Долгая дорога к Богу Гл. 5 Часть 8-4 Свадьба

На фотографии – Я (ИРАИДА) и ВИКТО  ДУДКО.
Наша первая встреча в общежитии молодых специалистов НИХТИ (Дзержинка).
 1958 год.

ДОЛГАЯ  ДОРОГА  К  БОГУ
ГЛАВА 5  ДЕТИ  АЛОИСА  И  ПРАСКОВЬИ
ЧАСТЬ 8-4  СВАДЬБА

Считаю, что  уже могу вернуться к воспоминаниям о моём участии во всех дальнейших событиях жизни нашей семьи.
С этого момента излагаются события, в которых уже участвуем мы с Виктором оба, сначала, как друзья, потом – члены семьи.
Но, до того, как настанет момент нашей свадьбы, ещё произойдет много разных событий. А после свадьбы – ещё больше.

Ну, а сейчас  о том -  каким образом пересеклись наши дорожки…

Шел 1958 год.

Я продолжала работать на ТЭЦ-22.
Обычно спрашивают мужа и жену – «Где и как вы познакомились?»
Значит, пора рассказать о том, как в этом году я встретила свою судьбу. Или она сама меня нашла. Я уж и не знаю, как правильнее сказать.

Жила я в общежитии на ТЭЦ-22, и там же работала инженером по подготовке кадров.
Ездили мы с девочками однажды осенью в театр в Москву. Возвращались поздно. Мы опоздали на последний автобус, который  ходил от Люберец  до посёлка Дзержинский.
Оставался последний автобус, идущий от Люберец до Капотни. Он заполнился ночными пассажирами, среди которых была группа ребят. Как потом оказалось, среди них был Виктор Дудко.
Оказывается, он в автобусе обратил на меня внимание. На повороте к Капотне, мы все сошли. Нам  - налево, к общежитию, а ребятам надо было идти пешком до посёлка.
Пока от автобуса шли вместе гурьбой до перекрёстка, перекидывались с ребятами шутками. А когда наши дороги разошлись,  кто-то из ребят крикнул – «Звоните». Мы ответили – «А телефон?» - кто-то назвал телефон.  – «А кого спросить?» - «Виктора». На том и разошлись.

Кто бы мог подумать, что  эти несколько слов, выкрикнутые удаляющимися в разные стороны незнакомыми людьми, повиснут между ними в воздухе -тоненькой ниточкой, которая, как в электрической лампочке, однажды замерцает, иногда становясь ярче, порой почти угасая, и, неожиданно, вспыхнет ярко, удивляя их самих, и радуя  окружающих…

Через несколько дней, вечером, мы сидели в кабинете воспитателя общежития - Аллы Ружанской. «Дело было вечером, делать было нечего…». Стали баловаться телефоном. Звонили, болтали, шутили. Кто-то предложил позвонить по тому телефону, который выкрикнули ребята. Я набрала номер. Ответил голос пожилого мужчины.  Попросила позвать Виктора. Позвали. Я даже не предполагала, что это телефон общежития. Подумала, что это квартира, а к телефону подходил отец. Как потом оказалось, это действительно был отец, который в эти дни гостил у Виктора.

Поболтали. Заинтриговали друг друга анонимностью. Через несколько дней позвонила опять. Вот теперь Виктор рассказал, что я звоню в общежитие молодых специалистов, которое находится в посёлке Дзержинском. Я сказала, что и мы живём в общежитии. В общем, слово за слово, звонок за звонком, и, наконец, договорились познакомиться.

  В гости пошли – я  и Дина Бастрыгина – директор клуба на ТЭЦ-22, в общежитии мы жили в одной комнате. Общежитие ребят нашли быстро. В комнате нас ждал Виктор Дудко и Надар Гелашвили.

Было вино, и, кажется, фрукты. Посидели, посмеялись, и даже потанцевали. Виктор начал ухаживать за мной, но на меня он с первого взгляда не произвёл впечатления. Может быть, именно это и занозило его душу. Во всяком случае, знакомство состоялось. Потом мы начали встречаться, вместе ходить на танцы.            

Мы встречались с Виктором часто. Ходили в кино, сидели просто вечерами в общежитии у него, или обнимались и целовались в нашем общежитии – у окна, в конце коридора, или на одной из лестниц, у которой внизу были наглухо закрыты двери, и по ней никто не ходил.

Был  интересный момент. Однажды, ничего мне не говоря, моя подружка Диночка, отправилась к Виктору в общежитие одна. Она предлагала ему свою дружбу, говоря, что он обратил внимание не на ту (то есть, на меня). Она говорила что-то вроде того: - «И что ты в ней нашел?  Вот я была бы такой хорошей подругой…». Виктор рассказал мне о ней, но тогда это почему-то меня не тронуло. Я даже  ей не сказала, что знаю о том, что она ходила к Виктору.

Приближался новый 1959 год.
Перед новым годом я стояла перед выбором.

Упорно добивался моей руки Розов Виктор. Он мне предлагал жениться. Мы оба жили в общежитиях. Причём, все его считали приятным, воспитанным. Начальник отдела кадров, который по моей просьбе в своё время добился ему лимит, твёрдо был уверен, что, прося за него, я прошу за своего друга, чуть ли не жениха. И, если бы мы с ним поженились, наверное, почти сразу же нам выделили бы квартиру.

Короче говоря, он не то, чтобы предъявил мне ультиматум, но попросил принять окончательное решение, так как ему надоело двусмысленное положение «ожидающего» жениха.

Ну, у меня никогда не было единственного поклонника, поэтому нужно вспомнить добрым словом Лёньку Крыжановского. Он дослуживал свой срок в армии, и мечтал, вернувшись, жениться на мне.
Ну, и основным соперником реальных претендентов на мою руку и сердце – был Виктор Дудко.

Если мне было приятны ухаживания Розова, развлекала влюблённость Лёньки, то Дудко я рассматривала совершенно с другой стороны. Это не была страсть, всё поглощающая любовь… Что это было? Какой-то букет разносторонних ощущений. Когда мы целовались, мы могли долго стоять обнявшись, замерев в каком-то медитирующем порыве. Мы, как бы сливались, становились одним целым, растворяясь друг в друге. И не нужен был никакой секс, так упоительны были эти мгновенья.

Кроме того, я уважала его за его ум, знание истории, начитанность, и, даже, высшее образование. Я по себе знала, что хотеть окончить институт, и окончить его – это небо и земля (а небо не каждую ночь опускается на землю).
 Ещё, что меня подзаводило в наших отношениях, это то, что, будучи влюблённым в меня, он всё время куда-то ускользал. Ревновать его открыто я ещё не имела права, но меня задевала его непостоянность. Я понимала, что поступаю, практически, так же. Но это я знала про себя… А к тем, кто увлекался мной, у меня были определённые требования – постоянство и верность.
Кстати, после того, как это случалось, мне человек становился -  не очень интересен. Терялся азарт охотника – кошки за мышкой. И я старалась аккуратно исключить этого человека из своего общества.

Вот так и получилось, что когда Розов предложил мне принять окончательное решение, я ему ответила – нет. Он спросил – «Значит, ты выбрала другого?» Я ответила – «Да». – «Дудко?» - «Да». – «И ты с ним будешь встречать Новый Год?» - «Да». – «И ты у него останешься?». – «Да»…

Сказано, сделано. В. Дудко даже не подозревал, что именно Розов ускорил момент нашего сближения.

В общем, В. Дудко накрыл стол. Я не помню, что было на столе. Наверное, шампанское. Может быть, яблоки. Была ли закуска или другие фрукты? Это, наверное, было не важно. Встретили Новый Год, наверное, как тысячи других пар, встречающих праздник вдвоём.

Все товарищи по комнате в эту ночь отсутствовали. Так что мы были действительно одни. Койки в общежитии были железные, узкие. Матрасы на них – тоже узкие, односпальные. Поэтому, когда ложишься в кровать, вернее, в койку, проваливаешься в серединку. А, если ложатся двое, то каждый из них попадает на голый, жесткий железный край.

В общем, в эту ночь, я была пассивной по неумению и по  недоразумению. Для Виктора, вероятно, наша близость означала чувство победы, и моей капитуляции. Трудно рассказать подробно о том, что мы чувствовали. Близился рассвет. Я заснула, а Виктор сидел на краю кровати и смотрел на меня до самого утра. Что он испытывал в эту предрассветную пору, может рассказать только он сам…

Может быть, после этой ночи, мы и расстались бы навсегда, если бы я не начала уже с этого же момента его ревновать. Я считала, что, отдавшись, я приобретаю власть над ним. Но наши встречи  в силу разных обстоятельств, были нерегулярными. Иногда мы не виделись месяцами. А Виктор не считал себя обязанным «хранить верность».
 И поэтому, этот год был годом проб и ошибок. Тем не менее, можно считать, что каждый Новый Год, мы имеем право отмечать дату совместной жизни.

1 января 2019 года исполнилось 60 лет с той первой ночи 1959 года.
Виктор умер в сентябре 2018-го года, не дожив два месяца до нашей официальной бриллиантовой свадьбы…

А тогда… Утром проснулись… В этот день я не вернулась в своё общежитие. Наверное, что-то приготовили, что-то ели. О чём-то говорили…

Где-то, вероятно, на уровне подсознания, я понимала, что мне пора перестраивать свою жизнь коренным образом.  Тянуло к родным, которые, наконец, собрались все вместе, в Гремячем. Пора, наконец, было серьёзно подумать об институте. А для этого надо было преодолевать свою лень и инерцию. Я чувствовала, что рядом должен быть кто-то, кого я бы уважала, прислушивалась к его мнению, а главное, стеснялась бы показывать свои недостатки – лень, безалаберность и т.п., а тем самым – дисциплинировала бы свою жизнь. С одной стороны, я понимала это, а в то же время  боялась потерять свободу. Ведь замужество накладывало огромную ответственность, и не только за свою жизнь. И, естественно, ограничения в той же свободе. Ведь я жила, как птичка. Хочу – лечу, хочу, села на веточку, просвистела песенку, и полетела дальше…

Опять же, где-то на уровне подсознания я понимала, что мой выбор уже сделан, и упал он на Виктора Дудко. Иначе, я не пришла бы к нему первого  января. Но я ещё сопротивлялась, чего-то выжидала, тянула время… Виктор нервничал…

В это время (я об этом уже рассказывала в предыдущей Части) наша семья Степановых  воссоединилась и жила в съёмном доме в деревне Гремячево, находившейся на краю посёлка Дзержинскго.
В этот момент я решила круто изменить свою жизнь.

Во - первых – перешла на другую работу.  Мне хотелось и на работе быть ближе к Виктору. Во - вторых приняла решение – выйти замуж…

Запись в моей трудовой книжке:
10. 1959 г.  8.12.                ИНЖЕНЕР   п/я № 6

11.                ПРЕДПРИЯТИЕ   П/Я № 6 передано
                ПРЕДПРИЯТИЮ   П/Я   14.

12. 1960 г.  1.01.                Переведена на ПРЕДПРИЯТИЕ   П/Я   14.


И из общежития переехала жить к своим – в Гремячево.

Контор, где я работала, находилась напротив завода. Это было небольшое здание. В первой комнатке – узкой  и длинной, стоял такой же длинный стол на три рабочих места. У окошка я уже не помню кто сидел, в серединке – Соколова Инна Дмитриевна – экономист, и с краю – я. А  в следующей комнате размещался кабинет начальника.

Строили мы, непосредственно на территории завода, какое-то промышленное здание. Я должна была, в основном, следить за качеством бетонных работ. Режим у меня был свободный, работа не пыльная.

ВСТРЕЧИ  В  ЧУДИЛЬНИКЕ

Если с момента нашего знакомства в 1958-м году и половина 1859- го года в наших отношениях было время проб и ошибок, то к концу года  мы с Виктором, практически не расставались.   
Мы встречались у него в общежитии. Не знаю – почему, это общежитие молодых специалистов называлось – «чудильником».
Общежитие находилось в старом деревянном одноэтажном доме, на территории бывшего Угрешского монастыря. В доме было всего несколько комнат (бывшие кельи монахов, в которых теперь дружно и весело проживали молодые специалисты, работавшие в НИХТИ (Научно-исследовательский химико-технологический институт). Под этой аббревиатурой скрывалось истинное назначение этого института –  -ракетостроение…
Я быстро перезнакомилась с ребятами – друзьями Виктора.
Вечерами в Гремячево собиралась вся наша семья.
А у меня была другая жизнь. Я занималась в клубе в литкружке и в драмкружке. Остальное время проводила с Виктором у него а общежитии.
В это время Виктор жид в комнате один. Его друг – Саша Смирнов уже перешел жить к своей жене – Валентине. Третий жилец где-то тоже постоянно отсутствовал.
 
Я играла в молодую семью. Именно – играла, поскольку обязанностей у меня никаких не было. Тем не менее, нужно было вечером - что-то и пожевать…

Свидетельством этого служат записочки, которые я оставляла Виктору, когда забегала, и не заставала его «дома».
               
В!   Мне некогда. Переложи сам все помидоры, а то они помялись. Зайду в 9 часов. Заезжала в 7. Газету положила на кровать (была в двери).   
                И.    
         
В!    Сам посмотри, есть у тебя масло или маргарин. Если нет, то купи. Можешь взять макароны или вермишель. Если хочешь, чтобы на утро остались котлеты, сходи в магазин полуфабрикатов, и купи пару бифштексов, там есть, а то я взяла только фарш для котлет на сегодня.               
                И.
       
И ещё записочка.

                ВИКТОР!
Я раньше 10 часов не освобожусь. В кино сходить не успею. Сходите в кино с Милой  на 10 часов, а перед этим успей сходить в магазин и что-нибудь купи. Я, после драмкружка зайду, подожду тебя, и что-нибудь сготовлю. Только занесите мне ключ, или оставьте наверху, а то свой я оставила дома.
                СТЕПАНОВА   ИРА.

И ещё записка.            

23.08.59г. 19 ч. 50 м.

                В!.
Я вечером, вероятно, не приду, т.к. на улице дождь, и потом, я сегодня лучше раньше лягу спать, а утром забегу.
Я узнала адрес и телефон бюро по обмену. Можно будет съездить. Сейчас приеду домой, у нас холодно, затопим печку, первый раз буду целый вечер дома.
У тебя в комнате тепло, по радио хорошие песни, даже не хочется уходить.
Знаешь, даже не верится сейчас, что будет день, когда мы будем всегда вместе, и я буду ждать тебя в нашей комнате. И всё будет так хорошо.
А я верю, что так будет. Люблю тебя.
               ТВОЯ   И.
 
Я не умела готовить. Жизнь по общежитиям и частным квартирам не позволяла этого делать. Да я и не задумывалась никогда на эту тему. А здесь я начинала «играть» в семью. И никогда не забуду, как это произошло в первый раз.

Зная, что я пробуду у Виктора весь вечер, я купила фарш, хлеб, масло и вермишель. Естественно, как делать котлеты, я не знала. Как говорят, по наитию – сначала посолила фарш. Зная, что в него добавляют хлеб, размочила ЧЁРНЫЙ хлеб, так как белого не оказалось), и размешала его с фаршем. Налепила котлет и нажарила.

Естественно, от чёрного хлеба они были кисловатыми. От того, что не  было яиц, котлеты разваливались. Но это был мой первый «опус». Затем я отварила вермишель, обжарила её на сковороде, а сверху выложила котлеты.

Как ни странно, Виктор, Ратмир и я, уплели всю сковороду, и, кажется, были довольны. Позже, когда я уже вышла замуж, мама научила меня делать настоящие котлеты. Но они у меня всё равно не получались такими, какими должны быть. А Виктор до сих пор очень любит вермишель, рожки и макароны…

Поскольку мы всё время были вместе, я уходила домой только под утро. Не приходить совсем, мне было перед родными как-то неудобно. Виктор провожал меня до Гремячево пешком. А потом мы ещё долго «провожались». Интересно, как мы могли работать, практически не высыпаясь ежедневно.

Не обходилось и без казусов. Однажды утром, мой начальник, выйдя из своего кабинета, сел на моё место, разложил чертежи, а меня усадил напротив. Он что-то долго и монотонно объяснял мне, водя карандашом по синькам. Я слушала его, подперев голову руками. И вот, в какой-то момент он взглянул на меня и обомлел… Я спала. Он возмущённо собрал чертежи и ушёл к себе. Женщины меня разбудили… Комментарии не нужны…

 В это время мои родные переехали от Фени к Моте. Её дом стоял почти что напротив Фениного, но в отличии от её домика, был большим рубленым домом.  Если войти с крылечка внутрь, то сначала попадаешь в большие сени, которые служили одновременно и кухней. Потом были две ступеньки и дверь, сверху которой была большая щель. Мы обычно, когда приходили сюда после провожаний, на рассвете, оставались в сенях, и прежде, чем расстаться на день, долго стояли молча, обнявшись. Позже папа рассказывал, что его интересовало, что же мы там делаем? Он босиком, чтобы не шуметь, прокрадывался к двери в сени, и через верхнюю щель в двери смотрел на нас. А потом маме рассказывал, удивляясь – «И какой интерес – стоять и молчать?»…

Наступила осень. Нам надоели  – холодная погода и недосыпания.
И вот, наконец, я  сказала Виктору – «Я согласна выйти за тебя замуж…»...
Мы подали заявление. Роспись назначили – на 20 ноября.
Мы сказали об этом моим родителям, а Виктор написал письмо отцу…

С В А Д Ь Б А

Виктор послал письмо Бате с приглашением приехать на нашу свадьбу. Это письмо я прочитала 48 лет спустя, когда мы привезли из Бреста письма, которые сохранились у Бати. Письма к нам попали только после его смерти. Это письмо меня потрясло. Там Виктор так тепло обо мне писал, как никогда, за всю жизнь, не говорил мне лично. Говорят, женщины любят ушами. Так вот, в течение долгих лет мне так не хватало, хоть изредка ещё раз услышать признательные  слова любви. Я думаю – и ему тоже. Почему -то мы были скупы на такие излияния.
Зачем тратить время на то, что итак ясно... (Шучу).

11.11.59 г.
                ЗДРАВСТВУЙ,   ДОРОГОЙ   ПАПОЧКА!

После долгого молчания решил черкнуть тебе пару слов. Прежде всего, извини за молчание.
Приглашаю тебя, если ты сможешь, приехать к 20-му числу сюда ко мне.
В этот день я расстаюсь со своей холостяцкой жизнью, и вступаю на тернистый путь семейной жизни.
Жизнь улыбнулась мне в этот раз в виде симпатичной маленькой хорошенькой девушки, с которой мне и предстоит теперь коротать большую часть своего свободного от работы времени.
Девочку я знаю уже больше года. Одно время, мы, правда, не встречались (когда был Женя здесь).
В тот день, когда мы были на американской выставке – я отравился колой, и был доставлен в больницу с высокой температурой и общим отравлением. На следующий день, узнав о моей болезни, ко мне пришла она, и мы, как будто родились заново. Для нас перестало существовать всё (отчасти, поэтому я и не писал). И вот видишь, чем всё это кончилось.
Тебя, наверное, интересуют практические вопросы. Отвечаю на них.
Жить мы будем на частной квартире (т.е. в небольшой деревянной халупе).
Комнату в ближайшее время не дадут (дадут или в конце 1960 или в 1961-ом году). Свадьбу мы решили не делать, да и в этом нет необходимости (как и средств). Ибо мы начинаем жить почти с пустыми руками и всё-всё будем приобретать (за редким исключением) сами.
Остальные вопросы не столь существенны. Если ты не приедешь, то можешь задать их письменно, а я на них отвечу.
Описать мою дорогую девчурку мне трудно: она ростом чуть пониже меня, чуть посолиднее меня видом, имеет курносый нос и светлые глаза, весёлый нрав и чудную улыбку.
Недавно, перед праздниками здесь был Юлий в командировке.
Он видел её, и описать её сумеет лучше, чем я сам, ибо, как говорят, со стороны виднее.
Вот это, в основном, мои все новости.
Работа моя мне нравится, и пока я не думаю отсюда уходить.
Кончаю пока о себе писать. Опиши всё, как вы живёте? Как учится Женя? Слушается ли он дома? Как твоё здоровье? Занимаюсь сейчас автоделом. В будущем году думаю получить права, если их дадут.
Пиши, или приезжай. С приветом, крепко-крепко целую.

                ТВОЙ   СЫН - ВИТЯ.


Интересный момент. Когда мы заполняли заявление в ЗАГСе, в графе – образование, прежде, чем мне написать – «средне техническое», я спросила Виктора – «А ты знаешь, что у меня нет высшего образования?». Он ответил – «Ну, и что?». Я успокоилась, хотя в душе считала это большим минусом в моей характеристике. А Виктора я очень уважала за его, как я считала – ум,  и в том числе, за то, что он с отличием окончил институт. В 1959–ом году он работал уже старшим инженером.

Запись в трудовой книжке Виктора:

 2. 1957   VII   6        Принят в лабораторию № 13  инженером
 3. 1958   XII   1        Переведен  в лаб. 7   инженером
 4. 1959   VII   1        Переведен в лаб. 18 на ту же должность
 5. 1959   VII  21        Переведен ст. инженером той же лаборатории


Расписывались мы 20 ноября, а свадьбу справляли 22-го.

20 ноября я не помню, во что мы были одеты. Нет, помню. Бабуся подарила мне к свадьбе деньги на платье. Я купила голубое, из крепа. По отложному вороту были пришиты бусинки из стекляруса. Но уж точно, никаких свадебных платьев и колец не было…

Был четверг.   У нас было ощущение, что это только «прелюдия», не требующая зрителей. Мы просто пришли в поссовет к 12 часам  в обед, и, как видно, ошиблись со временем.

Заведующая  поссовета куда-то отошла, и в маленьком домике, стоявшем на отшибе, на пригорке за «большим» монастырским прудом, «дежурила» только молоденькая секретарша. Она была не только молоденькой, но ещё и «глупенькой».
Мы пришли и обращаемся к ней с недоумением – как же так? Нам назначили в это время роспись, а никого нет. И эта «наивная» девочка нам говорит – «А в это время у нас регистрируют только собак…»
Мы попросили её проверить по книгам. Она проверила, и обрадовалась – «Правда!», и пригласила нас в кабинет заведующей.

Вероятно, ей не часто приходилось садиться за этот «официальный» стол, перед которым стояло два стула для посетителей. Она пригласила нас сесть на эти стулья, а сама, взобравшись «на трон», с любопытством стала рассматривать бумаги и документы, лежавшие на столе.
Мы ей напомнили, что, в общем-то, мы пришли зарегистрироваться… Она сосредоточилась, наконец, поняла, что надо делать, стала ещё важнее «в своих глазах», разыскала бланки, и детским почерком стала записывать наши данные.

Мы забыв обо всём, помогали ей записывать правильные имена и даты…
Наконец, когда она с трудом заполнила «Свидетельство», и с ещё большим трудом отыскала печать и поставила её на документе, мы стали мужем и женой…

В общем, это произошло так буднично, прозаично, и обыденно, что мы не поняли даже, что же  - произошло… Тем более, что сама свадьба была назначена на 22-ое ноября. Не было ни свидетелей, ни поздравлений, ни цветов, были только мы… А о кольцах мы вообще не вспоминали и не задумывались…

Мы пришли домой, показали всем «Свидетельство», и выяснили, что в нём допущена ошибка. На левой страничке было написано, что в брак вступает – Степанова Ираида Владимировна. На правой страничке – фамилия жены. И там, вместо Дудко, тоже было написано – Степанова…

Пришлось идти в поссовет на следующий день, и уже сама председатель поссовета, извинившись, выписала нам новое «свидетельство».

На свадьбу мы пригласили много (по тем временам) гостей.

Виктор попал в затруднительное положение. Батя уже много лет не жил с его матерью. Встреча между ними была не просто нежелательной, но и недопустимой: Батя был бы оскорблён до глубины души, и просто развернулся бы и уехал назад в Брест. Мама же наоборот сгорала бы от любопытства увидеть А. Е., и при встрече высказать все свои «фи».

С одной стороны – это всё-таки была мать. А с другой стороны, воспитывал, и материально содержал его – отец.

И Виктор сделал выбор – пригласил на свадьбу – батю, а маме он просто не сообщил об этом своём событии.

Зато была приглашена из Москвы на свадьбу семья Слабковских.
 У Витиной мамы был брат Боря в Куйбышеве. У его жены – Лёли, в Москве жила сестра Лия с мужем – Константином Слабковским и сыном – Борисом. Тётя Лия была красивой женщиной. Она очень ухаживала за своей внешностью, и, увидев её, просто невозможно было  сразу отвести от неё глаза. Дядя Костя всю жизнь страшно ревновал её, и безумно любил. Многие годы он был лётчиком, а, когда перестал летать, продолжал работать в подмосковном аэродроме (на военном в Луховицах), диспетчером.

Сама тётя Лия работала начальником отдела кадров  стоматологического института (3-ий медицинский). В течение многолетней службы, она заслуженно пользовалась уважением и любовью коллег. И вообще, это была удивительная женщина. Виктору она помогала не раз.
Со стороны Виктора, конечно, были приглашены его друзья, и «сокамерники», шучу, сожители по общежитию: Смирновы Валя с Сашей, Надар, Вано, Ратмир. Кто ещё? Не помню.

Из институтских друзей приглашены были – Филины Борис и Галочка. Это самые близкие Виктору люди. Будучи студентом первого курса, Виктору пришлось снимать в Москве койку на частной квартире. Позже, Филин Борис приютил Виктора в общежитии. Они спали на одной койке валетом. А когда Борис женился на сокурснице – Галочке, и перебрался жить к ней домой, Виктор занял койку уже полностью.

Итак, с Витиной стороны было приглашенных -  7 человек.

С моей стороны, естественно, были все мои родные: бабуся, мама, папа, Борис и Милочка.

 Пригласила я своих девчонок – подружек по общежитию: Аллу Ружанскую (воспитательницу), Дину  Бастрыгину (заведующую клубом), Валю Вендину, которая работала на коммутаторе, на Тэц-22, и у которой я коротала долгие часы на работе, когда нечего было делать. Кто-то был из девчонок ещё, но кто, я уже не помню. Даже не помню, была ли Ниночка Пузанова. По моему – нет.

Значит, кроме пятерых родных, было ещё  три – четыре человека, т.е. тоже –  8 человек.

Ну, и конечно, Я и Виктор. А в целом – то набралось около 20 человек.

Сейчас, если представить такое количество гостей, я сразу же определю, что надо готовить, соответственно, закупать, чтобы накрыть праздничный стол.

А тогда? Мы что, были наивными, или глупыми? Мы даже не поинтересовались, на что и как будут готовить свадебный стол мои родители.
Мы их просто поставили в известность, что 22-го у нас будет такое–то количество гостей…
Много позже, мама вспоминала, что как трудно было им выкручиваться, чтобы накрыть вкусный, хороший свадебный стол.
Повезло, что батя привёз из Бреста двух гусей, яблоки, сало, и ещё какие-то вкусности. А, учитывая, что мама и бабуся умели искусно готовить, стол, действительно, получился праздничным.

Я уже вспоминала, что, входя в дом, мы попадали в сени – кухню. Из них   коридорчик вёл на веранду. По правую сторону его, располагалась огромная комната (в деревенских домах – парадная, а, в общем-то единственная зала).

Куда-то вынесли все кровати. Во всю комнату накрыли стол. Хлопотать по хозяйству в этот день помогала Феня, в её домике начинала жить наша воссоединившаяся семья), которая стала очень близкой моим родственникам.
А за несколько дней до свадьбы, мы с Виктором оборудовали себе новое жильё. По левую сторону коридорчика был чулан, с маленьким окошечком, выходящим на веранду, где-то около 4,5 кв. метров.

Батя нам на свадьбу привёз в подарок большой немецкий ковёр. Он «обернул» стенку вокруг кровати. У Виктора были на книжке накоплено 600 рублей. Он снял их. И именно за эту сумму мы купили деревянную кровать, которая и вписалась в этот ковёр, как в красивую обложку.

 Затем стоял стул, вплотную прижатый к малюсенькому столику, который стоял у окошка. Справа от него был втиснут ещё один стул.

Свободным оставался только – пятачок, шириной в дверь, позволявший  сделав два шага  с кровати -  приземлиться к столу.

Эта миниатюрная  «комната – бонбоньерка» была настолько уютной, что из неё не хотелось уходить.

Когда мы расписались, уже на законном основании, мы сразу же ангажировали «своё» жилище, и были счастливы.

Вернёмся к свадьбе.

Гости собирались. Каждый, приезжая, или приходя, в первую очередь дарил подарки.

Я запомнила вазу из цветного хрусталя, тонкой ручной работы.
И случайно под стать ей, кто-то подарил чашу (сейчас я бы сказала – салатницу), такого же цвета и рисунка. До наших дней они не дожили – разбились.

А главное – нам подарили столовый сервиз, в который входило очень много предметов, начиная от супницы, и кончая всякими солоночками и большими блюдами. Он нам служил  много лет. А в первое время, особенно, в нашей первой комнате в коммуналке, мы всегда могли быстро и красиво сервировать круглый дубовый стол. Остальных подарков я не помню. А жаль.

Я не ожидала, что наша свадьба вызовет столько интереса и любопытства в деревне. Любопытствующие собирались группами, и стояли поодаль от дома.
Когда началось застолье, помню  Феню, которая тихонечко пробралась к окошку и отдёрнула занавесочку в сторону. Оказалось, это она сделала по просьбе тех, кто желал рассмотреть всё поближе.

Наверное, наша свадьба не удивила местных жителей. Не было гармошки. Не было плясок на улице. Невеста была не в белом, а в скромном голубом платье.

Но самая большая группа любопытствующих собралась вокруг матроны Кисилёвой. Её дочка – Руфа работала в лаборатории с Виктором. Мама Руфы вызнала много о нас, и со знанием  дела, выдавала информацию желающим.

Феня рассказывала, что, кроме рассказов о нас, Киселёва ещё и удивлялась: - «И что Виктор в ней нашёл? Не красивая, очкастая… Сколько девушек видных в лаборатории, вот взять хотя бы мою Руфу…».

Расходились все поздно. Москвичей на ночлег устроили как могли. Феня постаралась уложить кого-то в своём домике, и ещё у кого-то.
В общем, в этот день было всё без  инцидентов.

На следующий день опять накрыли стол, уже поставленный не во всю комнату, а вдоль окон, выходящих на улицу. Остались самые близкие и родные.

Дядя Костя напился. Неизвестно, что послужило причиной, но он почему-то с ножом в руках гонялся за моим братом Борисом вокруг дома. Правда, говорят, что свадьба без драки – это не свадьба.

Воскресенье кончалось. На следующий день всем нужно было идти на работу, и поэтому после обеда все потихонечку стали разъезжаться. 
               
Батя погостил у нас ещё несколько дней, а потом проводили мы и его. Он спешил домой. Женя ждал его с нетерпением. Последние дни даже бегал к московскому поезду, надеясь первым встретить отца.
 Кроме того, неожиданно стукнули морозы. А погреб был не прикрыт, и отдушина тоже. Помёрз весь картофель, заготовленный на зиму. Кроме того, как нам написали в письме - «Собака Жек утащил  сало и масло шоколадное, и всё гад съел». Это относится к части гостинцев, которые Батя привёз от нас домой. Подарки наши, переданные Жене, понравились ему.
Теперь уже нужно было не играть в семью, а строить её по настоящему и в серьёз…

                Э П И Л О Г

Собственно, на этом можно закончить изложение событий, которые произошли
в 1959-ом году.

Надо отметить, что год был полон важных свершений в жизни многих наших родных, также, как и в нашей:

Милочка окончила 10 – й класс,
Борис окончил энергетический техникум,
Рита (сестра Виктора)и Коля окончили институт,
Я и Борис стали работать в Дзержинке, в НИХТИ,
Мои родители сошлись после многих лет разрыва,
Батя (отец Виктора)расстался с женой,
И, наконец, мы с Виктором поженились.

А впереди ещё такая долгая, насыщенная событиями и приключениями – жизнь!!!

ПРОДОЛЖЕНИЕ  СЛЕДУЕТ