Скорый из прошлого. Глава 4. 2. Дивный жених

       От быстрой езды под вой милицейской сирены Максим испытывал приятный кайф. Запрещающих знаков не существовало, и скоро все три машины остановились у двухэтажного дома за высокой кирпичной стеной. Поодаль стояли другие здания, не менее внушительные.
      
       Патрульный автомобиль ретировался, металлические ворота автоматически открылись, а на садовой дорожке, слева от дома, показался Игнат Васильевич. В шортах и шлёпанцах, с приветливой улыбкой на загорелом лице, он крепко, прямо-таки медвежьей хваткой, обнял Максима:

       — Молодец! Обещал приехать и слово своё сдержал. Ну, пойдём вокруг дома к нашим. Роза Григорьевна и Любава праздничный стол по случаю твоего приезда накрывают на свежем воздухе. А ты, Роман, будь утром в семь часов, без опозданий.

       — Не подведу, нарисуюсь вовремя...

       Игнат Васильевич похвалил Пикселя:

       — Необыкновенно башковитый! Обещал отпустить его когда-нибудь на вольные хлеба.

       — Наверное, по компьютерной части?

       — Успел рассказать? По ней самой. Это его алые паруса. Да, толковый парень. Только Роза Григорьевна его не жаловала и не жалует. Было время, когда он юлой повертелся возле Любавы, юной красотки, обхаживал её.

       — А что так не повезло?

       — Гол как сокол и охочий до женского полу. А Розе Григорьевне на кой хрен такой зять? Краля у него тут неподалёку завелась. От безделья развлекается с ним. Роза проследила и мне доложила. Всевидящее око — её не обманешь. Она считает возможным потурить его с шофёрского места, но я против: водитель он классный и преданный.
               
       — Зря Роман разменивается на случайные связи. Добром не закончится. И счастливым не станет. Настоящее счастье — это взаимная любовь, крепкая семья и счастливые дети. Разумеется, и прочное финансовое благополучие.

       — Правильная жизненная позиция. И никогда не останавливаться на достигнутом. На зависть другим и себе на счастье. Вот у меня, кроме городской квартиры, имеется дачный участок, не скромный по размерам. На нём, как видишь, прекрасный дом, а ещё три гаража, банька, летний бассейн, плодовый сад, спортивная площадка, газоны — всё наличествует для здоровой и полноценной жизни. А вот, если правду сказать, чего-то необыкновенного хочется. Максим, а ты, значит, не прочь сказочно разбогатеть?

       — Ещё бы!

       — Потолкуем как-нибудь вдвоём. Есть варианты. А вот и наши трудолюбивые хозяйки спешат навстречу! Узнал их?

       — Узнал, конечно, узнал!

       Как не узнать?! Когда вместе ехали в скором поезде, Любава была в лосинах, цветной рубашке и в балетках, а сейчас выглядела ещё краше. Яркой расцветки шифоновый мини-сарафан на тонких бретельках. Белые босоножки на загорелых ножках. Изящная розовая шляпка. Максим не мог скрыть восхищения её безукоризненной девичьей красотой, убедительно ему продемонстрированной. Сама Роза Григорьевна предстала перед взором желанного гостя в шортах-бермудах из тонкого денима, в стильной футболке с полуоткрытой спиной и радостно воскликнула:

       — Я верила, Максим, что ты приедешь! Мы все верили и ждали, — крепко обняла его и расцеловала. — Быть тебе моим зятем.

       — Мама, ты опережаешь события, — очаровательно смутилась Любава. — Здравствуй, Максим! Не буду скрывать, я рада видеть тебя.

       — Здравствуйте, Роза Григорьевна!  Здравствуй, Любава! Я часто вспоминал наше совместное путешествие в купе скорого поезда и рассказывал о нём родителям. Они завтра вечером прилетят.

       — Замечательная новость, а, впрочем и не новость вовсе, а существующая договорённость, — заметила сияющая Роза Григорьевна. — Жаль только, что прилетят, считай, на сутки. Кстати, твоего отца, уважаемого Игоря Петровича, мы вчера видели по телевизору. Хорошо сказал, по делу, без пустого и ненужного трёпа.

       — Папа чрезвычайно доволен участием в семинаре.

       — Молодец, твой папочка! Дети, вы хоть за руку поздоровайтесь. Растерялись, засмущались.

       Максим не только поздоровался за руку с очаровательной Любавой, но и рискнул поцеловать её в румяную щёчку. Следуя во всём бесценным маминым советам, она не воспротивилась. В щёчку — можно. В случае признания в любви можно будет и не в щёчку.

       — До самой свадьбы ничего больше, — поучала мама. — Знай себе цену, доченька. Убедись, что Максим достоин твоей совершенной красоты. Хотя я и так вижу, что жених замечательный.
               
       Роза Григорьевна одобрительно взглянула на будущих молодожёнов и пригласила Максима пройти в дом, поручив Игнаше и Любаве доводить до ума праздничный стол. Хвастливые нотки зазвучали в её голосе:

       — Не кремлёвские хоромы, но, однако, шикарный дом у дорогого Игната Васильевича. Всё исключительно импортное — мебель, люстры, телевизор, электроплита, холодильник, хрусталь. Сантехника — тоже заграничная.

       — Мои родители тоже предпочитают приобретать только импортные вещи. Есть неплохие и советские, но покупать их не престижно.

       — Совершенно верно. Послезавтра я и Игнаша зарегистрируем наш брак и пригласим желанных гостей в дом. Пусть в очередной раз порадуются тому, как здорово живёт мой директор-трудоголик. Или — позавидуют.

       — А почему «трудоголик»?

       — В доску разобьётся, но своё слово сдержит. Трудяга неподражаемый. Но и любит, чтобы ему обещанное исполнялось в срок и сполна. Шутит нередко, что живёт на улице с двухсторонним движением.

       — Кажется, это жить по принципу «ты — мне, я — тебе»?

       — Точно так, дорогой Максим! По-другому и неразумно. Поспеши за мной... Здесь, на первом этаже, огромная гостиная, кухня, подсобные помещения, ванная комната и туалет. Все удобства есть и на втором этаже. Там пять спален, одна из них для тебя. Пойдём наверх.

       Роза Григорьевна шустро поднималась по лестнице. Как и в скором поезде, Максим непроизвольно отметил: у неё красивая фигура и выразительная походка. Пожалуй, не менее эффектная, чем у незабываемой Людмилы Егоровны, с которой ещё недавно он проснулся в одной постели.

       С красавицей Любавой молодой ловелас готов был уединиться в любой час и ловко снять с неё сарафан и всё остальное безо всяких нелепых объяснений в любви, однако был убеждён, что доступ к её молодому и загадочному телу может ускорить только сама Роза Григорьевна. И он должен из кожи лезть вон, чтобы покорить её сердце, разумеется, как самый лучший зять на свете. Без права ни на одну малейшую ошибку. По крайней мере, до свадьбы.

       — Здесь ванная комната,  — Роза Григорьевна распахнула очередную дверь. — Правда, шикарная?

       — Сказочная. Просторная и светлая. После дороги было бы неплохо принять душ именно в такой ванной.

       —  Пожалуйста. А потом за праздничный стол. Пойдём, покажу спальню.

       — Спасибо, Роза Григорьевна! Чудесный дом. В нём уютно и хорошо.

       — А быть любимой в шикарном доме безмерное счастье.

       — Как вы точно заметили! Быть любимой — нет выше счастья. Вы это тонко чувствуете, безмерно любите Игната Васильевича, а он любит вас. Здорово, что скоро сочетаетесь законным браком. И для вашей дочери — хороший пример. Как бы я желал, чтобы она полюбила меня!

       — Ты ей нравишься, не буду скрывать. Ах, нравишься — совсем не то слово! Она влюблена в тебя без памяти. А в своей любви не решаешься ей признаться?

       — Боюсь нечаянно обидеть. Любава мила и нежна, как весенний цветок. Я робею сказать ей, что влюбился в неё ещё тогда, когда мы ехали в одном купе. Даже не знаю, как я осмелился только что поцеловать её в щёчку. Да и как признаться? А если признаться, то надо и предложить Любаве выйти за меня замуж? А если предложить, то надо и как-то достойно обозначить признание и предложение? Я бы хотел подарить ей красивый букет роз, духи, дорогое кольцо, наверное. Я пребываю в некоторой растерянности, не зная, как поступить. Никому и никогда не признавался в любви. Роза Григорьевна, вы необыкновенно добры. Посоветуйте, как мне быть.

       — Молодец, что решил со мной посоветоваться! Завтра Роман отвезёт Игнашу на работу и возвратится за тобой. Ты сможешь отправиться в город за розами и кольцом. Размер кольца для дочери я подскажу. А её любимые духи — «Мисс Диор». Пиксель знает, у какой нашей знакомой они всегда есть в наличии для хороших людей.
 
       — Именно эти духи в моей машине, с вещами.

       — Максим, ты — умница! Сегодня их и подари. А из города приедешь, то уж не робей. Признавайся, предлагай. Не возгордись только. Полюбила тебя Любава искренне и горячо. Я её подготовлю, поговорю с ней. Ты, Максим, действительно, красивый и умный. Любая кремлёвская тёща могла бы гордиться таким зятем. А уж моя доченька Любава... Вот сыграете свадьбу, будут в семье только поладки. Ах, я всё никак не отвыкну от народного говору: я хотела сказать — лад и согласие!

       — Мой отец нередко по этому поводу смущается. Любит проговаривать в домашней обстановке что-нибудь диалектное. Он же из этих мест, речовских, в Светлых Зорях родился. Но, правда же, Роза Григорьевна, мне неловко от высоких похвал! Я их ничем пока не заслужил.

       — Уже заслужил, ещё как заслужил! Мы поговорили, и у меня камень с плеч долой. Признаться, я переживала, а вдруг в родных пенатах какая-нибудь распрекрасная краля на тебя свой глаз положила и предложила жениться на ней?

       — Роза Григорьевна, никого у меня не было. Ни до армии, ни в армии, ни после.

       — Я так и думала. И хорошо, что робеешь, стесняешься. Не стеснительные они ещё те бабники. Как наш шофёр Роман. Говорю ему: «За тебя  приличная девушка никогда замуж не выйдет, брось гулять!» — Всякий раз в ответ смеётся поганец: «Пифагоровы штаны на все стороны равны. Мои тёлки исключительно порядочные...». Максим, я просто в недоумении потом пребываю.  Про «порядочных тёлок» мне более или менее понятно, но причём здесь «пифагоровы штаны»? Никак в толк не возьму.

       — Даже не знаю, что подумать. Бабник он и есть бабник. Нечего с него взять.

       — Я не раз советовала Игнаше уволить его. Посмел за  Любавой ухаживать, а я его на дух не переношу. Ладно, хватит о нём. Пришли мы в твою спальню. Нравится здесь?

       — Конечно. Спасибо, Роза Григорьевна! Я пойду за вещами?

       — Хорошо. Располагайся, принимай душ. Будь, как дома. Ждём тебя с нетерпением.

       Обрадованный доверительным разговором, Максим направился к автомашине за вещами и подарками, а Роза Григорьевна с восхищением посмотрела вслед ему и подумала о том, что надо как можно быстрее сыграть свадьбу. Жених дивный, авантажный, но мало ли что... Вспомнилось ей, как в молодости, пусть и не такому красивому, уступила она до регистрации брака, а он смастерил ей Любаву и ушёл другую охмурять. Неудивительно, что она берегла единственную дочь, как зеницу ока.

       Продолжение: http://proza.ru/2021/04/15/1321