Приключения чокнутой писательницы 60

       ГЛАВА 60. ИСПОВЕДЬ ПРОШЛОЙ ЛЮБВИ


       Семён Макарович смотрел на меня с нескрываемым любопытством.
 
       – Ты в порядке? – спросила я. – Смотришь так, будто впервые меня увидел.

       Сосед смутился.
 
       – Случилось что-то?

       Щёки мужчины пошли румянцем. Я вздохнула. Подойдя к окну, посмотрела на закатное солнце. Интересно, что происходит с Семёном Макаровичем? Живём в соседских квартирах, бог знает сколько лет, но я никогда не замечала, чтобы он смущался перед кем-то. И собаку свою так же воспитал. Уж мне ли не знать, что его пёсик Фёдор не из робкого десятка! Вон, даже сейчас, носится по опушке, задрав хвост, да лает без остановки. Однако в лес не бросается. Как будто видит кого-то. Я присмотрелась. Действительно! Возле Фёдора опять маячило ослепительное сияние.
 
       – Сеня, мне отойти нужно, – сказала я, поставив чашку кофе на подоконник. – Если моё Вдохновение вернётся, передай ему, чтобы на приём записалось. А то в последнее время набралось слишком много желающих побеседовать со мной!
 
       Сосед опешил. Судорожно сглотнув, молвил:
 
       – Ты шутишь, да? Если так, то у тебя странный юмор.
       – С изюминкой, – отвечаю.
       – Извини, – прошептал сосед, опуская голову. Меня его поникший, грустный вид слегка выбил из колеи. Внутри нарастало беспокойство.
       – Сень, что с тобой происходит?
       – Просто… поговорить с тобой хотел. Мне твоя помощь нужна…

       Я вновь глянула в окно. Сияющий сгусток висел прямо перед глазами Фёдора. Со стороны казалось, что пёс нюхает упавшее с неба облако. Внезапно размазанное по пространству пятно начало приобретать ясные очертания.
 
       – Сеня, ты пока посиди тут. Мне срочно нужно решить важный вопрос!

       Мужчина лишь вздохнул в ответ. Я побежала на опушку. Схватив Фёдора, оттащила его от пятна.
 
       – Ты кто? Чего здесь вертишься?

       Сияющий сгусток увеличился в размерах и передо мной во всём своём ослепительном сиянии предстала…
 
      – Валентина?! – воскликнула я. – Но ты же… ушла!.. Когда мы вызволили из заточения гражданина Лисицына, ты последовала за ним!
       – Всё так, – прозвенел призрак. – Но вспомни: я не могу уйти.
       – Почему?
       – Меня что-то держит здесь. Я тебе уже говорила…
       – Ах, да! – пробормотала я, припоминая давний разговор. – И это не незавершённое дело. Тогда что?

       Валентина опустилась на траву.
 
       – У меня было время подумать. И мне кажется…
       – Лора, я, наверно, поеду. Скоро стемнеет. Пойдём, Фёдор, домой пора.
 
       – Сень, ты чего? Оставайтесь у меня! Дом большой – места всем хватит. Скоро Алекс вернётся. Баб Фира обещала с ним пирожки передать, и шоколадные кексы. Твои любимые, помнишь?
 
       – Помню, – на лице соседа мелькнула печальная улыбка. – Федя их тоже обожает. Но ему больше с изюмом нравятся… – на глазах мужчины внезапно проступили слёзы, но он поспешно смахнул их.

       Моё сердце сжалось. Я отчётливо чувствовала, моего соседа что-то гложет: он сильно изменился в последнее время. Хотелось помочь ему. От всей души, от всего сердца, но как?.. Глафира говорила, что не следует причинять добро людям, если они не просят об этом. Нельзя навязывать помощь. А как не навязывать-то? Сеня ведь не чужой мне человек, и Фёдор тоже. Я же вижу, как Феденька за хозяина переживает! Вчера с Алексом на речку не пошёл, весь день возле ног Семёна Макаровича пролежал. Позавчера, когда я в город по делам ездила, отказался со мной на прогулку идти. А у самого в глазах тоска. Кто говорит, что животные не чувствуют ничего – глубоко ошибаются. Чувствуют. Только сказать не могут. Но мы – люди – привыкли к тому, что домашние питомцы должны лишь урчать, играть да хвостиками вилять. Потому что, нам так удобнее. Удобнее, когда у них всегда есть настроение. Но у них ещё сердце есть. И душа. Они тоже могут уставать и имеют право на отдых. Но у Феди в глазах не усталость была, а самая настоящая печаль.

       Я коснулась плеча соседа.
 
       – Сеня, что с тобой? Расскажи мне, пожалуйста. Что бы это ни было, я пойму и осуждать не стану, ты же знаешь…
       – Знаю. Поэтому ценю нашу дружбу. За всю мою жизнь ты единственный человек, который умеет слушать, не задавая лишних вопросов. Но я... никогда никого о помощи не просил и сейчас мне немного… неловко…

       Я с пониманием кивнула.
 
       – Хорошо. Ну, что же… давай присядем?

       Мы опустились на поваленное дерево. Фёдор завалился в уютную ямку, поросшую травой. Валентина устроилась на пенёчке.
 
       – Знаешь, я ведь бывший военный, – улыбнулся Семён Макарович. – И звание есть. Но не об этом сейчас. Однажды, я участвовал в боевых действиях. Молодой был, горячий. Хотел себя показать, чего-то добиться, но серьёзное ранение отправило меня в госпиталь. Так и пролежал там, пока домой не отправили. А дома узнал, что...

       Семён Макарович вновь сник.
 
       – Я с девушкой встречался. Ещё до того, как в горячую точку отправился, узнал о её беременности. Только отцом так рано становиться не хотел. Пойми, впереди маячила молодость, перспективы, начальство меня ценило. Я был не готов создать семью. О чём и сказал ей. А потом ушёл. Не знаю, ждала она меня или нет, но по возвращении мне стало известно, что она дочку родила, адрес сменила. Но я не пытался искать. Хотя очень хотел… Потом была ещё одна горячая точка, потом ещё… Я уже счёт им потерял, войнам этим. До сих пор понять не могу, почему люди, живя на одной планете, воюют друг с другом вместо того, чтобы в мире жить?..
 
       Я вздохнула. Валентина стала ярче обычного. Даже подлетела ближе. Уселась возле Семёна Макаровича и всё пыталась в его глаза заглянуть. А мой сосед тем временем, продолжил:
 
       – Ещё одно ранение подорвало здоровье. На пенсию отправили раньше времени, квартиру дали. Но я всю жизнь один прожил: ни семьи, ни детей. Наверно, потому что в сердце любовь лишь к одной женщине жила. К той, которая мне дочку подарила, а я так подло поступил. Струсил. Даже смешно. Войну видел, смерть людей. И не только боевых товарищей, но и мирного населения. Тогда я впервые понял, что такое война. И сколько жизней она отнимает. Понял, что люди не воевать должны, а жить. Потому что, жизнь – это самое ценное, что дано свыше. Ругал себя за то, что не отыскал тогда Валю, не подарил ей жизнь. Жалею, что так и не увидел, как росла моя дочка. Снова струсил. Испугался. Думал, что не нужен им такой… поэтому, собаку завёл. Назвал в честь друга, погибшего на войне. Мне так легче представлять, что Федька присматривает за мной, находясь там, на небесах. Порой разговариваю с собакой, но ощущение – будто друг рядом, – Семён Макарович посмотрел на Федю.

       Фёдор заскулил, к хозяину подошёл. Положил умную мордочку ему на колени и в глаза заглянул. По-дружески. И совершенно по-человечески. Мужчина погладил его по голове.
 
       – Хорошо мне с ним. Не так скучно и одиноко. Но мысли-то свои всё равно никуда не денешь. Кружатся целый день, аж тошно становится. И ведь невозможно выкинуть их из головы! Знаешь, почему я фигурки из дерева вырезать начал? Чтобы с ума не сойти. Всё Валентину вспоминал. До сих пор простить себя не могу за то, как поступил. Дочку обидел – без отца ведь росла, а я всё за перспективами гонялся. За наградами, медалями. Только зачем они мне теперь, если самое главное упустил?.. Непрожитые моменты жизни. Жизни в семье, где тебя любят и ждут. Первые шаги дочери, первые слова, первую её любовь… Всё самое первое, оттого и дорогое сердцу. Взгляд любящей женщины, тихие вечера вдвоём, её нежные руки на лице… А сколько всего я мог подарить ей!.. Ведь мог же, но не сделал этого. Несколько лет назад, случайно узнал, что она умерла. Совершенно нелепой смертью. Поскользнулась на бордюре, стоя возле светофора. Что я испытал тогда, словами не передать. А как исправить – не знаю. Как мне дальше жить с таким чувством вины? Как исцелить эту боль?.. Перед самим собой стыдно…

       Я не знала, что ответить. Смотрела на призрак Валентины, пытаясь осмыслить услышанное, но не понимала, чем помочь.
 
       – Его воспоминания не дают мне уйти. Его боль держит меня. Он не должен себя винить. Пусть знает: я никогда не держала на него зла, никогда не настраивала дочь против отца. Скажи ему…
 
       – Твоя дочь любит тебя, – произнесла я, погладив Семёна по плечу. – Она будет рада познакомиться с тобой. Валентина воспитала её правильно, и Вероника с детства знала, кто её отец.

       Мой сосед вскинул голову.
 
       – Откуда ты… знаешь?.. – пробормотала он. – Боже!.. Кого я спрашиваю!..

       Я улыбнулась. А Сеня, вновь опустив голову, тихо произнёс:
 
       – Она здесь, да? Валентина…

       Кивком головы я указала на место рядом с ним:
 
       – Сидит возле тебя, слева.

       Сеня растерялся.
 
       – Что мне сказать ей?
       – Она всё слышала. Тебе не нужно ничего говорить. Просто отпусти её. Ей пора… домой.

       Семён Макарович, повернув голову влево, чуть слышно прошептал «Прости… прости меня…». Валентина улыбнулась. Коснувшись щеки мужчины, поцеловала его и растворилась в пространстве. Мой сосед несколько минут приходил в себя.
 
       – Что это было? Я ощутил невероятное тепло на лице и в ладонях. Могу поклясться – меня кто-то… обнял! Кто-то… невидимый. Как такое возможно?!
       – Возможно, Сеня. Валентина не держит на тебя зла. Никогда не держала. И твой Ангел-Хранитель говорит, что ты молодец! Наконец-то, нашёл силы, чтобы двигаться дальше. Боль непременно нужно исцелять!

       – Мой – кто?
       – Ангел-Хранитель. Фориэль. Говорит, тебя ждёт замечательное будущее.
       – Фори… эль? – мужчина произносил слово на разные лады, пытаясь привыкнуть к новому знанию. – А что это – Фориэль?
       – Имя твоего Ангела. Теперь я поняла, почему не видела его раньше. Твоя боль не позволяла. Она как завеса, отделяла тебя от Хранителя, но сейчас могу сказать – он прекрасен!

       Фориэль вспыхнул оранжево-жёлтыми искрами, распахнул огненные крылья. Обнял подопечного, скрыв за прозрачной сияющей завесой. Семён оглянулся, словно почувствовал что-то. Я медленно шла рядом, тихо радуясь тому, что смогла помочь соседу. Завтра дам ему номер телефона Вероники, пусть встретиться с дочерью. Пусть в этом мире станет на одного счастливого человека больше…
 
       – А как же ты? – вдруг спросил Сеня, будто прочитав мои мысли. Я молчала. – Знаешь, отчего людям горше всего? От непрОжитых моментов жизни.

       Я посмотрела ввысь. Закатные лучи уже окрасили горизонт оранжево-золотистым маревом. И на ярком полотне небес отчётливо проступил образ Аруна…


http://proza.ru/2021/04/26/1196