Пустота

…Стрёкот старого кинопроектора вводил в транс.
Яркий луч, материализуясь в клубах сигаретного дыма, рисовал на стене другую, чёрно-белую реальность. Звука не было – только этот стрёкот…

Он сидел один, в старом протёртом кресле. Пепельница уже была полна, но он всё доставал сигарету за сигаретой, не делая пауз между ними, даже не замечая самого процесса, будто в забытьи. Лицо его не выражало ничего. Если бы кто-нибудь видел его в эти минуты, то мог бы подумать, что он погружен в глубокую задумчивость и совершенно не видит того, что происходит на экране, что мысли его далеко, что он выпал из реальности. Но это было не совсем так…

А на экране улыбалась и весело смеялась очаровательная девушка. Строила глазки, слегка кривлялась, зная, что очаровательна в этом своём ребячестве… Любительская съёмка, без поставленного света, с ненаигранными эмоциями.

Вот следующие кадры: она же бежит по кромке моря, оборачивается, машет рукой, что-то кричит – и снова смеется… И убегает по пустынному пляжу с развевающимся в поднятой изящной руке воздушным парео.

А вот она же за столом, среди гостей, с бокалом шампанского… Что-то говорит, улыбаясь… выслушивает ответ – и очаровательно смеётся. А потом чокается со всеми и – отдельно – с камерой…

Новые кадры: её задумчивое лицо со следами улыбки… Тёплый умный взгляд. Спокойный, долгий пристальный взгляд ничем не обеспокоенного человека… Слишком долгий, чтобы смотреть на незнакомого оператора.

Она снова смеётся, теперь уже на фоне красивой широкой площади. Пытается серьёзно позировать, но вновь смеётся – и убегает в другую сторону, к невысокой чугунной ограде аккуратного парка, элегантно опирается на неё, скрещивая ноги и запрокинув голову. Волосы каскадом рассыпаются по плечам… Какие-то прохожие останавливаются, давая возможность закончить съёмку и явно любуясь ею.

А это – вечер. Кадры размыты и неясны. Но видно, что на ней – элегантное вечернее платье… Крупный план: загадочная манящая полуулыбка, блестящие глаза… Влюблённый, чуть опьянённый взгляд. Долгий, зовущий… Она встаёт, грациозно отходит в темноту, из-за которой невозможно понять, что это: ограждение большого балкона? Набережная? Терраса дворца? Она стоит, повернувшись спиной, стройная и спокойная, с элегантной вечерней укладкой, глядя куда-то вдаль, долго…

Её смущенное лицо, взлохмаченные волосы… Она натягивает на голову одеяло, прячась. Камера отходит назад, и становится понятно, что девушка – в огромной постели под одеялом. На секунду она выглядывает, наверное, проверяя, закончилась ли съёмка, смеётся, показывает язык и снова прячется под одеялом. Дёрганые кадры, камера мечется по комнате, но успевает в конце ухватить её, в красивом коротком пеньюаре убегающую за дверь.

Она уже другая. Спокойное задумчивое лицо. Однотонный свитер с высоким горлом, строгие бусы. Волосы собраны. Она смотрит в камеру как будто с вопросом, но ничего не говорит. Потом отводит взгляд, пьёт из маленькой чашечки – кофе?..

Кому она улыбалась? На кого так ласково и доверчиво смотрела? Она любила его – того, кто снимал. Да, любила – это же видно… И была счастлива. И доверяла. Даже на старой чёрно-белой пленке этого не скрыть…

Он сидел и завидовал этой любви. И мечтал о ней. Что за счастливец был тот, кто снимал её и был с ней! Он ведь тоже, наверное, очень сильно любил её! Да, точно. Это тоже видно: как он ей любовался, как ловил её взгляд, смех, улыбку… Этот любимец фортуны, осыпанный счастьем взаимной любви. Как бы хотелось быть таким же счастливым хоть на треть! Да хоть на десятую часть!

Он снова, не заметив, закурил очередную сигарету… Плёнка закончилась, и конец ленты беспомощно затрепыхался, вертясь и выводя его из транса. А он всё сидел, смотрел и смотрел на пустое белое пятно на стене с каменным выражением лица...

Это была его плёнка. Это снимал он…

Пустота…