Друзья

-Смотри, смотри, какой черный! Ух, ты, а грива-то какая. Ой, мне кажется, он нас заметил.

-Заметил, ну и пусть,  это оттого, что слух у лошадей знаешь, какой чуткий. Они хозяина за километр слышат, если позовёт.

-Да не бреши, прям за километр.

Двое мальчишек, лет семи, подглядывали в щель стены колхозной конюшни.

-Зуб даю.

-Да знаю я твой зуб. Он вчера ещё выпал, твоим зубам веры нет, они почти все молочные.

-Завтра снова на конюшню пойдем, видал, какой конь! Всем коням конь.

-Так, и что ж вы тут делаете, поганцы? Подглядываете? А я вот вас сейчас за уши и в школу, к директору – окликнула ребят конюх Людмила

-Не надо, тёть Люд, не надо. Мы уже со школы идём, уроки закончились, - заныли мальчишки.

-А подглядывали то за кем? – улыбнулась женщина.

-Конь тут есть, чёрный такой, с белым пятном на правом боку, мы за ним уже месяц смотрим.

-Ну и как? Нравится он вам?

-Ещё как! А ты нас к нему, случаем, не проведёшь, а? Хоть одним глазком поглядеть?

-Да за что вам такая честь? – она лукаво прищурилась, - а впрочем, знаете что, давайте-ка, пацаны, свои дневники. Посмотрим, достойны ли вы в конюшню заходить.

Обрадованные мальчишки открыли портфели и наперебой стали хвалиться оценками.

-Тише, тише. Вот как порешим. Приходите хоть каждый день, но  с условием, за четвёрку – пятнадцать минут, за пятёрку – целый час в конюшне. Согласны?

-Ура! Ура! Согласны! – запрыгали они от  радости.

На следующий день примчались, как ошпаренные.

-Пусти, пусти Тётя Люд, мы пятёрки получили.

-Заходите, сорванцы, да ведите себя хорошо, не шумите и не бегайте, а то напугаете лошадей. Они сейчас кушать будут, у них обед.

-Ух, ты! – у ребят захватило дух – кони-то какие. – А как их звать?

- Эту кобылу зовут Анфиса. Это два её сына Бравый и Большой.

-А где тот, чёрный? – не унимался Сашка.

-Идите сюда, вот  он.

-Ого, а так он ещё лучше! Какой большой, какой красивый, - изумились они.

-Познакомьтесь, его зовут Понурый.

-Меня Вова.

-А меня Саша, - представились мальчишки, глядя на коня, и поклонились.

Люда рассмеялась.

-Смотри, Понурый, какие гости к тебе пожаловали.

Так стали мальчишки почти каждый день бегать в конюшню. Они научились ухаживать за лошадьми, кормить их, чистить, они научились их любить.
 Летом лошадей вывели на пастбище и ребята целыми днями проводили с ними, резвясь на заливных лугах.

Сашка сел верхом на Понурого, они сделали первые шаги, а недели через две уже неслись вдоль оврага, неслись, обгоняя ветер, вслед за уходящим днём, прямо к солнцу и Сашка понял тогда, что значит быть счастливым. Потому что ничего больше в жизни он не хотел и о большем не мечтал в свои восемь лет.

С годами их дружба лишь крепчала. И друг детства Вовка  был всё время рядом, ему по душе пришёлся молодой жеребец Бравый. И они с Сашкой часто мечтали, как вырастут, станут отважными командирами и будут сражаться на поле боя за Родину на своих боевых конях.

-Мы смелые солдаты! – кричали они сторожу конюшни деду Ивану, мчась мимо него.

-Ух, черти, да вы коней то не загоните, - улыбался и кряхтел Иван Афанасьевич. - Где же мои молодые годы. Вот бы сейчас сел на коня и вперёд.

Он и сам очень уважал Понурого, ведь тот напоминал ему одного верного друга, которого он однажды потерял. 

Понурый был не молодым жеребцом. Он много лет отработал в колхозе, служа верой и правдой, много дел сделал за свою лошадиную жизнь.

Как обычно, после школы, Сашка бежал в конюшню, вдруг его окликнула тётя Люда:

- Сашка, постой. Куда направляешься?

- К Понурому, тёть Люд, ты же знаешь. Что, опять за своё? Дневник показывать? Ты не волнуйся, там одни четвёрки и пятёрки.

- Стой, - она встала к закрытой двери спиной и не пускала Сашку.

- Да ты чего, тёть Люд, что с тобой?

       - Нельзя к нему, там начальство.

- А зачем они туда, что им там надо? – не унимался мальчик.

- Не твоё дело, ступай, сегодня туда нельзя.

Саша послушно побрёл назад. Зайдя за угол, он притормозил, и стал ждать:

-Какое начальство? Зачем к лошадям? Не случилось ли чего? – зарождалась тревога в его сердце. 

Спустя время из конюшни вышли ветврач и зоотехник. Они оживленно беседовали и не заметили стоящего за углом паренька.

- Иди к председателю, отнеси акт. Коня на списание, - велел зоотехник. – Всё, отпахал он своё. Время пришло.

Сашку захлестнуло удушье:

-Кого на списание? Понурого? Не может быть! А что же делать? – он помчался обратно к конюшне.

-Тёть Люд, что случилось?

Женщина повернулась к Сашке, на глазах её были слезы. Саша вздрогнул.

-Нет! Нет! Я не верю. Они ведь его не убьют? Спишут и продадут кому-нибудь огороды пахать? – мальчик кинулся к тёте Люде в объятия.

-Будем надеяться, будем надеяться, родной.

На следующий день Сашка был на конюшне, как штык.

-Ну, что сказали? – пытал он конюха.

-Саша, ты уже взрослый, поэтому и говорить с тобой буду на равных, - начала женщина. – Ты сходи, попрощайся с Понурым, через три дня его заберут, - она опустила глаза.

-Куда, куда его? – тихо спросил мальчик.

-Я не знаю, мне не сказали, - смалодушничала она. 

Женщина знала, что через три дня коня отвезут на бойню. Но Сашку было не обмануть, он всё понял по её полным слёз глазам. Понял, но промолчал, затаился, хотя на сердце бушевала буря, он взял себя в руки и спокойно сказал:

-Нет, тёть Люд, сегодня не могу, очень важное дело. Я завтра приду и попрощаюсь.

-Конечно, - ответила она, но сама насторожилась, уж больно подозрительно спокойным показался ей паренёк.

От конюшни Сашка погнал к Вовке. Один он с этим не справится, ему нужен помощник. В голове уже созревал план.

-Вовка, Вовка, подь сюды! – шептал он в открытое окно дома. – Быстрей давай, дело есть срочное. Вопрос жизни и смерти.

Вовка отодвинул занавески и махнул рукой:

-Залазь в окно, гляди, какое мне батя ружье подарил на день рождения.

-Нефига себе! Настоящее?

-Ну, - замялся Вовка, - почти, оно сувенирное, но от настоящего не отличишь.

Он направил ствол на Сашку.

-Пых, пых. Скажи красота.

-Да, красота. Только вот у меня дело поважнее есть.

Саша рассказал другу о последних событиях.

-Так вот, я уже всё придумал. Я Понурого украду и спрячу, а ты мне поможешь.

Вовка потупил взгляд.

-Да ты не бойся, вся ответственность на мне, если что, я один отвечу, тебя не предам.

-Ну ладно, говори, что делать?

Сашка подробно изложил план.

На следующий день, после школы, ребята пришли на конюшню. Вовка остался отвлекать тётю Люду, а Сашка прошёл внутрь. Через пять минут мальчик на коне, во всю прыть, поднимая клубы пыли, выскочил из конюшни и помчался прочь.

-Что ж ты творишь, ирод! – в сердцах закричала женщина и бросилась вдогонку. Через несколько шагов остановилась, обернулась на Вовку, но того уже и след простыл.

-Ах, паразиты, что задумали! Чуяла душа неладное.

-Дед Иван, ты пригляди тут, - крикнула она, пробегая мимо сидящего на лавочке старика.

-Пригляжу, - недовольно пробурчал дед, закручивая усы.

Он тоже видел, как Сашка текал на Понуром вдоль дороги.
Уже стемнело, а Сашка так и не вернулся. Мужики шарили по заброшенным амбарам в окрестностях. Мать Сашки, Аня, обежала всех друзей и знакомых. В отчаяние заглянула на конюшню к деду Ивану.

-Иван Афанасьевич, - кинулась к нему, - родной, что же делать? Что теперь будет?

-А ты, Анют, не волнуйся. Найдётся, обязательно найдётся. Ты сама посуди, затаились они где-то, как пить дать. До завтра тянут, скотобоичная машина завтра придёт, вот он и надеется этот день переждать. Ведь мал ещё, не вразумеет, что коня и по другому могут забрать. Ты же знаешь, какие они с Понурым друзья, а Понурый конь бывалый, почти как я. Неужто, думаешь, пропадут? Да брось, иди себе домой и не волнуйся. По ночам тепло, май в разгаре, куда они денутся. Ступай.

На следующий день прошёл слух, что Сашка прячется у реки в ольхах. Мужики отправились брать коня живым или мёртвым, как велело начальство.

В это время председательская «Волга» рванула вперёд, повернув от правления на главную дорогу. Вдруг, прямо посреди дороги стоит человек. Водитель резко затормозил, пассажир по инерции дёрнулся и стукнулся лбом о стекло.

-Твою ж за ногу, - выругался председатель, выскочил из машины и заорал – Ты чего, дед Иван, с ума сошёл!!!

-А ты погодь, погодь, Пётр Савелич, разговор к тебе есть сурьёзный.

-Да какой разговор, некогда мне с тобой лясы точить, к начальству опаздываю. Отойди, потом потолкуем.

-Дело такое, что отлагательства не терпит, срочное.

Председатель махнул рукой:

-Хрен с тобой, давай, выкладывай, тока побыстрей – погрозил он пальцем.

-Пойдём, присядем, Петь, в-о-о-н лавочка стоит.

-О-о-о, - опять махнул рукой председатель, - это надолго. Иди, погуляй, - бросил водителю через плечо, и, обернувшись, добавил, - опоздаю в город – по шапке получу.

Сели на лавку и дед Иван начал разговор:

-Знаешь ли ты, Петруша, скока лет Анюткиному Ивановых пацану?

-А, вот ты про что.

-Погодь, погодь. Выслушай сначала. Так вот, знаешь?

-Да как же не знать-то, двенадцать. Он с Вовкой моим в одном классе учится.

-Так, хорошо. А знаешь ли ты, что в конюшню к Понурому  он давно ходит, с самого первого класса, что любит он этого коня. Все копейки, которые мать ему на конфеты даёт, на сахар тратит, другом своим коня считает самым верным, другом настоящим. Так вот, председатель, ты не прав. Нельзя Понурого на бойню. Ты же пацану всю жизнь загубишь, перестанет он людям верить раз и навсегда.

-А мне как быть-то. Списали его по возрасту, надо на бойню, положено так, акт уже составлен.

-Эка акт. Ты слыхал, поди, как во время войны лошади людям жизнь спасали. Если нет, то вот, погляди, перед тобой такой человек сидит. Во время войны у меня конь был по кличке Агат, цвет у него такой ярко коричневый, так вот, три года войны мы с ним вместе прошли, бок о бок. Из таких передряг выбирались, одному Богу известно. Однажды перевозили мы  обоз с боеприпасами. Едем по дороге, телега тяжелая, скрипит, а Агат всё равно не сдаётся, тянет, да помалкивает. Едем через лес, вдруг прямо перед нами на дороге мотоцикл с фашистом. Сидит, значит, фриц, в руках автомат, я моргнуть не успел, как  он стрелять начал, а Агат заржал и на дыбы. Прикрыл, знать меня своей широкой грудью. Немец в него всю обойму расстрелял, успел таки я, соскочить с телеги и в кусты шмыгнуть. Фриц огляделся кругом, подошёл к Агату. Тут я момент подгадал, выдернул чеку из гранаты и швырнул. Взорвался этот гад вместе с боеприпасами, на мелкие кусочки разлетелся. Отомстил, я одноко за друга, как мог. Сколько лет после войны прожил, а так и не посчастливилось встретить такого же верного друга. Нет таких среди людей, нет. А ты, Петька, фашист, фашист и есть.

Председатель опустил глаза и покраснел.

-Да что ж теперь, прикажешь, делать. Дело сделано, назад пути нет.

-Да ясно, что. Заводи свой драндулет, - он тыкнул палкой в машину, - и дуй к речке в ольхи, там Сашко коня прячет. Архаровцы твои туда покатили. Давай, гони, может, успеешь ещё, пока чего плохого не стряслось.

Председатель кинулся к машине, «Волга» резко развернулась и притормозила:

-Залезай, Иван Афанасьевич, вдруг, помощь твоя понадобится.

Дед взобрался в машину, и она понеслась к реке.

Когда подъехали к ольхам, то увидели: мужики окружили коня и медленно подходили всё ближе и ближе. Конь вставал на дыбы и громко ржал. Спиной к нему стоял Сашка, он держал в руках ружье и отчаянно кричал:

-Не подходи! Не подходи! Застрелю!

Он так яростно махал ружьем, что казалось, беды не миновать. Ещё чуть-чуть и он в кого-нибудь  выстрелит.

-Господи помилуй, - перекрестился дед Иван, - довели всё же пацана до ручки.

Председатель выскочил из машины и забасил:

-Остановитесь, мужики, стойте!

Все в недоумении обернулись на него и остановились.

-Бросай ружьё, - крикнул Петр Сашке. – Бросай, Сашка, - он поднял руки вверх и направился к парню.

-Не подходи! – всё также неистово кричал тот, - Убью!

-Саша, успокойся. Положи ружье. Не тронем мы коня, он с тобой останется, слышь, с тобой.

-Не бреши, я  тебе не верю. Ты специально говоришь, я ружье опущу, а ты Понурого на бойню.

-Нет, нет, Саша, правду говорю.

-Поклянись, поклянись!

-Клянусь!

-Поклянись своим Вовкой, что не заберёшь коня.

Мужчина замешкался и огляделся по сторонам. Тут из кустов вылез перепуганный Вовка и закричал отцу:

-Клянись, папка, клянись!

-Клянусь, - махнул рукой председатель.

В воздухе повисла звенящая тишина, такая, как после сильной грозы и проливного дождя. Тогда бывает так тихо, что звенит в ушах. Сашка опустил ружье, разжал пальцы и выронил его на землю. Он задрал голову вверх и повалился на колени. Кто-то подбежал к нему и поднял ружье с земли.

-Так оно же не настоящее, сувенирное.

Вовка подошёл к мужику, выхватил ружье.

-Отдай, моё, мне папка подарил, - вот так с ружьем и побрёл он вдоль речки.

Понурый подошёл к Сашке и ткнул ему мокрым носом в плечо. Мальчик обернулся, встал с колен, обнял коня за шею и заплакал.