Малыш нанду по имени Арчи. Повесть-сказка. Глава 1

День первый. Южная Америка. Век XXI. Родной дом

     Солнце, достигнув верхней точки небосклона, начало свой спуск к горизонту. По пампе гулял легкий ветерок, который никак не мог справиться с жарой, сковывающей все живое вот уже вторую неделю.

     Старый кот-оцелот замер и прижался к земле, услышав  быстрый топот.

     - И этому приспичило вернуться не во время, - проворчал кот сквозь зубы, так тихо, чтобы ни один звук не вырвался наружу. – Лишь бы не заметил. Вчера еле спасся. Хорошо, если только подождать придётся, а не убегать со всех лап. Есть хочется невыносимо, третий день ни кусочка мяса во рту, вынужден даже днем на охоту выйти, да и в тенёк пора, а то я на этом солнцепёке и расплавиться могу.

     Оцелоту и оставалось то всего проползти ещё с десяток метров, а затем совершить стремительный бросок, и гордо удалиться, волоча по земле длинноногого, уже полностью оперившегося и наливающегося вкусным жирком птенца.  А теперь придётся не просто немного подождать, а прежде всего, попытаться свою жизнь сохранить. Нанду-папа быстро приближался к гнезду, где его с нетерпением ждало почти два десятка разновозрастных птенцов. Оцелот  задержал дыхание и попытался прижаться к земле, как можно плотнее, ведь если нанду его заметит, или почувствует запах, то можно прощаться с жизнью – удар ногой этой крупной птицы или крылом, снабженным специальным когтем, смертелен даже для таких крупных кошек, как оцелот. Непокорный длинный хвост оцелота всё время стремился начать свое непрерывное виляние, свидетельство сильного волнения, и хозяину приходилось постоянно уделять ему много внимания, чтобы придержать немного, иначе может беда случиться.

     - Фу, пронесло, - прошептал оцелот уже чуть громче, когда нанду промчался мимо, и плотоядно облизнулся.

     Язык задел больной шатающийся зуб и кот поморщился. С этим зубом давно надо было что-то делать, но очень уж он не любил, а если честно признаться, то побаивался обращаться к признанным зубным лекарям – дятлам. Ну, да шут с ним с этим зубом, придётся потерпеть ещё немного, а пока можно  перевести дыхание, да и потенциальную жертву выбрать.

     Вчера он также подкрался к одному гнезду, из которого уже удалось утащить нескольких птенцов. Отец там был рассеянный и даже не замечал, что его потомство потихоньку уменьшается. И все было замечательно, но вернулся нанду рано, да заметил оцелота, Еле-еле удалось добежать до леса и там спрятаться. Пришлось искать новое гнездо. Хорошо быстро нашёл, но и тут та же история, теперь ждать придётся.

    Оцелот приподнял голову, лапой раздвинул траву и даже мурлыкнул пару раз в предвкушении вкусного обеда. В десятке метров от него целая толпа птенцов нанду, стоя на длинных ногах и вытянув вверх длиннющие шеи, радостно приветствовали заботливого отца. Издали казалось, что эти птенцы натасканы в одну кучу неизвестно откуда, уж больно разными они были. Одни, вот как этот, который ближе всех к нему стоял, совсем уже взрослый, полностью покрытый перьями, под которыми, наверное, такое нежное, пропитанное жирком мясо скрывается, что слюнки сами собой капать начинают. А есть и такие птенчики, у которых перья только-только расти начинают, шеи совсем голые торчат, но все равно очень даже подходящими для кошачьего обеда являются.

     "Странные они какие-то эти страусы, - думал кот, - все у них не как у других. Самка целых два месяца, чуть ли не через день по одному яйцу около гнезда несёт, а этот дурачок их в кучу складывает, да своим телом согревает. А когда его подруга последнее яйцо снесёт и гордо удалится, самец их высиживает ещё пару месяцев. Птенцы ведь  проклевываются в том же порядке, как яйца снесены. Первые уже оперяться начали, а отец всё ещё на яйцах сидит. Чтобы накормить голодное потомство, он пару явно испортившихся яиц разбивает и ждёт. На запах слетаются жирные мухи. Птенцы их с удовольствием склёвывают, так и живут, смех,  да и только. Вон уж какие вымахали, самым последним уже по шесть месяцев исполнилось, а все под присмотром отца находятся. Детишек здесь много, хорошо бы отец всех не помнил, я бы парочку из них уговорил ко мне в живот перебраться, лишь бы как вчера осечка не произошла. Будем надеяться,  что второй раз такого не случится и здесь мне удастся полакомиться", - и кот даже глаза прикрыл, вспомнив наслаждение от съеденных за последнюю пару недель птенцов нанду.

     На опушке леса за спиной оцелота кто-то закричал, да так громко, что все страусы невольно вздрогнули и посмотрели в его сторону. Коту опять пришлось прижаться к земле, но сквозь траву он заметил, что, когда все успокоились и отвернулись, один из птенцов, тот, который самым крупным ему показался, направился в сторону опушки. Кот напрягся и подготовился к прыжку. Птенец нанду заметил большую пятнистую кошку, но не испугался, а с удивлением уставился на хищника. Выбора у оцелота не осталось. Секунда и вот малыш уже затрепетал в зубах кота. Огромными прыжками тот помчался в сторону спасительного леса. Ноги птенца волочились по земле, мешая бежать.  Топот ног нанду-отца он услышал вначале далеко позади, а затем всё ближе и ближе. Разъярённая птица приближалась к хищнику быстрее, чем он к лесу. Нужно было бросить добычу, но лес казался так близко, что оцелот решил рискнуть - напрягся из последних сил и рванул, но в эту секунду птенец дернулся в другую сторону, и больной зуб хищника, запутавшийся в перьях добычи, сломался. От боли кот взвизгнул и разжал зубы. Вырвавшийся страусёнок помчался, куда глаза глядят. Оцелот только на секунду приостановился, но этого оказалось достаточно. Отец-нанду настиг его и нанёс смертельный удар по животу. Последнее, что увидел в своей долгой жизни старый оцелот, взметнувшийся от удара в воздух и переворачивающийся на спину, был кусок голубого неба, а затем всё в его глазах  померкло.

     Удовлетворенный нанду подошёл поближе к поверженному врагу и пнул его ещё раз:

     - Арчи, иди сюда, он больше тебя не тронет.

     Но никто на его зов не откликнулся. Птенца нигде не было видно.