Deux conversations

– Удивительнее всего то, что этого… неуместного человека принял сам король! Un mouton a cinq pattes[1].

Лизавета скинула пару карт. Дама пик едва не слетела на пол. Девушка строго посмотрела на беглянку и вовсе отложила колоду. Видно было, что она не настроена раскладывать гранд-пасьянс и карты взяла только чтобы чем-нибудь занять руки.

– Ничего не удивительно, – буркнула Вероника Павловна, тыча иглой в шитье. Нечто бархатистое с голубым отливом – то ли шапочка, то ли часть ридикюля.

– Как можешь ты говорить, что не удивительно? Право, Вера, это совершенный конфуз в глазах всех! Ну представь только… Ясно, что ты с досады так говоришь. Потому что… – Лизавета набрала воздуха и перевела взгляд на узор ковра. – Потому что он родня тебе.

– Ничего не так! И не нужно смущаться, Лиза. Ты не сказала ничего обидного для меня, и я на тебя не сержусь ни капли. Он родня мне и что с того? Просто… Ну как тебе объяснить? Немного не от мира сего. Вот это все, что он говорит… Да, конечно, одно – говорить кому-то, а другое совсем – его величеству. Но все равно, ведь он-то сам тот же – и перед королем, и перед кем угодно. Его грех, то что он не может пересилить свою природу. А может это и не грех вовсе? Может быть достоинство? Искренность. Не приобретенная, не наигранная, а от природы. Вроде хромоты. Впрочем, как можно высокое в человеке ровнять с болезнью? Просто, давай не будем об этом больше. Я так устала перебирать это все в уме.

– Я и сама хотела! Прости, я не должна была даже поднимать эту тему. Какой-то не такой разговор.

– Я вот о чем хотела тебя спросить… – Вероника Павловна вдруг пристально, пытливо взглянула в глаза подруги. – Если бы ты однажды

Мрачный, словно надкушенный человек, сидящий в темной комнате, отложил перо. Не потому, что в голове его вдруг иссякла сцена, а лишь потому, что закончился лист бумаги, и без того плотно исписанный, а другого не было.

– Merde!

– Не ругайтесь так! – Одернула его Вероника Павловна. – Мало ли что бумаги нет – так используйте что-нибудь. Мы с Lisette не договорили. Не берусь promettre monts et merveilles[2], но этот роман сделает вас богатым. Вы будете несчастный и богатый чудак. Вперед же, пачкайте ваши стены!

___________________________________

[1] Баран на пяти ногах (фр.).

[2] Обещать горы и чудеса (фр.).