Зеркало

Дворец был прекрасен. Сейчас мне кажется, что я видела его таким, каким он был в своей славе – с золочеными ограждениями для главного зала, за которыми простирались сады, с  потолком из чистого серебра, с уникальным устройством желобов и ниш для воды, что позволяло создавать в переходах настоящий дождь, с украшениями из небывалых драгоценных камней, редкого и дорогого в те века стекла и зеркал. Что представало взгляду моих спутников – не знаю. Упорно стоящие век за веком, чтоб их не назвали словом «руины», алые стены, крикливые торговцы, озадаченные туристы, бесчисленные лавки наскоро сделанных, ломающихся в руках сувениров? На это глядела и я – но в дымке, в мареве, в золотистом воздухе проступало иное. Или это был сон среди знойного дня?
Не хочу открывать глаза. Не хочу.
Открываю.
Потолок. Белый потолок, громоздкая пыльная люстра. Обшарпанные стены.
С одной стороны – шкаф с любимыми книгами. Но тяжесть в голове не позволяет читать. С другой стороны – ящики и зеркало. В одном из ящиков – много, очень много записных книжек. Красивых и не очень, купленных по случаю и просто так. Я была уверена, что смогу написать обо всем, что увижу. Я была уверена, что еще что-то увижу.
Зеркало. В одном народе говорят, что зеркало – душа женщины. Интересно, кто это придумал, что суть женщины  - любоваться собой и украшать себя. Мое единственное развлечение – это видеть себя в зеркале, но я не хочу. Не хочу видеть, что оставила от меня болезнь. А когда-то, когда могла ходить и любоваться красотой вокруг  – зачем было рассматривать свое лицо? Я все равно его забуду.
Закрыть глаза. Что-то вспомнить. Горы. Да, горы. Толпятся, сливаются облака, а горы уходят выше и выше, скрываются от наших глаз. Проходя у подножия гор, я всегда была уверена, что когда-то пойду горными тропами туда, в небо. Где текут нетронутые реки, где ветер не знает препятствий. Теперь – только закрывать глаза, в которых часто вспыхивают золотые искривленные молнии, как будто внутренность их превратилась в битое стекло. И вспоминать.
***
Веки вздрогнули. Я снова вижу.
Я вижу неизвестную мне комнату. Скромная кровать, покрытая лоскутным покрывалом, старый стол, на столе какие-то записи. Ко мне направляется женщина в цветной одежде. Подходит близко, смотрит на меня, поправляет роскошную прическу из густых иссиня-черных волос. Откуда-то снизу, будто с пола, берет изящную заколку, осторожно соединяет ее со своей замысловатой прической. И – уходит.
Что это?
Сплю. Странный сон. Закрыть глаза.
Открыть.
В комнату входит ребенок. Останавливается совсем рядом со мной, я могу дотронуться до  него рукой. Он протягивает руку сам. Рука останавливается, не дотянувшись совсем немного, но я чувствую прикосновение. Ребенок смеется.
Пытаюсь пошевелиться. Вокруг меня оживает нежный, мягкий хрустальный звон, вот он усиливается, а по краям я вижу блики, будто бы лучи солнца проходят сквозь стеклянные многогранники. Нет удивления, волнения, страха. Есть покой.
Но вот ребенок исчезает, зато вбегает женщина. Её волосы растрепались и мешают движениям рук. Она мечется по комнате, будто пытается собрать свои вещи и не находит их. Где-то далеко – детский плач и мужской голос, что-то он говорит… «не надо?» Может, «не делай этого»? Женщина хватает старый маленький стул с причудливо украшенными резьбой ножками и швыряет в меня.
Я…разбита?
***
Теперь я понимаю: я была зеркалом. Наверное, меня вынесли – в виде остатков в раме и в виде осколков. Наверное – ругались, хватали ртом окровавленные об меня пальцы, мели, собирали, складывали… Где я сейчас?
В полумраке неизвестного помещения с очень низким потолком ко мне спиной на табурете сидит человек. Но я могу увидеть его справа, слева, снизу и даже сверху. Могу рассмотреть замызганную тряпицу, которой замотана его голова. Могу увидеть больную кожу его ступней. Покрытые мелкими ранами и ожогами руки. Морщины. Будто бы высохшее лицо.
Кто-то окликает его из-за стен. Он отвечает, и я понимаю: его торопят с работой.
Его руки мелькают, будто их стало много. В них появляется сшитые вручную, грубыми стежками, небольшие листки бумаги. Он быстро мажет их клеем по краю, с силой прижимает к куску картона, который чем-то украшен – вот и готова обложка для книжечки. Откладывает в сторону. Берет еще один кусок картона, быстро обрезает его кривыми ножницами, получается подобие прямоугольника. Заливает клеем, достает коробку с бисером, сыплем им по краям. А теперь тянется ко мне.
Его руки что-то делают, но я не чувствую этого. И только когда он высыпает меня на картон и теперь я могу видеть только его лицо над собой – становится ясно. Он обрабатывал мои осколки, чтобы украсить мной маленькую грошовую записную книжку.
Меня слишком много. Я устала. Я засну.
***
Ярко. И очень-очень шумно.
Я узнаю это место. Одна из лавок у того самого дворца, о котором я вспоминала перед тем, как исчезнуть. В день моей прогулки у древних стен я быстро-быстро пробежала мимо палаток с назойливыми продавцами. Теперь меня покрывает пыль. Надо мной висят «ловцы снов», жуткие маски-идолы, талисманы, фотографии дворца в дешевых рамках. Продавец в длинном одеянии, похожий на старомодного фокусника, расхаживает по палатке: два шага влево, два шага вправо.
 - А почему вы всё украшаете осколками зеркала? – раздается девичий голос.
 Продавец знает ее язык, но очень плохо. Ломая слова, превращая их в осколки, он пытается втолковать гостье, что когда-то этот дворец был весь украшен зеркалами, и на память отсюда лучше всего увезти вот такие вещи, как… его рука тянется назад, хватает меня и выкладывает на слепящий, бьющий по мне солнечный свет.
 - Или вот эту посмотрите! – протягивает он еще одну книжку. Моя «конкурентка» содержит не осколки, а самое настоящее круглое зеркальце в окружении бисера. Девушка тянется к ней.
 - Зеркало – душа женщины! – раздается мужской голос. Дорого одетый самодовольный человек жадно смотрит на девушку. Она оборачивается к нему, волосы рассыпаны по плечам, глаза смотрят так, что ему бы спрятаться. Но он не прячется, а чего-то ждет. И тогда она откладывает книжечку и берет меня. И смотрится в мои осколки. И говорит весело:
 - Вот такая у меня душа, да? Смотрите, какая смешная. Я вижу три глаза, два носа и семь губ!
Лицо богача делается неприветливым, он отходит. А продавец спрашивает у девушки что-то вроде:
 - Куда твоя красивая дальше ехай?
И красивая, юная, белокожая, в нитяных браслетах на тонких запястьях отвечает:
 - В горы. Завтра утром наша команда отправляется в горы.
 - О-о, священные горы! Очень совсем хорошо! – воздевает руки продавец.
Она платит деньги и берет меня в руки:
 - А сюда я запишу всё, что там увижу. Спасибо!
И идет. Её руки сложены, будто для молитвы, в её ладонях – я.
Мне кажется, она о чем-то догадывается. Иначе зачем она сейчас остановилась и шепчет мне, как живой и настоящей:
 - Ты слышала? Завтра мы с тобой увидим горы!