Письмо товарищу майору

Литературный  набросок
 

В  одном  из  кабинетов  радиостанции  "Новостная  башня"  главный  редактор  Виктор  Разувайло  уставился   в   монитор  редакционного  ноутбука. 
— Пора  бы  уже  войти! – отозвался  он  на  стук   в   дверь.
В  его  кабинет  вошла  сотрудница.  Она  села  на  стул  без  приглашения.  Деловые  отношения  с  начальником,  привычно  перерастающие  во  что-то  большее  во  внеурочное  время,  давали  ей  повод  к  подобному  поведению.
— Я  вот  что  думаю! –  отрываясь  от  монитора,  обратился  Разувайло  к  Марии  Щебень. — Социальные  сети  устроены  по  очень  простому  принципу:  сегментировать  аудиторию.  В  сетях  читают  конкретного  автора,  слушают  его  бред,  обсуждают  его  писанину  –  всегда  и  только  его  единомышленники.  А  наша  власть  не  перестаёт  подкидывать  новые  темы,  которые  заставляют  усомниться   в  наличии  здравого  смысла  у  людей  ответственных  за  всё  происходящее:  за  все  эти  бессмысленные  задержания,  аресты, –  сумбурно  подытожил  Разувайло.
— Уточните,  пожалуйста,  Виктор  Леонидович,  вы  о  чём?
— В  студенческом  журнале  Докса  прошли  обыски  и  задержания.   Были  задержаны  четыре  сотрудника  журнала.  Им  предъявили  обвинения...
— И? – разжигается  Щебень. 
— Что  лично  я,  человек  профессионально  занимающийся  информацией,  знал  о  журнале  Докса?
— Дайте  угадаю.  Ничего!
— Нет! –  продолжает  Разувайло.   — Журнальчик  зацепился   в  моей  памяти  как  издание,  журналистки  которого  пытались  на   американский   манер  разогнать  скандал  из  серии  "me  too"!  Они   нашли  профессора  филологического  факультета  МГУ,  который  приставал  к  студенткам!
— Да,  про  профессора  и  девиц,  помню-помню! –  подхватила  Мария.
— Профессор  и  харассмент  с  одной  стороны,  и  девки –  с  другой,  добавляют  нужной   остроты   в  эту   историю. 
И  вот,  чтобы  она   хоть  как-то  стала  интересной,  статью  так  и  назвали... 
— Называлась  статья  "Домогательства  на  филфаке  МГУ", –  внесла  ясность  Мария.
— Да, по  фиг! –  отрезал  главред, –  и  зевакам  стало  интересно,  – что  же  там   у  них  было?   Всё,  в  общем,  в  духе  нашего  времени.  Не  будь  истории  про  профессора  и  девок,  я  бы  и  не  запомнил  названия  журнала.  А  теперь  я  знаю  о  нём,  где  всё  это  было  опубликовано.  Докса!
— А  прежде  вы  ошибочно  называли  его  Доха! –  смеётся  сотрудница.
— И  вот.  Была   какая-то   группа   мальчиков   и   девочек.  Ими  издавался  журнал,  который   читали   их  друзья,  родственники... В  маркетинге  есть  понятие  –  "охват".  И  был  охват  этого  издания  равен  тысяче  человек.  Если  выходил  убойный  материал.  Типа,  про  профессора  и  его  студенток.  Если  подобных  историй  в  журнале  не  было,  то  про   него   знали   человек   пятьдесят...
— Какое  это  имеет   отношение  к  нам?
— Слушай,  ведь  против  коллектива  работников  этого  журнала  были  задействованы  десятки  силовиков,  офицеры  спецслужб,  следователи.  Использовались  автомобили, –  автозаки  приехали  вчера  к  суду...  Ведь  сотрудников  Доксы  после  задержания  свезли  в  суд   для   избрания  им   меры   пресечения...
— Витя,  и...?! –  теряя  терпение,  осведомилась  журналистка.
— Мы   должны   написать   письмо   в   одну   из   силовых   структур! –  подытожил  Разувайло.
— Не  поняла!
— Выбери  кого-то  из  сотрудников  силовых  ведомств! –  формулирует  сбивчивую  мысль  главный  редактор.  — Присмотри  какого-нибудь  товарища  майора  Дурашко  и  напиши:  "Товарищ  майор,  редакция  ищет  ответ  на  насущный  вопрос:  вы  зачем  всё  это  делаете?  Зачем  вы  подобной  шумихой  разжигаете  интерес  к  малоизвестному  второсортному   журнальчику?"  –  выводит  администратор.  — В  общем,  Маш,  подготовь  письмо!
— Я? –  удивляется  Щебень.
— Объясни  ему,  как  создаётся  современный  медиа  мир.   Он,  мир,  кормится  отбросами...  Хорошо,  когда  есть  какая-нибудь  война...  У  тебя  нет  проблем  о  чём  говорить...  Ты  пишешь  о  том,  что  наши  наступают,  враг  бежит... Читатель  ликует! –  рассуждает  Разувайло.  — Этим,  собственно,  занимается  любое  средство  массовой  информации. 
— Это  ты  мне  рассказываешь,  Виктор  Леонидович? –  улыбается   Мария.
— Да.  Так  вот,  когда  нет  военной  темы,  когда  ничего  не  происходит,  журнал  начинает   публиковать  истории   про   профессора-филолога   и   его   девок! –  выводит Разувайло.
— Суть  письма?
— В  том,  что  в  информационном  вакууме  вся  история  с  задержанием  сотрудников  Доксы  будет  теперь  обсасываться  либеральной  прессой.   "И  вы,  товарищ  майор,  <ты  уж  напиши,  Маш,  какому-нибудь  майору – не  ниже!>  сами  даёте  повод  к  обсуждению   малоинформативной   темы   своими   дурацкими  задержаниями... судебными  преследованиями...  И  все  это  будут  обсуждать,  потому  что  это  атака  против  журналистики.  А  сотрудники  Доксы,  какими  бы  невыразительными  они  ни  были,  –  они,  чёрт  их  дери,  журналисты...  И  вы,  товарищ  майор,  задерживая  бесцветных  и  невыразительных  писак,   даёте  оппозиционной  прессе  повод  полагать,  что  власть   душит   свободу,  топчет   молодые   побеги  объективной   журналистики...  Вы,  товарищ  майор,  сами  подаёте  повод  к  подобным  суждениям  и  высказываниям..." – короче,  Маш,  оформи  это грамотно,  и  мы   всей  редакцией  подпишем, –  выводит  главред.
— Вить,  мне  пиши,  а  тебе  –  подпиши?! — Нормально! – Мария  изумилась.
— Свободна! – отрезал  Разувайло.
Озабоченная  сотрудница  встала  и  направилась  к  выходу. 
— Подожди,  я  сам  напишу.  Всё  равно  у  тебя  ни  хрена  не  получится! –   вдруг  передумал  главный   редактор,  и  он  снова  клюнул  носом  монитор  редакционного  ноутбука.  Его  пальцы  заплясали  на  клавиатуре.
Мария  Щебень  выдохнула  с  облегчением  и  вышла  из  кабинета.