На занятиях по анатомии

В 1965 году я окончил среднюю школу и передо мной встал вопрос: «Куда поступать, чтобы получить высшее образование?».  К окончанию школы у меня не было никаких особых пристрастий, разве что увлечение спортом. Я был чемпионом школы, района, имел спортивные разряды, так что вроде как факультет физического воспитания педагогического института был в самый раз. Но мои родители, учителя с многолетним стажем, хорошо знали мой характер и заявили, что профессия педагога не для меня.

Оставалось три института в Хабаровске, куда можно было подать документы. Но в технические вузы мне не хотелось поступать, так что политехнический и институт железнодорожного транспорта  тоже отпадали. Оставался медицинский. Но мама сказала, что я брезгливый, а там надо иметь дело с гноем, калом, мочой,  и как я буду врачом – большой вопрос.  У мамы был младший брат Володя, он окончил школу годом ранее, но по болезни не смог поступать в институт, но кое-кто из его одноклассников поступал, правда, с разным успехом. Володя вспомнил, что один из его одноклассников, Юра Дудник, поступал в медицинский и не прошел по конкурсу,  стал работать в институте санитаром в анатомке. Вот у него и надо узнать, что за учеба в медицинском институте.

Мы поехали в институт, нашли Юру и задали ему этот вопрос.  Тот с видом опытного человека сказал, что надо пройти, как сейчас бы сказали, тест на профпригодность. А для этого надо сходить в анатомку и посмотреть, как я буду реагировать на трупы.  И я согласился.  Все вместе мы пошли в анатомку. Еще в коридоре почувствовали неприятный запах, спросили, что это, и Дудник заявил, что так пахнет формалин, в котором пребывают трупы в анатомке.  Когда мы зашли в довольно большую комнату,  запах стал сильнее, и Володе стало дурно. Дудник усадил его на стул рядом с дверью, и повел мне показывать анатомку.

Сказать, что  выпал в осадок от вида раздувшихся от формалина трупов, которые плавали в небольших бассейнах, я не могу. Да, неприятно видеть людей без головы или конечностей, но терпимо.  Так что, когда мы завершили обход,  Юра авторитетно заявил, что мне поступать в медицинский институт можно.  Я так и сделал, подал документы в приемную комиссию.  Принимавшая их девушка, посмотрев мой аттестат, в котором было всего 3 четверки, а остальные пятерки, прочитав мою характеристику, где было написано о моих спортивных достижениях и об участии в духовом оркестре, сказала, что я вполне подхожу, и пожелала мне удачи на вступительных экзаменах. Уж не знаю, это ли пожелание, или мои знания физики, химии и литературы сказались, но я единственный из поступающих в этот год юношей сдал все экзамены на «отлично».

Но это оказалось не самым трудным. Трудности были впереди.  Я в школе почти не читал учебники, мне было достаточно послушать объяснение учителя, и уверенно отвечал на домашние задания. А в институте надо было отвечать тогда, когда лекции еще не прочитали, или просто тупо зубрить, что для меня всегда было самым противным.  И одним из таких предметов, где надо было зубрить, была анатомия.  На первом курсе была так называемая «нормальная анатомия»,  потом будут еще другие анатомии – патологическая, топографическая  и вроде все.

Основной корпус Хабаровского медицинского института был построен недавно, в самом центре города, на площади Ленина. Правда, за 150 лет существования города эта площадь не раз меняла название. Но было удивительно другое. На центральной площади города стояли две больницы, корпус медицинского института,  центральный телеграф, школа и гостиница «Центральная». Это уже много позже появится здание крайкома партии, облицованное белым мрамором, которое получит название «белый дом», при этом в мрамор спрячут здание телеграфа, а вместо школы построят здание краевого суда и тоже покроют мрамором.

Одна из больниц, № 3, размещалась в  старинном здании бывшего реального училища.  Огромные палаты с высокими потолками, широченные коридоры и лестницы мало подходили для лечебного учреждения. Да еще шум с площади круглые сутки.  Но что делать, было и такое. В подвале этого здания была и анатомка, где проходили занятия нашей седьмой группы.  Ассистентом в нашей группе был Пугачев  Вася Леня (так сократили его имя отчество), а заведующем кафедрой был Трифонов, по моему Алексей Михайлович, но я могу и ошибиться, декан нашего лечебного факультета.

Если мне не изменяет память, анатомию человека мы начинали изучать с костей. Но если крупные трубчатые кости выучить было проще простого, там не так много всяких бугорков и суставов, то вот все отверстия в костях того же черепа и других плоских костей, и главное, не перепутать одну дырочку с другой, очень сложно.  Зачеты сдавали отдельно  по каждой группе костей – верхние конечности, нижние, череп, позвоночник.  Я не помню, сколько раз я пересдавал зачет по костям, но все же с трудом осилил.

Следующими при изучении анатомии были мышцы, сухожилия, фасции.  Там тоже шли зачеты по группам:  конечности, туловище, шея, череп. Помню, были четыре группы, которые надо было сдать, чтобы получить зачет по анатомии, и тогда допустят к экзаменам за первый семестр.  Помню, у нас началось последнее занятие, а у меня нет на одного плюсика за группы мышц.  И когда Вася Леня сказал, что сегодня последнее занятие, и кое-кому не светит зачет, в первую очередь он намекал на меня.  Но к этому времени я уже смекнул, как мне надо поступать.  Я не рвался отвечать, а спокойно стоял рядом с трупом, на котором кто-то из студентов называл ту или иную мышцу.  И когда он ошибался, ассистент спрашивал у окружающих правильное название. И вот тут наступал мой час. Я к этому времени уже неплохо изучил мышцы человеческого организма, и поэтому мои дополнения были всегда правильными. Потом, после того, как отвечать заканчивал основной отвечающий, мне задавали пару тройку вопросов, и желанный крестик появлялся против моей фамилии.  Получив таким образом пару крестиков, я решил, что надо сделать перерыв и не маячить перед Васей Леней.

Я отошел в сторону, полистал анатомический атлас, освежил в памяти названия мышц, и повторил свой заход. В общем, к концу занятия у меня стояли уже все нужные для зачета четыре крестика или плюсика, а кое-кто, у которого перед занятием было 2-3 плюсика, так и не получили остальные.  На этом изучение анатомии в первом семестре закончилось.

После экзаменов я поехал в родной поселок, куда только самолетом можно было долететь. А если самолетом, то решающее значение играет погода – летная или нет. Так что я вернулся из-за нелетной погоды на неделю позже, чем нужно.  Правда, у меня была справка из аэропорта, это уважительная причина моего опоздания. За пропуск лекций за эту неделю меня простили, но вот от зачетов по анатомии, которая была как-раз в эту неделю, не могли.  На этот раз мы изучали внутренние органы.  Опять по группам: органы грудной клетки – сердце и легкие, органы пищеварения,  почки, печень, селезенка, половые органы.  И опять у меня появились проблемы. Однажды я решил пошутить. Сел перед ассистентом, достал из кармана игрушечный пистолет и заявил, что застрелюсь, если мне не поставят крестик уж не помню за что. Вася Леня посмеялся,  и невзирая на угрозу, попинал меня, так и не поставив вожделенный крестик (или плюсик, кому как нравится). Пришлось мне изучать анатомические препараты, которые лежали на подносах. Отдельно легкие, отдельно сердце, желудок и т.д. Причем вид их был совсем не такой, как на живом человеке, это я уже потом узнал, а какой-то сморщенный. И это иногда приводило к ошибкам при ответе.

Помню одну такую ошибку, когда отвечала  Люда из нашей группы, такая скромница, чуть что, сразу краснеет. Ей досталось отвечать по женским половым органам.  По мужским проще, половой член и мошонку не с чем не спутаешь.  У женщин сложнее все – рядом мочеиспускательный канал, влагалище и прямая кишка. Найти все на каком-то сморщенном анатомическом препарате трудно.  Вася Леня попросил девушку показать влагалище. Она смотрела, смотрела, и ткнула указкой в какое-то отверстие.  Вася Леня как-то нехорошо засмеялся и сказал: «Эдак вы всех сперматозоидов в моче утопите».  Девушка так покраснела, что мне стало самому неудобно.

Но вся наша группа все же без особых проблем сдала зачет и была допущена к экзаменам.  То, что нас так серьезно гоняли на семинарских занятиях, помогло нам успешно сдать  экзамены.  Так что нормальная анатомия с её зубрежками была позади. А вот что представляла из себя патологическая анатомия, у меня в памяти как-то не отложилось. Но была еще и топографическая анатомия  с оперативной хирургией, где мы уже имели дело с живыми организмами, но не людей, собак.  Помню, как я сделал анастомоз тонкой кишки бок в бок с моим старостой Володей Мотора, он мне ассистировал, а Сережа Куракин давал наркоз собачке. Это была моя первая самостоятельная  операция в жизни, в дальнейшем я только ассистировал, пока во время стажировки в главном военно-морском госпитале Тихоокеанского флота не сделал операцию аппендектомии.  В это время я был начальником медицинской службы подводной лодки, и от умения оперировать зависела чья-то жизнь во время плавания вдали от берега. 

К этому времени я уже очень хорошо знал топографическую анатомию человека.  Позже, когда стал врачом-рентгенологом, эти знания мне снова понадобились, чтобы ставить правильный диагноз, не разрезая человека, а только на основания теней, видимых при рентгеновском исследовании.  И поставленный  мной правильный диагноз при своевременном и правильном лечении спас не одну человеческую жизнь. Среди моих пациентов, которым я поставил правильный диагноз, были и мои учителя – профессор Постол и ассистентка Симон, наша классная дама на первом курсе.

И знания костей и суставов, которые мы получили на первом курсе по анатомии, в рентгенологии очень нужны. И в травматологии, которой я тоже занимался, дежуря в травматологическом пункте, чтобы подзаработать.  Вообще все предметы, которые мы изучали в институте, могут пригодиться врачу любой специальности. Но надо знать не только анатомию, но и физиологию, и производные от них науки.  Разве что физика, химия, политэкономия, история КПСС и другие общественный науки не так важны для профессии врача, как для общего развития человека.