на работе. А то  какой-нибудь одиночке или вдовице по  хозяйству подсобит: косу поправит или забор починит. Дворы не заперты - на дверях дома замок на петле и ключ на гвоздике рядом. Дома нет никого, а  молоток с гвоздями всегда на месте.
Селяне с уважением  и почтением относились заслуженному  старику, частенько обращались за советом, а вдовушки просили присмотреть за их беспризорными отпрысками.  Шутка ли сказать, на селе одних бастраков  шесть  и  вдовьих одиннадцать  деток.
Обход села,  дядька Фрол завершал  у школы. Подходил к концу занятий и мальчишки сами подбегали, держали ему полный отчет о школьных делах.
Но пацанят  интересовало  другое, потому после обеда они прибегали к деду во двор.
Старик никогда не бездельничал, руки всегда заняты, из талы,  плел корзинки и пацанят обучал плетению, но больше всего любили хлопчики плести ловушки для рыбы. Между делом в беседе,  мальцы познавали премудрости жизни, а главное,  получали первые навыки рыбалки и охоты.
Дед Фрол брал их с собой,  на рыбалку по-очереди, ведь без взрослых ,ребятишек после гибели малолеток в десятом году не подпускали к старицам. Да и чтобы птицу не тревожили понапрасну, особенно во время гнездовья.
У мальчишек за честь считалось, когда дед брал на охоту. Эту честь необходимо было заслужить. И не приведи Господь, если чья-нибудь мать пожалуется деду Фролу на сына.
А на охоту дед Фрол ходил обычно  с Григорием, Тарасом и немцем  Хансом. Немец заядлый рыбак,  все премудрости рыбной ловли знал, а вот охотник из него был плохой.
На этот раз под выходной в последние деньки бабьего лета мужики основательно на охоту собирались.
Дикая птица готовилась к отлёту, потому решили собраться вместе. Дед Фрол обещал пару  пацанят взять с собой. Мужики запротестовали, мелких,  отправить по домам пришлось.
Только  Тарасов внук Андрюшка не отставал. Он прихватил с собой плетёный из талы короб- ловушку, похожий  на большой кувшин,  сачок, мешок с веревкой и прикорм для рыбы и слезливо канючил.
- Диду, возьми  с собой на охоту! – Отрок не отступал, сквозь слёзы обиды, продолжал.
- Вот увидишь, я гуся домой принесу.
- Нет, - сказал дед Тарас, - будешь у нас под ногами путаться. Дед Фрол мальчишек отправил домой и ты не пойдешь.
Андрюшка не  терял надежду:
- Дидунь, возьми, вот увидишь, мешать не буду!
Первым не выдержал Григорий, с войны вернулся нервным после контузии.
- Возьмём хлопчика. Учить их   надобно. А если помешает, отправим до дому!
- Да мы же на гуся идём! Испортит охоту, время упустим, гусь улетит, - проворчал Тарас.
- Nimm Knabe mit! Я говорить  взять пацан,  уж надоедать, время нет.
Тарас сдался.
- Андрейка, собирайся! Ну, если сорвешь охоту! Прутом отдеру по заднице.
- Ни дедуля, не сорву! - поклялся Андрейка.
Его пёс, виляя хвостом, пристроился за ними тоже.
- Собаку не берем! - прикрикнул Григорий. - Нам лишний шум ни к чему.
До стариц дошли быстро. Деды занялись делом и тут же забыли об Андрюшке.
Пацанёнок отошёл подальше от стариков, привязал  веревку к ловушке-коробу и пустил на воду. Тихонько встал рядышком. Вода успокоилась и вновь стала прозрачной. Затем парнишка посыпал в воду прикормку и приготовил сачок чуть ниже прикорма. Мелкая рыбешка клюнула на прикорм. Андрюшка боялся шелохнуться, посыпал ещё.
Рыба, увлечённая едой, не заметила сачка. Андрей резко поднял сачок, в нём  было с пяток  маленьких рыбёшек, довольный отпустил их в короб, рыбёшка уплыть из него не могла и плескалась.
Излишне не суетясь, Андрюха медленно побрёл к берегу, потом  залег в ожидании, зафиксировав веревку на кисти руки, второй придерживал. Короб отнесло течение на шесть метров от берега.
В ожидании сердце пацанёнка, казалось, почти совсем замерло, глазёнки сверкали, даже пот выступил по всему телу.
Через  минут десять спустилось на воду несколько гусей. Один из них обратил внимание на рыбу в коробе, подплыл и тут же залез в короб. Глотая рыбешку, гусак, увлекшись,  не заметил  движения короба.
Андрюха медленно накручивал веревку с ладони на локоть и, когда короб приблизился к берегу и  быстрый прыжок мальца решил исход охоты. Всё произошло тихо и быстро, остальные гуси даже и не заметили пропажи товарища.
Ловкий охотник схватил гусака за клюв и зафиксировал его веревкой, перекрыв дыхание, чтобы птица не билась и не кричала.
Когда вытащил тяжёлый короб на берег, этой же веревкой спутал крылья и лапы гусю. Испуганная птица не успела даже пикнуть, как оказалась в мешке.
Мужики ещё  возились с прикормкой рыбы, когда из-за кустов вышел Андрейка, держа в руках мешок с гусем. Старики опешили, поняв, что Андрей  уже своего  гуся словил. Они  слышали всплеск воды, но не предполагали, что это Андрей ловко сработал.
Удивленный  Тарас развел руками.
– Как ты, это  смог сробить?
- Я всё сделал, как ты меня учил! – С гордостью  ответил хлопчик.
- А как рыбу смог быстро прикормить? - спросил дед.
- Как научил дед Ханес! -  Улыбка расплылась   по довольной физиономии Андрейки.
Мужики рассмеялись.
- Выучили мальца, утер нос  нам старикам.
- Дедуля, подержи гуся, я короб принесу.
Андрейка вернулся с коробом быстро, счастье переполняло мальчишку.
- Можно, дедуля, я домой пойду?- Запросился Андрейка.
- Похвастаться хочешь? – Смеясь, подметил дед Фрол.
- Да нет, мешать не хочу, - слукавил отрок.
- Ладно, - сказал Тарас,- провожу до дороги, - давай гуся, помогу нести, а то уже весь красный. Небось, устал?
- Ни, деда, не дам!   Мой  гусь, сам понесу. Ты с коробом подсоби, намок он, отяжелел.
Андрейка не завернул сразу домой, как наказал ему дед, а прошёл по всему селу, специально вытащив напоказ голову гуся, чтобы все видели, какой славный  добытчик этот малый Андрейка Иванов!
Шёл не торопясь и с удовольствием думал: «Не зря меня взяли старики с собой не охоту. Мальчишки теперича меня  зауважают,  не будут больше дразнить обидным прозвищем Рыжик- пыжик. Теперь меня с уважением  будут кликать  Андрюха- охотник».

                Глава 38.
               
 Семёнкин холил по  саду и в парку,  лелея каждое  деревце. Сам себе не давал покоя и всех  школьников замотал, но ни кто не возмущался, особенно при виде плодов тяжёлого труда, впервые за свою жизнь ребятня вдоволь наелась фруктов и ягод. Довольные родители видели только пользу в таком труде,  в каждом дворе уже росло не по одному фруктовому деревцу, кустики смородины, крыжовника и малины, они понимали, что за ними нужен особый уход и навыки, учитывая суровый климат этого края. Селяне  приговаривали. – Это тебе не капусту выращивать,  тут целая наука нужна.
Взрослый люд   не работал в саду,  своих дел невпроворот, а вот ребятня из школьного сада, да в свой домашний прягались.   Они повторяли всё за учителем биологии, а он и рад, не скупится и не делает тайны из садоводческих премудростей,  надеясь,  ребятишки с детства полюбят землю, и будут  ей благодарны, рассуждая.- Дети ,  обязаны  много трудится, должны   познавать  эти премудрости огородничества и садоводства, так  как на селе живут.
 Некоторые мальчишки после занятий не спешили домой, не отходили от учителя ни на шаг, как и от деда Фрола. Сказывалась отсутствие отцов, понимал это  директор школы Семёнкин, с большим трудом  выхлопотал   в районе новую учебную дисциплину; урок домоводства: для девочек ;рукоделие и кулинарное дело, а для мальчиков  домашнее ремесло и садоводство.
Бывший спец. поселенец Ефрем Ильин, слыл мастером золотых рук, при нем дома в селе стали походить на сказочные терема, украшенные живописной резьбой по дереву.
Не возможно, пройти мимо такого дома, не залюбовавшись этакой красотой.
Долго соображал Пётр Емельянович, как и  с какого конца подойти, что бы  уговорить Ефима вести уроки столярного дела, и ещё  уломать председателя колхоза  отпустить столяра работать в школу.
Парторг Марфа Петровна ещё подшутила над председателем колхоза, который  принял  финансовое решение , ни с кем не    обсудив в очередной раз.   Заказала  у    Ильина  стул с высокой спинкой и подлокотниками,   а на собрании  колхоза торжественно вручила   «Председательский трон»,  от имени правления колхоза к юбилею Добрыха.  Тимофей намек понял, но выводов для себя не сделал,  но задумался, как бы детвору приобщить к ремеслу знатного  мастера,   помог директору школы не задумываясь.
Ребятишки с таким интересом увлеклись поделками,  соревнуясь, у кого лучше резьба получилась на окнах  их дома.
На областной смотр , выставку народного промысла привезли, расписной терем и «председательский трон», многое из домашней утвари: плетёные короба, лукошки, заняв первое место и получили две путевки в Москву на ВДНХА.
Ильин остался недоволен, осерчал,    пришел к председателю колхоза. По своей природе человек немногословный, застенчивый, но с порога сразу выпалил. -Тимофей Арсеньевич несправедливо получается. Делали все, а поедут двое, я даже не могу выбрать, кого направить на выставку? Обиды будет много,  это же детвора!   - не довольно пояснил Ильин.
Добрых,  лукаво  улыбаясь,  посмотрел на него,   подав листок. -Читай!
Ефрем прочел и удивленно посмотрел на председателя.   -Ну! Да!  И в районе пропустили это?
-Конечно!- ответил председатель,- ты мне лучше вот что скажи. До войны ты же в Москве жил?
-Да, но у меня там  ни кого нет, дом разбомбили вместе с семьёй, я же рассказывал уже.
-А съездить хочешь?- спросил неожиданно председатель.
-Конечно, хочется, но я же спец поселенец? Вдруг «что» тормознут, беды не отберёшься?
-За это  не беспокойся, договорюсь. Так и решим! Ты и повезешь хлопцев в Москву.
-Ой, что вы, ни за что?- испугался Ефрем,- растеряю этот горох и не соберу!
-А с тобой поедет директор школы Семёнкин. Как он мне надоел с какими-то саженцами карликовых яблонь и груш.    Прошлогодний мороз половина сада уничтожил, эти деревца низкие, снегом заметет, морозы им нее страшны. Утверждает самим дешевле купить, а ребятня  их довезет в целости и сохранности.
Пускай биолог сам  и на денек  заглянет в Мичуринск, опыта наберется. Хотя у него самого уже пора опыт перенимать.
Ефрем не сдержался. -Этот Семёнкин, если его не обуздать то и гляди скоро в   холодной   степи виноград выращивать начнет.- Они вместе рассмеялись.
Сборы были не долгими, но поездка не состоялась, отложили на два года.
Умер вождь народов Иосиф Виссарионович Сталин. Кто - то  оплакивал кончину Великого вождя,  а кто перекрестился с облегчением, говорил. - Наконец-то Господь прибрал кровопийцу   - душегуба.
 Надеялся народ на лучшие времена, но обманулся.   Ликовал только министр МВД Лаврентий Берия, тайные планы его сбылись. Вот тут то и возник  с искушениями Бенедикт, надоумил душегуба,  чтобы удержать власть нужно больше хаоса в Стране Советов сделать.
Лаврентий клюнул на подсказку, объявил амнистию уголовникам, а политических обошёл.
Тысячами выпустили на волю матёрых  уголовников, страну захлестнула волна горя и несчастья, вновь пролилась кровь невинных смертных.
Не обошло оно и селян Никольского и  Малиновки.
 Сын Прохора Медунка пошел по отцовской дорожке, у него уже была пятая судимость. Последний  его срок отбывал  за грабеж с жестоким убийством целой семьи.
Перед самым освобождением к нему в камеру наведался Бенедикт, напомнил, как его покойный батюшка пострадал, из-за украденных денег на строительство церкви в селе, и его сыну представилась возможность воздать селянам за нанесённую  обиду.
 Освободившись, искушённый дьявольскими наветами, Медунок сколотил из  уголовников банду и начал  по отдаленным селам грабить и убивать крестьян.
В районе и в области со своими бандитами не могли справиться, поэтому  трижды, безнаказанно,   Медунок наведался в  родное село. Пять семей порешил, повинных в «несчастье» его семьи, как он считал, жестоко убил, даже спалил   их дома.
 В Никольском тоже не обошлось без жертв, тем более нашлись среди селян наводчики, отпор не кому дать, спец поселенцев- дармоедов селяне выдворили из села, а те кто с фронта вернулись немощные калеки, им было не по силам  тягаться с уголовниками.
Медунка манило зажиточное село Добровольное. Рискованно соваться в село, которое живет до сих пор дружной общинной, прослышал, что в кассе всегда есть деньги, тем более они собирали на поездку в Москву.
 Жадность взяла верх, Бенедикт приставил к нему бесенка, способного искусить на что угодно, наконец, решился Медунок совершить поход на село Добровольное.
                Глава 39

Стада убрали с летних пастбищ пораньше, чтобы пастухи не стали легкой добычей банды Медунка. На фермах в ночное дежурили не по одному сторожу, как всегда, а по двое, даже в конторе оставили дежурного, чего раньше не делали.
 Третья ферма находилась на возвышенности, и село просматривалось отчетливо, особенно контора, сторожа пили чай. К полуночи вдруг забрехали собаки.
 -Зверь в степи еще с лета сытый и входить в село не станет, значит, кто-то чужой. -подумал   наблюдательный Кузьма, бывший разведчик.
-Как не ему бывшему разведчику не знать, что значит этот лай собак, он прислушался и уловил скрип телеги и топот лошадей, обычно из района предупреждают о предстоящем визите.
-Явно кто-то приближался на подводах. Из селян  в ночь, никто  не отлучался, Добрых всех предупредил, чтоб и носа из села не высовывали, остаётся одно, банда пожаловала к нам.- Решил Кузьма.
 Он пытался вспомнить, кто в ночь дежурит в правлении колхоза, в кассе деньги,   явно туда   направится банда, и тут как будто   током  прошибло Кузьму, там же одна  Марфа  Петровна, после смерти Василия, она опять возглавляла  МТС , но оставалась секретарем парт ячейки,  ночные дежурство полагались  ей по должности.
Он быстрым шагом пошел к соседней ферме в сторожку: -Мужики!  Медунок наверняка к нам  в гости пожаловал.
-Да, ну! Не уж то  решился?- Возразил ему Семён.
-Не, да ну! Он уже здесь! – Утвердительно сказал Кузьма.
- Чтоб  с бандой. Не рискнёт.- Возразил Тихон, не веря, услышанному.
-А может привиделось? –Всё  же сомневался Семен.
-Привидятся черти с перепоя! Давай лучше огородами  к Добрыху, а ты Митяй к зоотехнику Стороженко, света не зажигайте, а я спрячусь в углярке,  у конторы.
Все разошлись, Тихон побрел за Кузьмой.
 Марфа спала на лавке, за день так умаялась, что не слышала лая собак. Она проснулась, когда ей кто-то рукой закрыл ром, и услышала.
- Показывай где деньги! Если крикнешь, прирежу, стерва!
Марфа почувствовала лезвие ножа у горла. Сон мигом улетучился, и в голове застучало «Это же бандиты Медунка, всё равно прирежут».
Она направилась к шкафу, открыв дверцу и начала шарить рукой и успокаивать бандита.
 - Отдам, отдам,  деньги только нож убери, тико пошукаю  ключи от сейфа, я  только сторжиха, не чего не знаю.- Сама от себя не ожидала, почему перешла на местный диалект.
Медунок неожиданно для себя убрал в сторону нож, полагая, что перед ним глупая деревенская баба.
  Марфа в правую руку набрала горсть соли, из стаявшей там баночки, а левой дотянулась до выключателя. Мгновенно она бросила соль в глаза бандиту,  выключив свет.
Медунок завопил. -Сука, убью!-  Ловкая  Марфа успела, что  то схватить из шкафа, бросить в окно, присев  в углу комнаты. Стекло разбилось, и лай собак усилился. Бандит стоявший в коридоре не мог понять, почему заорал Медунок?
- «Дай воды , глаза разъедает».  Второй бандит включили свет и полили воду из графина на глаза Медунку .
Услышав шум, Кузьме ничего не оставалось делать, как помочь Марфе   Петровне, не дожидаясь помощи.
Один из бандитов стоял на стреме, второй придерживали лошадей, чтобы не наделать лишнего шума. Послышался крик из конторы, Кузьма всегда носил охотничий нож в голенище сапога. Ему, как спец поселенцу, не полагалось носить холодное оружие и винтовку, но Добрых не обращал на это внимание,  фронтовик доверял спец поселенцам и верил,  считаясь с ними как с фронтовиками , а не  как с врагами народа.
Стоявшему бандиту слева на стрёме,  четким движением бывшей разведчик, рукой  сжал горло, второй повернулся к ним, Кузьма ловко  правой  рукой бросил нож в  бандита, державшего лошадей за поводья.
Тихон кошачий поступью, подкрался    к другому,  придавив    бандита, тот и пискнуть, не успел. Из-за шума в конторе не было слышно,  что происходило на  дворе.
Тихон,  с Кузьма схватив винтовки,    ринулись в контору. Одновременно произвели два выстрела в бандитов, благо Марфа   Петровна затаилась на корточках в углу у шкафа.
Тем временем Тимофей Арсеньевич и Семен подбегали уже к конторе, и обратили внимание на постороннего человека, крадущегося в дом к  старику Лысько.
  Охотничий пес добросовестно нес службу, атаковал незнакомца,   тот  ножом уже защищался от  лихого  пса, Тимофей и Семен вовремя поспешили на помощь собаке. Это был один из бандитов решивший поживиться харчами у селян.
Медунка только  ранили,   но вопил, как   хряк при кастрации. Соль разъедала ему глаза,  принесли ведро воды,  промыли ему глаза, но он их  не спас, и в тюремной камере вовсе ослеп, а  через некоторое время  помер,  переживая, урка  не перенёс обиды и злости. Ведь он вор в законе,  глупо пострадал от бабы.
  На следующий день прибыл следователь из прокуратуры района, дотошно разбираясь. Кто и как стрелял? Кто принимал участие  в  уничтожении банды?
Товарищ Добрых все заранее обговорил и продумал, чтоб даже намёка  не было, что у него дежурят  сторожами спец поселенцы  на фермах,  и ещё  носят оружие, а тем более участвовали в перестрелке, уничтожая банду  отпетого  уголовника Медунка.
По его версии,  убил бандитов из ружей сам Добрых и зоотехник Стороженко.
 Митяй ножом зарезал бандита, потом  с дядькой Тарасом задушили двух бандитов.
Следователь смотрел на старика Тараса и не верил, сомневался. -Как старик калека смог одолеть верзилу уголовника? Как изловчился старик и придушил тридцатилетнего бандита, вдвое больше его?
 Как не пытался следователь установить  истину, другого ответа он не получил.
Тимофей Арсеньевич умолял  селян, не рассказывать о подвиге Кузьмы, боясь за него, что может сам пострадать, все равно известно стало всем, даже в по всей округе.
 Слава и уважение  дошла до его внуков и до прокуратуры, но это уже не имело значения, так как в пятьдесят шестом году спец поселенцев реабилитировали.
Сняли не заслуженное позорное клеймо «Изменников Родины», а Добрых не как не мог понять, почему в нашем государстве делается все шиворот на выворот,  возмущался.
 -Врагов ищут там, где их нет. Как могли смершевцы, такого разведчика упечь в лагерь за год до окончания войны? Ведь  в плену был  всего та  несколько дней, сам бежал  к повстанцам.   А его  лишили наград и звания капитана, сколько пользы мог принести   Отчизне на фронте этот бравый солдат? 
  Селяне  Добровольного, после этого случая, стали уважительно величать героя Кузьма Ильич, даже старушки почтительно кланялись ему.
 Добрых и Стороженко  получили почётную грамоту, за оказание  помощи правоохранительным органам за уничтожение преступной группировки.  Тарас Иванов получил в подарок охотничье ружьё, сразу  сказав Кузьме. -Как разрешат тебе носить оружие, отдам,  рано тебе ещё с ружьем играть. – Радостно, шутя хихиквув.
-А сейчас посмотри и пока забудь про него, дам осенью пострелять  на охоте.   
Пятьдесят шестом году Добровольцы праздновали в новом клубе Новый Год, установили большую елку. После обеда  маскарад для ребятни младшей, а потом для старших школьников, а вечером,  у ёлки установили столы, и каждый селянин приносил все что мог, для новогоднего пиршества.
 Все селяне сидели за столами пели песни, и как всегда запевалой хора была уже постаревшая тётка Полина, им подыгрывало несколько гармонистов. А Митяй с стариком Тарасом на жалейках, Иван Мороз научил его играть ,   на фронте , перед  гибелью. 
 Будучи в похоронной роте тяжко было Тарасу, переносил смерть солдат,  трудно смериться  с болью в сердце, вот и обучил его Иван заглушать боль, игрой на жалейке. Тарас научил Митяя, когда тот тяжело  бросал курить. Незатейливая дудочка отвлекала его от дурной привычки, приобретенной на фронте.   
Так родилась еще одна традиция в селе Добровольное, все знаменательные события отмечать в клубе с размахом всем селом: с песнями, танцами, шутками и как всегда с задорным веселым куражом.



      Глава 40. "Живому герою,орден посмертно."
 - Семёнкина выбрали депутатом от села в местные советы, в районе
возражали, но Добрых отстоял его кандидатуру, аргументируя.
- Лучшего хозяина и педагога не найти, - настаивал Тимофей Арсеньевич,
приводя аргументы:
- Семёнкин любит детей, школу и землю, и я не верю, что он не мог быть
изменником Родины, и сам сдался в плен.
Хотя Семёнкин открыто заявил:
- Так получилось, я сам сдался в плен фрицам. - При этом его скулы
ходили, а зубы скрипели, по лицу видно, его сердце сжималось
от боли и горечи.
Колхоз отстроил Семёнкину дом, и вся большая семья директора школы
разместилась в нём.
Дмитрий Лопатин уговорил Семёнкина приютить на время его мать.
Евдокия Лопатина не ужилась со снохой, как не пытался сын Дмитрий
примирить женщин, они не поладили.
У жены Дмитрия, чужачки-фронтовички, норов крутой и властный, мужу перечила при
любом удобном случае, а свекровь считала «кулацкой мордой».
Лопатин сильно жалел, что привёл в дом чужачку, на  много старше себя, но
избавиться от неё уже не мог. Сильно устав от проблем, созданных
скандальной, вздорной женщиной, постарел и выгладил  уже вровень
с ней.
Дмитрий уговорил Петра Семёнкина взять его мать на время, пока
строптивая сноха не остепениться, в душе понимая, что «горбатого
могила исправит».
Так и осталась Лопатиха в доме Петра Емельяновича присматривать за
детьми, а домочадцы относились к ней, как к матери и бабушке.
Осенью собрали большой урожай яблок, слив и груш. Радостные детишки
носили корзины с фруктами и овощами в школьный погреб для столовой.
В саду показался восторженный Добрых, его переполняла счастливая новость.
В руке он держал газету, увидев Петра Емельяновича, который в это
время собирал яблоки, стоя на лестнице, Тимофей Арсеньевич крикнул ему:

- Пётр Емельянович, слезай! У нас такая радость! Вот статья в газете
про  Вас написана.
Семёнкин спустился, как раз подошли ещё слушатели. Добрых сообщил:
- Генерал в статье рассказывает, как он выходил из окружения, а его
полк спасли лейтенант Пётр Семёнкин, сержант и два солдата, имена
их он не помнит.
Всё точь-в-точь, как Вы, Пётр Емельянович,  рассказывали. А Вас, оказывается, посмертно наградили орденом Красной Звезды.
От этого известия Семёнкин рухнул  наземь   без сознания. Придя в себя, попросил
дать ему газету, прочитав статью, отвернулся, закрыл лицо руками,
слёзы текли по щекам.
Ребятишки смотрели на директора школы и не понимали, в чём дело?
Почему их строгий, всегда суровый директор, плачет, всхлипывая, как
маленький ребёнок?
Только через полгода, весной в областном военкомате вручили фронтовику орден
, узнику концлагеря. После получения награды, Семёнкин, вернувшись в село, почему-то захотел одиночества, неожиданно для себя ,  побрёл на вершину сопки. Присев, долго пристально смотрел  вдаль, ища ответы на мучившие все последние годы его неспокойную душу
вопросы.
Вся панорама села была, как на ладони. Парк в виде звезды и шара с
восходящими лучами, а за сопкой – сад. Эта картина всегда радовала и
успокаивала Петра, но сегодня комок всё равно стоял в горле, радость
не приходила.
Обида и горе последних тринадцати лет, прожитых как в аду, не уходили
из памяти. Текли солёные слёзы, и он позволил себе расслабиться и
выплеснуть всю горечь, томившую всё это время его уставшую душу. Он
хотел и не мог найти ответа:
- По какому праву и закону, так жестоко распорядились моей жизнью эти
власть предержащие? Кто дал им право калечить мою судьбу и превращать
жизнь в кошмар? Как они могут спокойно спать и есть после того, что
они сотворили с мной?
Болит ли у них душа? Ведь им невдомек, как страдала моя душа,   все эти годы?
А может у тех, кто творит беззаконие, нет души? И просто у них нечему болеть? А вообще, люди ли они? Или просто воины Зла, несущие горе всем?
Пётр посмотрел на бездонное,  голубое небо с белыми облаками. Может, и
правда и ответ  кроется там?
И тут ему впервые вспомнилось, как его душа улетала в Преисподнюю, но,
благодаря его молитвам и молитвам Фриды, вернулась в тело.
А, значит, не зря душа вернулась, он нужен здесь детям, Фриде, тётке
Евдохе. Он, Пётр, нужен этому парку и саду, и этой земле, которую он
трепетно любит!
Значит, так угодно кому-то, чтобы он смог оставить после себя доброе
имя и дела, и всё то, что сотворил собственными руками.
Он достал из кармана орден Красной Звезды, попытался прикрепить к
пиджаку. Руки тряслись, и слёзы мешали. Он закрыл глаза, крепко сжимая  орден в
руке, нервная дрожь проходила по его губам, он закусил нижнюю губу.
Мужчина всё-таки расплакался от воспоминаний.
И перед ним предстал тот последний бой.
Семёнкин видит себя, и как сначала гибнет сержант, потом раздаётся
автоматная очередь, и немец в упор расстреливает двух солдат, у
них  закончились патроны.
Пётр пытается выстрелить из пистолета, но в нём   нет тоже  патронов.
Он оборачивается и видит, как на вершину горы поднимается их полк, ещё
немного, и они исчезнут из поля зрения.
Семёнкин замечает, что его пытаются окружить немецкие автоматчики, а  всё  внимание  фашистов  приковано  только  к нему, уходящий полк они не видят.
На земле он подбирает круглый камень, поднимает руку вверх и ждёт,
когда приблизятся  к нему фашисты. С  трудом подобрав немецкие слова, громко
кричит.-  Alle legen auf die Erde! Wurfgranate! Mache kaput!   ( - Все на землю,
граната! ) -и добавил. – Ну, блин горелый!
Автоматчики залегли и лежали до тех пор, пока не поняли, что никакой
гранаты нет.
Вот этот самый момент заметил с горы полковник Рокетов, считая, что
лейтенант Семёнкин погиб, ведь он слышал автоматную очередь.
Немцы, удивлённые подвигом офицера, сохранили ему жизнь. Вот так попал
в плен лейтенант Петр Семёнкин осенью сорок первого года. «Сам сдался
фрицам».
Потом пред его глазами встал тот день, когда гитлеровцы построили
последних узников лагеря смерти, ведя их на расстрел. За два дня до
освобождения Советской армией лагеря смерти.
Как его спас авиа налёт англичан, бомба разорвалась рядом, а он улучил
момент, забравшись под искорёженный автомобиль, притворился убитым.
Так и пролежал два дня, не шелохнувшись, пока наши не освободили концлагерь.
Пётр сжимал орден в кулаке и думал:
- Мне дали орден, а тем безымянным солдатам и сержанту, которые
остались лежать на опушке? Кто наградит их и оценит их подвиг?
А, может, эти страдания даны мне, чтобы через них я понял то, чего мне
не хотелось понять? Может, я должен принять через покаяние ценность
пребывания в этом бренном мире?
Пётр разжал кулак, посмотрел на орден.
«Нет, это не орден, это же напоминание мне о тех погибших бойцах, о
которых я должен помнить и жить за них, и быть благодарным им за мою
жизнь!»
Пётр взгляну на противоположную сторону села, где степь
уходила за горизонт, и тут его осенило:
- Да! Да! Я сохраню память о тех, погибших  солдатах на опушке леса у подножия
сопки, я заложу в степи ещё один парк, вот этими собственными руками,
чего бы мне это не стоило.
Он опять взглянул на орден:
- Парк будет в виде ордена Красной Звезды.
Пётр как будто прозрел, он наконец, понял, что и почему его тяготило
все эти годы. Это же забвение тех, кому обязан он своей жизнью.
Бенедикт наблюдал за Семёнкиным со стороны. Бес наконец ясно осознал,
что никакие искушения и пороки не сломят этого светлого маленького
человека с большой силой воли и стойкой душой.
                Глава 41
Варвара проснулась ночью от кошмарного сна, привиделась мать, а чуть
поодаль бабушка и молодой мужчина. Они смотрят на Варвару и пытаются
что-то ей сказать. Затем мать простирает к ней руки, а в руке – крест:
- Дочка, ты забыла всё, о чём я тебя предостерегала. Гони от себя
беса, а то себя погубишь и нас не сможешь забрать из Преисподней.
Почему ты забыла нас? Испроси у Господа нам прощения. Как нам тяжко в темнице!
А потом все вместе они простонали:
- Плохо нам здесь, гнетёт темница наши души!
И громко-громко мать запричитала:
- Отмоли у бесов наши души, невинно страдаем, хотим в царство Света.
И вдруг бесы радостно заплясали вокруг всех троих, а души Варвариных
родных охватило пламя, они закричали:

- Молись за нас, спаси наши души!
Варвара в страхе вскочила с постели. Лицо в испарине, рубашка мокрая,
по всему телу дрожь, перешедшая в озноб. Варя вышла во двор, подошла к
умывальнику, вода в нём ещё не замёрзла, только сверху тонкая плёнка
льда. Она умылась, её затрясло от холода. Она поспешила в дом, согрев
на примусе чайник, бросила в него успокоительных трав, взглянув на
иконы, перекрестилась:
- Господи, прости меня, и объясни мне, что значит этот страшный сон, о
чём предупреждает моя матушка? Неужели опять несчастье? Довольно уж я
страдала, нет у меня больше сил, не перенесу более ничего в этой
жизни.
Молчаливые иконы ничего не ответили. Кругом повисла томящая тишина.
Тяжело вздохнув, женщина налила успокоительного отвара, нырнула опять
в постель, пытаясь уснуть, долго ворочалась. Страшное предчувствие
беды уже томило её сердце. Закрыв плотно глаза, она вдруг увидела всё,
как будто это происходит сейчас.
Она - маленькая испуганная девочка, сидит в постели, комнату освещает
керосиновая лампа, видит мать и страшного мужчину с горящими, как
 эвезды глазами. Он злобно хохочет, схватив женщину за косу. Мама
дотягивается до ножа, который лежит на столе и отрезает конец косы, за
который держит её мужчина. Он падает на пол и хохочет. Мать пытается
убить мужчину ножом, а он только смеётся.
Проснувшись от такого сна, Варвара в ужасе села в кровати:
- Нет, нет! Этого не может быть! Нет, это не сон, я видела Беса в детстве.
Она испуганно прикрыла рот руками, испуганно трясёт головой:
- А, может, у моей матери не было расстройства рассудка? И это всё
правда, что она рассказывала об отце, о бесах, преследующих род
Задорожных, начиная с ведьмы-колдуньи Ганны?
И, что она, Варвара, последняя из своего рода, должна выполнить своё
предназначение, уничтожив какую-то колдовскую книгу и обратить
могущественного беса в светлого архангела, вернуть к истокам
прародителя, в царство Света?
Осознание сна и эпизода из памяти, пугает женщину, она вся дрожит, зуб
на зуб не попадает. Не может сегодняшняя Варвара поверить в то, что
должно случится с ней в будущем?
Деревня уже проснулась, начали обыденную работу сельские жители.
Женщины, подоив коров, гремели вёдрами, а Варвара так и сидела на
кровати, отрешённая от всего.
Соседка окрикнула её, и, наконец, Варя очнулась, пришла в себя.
«Ещё один такой сон, и я точно решусь рассудка. – подумала Варвара. -
Нет, нет! Надо принимать меры».
Она вышла во двор, сняла рубашку, убрав льдинки из ведра, окатила себя
холодной водой с головы до ног. По телу пошёл жар. Тревога и тяжесть
сразу улетучились, на душе потеплело, тревога ушла.
К девяти часам утра Варвара подошла к фельдшерскому пункту, у которого
её уже поджидала Вера Лыско, она нервничала, в глазах страх. Её
пропавший муж вернулся домой. Лыско попал в плен ещё в начале войны,
он удачно бежал из лагеря. Финская группа сопротивления помогла ему,
спрятали его у крестьянина.
Хозяин, добрый человек, заметил, что его дочь полюбила  в постояльца, да
и он проявляет интерес к ней, к тому же дочь неожиданно  располнела. Финн
пригласил священника и узаконил отношения молодых, вскоре в семье
родилась девочка. Фёдор решил не возвращаться домой, в Россию, тем
более прошёл слух, что всех, кто побывал в плену, ссылают в лагеря.
Финское правительство передало списки всех русских пленных,
пребывающих на их территории и депортировало их.
На проверочном пункте на границе Фёдора встретил следователь, сразу
ехидно ему заявил:

- Мы на фронте под пулями, а ты у бабы под юбкой воевал, даже с
приплодом, теперь долго вшей будешь кормить в лагерях.
Федору не хотелось подводить семью, поэтому решил не писать родителям.
«Что скажут люди? Как переживут  позор родители , жена.
Вероятно, с Лысенчихой что-то стряслось, - подумала Варвара.- муж
вернулся, должна радоваться, так нет, даже удивительно. Что с ней?»
Вера первая заговорила:
- Варвара Степановна, помоги, животом маюсь. Уже отвары разные пила.
Ничто не помогает.
- Наверно, что-то съела не то, - пыталась уточнить Степановна, -
Рвота, понос есть?
- Да, с едой-то у меня порядок, вот только изжога мучает. Ну, вы ведь
понимаете, в чём дело!
- Ложись на кушетку, сейчас пойму. - Ответила ей фельдшер.
Варвара помяла ей живот и удивлённо посмотрела на Лысенчиху.
- Вера, да ты ж – беременная?
- Вот поэтому и пришла к тебе, уж месяц, как шевелится. Отвар с
цикорьевыми корнями пила, на ферме фляги с молоком потаскала – думала,
что выскочит, а ничего не получается. Помоги избавиться от греха и
позора.
Варвара гневно посмотрела на Лысенчиху и сердито произнесла.
- Нет уж, я раз пострадала ни за что, с меня хватит, больше лагерей не
Хочу. Твой муж небось рассказал, как там нелегко.
Вера взмолилась:
- Никто не узнает. Я никому не скажу, только помоги мне от срама
избавиться, бес попутал. Три года обходилось, а на этот раз
завязалось. Сергей даже уже регистрироваться со мной хотел, а как
Фёдор нашёлся, наотрез оказался, сказав, что его самого жена не стала
ждать, загуляла, чужого брать не буду. А как про ребёночка узнал,
сразу женился на Катьке.
- Вера, раньше надо было думать. У нас в  селе не ты первая, не ты последняя.
- Варвара Степановна, прошу тебя по-хорошему. Сбереги меня от позора,
не хочу рожать, Федор упрекать меня всю жизнь будет.
- Я же сказала, нет! Не понятно? Повторяю — Нет! - возразила Варвара.
Лысенчиха покраснела, её всю затрясло, заскрипела зубами от злости, её
как будто прорвало:
- Конечно, тебе хорошо. Ни о чём думать не надо. За тебя думает твой Бенедикт.
Бес он. Ты путаешься с бесом, поэтому ни разу и не забеременела. А нам
достаются простые смертные. Мужику нет нужды о чужой бабе заботиться,
он похоть свою удовлетворит, натянет штаны и бегом к жинке, а наутро
не вспомнит, с кем был и кого обрюхатил.
Варвара испуганно смотрела на Лысенчиху, её затрясло от услышанного.
- Это у тебя бес заботливый,- продолжала Вера, - подарки всё носит и
ублажает любую твою прихоть, а наши мужики нас только с брюхом
оставляют.
Варвара не выдержала и закричала на неё:
- Ты что? Белены объелась? Думай, хоть что несёшь своим языком болтливым.
- Да не прикидывайся  Варварушка. Всё село знает, как ты с бесом
путаешься, как шастаешь к нему по бесовской тропинке и потом в стогу
сена кувыркаешься.
Варвара побледнела, губы дрожали, руки тряслись.
Испугавшись, Лысенчиха попятилась к выходу, поняв, что ляпнула лишнего.
Варвара сорвала с себя белый халат и колпак с головы, на ходу повязав
Платок,  одев плащ, быстро вышла из медпункта.
Постояла немного,  задумавшись,  спешно  побежала к реке, встала у самого края ущелья на
бесовской тропе, закричав:

- Бенедикт, Бенедикт! Поднимайся наверх, я знаю, что ты здесь, в гроте!
В это время от реки веяло холодом. Демон к утру совсем продрог,
зарывшись с головой в сено, ещё спал. От неожиданности он вскочил,
прислушался внимательно. Его действительно звала Варвара, он не
ослышался, ранее она никогда так не делала.
«Что могло стрястись? Неужто то самое, чего он  ждал и боялся?» -
подумав, в один миг появился наверху.
 Перед Варварой стоял неузнаваемый Бенедикт, весь в сене, в помятой одежде, обросший, глаза
огненные, лицо холодное и страшное.
Варвара от страха закричала.  –А-А-А! Сгинь нечисть! Сгинь проклятый! - Обхватив голову руками, с
криком побежала от него прочь.
Варвара лежала ничком на могилке матери, уже не рыдала, а просто
всхлипывала. Она не любила кладбище, заглядывала крайне редко, за
могилой Оксаны ухаживала тётка Полина.
Послышались приближающиеся шаги, подошедший присел рядом, немного
помолчав, сказал:
- Дорогая, прости меня, я виноват. Это всё ты должна была услышать от
меня, а не от бабёнки-сплетницы, не подготовил тебя   правду
узнать. Но перед тобой я ни в чём не виноват, был всегда честен, не
обещал того, что не в моих силах сделать .
Да, я Бес из такой же плоти, как и ты, только с другими способностями,
благодаря мне ты живая и лежишь сейчас на могиле, а не в могиле.
Кстати, земля холодная, можешь застудиться, лучше поднимись, -
заботливо предложил Бенедикт.
Варвара не шелохнулась.
- Я ничем тебя не обидел, только оберегал, нарушая демонические
законы, вмешиваясь в дела смертных. Можно подсчитать, сколько раз во
время войны спасал тебя от смерти, а ты играла со смертью, постоянно
находясь на грани.
Сама посчитай, когда разбомбило операционную палатку, когда снаряд
летел в машину, а попал в самодура-полковника, который мог сдать тебя
под трибунал ,тебя сразу бы расстреляли, не смотря на то, что он
трусливо драпал с поля боя.
А вспомни санитарный эшелон. В тот момент ты уверовала в Бога, как и
все остальные, кто в нём находился. Пока вы молились Господу, я
раскидывал снаряды по сторонам, даже пришлось убить лётчика.
Кстати, это единственное моё преступление против смертных, и за это
был наказан, так как не имел права вмешиваться в дела смертных, а
обязан был их только искушать.
Варвара поднялась и уставилась на него. Перед ней был уже тот прежний
Бенедикт, которого она любила долгие годы.
- Дорогая, ни к чему эти подсчёты, я только скажу, любил и люблю и
никогда даже в мыслях не пытался искусить тебя, склонить к
грехопадению.
Ты чиста и невинна! На тебе только невольный грех по
незнанию! Но  всё равно будешь за грехи предков расплачиваться. Вспомни, золотце!
Не я ли советовал тебе идти к отцу Игнату и молиться, а ты же меня не
послушалась.
Варвара нервно качала головой и с трудом выдавила из себя:
- Ты же бес! Я путалась с бесом, была твоей любовницей, меня может
только одно оправдать, что не верила в существование Темных сил.
- Но Оксана же тебя предупреждала. Ты не послушалась матери и не
поверила ей, предпочла считать её сумасшедшей, тебе было так удобней.
А что в божьих законах говорится насчёт отца и матери? Ты всё
игнорировала. Мать надо было слушаться. - Заключил бес.
Варвара со злостью выдавила из себя.
- Ты есть Зло, и моя мать погибла из-за этого Зла.
- Я с тобой согласен. Оксана выпила отвар, принеся себя в жертву, и
если б она этого не сделала, то твоя душа принадлежала бы бесам по
контракту твоей бабки. Бабка заложила свою душу и души семи поколений
по глупости, чтобы отомстить за смерть любимого мужа с помощью магии и
Темных сил, а уж колдовская книга и похотливые бесы достались вам уже
в придачу.
- А ты разве не из этих бесов? И разве ты не Зло несущий?
- Ты права - я бес, но не соглашусь с тобой, что я есть несущий Зло,
 на мне нет людской крови, если не считать фашистского лётчика.
Я только искушаю людей к порокам. А Зло творят люди сами. Они сами
сознательно идут на искушение, а многие даже ищут встречи с дьяволом и
идут к нему на службу, не задумываясь о последствиях.
И заметь, они сами решают - быть им искушенными или нет. Взять в
пример Арсения Добрых или Петра Семёнкина, хотя бы Фрола и Игната
Лыско, как только и чем только не пытались искусить их, так светлым
людьми были и остались.
 Божий раб Арсений умер с чистой душой, попав сразу в рай без Страшного Суда.
- Не верю я в это. Ты искушал меня, обманул, скрывая правду.
- Солнышко моё, не лукавь! Тебе хотелось обманываться, ведь всё село
уже знало, кто я, кроме тебя.
 Одна ты ничего не хотела видеть и знать, так как тебе было это удобно. Бес подыскивал слова, поласковее. - Голубушка, это ты искушала меня! Это я - твоя жертва! И за свою любовь
я дорого платил, но это моё и не хочу перекладывать на тебя.
Любовь, как яблоко с древа познания Добра и Зла. Вкусив его,
приходиться дорого платить, вот и я заплатил! И не выставляю тебе
претензий и счета. Грех с мужчиной вне брака, для тебя был сладок.
- Постой. А не ты ли склонял меня к детоубийству нерождённых
младенцев? А кто приходил к моей матери?
- Золотце, тогда меня у Врат Преисподней не было, это Габриель.

- Так Врата точно существуют? - испуганно спросила женщина.
- Ты в них была, - это тот самый грот в ущелье, - ответил демон.
- Это и есть мой грех, неверие и прелюбодеяние. А про Чистилище - это
правда, и что моя мать в нём?
- Об этом тебе Оксана во сне сказала правду, слушать её надо и молиться.
- А наших мужиков к блуду кто искушал?- спросила Варвара.
- Не откажусь - моя работа. Да я, искушал мужиков к похоти.- иронично
произнес Демон.
- Значит, и Семёна Щербу тоже ты искушал? Этот подонок мне всю жизнь
искалечил, у изнасилованной женщины нет счастливого будущего!
Варвара замолчала,  огорошенная  ужасающей  информацией. Наконец, тряхнув головой, продолжила:
- Так выходит, я пострадала не от насильника, а от бесов и потом
умывалась слезами всю жизнь. И ты после всего хочешь сказать, что
ничего дурного не сделал?
Да ты мне жизнь переломал, из-за вас бесов мать отравилась, бабушку
заживо сожгли в доме.
- Это не моя работа, другого беса, Габриеля. Из-за любви к тебе меня
самого чуть живьём не испепелили, я много потерял.
- Что ты, бес можешь потерять? - укорила Варвара.
- Власть и могущество. Я сделался никудышным демоном, болтаясь так ,  между
тобой и Преисподней.
Варвара вздрогнула, как будто перед чем-то страшным, и злобно произнесла.
- Сгинь, нечистый! Не хочу тебя больше видеть! - она посмотрела в
небо, подняв руки к верху, крикнула, - Господи, прости меня грешную,
помоги избавиться от этой нечисти!
Она перекрестилась, Бенедикт мгновенно растворился в воздухе.
Варвара медленно побрела домой, ей никого не хотелось видеть, а ещё
больше не хотелось жить. Сняв плащ, платок и ботинки, она долго стояла
посреди комнаты в раздумье, потом подошла к шкафу, насыпала в ладонь
большую горсть таблеток и попыталась запить их водой, но поперхнулась,
таблетки сами вылетели изо рта. Поставив стакан с водой на стол,
убитая горем женщина упала на кровать и заснула.
Во сне вновь привиделась мать, которая просила не повторять её ошибок
и молиться. Оксана убеждала дочку, что Господь милостив и простит
Варвару.
Утром в дверь постучались, не дождавшись приглашения, вошли Аннушка и
Вера. Склонившись над лежащей на кровати, почти шепотом спросили:
– Варвара Степановна, тебе плохо? Может, чем помочь?
- Спасибо, Вера уже помогла. Сейчас лучше уйдите, я хочу побыть одна.
Лысенчиха взмолилась:
- Степановна, прости уж меня, дуру, наболтала в сердцах лишнего,
не таи обиды на меня.
- Нет, это ты меня прости Вера, и... спасибо! - Варя махнула рукой, прощаясь.
Несколько дней Варвара не появлялась на людях и никого не хотела видеть.
На работу вышла в чёрных одеждах, как монашка, напугала всех селян.
Навсегда уединившись, отказалась от мирской жизни. Ежедневно молилась
по несколько часов, стоя на коленях, делала земные поклоны, как на
вечерней, так и на заутренней. Молилась за отпущение ей грехов, прося
прощения за отца и мать, всех бабушек, за друзей, за солдат, умерших
на фронте и в госпитале.
А вскоре к ней пришло  прозрение. Поняла путь к истине и своё
предназначение в этой сложной жизни, начиная с бесовской тропы и до
Великих дел, которые ей предстояло ещё свершить.
Варвара навсегда себе уяснила, чтобы познать истину, нужно возвыситься
над пороками, убить в себе чревоугодничество, желание похоти,
тщеславие и зависть; жить только по Божьим законом! А чтобы наступила
душевная гармония, нужно совершить великое Добро, а чтобы совершить
это Великое, нужно быть духовно богатым! И забыть о материальных
благах!
Местные старушки-староверы, помня свои старообрядческие корни,
предложили ей организовать молитвенный дом, надеясь, что Варвара
заменит им ушедшего отца Игната, и наконец, они все вместе начнут
молиться Всевышнему за этот грешный мир.
Варвара отказалась, пояснив, что свой крест понесёт сама, без
помощников, и что не разделяет взглядов староверов, у неё другой
обряд: с иконами, свечами и посещением церкви, покаяниям у священника.



                Глава 42
К девяти часам утра, как всегда, подошла Варвара к конторе,
Намеревалась  в райцентр съездить. Ждала машину, вдруг  к ней подбежала
взволнованная Аннушка Лыско:
- Дед собрался умирать, велел народ собрать, со всеми хочет проститься.
В доме уже собрались люди.
Варвара подошла к кровати, на которой лежал умерающий старик, и как бы шутя спросила:
- Дядя Фрол, вы что удумали? Пошутить над нами решили? Вчера ещё так
резво нарезали круги вокруг села, а сегодня умирать приспичило?
Дед не ответил, лежал прямо, смотрел серьёзно в потолок.
- Сейчас пульс послушаю, укол сделаю, пилюлек дам, глядишь, и
помолодеете, - продолжала подбадривать фельдшер, старика лежащего на смертном одре.
- Дочка, ты на меня время не трать, а твои пилюли я отродясь не
принимал, а сегодня пере смертью,  тем более ни к чему.
- Но можно, я хоть пульс прослушаю? - не отставала от умирающего
старика ,  настойчивая фельдшер.
- Скажи уж прямо, за деда, как за молодого, решила подержаться и
думаешь удержать на этом свете? Смерть пришла и нечего от неё бегать.
В комнату вошел Добрых и сел у кровати на табурет.
- Здравствуйте, дядя Фрол! Чего это вздумалось вам народ пугать? Как
же мы будем без вас жить? Кто нас будет журить за недочёты? Уму-разуму
учить? - Добрых рассмеялся.
Старик посмотрел на всех добрыми глазами и тихо произнёс:
- Хватит, пожил! И другим место уступить надобно. Закончилось моё
время. Хочу у народа прощенье попросить, если кого обидел понапрасну?
И ещё скажу. Слава Богу! Господь последних староверов уберёг, из-под
Новочеркасска направил в эту глухую степь. Спас он нас от погибели, а
то б уже лежали все в землице, как наши сородичи, расстрелянные , в гражданскую и
фашистами в лихую войну .
А, главное, благодарность от всех наших селян твоему батьке Арсению!
Ведь осуществилась его мечта. Я помираю счастливым стариком! И детишки в
нашем селе,  тоже счастливые люди! Арсений Петрович создал счастливое
общество равных людей, как и мечтал!
Не спорь со мной, я жил долго, мне видней!
И к тебе Варвара просьба, я рад, что дорогу к Богу нашла, отпой меня
как следует, и сорок дней помолись за раба божьего Фрола, испроси у
Бога мне прощения. Грешил много, много с отчётами бухгалтерскими
лукавил, для людей, не для себя старался. Но всё равно  нарушал Божью заповедь «Не лги и не воруй».
Старик хотел перекреститься, поднял руку, но она беспомощно упала, и
Он сам  закрыл  глаза навеки.
Все перекрестились, а Добрых произнёс:
- Царство тебе небесное, дед Фрол! С добром жил и спокойно умер!
Спасибо тебе, что с нами был, согревал наши души советом и добрым
словом. – Потом усмехнулся. - Старик грех у себя нашёл? Да,  он общину
от смерти спас, от голода, от нищеты!
Народ,  молча вышел из комнаты, чтобы с почестями организовать похороны
самого уважаемого  жителя села Добровольное.
У могилы собрались всей общиной. Парторг сказал последнее слово:
- Сегодня проводим мы в последний путь организатора нашего поселения,
верного друга и соратника настоящих коммунистов Арсения Петровича
Добрыха и Дмитрия Соломки.
Я задумался над предсмертными словами Фрола Лыско. Всю жизнь старик
тосковал по родной земле, но я не мог представить, что он себя считал
счастливым  человеком  на этой Земле.
Мудрый старик, ему виднее! Значит, действительно мы осуществили мечту,
за которой ехали сюда наши родители. Низкий поклон Вам дед Фрол и наша
благодарность!
На сороковой день со дня смерти Фрола Лыско также неожиданно и тихо
Умерла тётка  Полина Добрых.
Для Варвары это была самая большая утрата, единственный на  этом свете
близкий и родной человек ушёл из жизни. Для всех селян Добровольного
смерть Полины Добрых стала потерей « души» общины староверов.

                ГЛАВА 43
С первыми лучами солнца Варвара быстро вставала с постели, чтобы сделать всё,
  до начала рабочего дня, так как ей нужно ещё успеть
отстоять заутреннюю литургию, которая давалась ей легко.
 Она молилась
и не отвлекалась на посторонние мысли, что нельзя сказать о вечерней.
Сказывалась усталость за день, да и мысли спорили, права она или не
права? И в душу вкрадывалось сомнение, надо ли ей молиться за рабу
божью Ганну, виновницу всех бед женщин рода Задорожных?
Какое право имела бабка Ганна распоряжаться душами своих внучек, отдав
их на поругание и на утеху бесам? Ещё у неё никак не выходили из
головы последние слова, сказанные Бенедиктом: «Отдала души
родственников по глупости». Эта фраза  ни как не давала ей покоя.
Варваре страсть как  захотелось узнать всю правду, тем более ей
вспомнился рассказ матери, что бабка Одарка могла во сне проникнуть в
прошлое и будущее.
Только первая, третья, пятая и седьмая женщины из поколений Задорожных
обладали таким даром. А сколько сил приложила Оксана, чтобы проникнуть
в тайну путешествия по времени во сне, и рассказала дочери секрет, как
она это делала, но у Вари ничего не выходило.
А однажды Варвара даже подглядела за матерью, но решила, что у неё
опять проблемы с головой, вот и чудит.
Однако удивляло Варвару, почему-то она запомнила всё, до мельчайших
подробностей, хотя к этому не проявляла ни малейшего интереса.
А, когда появилось сомнение, молиться ли ей за бабку Ганну, возникло
желание, проверить бред это или явь. Это  всё её колдовство и магия.
Варе всё больше хотелось проникнуть в тайну и понять, что заставило её
бабку более чем сто пятьдесят лет тому назад прибегнуть к такой
крайности, ей захотелось даже воспользоваться своим даром, о котором
теперь неожиданно вспомнила,  хоть это и греховное дело.
После долгих раздумий, женщина решилась проникнуть в тайну, а чтоб не
мешали ей, сказала соседкам, что поедет в Малиновку к больному.
Можно проникнуть через сон в тайну только в одном промежутке времени –
в полночь в полнолуние с четверга на пятницу. Ей казалось, что она всё
продумала и предусмотрела. Наконец, решилась, подойдя к иконе,
произнесла:
- Господи Всемогущий и Всемилостивый, прости рабу грешную Варвару и
разреши узнать правду, чтобы не терзалась душа и ушли сомнения, - она
осенила себя двенадцать раз крестом, сделав такое же количество земных
поклонов, каждый раз произнося:
- Господи, прости, помилуй меня!
Закончив молитву, она отодвинула стол в угол, в середине комнаты
нарисовала древесным углем пятиконечную звезду, а в центре круг. У
каждого угла звезды поставила зажженную свечу и по четырем сторонам
света поставила кресты.
Быстро разделась, намочив полотенце в святой воде, обтерла всё тело,
надела чистую белую рубашку и распустила волосы, выпив настой из трав.
Ступая босыми ногами, держа в руках мешочки с травой, обошла кругом
звезду и вступила в центр. Понюхав травы, легла по центру, затем,
скрестив руки на груди, произнесла нужные слова.
От холода её трясло, стучало в висках, сердце колотилось, будто сейчас
вырвется наружу, началась резкая головная боль и пошли судороги. Она
уже не произносила молитву, а стонала и металась от боли.
 Вдруг всё прекратилось.   Как будто куда-то провалилась и полетела мимо лесочка в
придорожную корчму, а там люди в старинных одеждах, похожих на
украинский национальный наряд, и говорят почти так же, как говорил
старик Игнат, но Варвара почему-то понимает их.
К корчме подъезжает полк гусаров, их она тоже понимает. Веселые гусары
идут на запад на какое–то сражение трех стран и будут биться с
французами, во главе которых сам император Бонапарт, ещё его называют
иногда Наполеон.
Хоть он и противник, но гусары к нему относятся с уважением. Все
счастливы и довольны, но более всех - хозяин корчмы, пан Дробыш, так
как его дела пошли на поправку. Наконец представился случай
осуществить его мечту, выдать красавицу дочь Ганну за знатного
дворянина.
 Офицеры заглядываются на девушку, а особенно ухаживает за
ней поручик Иван Плетнёв, красив, статен, благороден и несметно богат.
Вскоре войска уходят дальше на запад. Спустя некоторое время русские
войска возвращаются через Польшу, на восток в Россию, потерпев
поражение под местечком Аустерлиц. Храбрый полководец француз Наполеон разбил  три армии, трех стран.
  Раненый поручик, взглянув на красавицу, произносит:
- Взял бы с собой в Россию, но не время ,  к тому же раненный, одному
Богу известно, что будет со мной. Полюбил всем сердцем, но ты
свободна.
На что Ганна отвечала ему на русском:
- Ты мне тоже люб, – вздыхая тяжело, - не судьба, значит.
Девушка знала ещё французский язык, была обучена манерам знатной дамы,
скакала хорошо верхом на лошади. Ганну воспитывала бабушка, знатная
дама из дворянского рода, приближенная фрейлина,  к какой - то королеве, но была
вынуждена , почему-то скрываться в Польше.
То ли увлеклась тайнами Тёмных сил, приняв обряд колдуньи, получила знания и силу, то ли стала
государственной преступницей, узнав  какую - то тайну империи. Даже её сын не знал подробностей, как и своего отца. Ради чего она это сделала? Всё  осталось тайной для всех, так и унесла она с собой в могилу.
Бабка свою внучку приобщила сразу к таинствам магии, обучила грамоте и
нескольким иностранным языкам, в одно время у пожилой женщины
появилась надежда,  вернутся на родину, но потом опять что-то случилась
и женщина вновь вынуждена была скрываться.
Мать Ганны была против учений свекрови, за это бабка извела невестку насмерть.
В доме пана Дробыша ещё жил сирота, её племянник Станислав, погодок
Ганны, безответно влюблённый в свою  кузину.
Ганне   он  нравился, но девушка  понимала, что отец никогда не
согласится выдать дочь за бедного хлопца , незнатного рода, без средст.
Все соседи сторонились семьи Дробыша из-за бабки ведьмы, поэтому
для внучки-красавицы найти достойного жениха  в Польше не предоставлялось возможным.
 Пребывание  по ту сторону прошлого Варвары продолжилось...

Через некоторое время с запада приближаются другие войска. Это уже
французы, вступившие в Польшу. Снова радуется пан Дробыш, появилась
возможность выдать дочь замуж  уже за французского офицера.
Отец даже заставил Ганну прислуживать им, улыбаться и подносить вино.
Вот подъезжают к корчме три офицера верхом на лошадях, приказывают
подать им много вина. Хозяин корчмы спускается за вином в погреб и
слышит, как за ним закрывают дверь на засов.
Станислав с бабкой ушли в соседнее село и там припозднились.
В корчме остаётся одна Ганна, этим воспользовались гости. Поняв намерения
офицеров, девушка пытается бежать от них, но мужчины ловят её, уложив
на стол, удовлетворяют свою похоть по несколько раз, они говорят ей
что-то пошлое, весело насмехаясь над ней, доводят девушку до
бесчувственного состояния.
Станислав, приходя в корчму, никогда не входил сразу, а сначала
заглядывал в окно, боялся дурного расположения духа у дядьки
Владислава, и, вообще, старался лишний раз не попадаться пану Дробышу
на глаза.
И в этот раз он тоже заглянул в окно, увидев лежащую на столе без
чувств несчастную Ганну, парень схватил вилы и вбежал в корчму. Он
пропорол вилами первого офицера и сразу же втыкает вилы во второго, но
третий офицер,  успев вытащить саблю, наносит Станиславу смертельный
удар.
Офицер бежит к выходу, но его нога в чём-то запутывается, и он с
размаху ударяется о дверной косяк с гвоздем. С трудом, выйдя из
корчмы, француз  , превозмогая силы,   взбирается на лошадь и скачет прочь  от корчмы через лес.
Подошедшая бабка освобождает пана Дробыша из погреба и успокаивает
внучку, уверяя её, что третий офицер будет наказан, она уже
позаботилась об этом, но им надо спешить, так как за убийство
офицеров, французы их повесят.
Старая женщина прячет сабли офицеров. Они быстро собирают необходимые
вещи и поджигают корчму вместе с покойниками.
Измученную  Ганну отец привязывает к седлу, так как ей офицер вывихнул
плечо, она не может самостоятельно держаться в седле. Старуху тоже
усаживает на лошадь. Они спешат, как можно дальше удалиться от этого
места и от посторонних глаз.
Беглецы напрасно спешили, французы спохватились искать пропавших служивых
  только на третий день. Офицер, который ускакал на лошади, не далеко
уехал, проклятие старухи настигло его в пути. Он не смог на
повороте в темноте удержать лошадь, выпал из седла, нога запуталась в
стремени. В таком положении и нашли его друзья, приняв всё за несчастный случай,
так и не узнав, что случилось на самом деле в корчме.  Куда пропали двое его спутников?
А в корчме соседи нашли три обгоревших скелета, которые приняли за
хозяина и его домашних, подумав, что кто-то их ограбил и поджёг корчму. Решили, что это наверняка сделал Станислав и сбежал, так как  он не ладил с покойным паном.
Пан Дробыш без передышки увозит семью на восток, туда к Черному морю,
где живут вольные люди, казаки.
Варвара в своём сне видит всё сверху.
Путники не знают, сколько времени они уже в пути, пробираясь по
безлюдным дорогам, окончательно заблудившись, они выходят к островку
на болоте. Там е одиноко стоит добротный дом -пятистенка. Пан решается
попроситься на постой и, постучав в дверь, входит. У печи хлопочет
молодая женщина. Маруся оборачивается, вскрикивает и бросается
навстречу мужчине.
- Михайло, ты жив? Я не верила, что ты сгинул, - и внимательно
всмотрелась в лицо пана.
- Ошиблась ,хозяйка. Я - Владислав Дробыш и вот моя семья. Мы
заблудились и устали. Можно, передохнём у тебя? За постой сочтёмся.
Женщина отпрянула и от удивления закрыла рот рукой, покачала головой:
- И впрямь, обозналась, говор не наш. Ах,  как сильно походишь,   на моего мужа
Михайло! Уж второе лето минуло, как ушёл по делу, оставив меня здесь на болоте
одну.
Женщина засомневалась на миг, но всё же приглашает путников.
- Но, если вы люди добрые, располагайтесь, всем места хватит.
Женщины быстро сходятся, у них есть общие интересы и находят о чём
поговорить. Минует день, другой, и каждый открывает свои тайны.
Михайло, муж Маруси, был управляющим у помещика, который дал ему
вольную, за то, что  воровал  лес  для своего хозяина у соседей.
Михайло поставив домик на пограничной территории имений, зажил
самостоятельно, а воровать не бросил, как не уговаривала его жена, вот
и сгинул неизвестно, как и где?   Соседи так толком и не успели узнать
его в лицо .
А через некоторое время к ним приезжает урядник из управы и просит
Владислава показать бумаги. Маруся опережает всех, подает бумаги мужа
Михайло и поясняет, что муж отлучался, за дочкой и матушкой ездил, а
теперь вот, вернулся.
А вечером Владислав смеётся:
- Маруся, ты жинкой назвалась, знать тому и быть.
Мать Дробыша благословляет их на брак, теперь пан Дробыш становится
Михайло Задорожным.
Вскоре в десяти верстах от болот, на тракте, Задорожные открывают
харчевню на деньги, а также золотые кольца и цепочки, взятые с убитых
офицеров.
Вот уж пять лет, как в харчевне дела идут хорошо, дорога на Крым
проходит рядом, а к тому же, неподалёку расквартировывается полк
гусар.

И вот однажды в дверях харчевни появляется поручик Иван Плетнёв. Ганна
видит гусара, от неожиданности роняет кувшин с вином, поручик ловко
ловит его. Он узнаёт красавицу из польской корчмы, которую так и не
смог забыть. Поручик уезжает к родителям за благословением, но они не
дают согласие на брак с дочерью простолюдина.
Поручик хлопочет в управе и меняет сословие Задорожних с
крестьянского, на мещанское и венчается с красавицей Ганной вопреки
воле родителей.
Счастье молодых длится недолго, приходит печальная весть о том, что
начинается война с французами, и император Бонапарт приходит в Россию.
Иван Плетнёв в составе своего полка выступает под Смоленск, где им
предстоит принять сражение.
Молодая женщина в тревоге и страхе, Ганна беспокоится за возлюбленного
и за его ребёнка, который скоро должен родиться.
Предчувствие не обманывает её. В начале августа ей передают письмо
друзья поручика, что её муж погиб в сражении под Смоленском.
Несколько дней женщина лежит без чувств, потом вдруг поднимается с
постели и сообщает семье:
- Я уничтожу Наполеона, он виновен во всех моих несчастьях, он принёс
горе в нашу семью! Вы должны мне помочь! Одна я не справлюсь.
Девять дней призывает она силы Тьмы, обращаясь к Люциферу и
Вельзевулу, просит дать Книгу Знаний и силу.
Князь тьмы слышит зов и предлагает подписать кровавый контракт. Ганна
подписывает его не глядя , на условия и не думая о последствиях,
одержимая жаждой мести за любимого Ванюшки.
Женщина ищет в Книге, как уничтожить нужного человека на расстоянии.
Но чтобы исполнить это заклятие, нужно собрать в одном месте пять
ведьм. Поэтому Ганна меняет решение. Теперь она не уничтожит
Бонапарта, а обречёт на мучительную жизнь,  нужно отнять удачу и успех, для этого  необходимо только три ведьмы.
Женщины приготавливают всё, как требовала Книга: свечи, воду, камни,
углями рисуют знаки, садятся в круг, берутся за руки и долго читают
заклинание, женщин уже трясёт, корёжит, зубы стучат, но они
продолжают, пока не падает  без сознанья Ганна.
У неё начинаются роды, она кричит от боли, женщины пытаются ей помочь
и облегчить страдание, но вот появляется на свет долгожданная девочка.
Новорождённая кричит. Бабушка и мачеха не видят роженницу , они  занятые новорождённым ребенком.
Ганна пытается улыбнуться, но жизнь уходит из неё, так как все силы, которые
потратила на заклинание. 
Это цена прописанная в контракте за колдовство.
Варвара  дальше  парит в воздухе,   видит, что девочку воспитывает Маруся и бабушка,
которая переживёт правнучку, и она даже примет у неё роды, на свет
появится ещё одна, последняя ведьма, её дочь не воспользуется больше силой Тьмы и
магией.
Потом Варвара видит, как жители окрестностей ругают ведьм, сжигая
харчевню и дом, вместе с Марусей и Михайло, а бабке с внучками удается
скрыться в доме на болоте.
 Силы заклинания подействовали, не зря была смерть Ганны.  Двенадцатого сентября 1812 года под Бородино состоялась великая битва двух армий, французской во главе с Наполеоном, и русской армии  под командованием Михаила Кутузова.
 Наполеон не смог выиграть битву, от него ушёл успех, а потом и удача. Он позорно бежал из России и      бесславно закончил свою жизнь узником в крепости на острове Святой
Елены.
 Больным и немощным человеком , в страданиях и муках, заканчивал свой жизненный путь,  так  пожелала Ганна в заклятии.
Бенедикт, как всегда, спал в гроте, но тут неожиданно появился Габриель.
- Привет! Ты всё дрыхнешь, а наши отлавливают твою Варвару. Она
находится сейчас во временном портале, заглянула в прошлое, а выйти из
него самостоятельно не может.
 Бенедикта как будто ветром сдуло, в дом Варвары.  Рискуя собственной телом, он переступил звезду, потушив свечи, вынес из круга   бездыханное тело Варвары, сделал искусственное дыхание и несколько  ударов ладонью в область сердца. Преодолевая ужасную боль в руке, он
взял бутылку со святой водой, дал испить  женщине, а потом вылил на неё
всю оставшуюся воду. Варвара стала хватать воздух ртом, задышала.
Демон растворился в воздухе.
На следующий день Варвара молилась и просила Господа простить рабу
божью Ганну.
  Глава 44


Человеку трудно сделать первый шаг по дорожке познания истины. Варвара
томилась от любопытства, с предыдущего раза не сделала для себя
вывода, ведь заглядывать в будущее или прошлое чревато последствиями
для простого смертного.
При чтении священных книг и Библии у женщины возникло ещё больше
вопросов, которые оставались без ответа: «Много противоречий и
нестыковок. Вот потому они  толкают меня повторить, совершить  опять  путешествие
во времени, увидеть Великий потоп и Ноев ковчег».
Рассуждала Варвара:
- Меня на этом свете ничто не держит, не могу больше грешить,
сомневаясь в достоверности писаний апостолов. Большой грех - мои
сомнения. Я устала спорить с книгой Божьего слова.
Пару недель она не решалась повторить путешествие, но долго
рассматривая икону Святой троицы, думая:
«В Бога верю, но какова роль его сына Иисуса Христа? Святой дух -
бестелесное существо, а тут он в оболочке человеческого тела. Я хочу
знать».
Приготовления были недолгими, в первый раз, выход во временной портал
был намного сложнее. Вдруг стремительный полёт прекратился, Варвара
опять увидела себя в своей комнате. Она лежит в центре пиктограммы,
вся мокрая, над ней склонился Бенедикт с пустым ведром. На этот раз
Демон решил не травмировать себя крещенской святой водой, окатил
Варвару колодезной водицей из ведра, стоящего на лавке.
Варвара резко встала, бросив презренный  взгляд на незваного гостя,
вышла в другую комнату. Переодевшись, хотела осенить крестным
знамением беса, но Бенедикт  её схватил  за руку:
– Я здесь по договорённости с небесной канцелярией. Ты совершаешь
преступление, смертный божий раб не праве заглядывать ни в будущие, ни
в прошлое. Вседержитель наложил табу на эти знания. Всё, что нужно
знать людям, он вложил в Библию.
Варвара в ответ, заметила:
- Люди внимательно читают эту книгу и находят много противоречий и
нестыковок. Поэтому я тоже сомневаюсь в вере в Господа и его сына.
Особенно  меня смущает в Ноев ковчег, в котором он разместил «каждой твари по паре».
Это какой же величины была баржа? Как Ной  сам один его  построил? И
вообще. Где ставка Вседержителя? Где этот Рай?
Бенедикт усмехнулся:
– Этого даже мы не знаем. Ох, любопытная и неугомонная Варвара! За
этим ты решилась на второе путешествие? Силы Света поставили защиту,
предвидя твой выход, а я установил сигнализацию. Если в первый раз мне
удалась тебя спасти и вернуть с того света, то на этот раз  было бы
даже Страшного суда.
А твой опекун, архангел Гавриил, даже  не  изучать  бы  твою «Книгу жизни» и на чаше весов  даже не взвесили бы твои деяния  Добра. Ты попала бы сразу в Преисподнюю. Ты нарушила бы в очередной раз  закон Мироздания.
Женщина бросила злобный взгляд на беса, подумав: « Чего вмешивается дела. Ах, я  опять
я согрешила!» - Подумав, сменила гнев на милость:
– Если знаешь, что было до Всемирного потопа и про Ноя с его ковчегом,
и какова роль сына божьего Иисуса в царстве Света, рассказывай, не
томи!
- Варя, а может, дождёшься смерти, всё сама узнаешь?
- Я уже знаю о тебе, о демоне царства Тьмы. Так, одним знанием больше,
одним меньше,  с меня не убудет.
- Ты понимаешь, что я не вправе никому об этом рассказывать? Всё равно
тебе никто не поверит, даже сочтут псих. Больной и спрячет в психушку.
- Да ладно, начинай, рассказывай. Как создал Бог Землю?
Бенедикт, понял, если не рассказать сейчас, другого случая не будет,
ему было приятно вновь сидеть в доме Варвары, и общаться с ней.
- Творец Мироздания, называемого «Солнечной системой», создал
несколько планет, пригодных для жизни. Планету Земля сотворил для
своих Божьих рабов в качестве лучшего места, «Рая», для проживания
идеального гармоничного общества, где все жили в любви и добре.
Где не было места порокам, да люди и не ведали о них и не знали тогда смерти.
Это потом Антихрист, обернулся Змием и дал Еве познать плод Зла с
древа Жизни. Господь,  осерчал на них , прогнал людей из Рая, сделав их
смертными.
После смерти осуществлялся переход души смертного в царство
Света. Творец ослабил на многие лета контроль    за людьми, планетой
Земля.
Сам Рай перенёс в другое место, куда именно, даже мы не знаем.
Варвара добавила:
- Дядька Арсений тоже мечтал создать для людей счастливое общество. Не
получилось, Антихрист вмешался и всё испортил.
- Ваш Фрол   Лыско считал, что прожил счастливую жизнь,   что у Арсения  Добрых  всё получилось.
Наступила пауза, и последовал следующий вопрос от Варвары:
- Почему Всемогущий Господь позволяет Сатане вмешиваться в дела своих рабов?
- У царства Тьмы и царства Света есть договор, одни искушают, а другие
судят искушённых за отступничество от божьих заповедей и законов.
- Бенедикт! Это я и без тебя знаю, не уходи от темы, ответь на мои вопросы.
- Варя! А надо ли  тебе это?
- Надо! Хочу знать всю правду! - Настаивала Варвара.
Бес сделал паузу, потом немного подумав, начал с борьбы двенадцати
Архангелов во главе с Антихристом, восставших против самого
Вседержителя. Сатана решил, что время Творца прошло, трон нужно
уступить молодым.
Основная ставка восставших «чёрных» демонов располагалась на «Красной
планете», у которой были скудные ресурсы. Антихрист даже вошёл в
контакт с Творцом другой галактики.
Варвара встрепенулась от удивления, задала следующий вопрос:
- Пришельцы из другой галактики похожи на нас?
- Нет, зелёная лягушка, вытянутая на полтора метра. Их интересовали
ресурсы Земли. Творец создал планету Земля, вложив в её недра
несметные богатства.
Слуги Сатаны воспользовались отсутствием служителей Небесной
канцелярии на планете, используя недра, достигли многого, прогресс на
Земле протекал стремительно.
Сначала использовали людей, совокупляя их с животными и птицами,
совершенствуя возможности человека, чтобы он мог летать и скакать
быстрее лошади. Но Антихриста не устраивала толпа, поэтому создали
человека-гиганта, который мог двигать горы и строить здания-гиганты,
добывая мощную энергию из планеты.
Из недр Земли увозили на «Красную планету» не только металл, но даже
камень. Технический прогресс шагнул далеко. Наши служители Тьмы тогда
создали машины, летательные аппараты и оружие, такое же, какое было в
распоряжении Творца и его воинства. Мощными технологиями поделились
пришельцы из другой галактики в обмен на ресурсы нашей планеты.
Силы Света поздно спохватились, воинство и оружие Антихриста не
уступало по мощи воинству Творца, когда воины Зла выступили против
воинов Света.
Битва была жестокая, даже Земля горела и взрывалась, служители Света и
Тьмы в той битве потеряли свои телесные оболочки, сделались невидимыми
и неосязаемыми.
Вседержитель одержал победу частично. Пришельцы бились на нашей
стороне  царства Тьмы, оружием, которого не было у Вседержителя.
Силы Тьмы не успели улететь на « Красную планету», но смогли скрыться
под землёй в шахтах и гротах, из которых добывали строительный
материал и природные ресурсы.
 Сатана успел прихватить с собой Зло,  главное его оружие против людей. Силам Света был заказан путь в  Преисподнюю. Белые Архангелы на тысячелетия закрыли выход из Царства
Тьмы, сейчас у нас есть Врата, которые находятся в этих местах, я их
страж.
Творец пошёл на компромисс, решив договориться и уступить часть своих
полномочий, но сразу уточнил: "Всё живое на Земле принадлежит мне,
Творцу". Вседержитель оставил Антихристу власть над искушёнными
грехопадшими рабами, которых он мог заполучить только после Страшного
Суда.
 Души этих грешников мы используем в качестве энергетической
подпитки, пользоваться другой энергией, как и техническими средствами,
можем только через богоотступников, и то только после  заключения  с ними контракта.
Вседержитель повелел  само Зло  заключить в Бездне, разрешил
пользоваться Злом вне Бездны в малых дозах. Для битвы с Силами Света,
малого количества Зла не хватает, а восстановить контакт с пришельцами
не удается, Небесные силы всегда на страже.

В той грандиозной огненной битве не только служители Тьмы пострадали,
половина обитателей Земли погибла, а те , что уцелели, попрятались по
пещерам и гротам.
Люд, искушенный Дьяволом, давно забывший Бога
поклонялся сначала Сатане, а  потом - кто во что горазд:  или  тварям
ползучим,  или скоту, т.есть быкам,  многие  солнцу, кумира себе создавали  из всего.
Бесы искушали порочный люд чревоугодием, сладострастием, ненасытным
потреблением материальных благ, больше, чем им было нужно.
Тот люд, кто еще помнили имя Бога ЯХВЫ, в основном, это были потомки
евреев, Творец направил их к центру Земли, в так называемый «Пуп
земли».
Создатель наделил этот избранный им народ многими знаниями и
способностями, опекал, по - отцовски заботился о них, прощая им  многое.
В  надежде, что они приведут род людской к праведному пути и к  самому Господу Богу.
Но евреи обособились, возгордились, превознеслись  себя над другими
народами.
По всей земле царил хаос: жестокость, убийство, люди спаривались с
животными и птицами, рождались мутанты с уродливыми головами зверей и
птиц, вместо рук - крылья, вместо ног - копыта.
Главы государств и священники твердили:
- Это им дал наш Бог.
Священнослужителям всё равно, кому они поклоняются, главное удержать
власть над народом.
Видя это, Вседержитель решил уничтожить падший людской род, обратился
к набожному человеку по имени Ной, и повелел ему создать заповедное
место высоко в горах, где могли  бы жить люди только с чистой генетикой.
  А также выбрать чистых животных и птиц, «каждой твари по паре» небольших
размеров: слон и жираф были самыми большими из этих представителей,
взятых в заповедное место по названию «Ноев ковчег»,  запасти корма и
воды было не сложно.
Господь впредь заповедовал людям спаривать только живыми существами  одного вида.
Людям повелел Господь объединяться в пары для продолжения рода внутри
только своей расы, только   мужчина и женщина , и они даже  не могли в
 в близком родстве состоять.
Ной уже завершал приготовление, как вдруг земля содрогнулась, раздался
сильнейший разряд молнии, небо почернело, потом пришла большая волна,
но заповедных мест не коснулась.
Сорок дней сверкала молния, громыхал гром, дождь лил сплошным потоком.
Испуганные люди в страхе молились, думая, что уже настал конец Света.
От сильного удара, земная твердь раскололась на семь больших кусков,
теперь их разделяли океаны и моря, части суши стали материками.
Второй раз Господь общался с избранным народом и с Моисеем, после
бегства иудеев из Египетского рабства. Творец дал своим рабам закон,
по заповедям, по   которого им следовало жить, так же ковчег Завета, напоминание о
его  существовании, у которого они собирались, совершали
благодарственный обряд – молебен  Господу.
Создатель мог взирать на своих слуг и рабов, давая понять, что он их
любит  их  и им всегда поможет.
Варвара осталась довольна рассказом, но почему-то Бенедикт не захотел
говорить об Иисусе Христе. Она всё же убедила демона продолжить:
- Раз сказал « А» , то говори и «Б».
Бенедикт понял, она права, продолжил:
- Вседержитель вечен, как это Мироздание! Если не будет поглощён
другой галактикой, с помощью чёрной дыры.
Никто не вправе вторгаться в дела Творца, даже из других галактик, у
них есть свой Творец и свои законы.
Род людской создал Господь по образу и подобию своему. На других
Галактиках,  другие разумные существа, не схожие с нами.
После восстания " Чёрных архангелов", чтобы не было подобного
прецедента, Творец решил создать себе преемника с полными правами на
Господний престол, это и есть его сын Иисус Христос.
Варвара уточнила:
- Почему назвали Иисуса нашим Господом? Люди больше молятся Иисусу,
разным святым, забыв про самого Господа-Бога.
Демон усмехнулся, ответил просто:
– Ты и в этом права! Но так удобно служителям божьих храмов. Да, Богу
можно и без посредников молиться. Хотя, если быть честным, роль Иисуса
в истории нашего   Мироздания велика, но он только наследник.
В нашем царстве Тьмы, в Преисподней, на тот период
скопилось много  невинных душ, а вывести их мог только тот, в чьих
жилах текла кровь Творца, к тому же  с безгрешной душой.
Антихрист приложил уйму сил, чтобы искусить божьего сына, но тот
устоял перед искушениями и соблазнами. После публичной казни царём
Иродом, Иисус Христос спустился в царство Тьмы и увёл невинные души из
Преисподней в царство Света.
- Значит Иисус действительно - Спаситель, а не Бог?
- Да, это так, Иисус Христос Спаситель душ невинных смертных. Для нас
человек без души - лёгкая добыча.
Варвара, ты напрасно бы шмыгнула через портал времени. На свои вопросы
ответа не получила бы, всего лишь увидела маленький эпизод  из истории
христианства и ничего бы не осознала. Тебе уже было видение об Иисусе:
испуганные бегущие люди несут его прах, но куда и зачем, ты так и не
поняла.
Я ответил на все твои вопросы, пора и честь знать. Демон быстро
растаял в воздухе.

Глава 45


Минули трудные времена для народа и страны Советов, на смену тирану
Иосифу  Джугашвили и аферисту Лаврентию  Берию пришёл к руководству Страны Советов
недальновидный, но напористый партиец  Хрущёв. Никита Сергеевич. Он наломал
немало дров, допустив грубые просчеты в управлении государством, но много
пользы принёс простому люду страны.
В дома пришло телевидение, а с ним атмосфера доверия и гласности,
открылись границы. Хрущёв сам посмотрел, как живут люди за границей,
понял разницу жизненного уровня советского народа и народа в развитой
капиталистической  системой.
Никита Сергеевич искренно верил в торжество социализма, много хорошего
сделал для народа Страны Советов за восемь лет своего правления, и тут
нельзя сказать однозначно, сколько вреда пронес, а сколько пользы.
В городах и селах сроилось социальное жилье, прозванное «Хрущевками»,
народ радовался, получая бесплатные, пусть маленькие, но отдельные
квартиры.
С полей былых сражения убиралась искореженная боевая техника, её гнали
на переплавку, делая потом водопроводные трубы, которые проложат по
всей стране, даже в отдаленных селах, снабдив народ колонками, избавив
от привозной воды и колодцев.
Эта водопроводная система, заложенная по плану Хрущёва, послужит
народу даже в следующем веке. При этом  правители Страны советов начнут работать
социальные программы, пенсионная система. Женщинам станут  предоставлять отпуск  и  по уходу за ребенком оплачивать, матерям    будут  выплачивать пособие, больничный лист
по декрету. При Хрущеве произойдет денежная реформа, обеспечившая
стабильность рубля к доллару на два десятилетия, начатая ещё Сталиным.
При Никите Сергеевиче полностью притворится в жизнь мечта Ленина —
План ГОЭРЛО, предусматривающий электрификацию всей страны. Будут
построены мощные электростанции, а маленькие генераторы уйдут в
забвение. Закончится век керосинок, их заменят газовыми плитами,
облегчив жизнь домохозяек,  даже  деревнях и сёлах.
При этом правителе СССР осуществилась великая мечта человечества -
полёт в космос. Проблема с продовольствием полностью не решилась, но
ушли навсегда в прошлое голод и система отпуска продуктов по
карточкам.
И как всегда бывает в нашей стране, при выполнении благородных задач,
опять в первую очередь пострадало сельское хозяйство. Хрущёв хотел
накормить народ быстро, засеял полстраны кормовой кукурузой, не
обеспечив поголовья скота под кормовую базу.
Вместо того, чтобы восстанавливать после военной разрухи земли
Черноземья, Кубани и Поволжья, приступили к освоению целинных и
залежных земель в западной Сибири и Казахстана, забрав лучшие кадры и
специалистов из западной части России, перебросив их на целину,
оставив  бывшую хлебородную житницу страны без людских ресурсов.
При      Хрущёве ничего не предприняли для восстановления разорённых войной
земель, зато сняли продовольственную напряжённость в Стране Советов.
Полученный на целинных землях урожай пропадал тоннами, так как не
создали базы для хранения и обработки зерновых, а также не учли
природные условия степей.
И уже в шестьдесят третьем году началась коррозия пахотных земель на
целине. Ветром сдувался с полей верхний плодородный слой почвы.
Сначала ветер образовывал маленькую пылевую воронку на вспаханном
поле, а потом резко пылевой столб вихря вырастал и нёсся кругами до
конца поля.
Народ в шутку назвал это явление «свадьбой бесов». А на
юге местные жители говорили6 «Шайтан гневается за то, что землю
потревожили плугами».
После освоения целины шайтаны и бесы разгневались и разгулялись, не
ограничиваясь уже маленькими вихревыми воронками, а сплошными пыльными
ураганами, охватили целинный край севера Казахстана, Оренбуржья и
Омские земли.
Тысячи тонн пахотной земли, поднятой вверх, наступали сумерки и ни чего нельзя было разглядеть,  невозможно было нигде  укрыться, пыльный смог стоял даже в помещениях.
 На улицу нос не высунешь, сразу забивало дыхание. Такие же ураганы достигли и села
Добровольное.
Вот тут-то и спохватились хлеборобы, начали изучать канадский опыт
земледелия, ведь то, что случилось в России в шестидесятых, пережили
канадцы в тридцатые годы . Самой востребованной книгой стала «Безумие
пахаря» канадского автора.
Тимофей Добрых с учёными и другими передовыми специалистами уехал в
Канаду, чтобы основательно изучить проблему коррозии почв и перенять
опыт передового земледелия, которым по началу, пренебрегли.
Некоторые наши учёные предупреждали о последствиях широкомасштабного
использования целинных и залежных земель, но к ним не прислушались,
даже объявили «враждебным элементом для Страны советов.
По возвращении из Канады, было решено начать  реформы в ведении
сельского хозяйства.
 Контролировал эти реформы  член полит бюро Леонид Брежнев, написав потом книгу « Целина».,   Приписав эту заслугу полностью себе, даже получил  орден золотая звезда.  « Герой социалистического труда».,он рвался к власти, Все недочеты в руководстве Никиты Хрущёва использовал, и подсиживал, пока не сместил недальновидного политика.
 На поля колхоза «Красный Путь» пришла новая техника, традиционный плуг заменили культиватором, который позволял оставлять прошлогоднюю стерню на полях, чтобы удержать плодородный слой почвы, а ветер не смог поднять его в воздух.
Пётр Семёнкин, как опытный биолог, тоже внёс свою лепту в сохранение
плодородного слоя земли, внедряя опыт академика Лысенко, он внедрял лесополосы,
впоследствии   они  признан  были неэффективным,  а так как были дорогостоящим.
Пётр Емельянович   с выводами руководства не согласился, видя
реальный результат лесозащитных полос и их перспективу на десятилетия.
Расчертив все поля колхоза на квадраты, они   высадили деревья,
создали узкие полосы-рощицы по методу академика.
Для колхоза «Красный путь» от этих полос была одна выгода – зимой в
бураны задерживали снег на полях, оберегая озимую рожь от морозов,  под
толстым снежным покрывалом, а летом удерживали влагу на полях, так необходимую
 в степной зоне.
Семёнкин пошёл дальше в своих хозяйственных нововведениях, в
шестидесятых годах вырубил старый сад, который не выдерживал
крещенских морозов, доходивших порой до минус тридцати пяти градусов,
и засадил территорию новыми сортами.
Карликовое дерево вырастало только на метр вверх, а ветви расстилались
почти по земле. Хотя урожай яблок и груш был небольшой, но сад не
вымерзал, как это случалось с прежними деревьями.
Петра Емельяновича заслуженно избрали депутатом областного и сельского
совета, а сельчане его звали просто - наш сельский староста и
обращались к нему по всем вопросам.
Ему до всего было дело: до строительства дорог и облагораживания
сельских улиц, газонов, до колхозной земли. Он запретил гусеничной и
другой технике появляться в посёлке, отведя определённый маршрут,
чтобы не портили дорог и не нарушали почвенный слой.
Он всегда с любовью говорил:
- Земля живая, она дышит, ей больно, она без воздуха или при
уплотнении может умереть.
И не приведи Господь горе-механизатору нарушить закон, написанный
депутатом-биологом.  Бедолага, не оберётся позора, а иногда и просто может
попасться под тяжёлую  руку Семёнкина.
 Механизаторы не раз чесали бока после его уроков любви к Родной земле, но всё равно все относились к Петру Емельяновичу с почтением за его преклонение перед природой и за любовь
к их родным местам.

Те, кому досталось от старосты, иногда  ворчали :
– Старик из ума выживает, на людей бросается, рукоприкладство стал применять.
Частенько доставалось за жадность и стяжательство горе-охотникам,
Биолог твердил им золотую истину, поучал неразумных детей природы:
- Брать от матери-природы надо в меру, давая ей шанс на восстановление.
 Председатель колхоза, Тимофей Арсеньевич Добрых достиг вершины славы и почета, что сыграет
потом над ним злую шутку  в его жизни и карьере.
Добрыха удостоили звания Героя Социалистического труда и наградили ещё другими наградами, как и  многих специалистов колхоза.
Марфа Петровна упрекала председателя:
— Золотая Звезда Героя породила  в тебе  Зло.  Эх! Товарищ Добрых, испортили в тебе
Человека. Ты , стал  высокомерен и чванлив.
Животноводов и комбайнёров колхоза за успехи в труде наградали:
новенькими легковыми автомобилями. Почти каждый второй житель села
имел такой автомобиль, великая гордость селян того времени. От домов и
хозяйственных строений первых переселенцев ничего не осталось, у селян
стояли  уже новые добротные дома с сараями и банями.
Добровольские жили в достатке на зависть всем в округе, но быт, уклад
и традиции сумели сохранить от первых переселенцев-староверов.
Сбылась мечта Арсения Петровича Добрых : счастье пришло не только к
старикам и детям, но ко всем селянам.
Добровольцы доказали , социализм, правильный путь для счастья народов Страны советов, где нет места уродливому дикому капитализма. Даже в «застойные времена» уже при правителе Главы Советов Леониде Брежневе, сменившего Никиту Хрущёва, страна не сделала большого  рывка, но  и не ухудшила положение народа.
 Единственный прокол этого правителя , засиделся в должности главы государства, заиндевел, считаю, что он не заменим.
 Леонид Брежнев  не понял, главного ,  с пьедестала  почёта нужно уходить вовремя, не ждать, пока не вынесут ногами вперёд.
 Его личное , - «Я  хочу власти, прирос к ней»,  не должно проносит  вред народу и государству.
Всё было бы хорошо, в селе Добровольном ,  если бы не Кузьма, сын Степана и Прасковьи Лыско.
Армию отслужил он в Молдавии и оттуда привёз в село несчастье и горе
селянам, на утеху бесу Бенедикту.
Варвара Задорожная молилась, готовя себя к исполнению предсказания
Великого Прорицателя.
                *******
 Конец второй книги.
Читать далее книгу три