Требую право на любовь или Фантазерка. Глава 20

       После обеда идти стало труднее. Когда поднимаемся или спускаемся, Амир поддерживает меня. Но вот на ровной поверхности я плетусь за его спиной. Мы не разговариваем, чтобы не сбить дыхание, потому что мой спутник задает довольно хороший темп. Он иногда оглядывается, смотрит на меня быстрым взглядом и снова поворачивается ко мне спиной. Но вдруг я спотыкаюсь о корень дерева, который зачем-то вылез из-под земли. С  размаху влетаю в спину Амира и чуть не падаю. Он  сбивается с шага, оборачивается и успевает подхватить меня еще до того, как я позорно растянулась бы на земле. Его сильная рука возвращает мое тело в вертикальное положение. Парень заглядывает мне в лицо, тревожно спрашивает:
- Ты в порядке?
Я киваю головой, но на него не смотрю. И стыдно, и боюсь встретиться с его золотистым взглядом. Он смотрит на солнце. Потом скидывает с себя рюкзак, достает карту. Внимательно изучает ее несколько секунд. Снова спрашивает:
- Ты можешь еще немного пройти? Тут рядом.
Я снова киваю головой и, в доказательство своих слов, иду вперед. Амир окликает:
- Ксюш…
Я останавливаюсь. Оглядываюсь.
- Да могу я идти, могу. Пошли. – Продолжаю путь. Он снова зовет:
- Ксюша…
Я останавливаюсь, закатываю к небу глаза, оборачиваюсь. Амир стоит, не двигаясь, потом показывает рукой в противоположном направлении и мягко говорит:
- Нам туда…
Моя голова настолько занята мыслями о парне, что я потерялась в пространстве. Возвращаюсь, и, гордо подняв голову, прохожу мимо Амира. Слышу за спиной откровенный смешок. Потом он меня обгоняет, и все возвращается на круги своя. Он – впереди, я  - позади. Порядок восстановлен.

Но идти пришлось недолго. Солнце еще не успело сесть, когда мы вышли на берег небольшой реки. Она  гордо и почти безмолвно несла свои воды куда-то вдаль между, заросшими камышом и осокой, берегами. Рядом с рекой – поляна, окруженная кустарником и невысокими деревьями. К реке от нее ведет неширокая тропинка. Выйдя на поляну, Амир сбросил рюкзак, сказал долгожданное:
- Все. Здесь будем ночевать.
Я без сил опустилась на землю. Как я устала! Сил моих больше нет. Но сидеть просто так, когда Амир начал устраивать наш маленький лагерь, было стыдно. Все повторилось, как и на привале в обед. Разожгли костер, разогрели ужин. За ужином мне не молчалось:
- Красиво здесь! И спокойно. – Я оглядела лес, поляну, реку. Закат все окрасил алым. Амир неторопливо ужинал, но оторвался от еды и проговорил:
- Существует легенда одна. – Умолк.
- Какая легенда? – Мне стало интересно.
- Недалеко тут, - он махнул рукой в сторону леса, - есть скала. А эта река, когда-то была полноводной и широкой. На ее берегу стоял аул, и в нем жила прекрасная девушка.
Мне стало еще интереснее. Я перестала жевать и вся превратилась в слух.
- Ее полюбил молодой джигит. А она влюбилась в него. Но ее отец отказался выдавать дочь замуж за бедного парня и разлучил их. – Парень умолк, видимо подогревая мой интерес.
- И что? – Я надеялась услышать, что влюбленные сбежали вместе и жили долго и счастливо во имя любви. В сказках же так бывает. Лично я так бы и сделала. Но Амир закончил по-другому:
- Накануне своей свадьбы с другим, девушка сбросилась с той скалы и разбилась насмерть. А джигит пропал, и никто его больше не видел. – Он умолк. Здравствуйте, пожалуйста. Хорошенький конец!
-К-как сбросилась? – Я была возмущена! Не хочу такого печального исхода.
- Вот так! Но теперь по ночам она ходит по местам, где был аул и ищет своего любимого.
Еще того лучше! Я почувствовала, как по спине поползла холодная волна страха. Я, вообще, не люблю, когда говорят о всяких там привидениях. Не фанатка я ужастиков. Глянула на Амира. Он спокойно заканчивал свой ужин. Попыталась немного исправить концовку легенды:
- А сбежать они не могли? И жили бы где-нибудь подальше от злого отца! И были бы счастливы!
Парень пожал плечами.
- Значит, не могли. У нас чтут слово родителей.
- Хорошо же она показала свое почтение! Пошла, и сиганула головой вниз с обрыва! – Я так горячо это сказала, что Амир рассмеялся.
- Не понравилась мне ваша легенда. Грустная она! – Хотела еще добавить, что страшная,
но не стала. Не желала выглядеть трусихой в его глазах. Ужин мы закончили в тишине.

       Убрали остатки провианта, сожгли использованные одноразовые тарелки в костре. Но в моей голове все время крутилась легенда о несчастной девушке и ее возлюбленном. А еще о том, что она бродит где-то здесь по ночам. Я понимала, что это всего лишь легенда, сказка. Но страх поселился в моем сердце. С наступлением темноты, я не отходила от Амира, стараясь держаться к нему поближе. Думаю, что он это увидел. Стало совсем темно. Парень достал из рюкзака спальные мешки, раскатал оба около костра, подкинул в огонь дров. Скинул с ног высокие армейские ботинки и вытянулся на своем спальном мешке около костра. Я расстелила свой таким образом, что мы оказались голова к голове. Легла, подняла глаза к небу. Оно было усыпано звездами, как маленькими огоньками, но только белыми, холодными.
- Холодный огонь с небес, - это я сказала вслух, указывая рукой на небо. Амир тихо произнес:
- Красиво. Нигде нет таких звезд, как на Кавказе. И чем выше в горы, тем они ярче.
- Ты всю жизнь живешь в родном городе? Никуда не уезжал? – Вопрос глупый, но я хотела с ним разговаривать.
- Уезжал. В армию. Потом учиться. – Назвал город, где сейчас училась я. Или меня уже отчислили? - Но потом вернулся сюда. Тут мое место.
Некоторое время мы лежали молча. Потом я вспомнила:
- Вы так красиво вчера пели. У меня слезы наворачивались.
- Жаль ты слов не понимаешь. А пересказывать на другом языке, некрасиво получается.
Вдруг, сама того не ожидая я похвасталась:
- Я тоже люблю петь.
Амир поднял голову, чтобы меня увидеть.
- Хорошо поешь?
Я хмыкнула.
- Маме нравится. – Думала отшутиться. Но парень уже заинтересовался.
- Спой.
- Что?
- Не знаю. Свою любимую. – Да, у меня есть любимая песня, и не одна. Но петь при нем…я стеснялась. При десятке людей в ресторане не стеснялась. Но когда думала, что он будет смотреть на меня своими золотистыми глазами…К лицу поднималась горячая волна.
- Нет. Не буду. Стесняюсь тебя. – По крайней мере, он не будет думать, что я капризничаю.
- Вчера мы не стеснялись. Не стесняйся сегодня ты. – Спорная логика. Аргумент так себе.- Ну, не капризничай. – Все же подумал, что я капризуля! Хорошо! Сам напросился!
- Что тебе спеть? Предлагай. Я спою. – Он помолчал немного, слышно было, как потрескивали дрова в костре. На нас плясали тени, отбрасываемые огнем. Амир сказал:
- «Коня» знаешь?
Еще бы! Я знала «Коня» с самого детства! Мой папа обожает эту песню! И родители часто поют ее за праздничным столом.
- Знаю. Это любимая песня моих родителей.
- И мой отец любил ее. – В голосе Амира горечь.
- Любил?
- Он умер в прошлом году.
Мне жаль Амира. Жаль его отца. Услышав грусть в его словах, хочу поддержать. И начинаю тихонько петь. Голос еще не совсем восстановился, и песня получается с хрипотцой. Но это неожиданно украшает ее. Мне самой очень нравится, как я сейчас звучу. Сначала, я стесняюсь и зажимаюсь. Но сама обстановка мне помогает расслабиться. Песня льется легко, когда я смотрю на звездное небо. Голос крепчает, выходит из моей груди, взвивается вверх и улетает в космос. Амир слушает молча. Его, кажется, вообще тут нет. Когда я заканчиваю, он долго молчит. И я не произношу ни слова. Проходит не одна минута, прежде чем парень произносит:
- Красиво поешь. Жаль моя мама не слышала. – Но тут он стремительно поднимается, берет свой спальный мешок и перемещается ко мне. Ложится рядом лицом вверх, говорит:
- А я люблю рок, металл. – Удивил! Все парни любят рок. Я сама его люблю, хоть и не парень. Амир протягивает мне ладонь:
- Дай руку. – Я протягиваю. Он кладет ее тыльной стороной вниз, свою – сверху, и начинает средним пальцем отстукивать ритм. А потом тихо, но точно попадая в ноты, поет одну из моих любимых песен знаменитой рок-группы. Я слушаю, улыбаюсь. На втором куплете вступаю вместе с ним. Наши голоса пугают ночных птиц, но мы заканчиваем громко, подчиняясь легкому постукиванию среднего пальца Амира по моей руке.

       После того, как спеты последние слова песни, мы смеемся. Амир приподнимается на локте, заглядывая мне в лицо:
- Хорошо получилось, а?
Я, глядя в его лицо, на котором пляшут отсветы костра, киваю и произношу:
- Да…
Парень с полуулыбкой, смотрит на меня сверху вниз. Его взгляд скользит от моих глаз к губам. Чуть покачнулся вперед…
«Ухх!» раздалось из темноты, и меня ветром сдуло с места. Я уже сижу около Амира, прижимаясь к нему, и испуганно спрашиваю:
- Это она?
- Кто? – Он слегка отстраняется от меня.
- Ну, эта женщина…то есть девушка, которая со скалы упала…то есть спрыгнула?
Он хмыкает, потом спокойно отвечает:
- Это филин.
- Кто такой филин? Пусть уходит, скажи ему!
- Это птица, Ксюш, - он уже откровенно смеется.
- А зачем эта птица так орет? – Я все еще не могу отойти от липкого страха.
- Ну, это он так…хм…разговаривает.
Я немного успокоилась от мысли, что это все же не приведение пришло к нам в гости. Хотела уже отодвинуться от парня и вернуться на свое место, но в этот момент совсем рядом в кустах раздается сильный шорох, я снова прижимаюсь к Амиру. В этот раз он меня обнимает, заключая в кольцо рук.
- А это кто? – Я уже на грани истерики.
- Это ежик.
- А ему что здесь надо??
- Живет он тут. Наверное, на охоту вышел. Слушай, Ксюшка, ты мне скажи, как ты одна провела столько времени в лесу и не умерла от страха?
Я высвобождаюсь от его объятий, гордо вскидываю подбородок, с вызовом отвечаю:
- Да потому что никто мне не рассказывал страшилок на ночь!
Амир смеется во все горло, пугая и филина, и ежика, и всю другую живность в округе. Потом весело говорит:
- Моей младшей сестре двенадцать. Она и то не такая трусиха, как ты. Ежика испугалась! – И снова закатывается в смехе.

        Я перебираюсь на свой спальный мешок, громко сопя, начинаю в него забираться. Но обида не дает мне смолчать:
- Ой! Можно подумать, ты намного старше меня. - Амир, наконец, перестает веселиться:
- Не намного, но старше. На четыре года. Мне двадцать четыре. – Я бы и сама могла сложить цифры! В школе училась хорошо. – Год назад я закончил учебу и после смерти отца вернулся в родной город. Теперь я – старший мужчина в семье. И на моей ответственности три женщины: мама и две сестры. А ты?
- Что я? – Я уже забралась в свой мешок.
- У тебя есть братья или сестры?
- Нет, я одна у родителей. И они очень меня любят. – Сама слышу, что в голосе еще есть обидчивые нотки.
- Учишься? Работаешь?
Вообще-то, и то и другое. Но про ресторан я говорить не хочу.
- Учусь. Хотя, может, уже и нет. – Если честно, я сама не знаю.
- Как это? Странно звучит.
Не знаю, как ему объяснить. И я решаюсь ему все рассказать. Сама не знаю, почему. Звезды ли виноваты, река или его заботливое отношение. Но я рассказываю, упуская некоторые моменты. Во-первых, общей сути это не меняет, а во-вторых, мне стыдно об этом говорить. Например, об откровенных приставаниях Анзора. Не рассказываю и о том, как лишилась своих волос. Я уже поняла, что тогда погорячилась. Но выглядеть перед ним истеричкой мне не хотелось.  Амир слушает, не перебивая, когда я заканчиваю, он долго молчит, потом выдает:
- Кс-Ксения – фантазерка.
Я даже сажусь от такой реакции. Медленно так поднимаюсь на своем месте и пытаюсь рассмотреть его лицо. В густой темноте южной ночи это удается с трудом.
- Думаешь, я вру? Не веришь?
- Да, как тебе сказать? Конечно, у нас в культуре существует традиция похищения невесты. Но сейчас это происходит со взаимного согласия. Это просто ритуал, понимаешь? По-настоящему этого уже никто не делает.
Я все еще сижу, глядя на него. Приходит неприятное осознание. Вот так и никто не поверит. Кроме моих родителей. Но доказать что-то трудно. Свидетелей нет. Татьяна? Вы шутите? Если она деньги получила, то разве об этом расскажет? Признается, что участвовала в незаконном похищении и удерживании собственной подруги? Чушь! Неприятно, что Амир тоже мне не верит. Ладно. Не верит и не надо! Я укладываюсь обратно, отворачиваюсь к костру лицом. Слышу его слова:
- Не обижайся. Мне даже нравится, что ты такая фантазерка.
Я молчу. Не унимается:
- Где ты учишься?
Я молчу.
- Кс-Ксюш…
- В университете. – Но название не говорю. Какая разница? Все мои мысли сейчас заняты этим молодым человеком, что лежит в двух шагах от меня. Его близость будоражит мне кровь.
- А живешь?
Снова трудный вопрос. В общаге я жить больше не буду. По крайней мере, в той комнате, которую мы делили с Танькой.
- Я не знаю, где теперь буду жить. – И это чистая правда. Он тихо произносит:
- Не хочешь говорить? Не надо. Давай спать. Завтра еще долго идти. – Я чувствую, как он возится, забираясь в мешок. Тишина.