Мак Маг. Девушка из соседнего подъезда, гл. 3

- Максим, вы, как выдающийся практикующий волшебник…, - начал мой новый друг.
- Психолог-менталист, - правил я.
Денис помолчал и задался:
- Что?
- Вы можете продолжать свой рассказ, - предложил я.
- Ах, это…, извините… Об этом знать кто-то будет?
- О вашем рассказе? Вы можете, конечно, увидеть свою историю в дальнейших публикациях моего хронолога, если пожелаете. Имена будут изменены, некоторые события исключены.
Если опасаетесь за конфиденциальность информации, и исключаете возможность ее обнародования, уверяю вас – ее сложно будет идентифицировать.
Я не занимаюсь сугубо писательством, это делает по своему желанию мой приятель, ещё раз повторюсь.
Его имя вы можете видеть авторством серией «Мак Маг».
А я? Лично я ничего дурного не вижу и не препятствую его работе.
Однако, иное - если ваша история сущностна, чтобы вы не чувствовали себя в безопасности, обещаю – рассказ не покинет стены этого кабинета.
Дэн думал.
Минуту пытался пронять меня каким-то изучающим взглядом, опустил глаза и вот вновь обратился к моему лицу.
- Хм, если вы дадите гарантию, что я не буду иметь проблем с законом, то – почему бы нет? Пусть мой рассказ найдёт своё признание.
- Итак? - Стимулировал я.
Дэн вздохнул, расправляя лёгкие.
- Итак…, - выдохнул он. – Я остановился на том, что проник в чужое жилище, преследуя Агнию.
- Помню.
- Время на раздумья у меня не было. Как только я пересёк порог неизвестного дома, разум мой практически отказал, включились инстинкты.
В прихожей - темно.
Где-то впереди, из дальних комнат, мерцает свет, слышатся голоса.
Ни мгновение я остолбенел.
«Что же дальше?»
Вот в той отдалённой комнате смолк смех, беседа, послышались шаги.
 «Бежать!»
Бежать назад, смысла не было.
Я был бы позорно со последствиями обнаружен. Дорожка, ведущая к крыльцу, там, хорошо освещалась фонарями.
Сумерки смыкались именно в то резонансное время, когда установился самый невыгодный для преступника час. Да.
Я что-то читал об этом…
- Не важно. Я располагаю  информацией – временнОй инфограммой преступлений, - вставил я, Мак, и советовал, - вы - продолжайте.
- Ага. Итак, осознавая всю незавидность своего положения, я бросился в ближайшую дверь.
Это была кладовка.
Мне стоило сил, чтобы втиснуться в неё.
Благо оставалось довольно места между дверьми с короткой ускользающей рукояткой и полками, полными какими-то вещами.
Сильно несло обувной кожей.
Насколько мог я прикрыл за собой дверцу и был свидетелем, как к параду подошёл молодой человек, открыл дверь, выглянул на улицу.
- Эй! – Крикнул он, оборачиваясь назад, к Агнии, - ты не заперлась, что ли?
Прозвучал женский голос в ответ, издалека.
У меня заложило уши от волнения, я ничего не разобрал.
Молодой человек запер дверь, щёлкнув несколько раз замком, огляделся, подошёл к интерьерному резному зеркалу, висящему у входа, поглядел в него.
Я был в ужасе, когда заметил, как его глаза сверкнули в мою сторону. А тем паче, когда он обернулся и направился к кладовке, именно ко мне.
С каждым шагом я терялся, просто терял свою нормальную психологию, понимаете Мак?
- Не совсем, - ответил я, - но это забавно.
- Да-с, забавно! Что бы вы делали, если бы вас застали в кладовке с видом округлённых глаз, ошарашенной причёской в среде каких-то банок, вещей, обуви в чужом доме?
- Не знаю. Этакого со мной не бывало. Увы.
- Так вот. Молодой человек остановился в шаге от меня.
Взялся за ручку, и я остро воображал эпизод жизни, который запомнят все. Чем бы я мог пояснить своё поведение тогда?
Скосить глаза, вытащить язык, заорать нечто невменяемое, притворившись сумасшедшим, сбить с ног хозяина и лететь на выход? Или интеллигентно объясниться, секретно удерживая владельца дома от подруги, чтобы раскрыть истинные  притязания и все такое, ошибку свою признать, раскаяться?
Но, кажется, к той минуте я потерял все и дар речи, и зрение, и вообще интерес.
Сумасшедшего изобразить не удастся, объясниться – не выйдет.
Все, что я нашёл: плотнее прижался к режущим мою спину полкам и затылком оперся в какой-то округлый металлический предмет.
За сим дверца благополучно была заперта за мной, и я остался в полном заключении, имея возможность лишь самого короткого вдоха.
Шаги молодого человека удалились.
Так я простоял с полчаса. Ноги онемели, спину ломило. Я проклинал идиотскую дедукцию, приведшую меня в мою одиночную камеру, без всяких удобств.
И мне стоило следующих полчаса, чтобы выбраться из неё.
Наружный крючок - слаб, тужась, я просто выдавил его из петли.
Дэн волновался, я чувствовал.
- Так, - подал я рассказчику вербальный знак, дабы вывести его из невербальных переживаний.
- Да, - продолжал он, успокаиваясь, отлаживая дыхание, - выбравшись из плена, я позволил себе размяться, походить по кругу, помахать руками, держа все время на виду  парадную дверь к выходу.
«Подобру-поздорову уйти бы!» - Думал я.
Но вот послышались звуки, которые, Макс уважаемый, трудно было с чем-то спутать.
Я направился в сторону их.
Знаете ли, Макс, видеть, как получает удовольствие твоя девушка от чужого мужчины – это выше сил, - голос Дениса понизился.
Он взглянул на меня с  влагой в глазах.
Но нос, хоть и обострившийся, как мог судить я по висцеральной системе оставался, образно говоря, сух. Не проявляясь никак. Это удивляло. Именно это дало мне понимание, что рассказ Дэна едва достиг середины.
- Отчего вы решили, что Агния должна была быть вашей девушкой? – Спросил я, - ведь между вами ничего не было, не было никакого договора, встреч.
- Но  она подала надежду, - провёл губами Дэн.
- Надежду?
- Она не могла не замечать моего интереса к ней, например.
- И?
- Этого мало?
- Ну, Денис, мне на это просто нечего ответить.
Ещё раз: никакой даже устной договорённости, как я понимаю, между вами не было. Свободная девушка - оставалась свободной, и только. Мораль даже современная, осуждаемая, на всякий случай, и она не была нарушена. Отнюдь.
Разве не так?
- Ну, не знаю, - задумался Дэн. Я видел, что ему есть, что сказать. Мне казалось, он лукавил со мной и играл.
- Каким образом вы покинули дом, как скоро это произошло? – интересовался я.
- Спустя ночь.
- То есть, вы находились вблизи пары всю ночь?
- Да. Так получилось.
- Вы…, - я размышлял, как сформулировать вопрос, но больше - сам ожидал реакций  моего клиента.
-  Я сидел на полу возле их спальни, грыз ногти, перебирая разные значимые темы: что есть любовь, как ее сберечь, зачем она вообще существует? О Боге думал. Мысли: прочие, прочие, прочие…
Одновременно коробило от обещания разобраться моего брата с помощью магии, астрологии будущной своей семейственности, даже если пусть не с Агнией – с другой девушкой. Какое там будущее?!
И я слышал, слушал хлопки ляжек пассии с жирной кожей того парня. Это жутко, Макс.
- Так. И что?
- Да, Макс, чего я только не передумал. В руках моих была зажата шкатулка для украшения, знаете ли, такая из серии «Элли» - разноцветная по сторонам и с фигурками, бусинами на прозрачной крышке.
В ней лежала дешёвая бижутерия, канцелярские кнопки, на дне – какие-то записки. Через дверную щель в спальню предательницы Агнии с ее парнем полетели кнопки, бусины. Они этого не слышали.
Да, Макс, по-другому я оказался не способен выяснить отношения, - напрямую в любом виде, а тем паче, явившись ниоткуда.
Это был бы полный шок для любовников, для всех, правда?
- А если допустить, что Агния и избранник ее – просто влюблённые люди?
Если допустить, что ваши притязания на девушку не имели успех изначально, и, например, она вам вообще не подходит?
- То есть, все, что делается, делается к лучшему? Хм. Макс, если бы было так.
- Дэн, что вы  там ещё натворили? – Спросил я в лоб.
Денис молчал.
- Ах, если бы было так просто, Макс…, - вторичным услышал я от него.
Воцарилась тишина.
Я слышал дыхание Дэна.
- Как я уже говорил: только под утро я выбрался из чужого дома, - продолжил Дэн, - влюблённые в то время, обнявшись, сладко спали. Мои чувства, глаза были опалены долгими раздумьями, горькими выводами, солёным скучным утром.
Я вернулся домой. Меня встретил брат.
- Ты, чудак! – Воскликнул он, вытаращив на меня глаза, когда я ввалился в дверь, - где ты шатался?
- Так…, – вяло и нехотя отвечал я.
Что он мог знать о настоящей жизни, измене, ощущениях по поводу, да – пусть той, которая ничего по-вашему не обещала, но той, которая подвала таки надежду.
- Вы можете, наконец, раскрыть факт этой вашей надежды?
- Легко, Макс. Я ведь говорил с Агнией раньше. Я практически объяснился ей в любви.
- Как это выглядело? Рассказывайте.
- Запиской.
- Записки? Опять записки? Записки в шкатулке «Элли»?
- Нет, там было что-то другое. Я в темноте не мог разобрать. Да, какая разница? Мелкий шрифт и что-то незначительное. Может быть, рецепт какой.
А я говорю о своей записке, которая мною ей была заранее выслана.
- Вы, то есть, не передали собственноручно?
- Я сунул ее в ее дверь.
- И девушка ответила?
- А вы, знаете, да. Вы наугад спросили? Но она ответила.
- И что было там?
- Своими глазами в полном сознании, оставляя полученный артефакт в сохранности, я прочёл отхоженную фразу для себя: «я люблю тебя» с вензелем Д.Ю., да, прочёл…
- Что?
- Макс, ну, что она тоже любит меня.
- Ерунда какая.
- Что?
- Этот ответ Агнии сейчас с вами? Покажите.
- Нет, зачем я буду носить все с собой? Могу уверить вас в точном существовании упомянутого ответа. Это была первая записка. Дальше - сложнее.
- Их поступило несколько?
- Послушайте, сначала я, с вашего позволения, дам концовочку моей безумной ночи.
Итак, набросав голубкам всякой дряни-мелочи под ноги им в спальню, чтобы хоть ступнями они ощутили боль, хоть миллионную долю моих физически-душевных страданий. Наплевал им под дверь и покинул злую опочивальню, пятясь, проклиная, думая об измене всего мира.
Все во мне переворачивалось, бурлило, кипело. Да-с, чувства – вещь вредная!
Вы, Макс, помните, когда родители наши создавали семьи на основе лишь единственного доверия однажды друг другу в преданности. И этого было достаточно, чтобы прожить потом всю жизнь, никому ничего не доказывая.
Сейчас же – проекты измен, с перспективой на долгие годы зачавшегося ростка союза. Вы же помните старые устои?
- Зачем вы мне это говорите?
- Я хотел бы, Макс, чтобы вы поняли всю сложность дислокации на тот момент в моей душе, мой шок, шок, когда, пытая моё разбитое сочувствие, разрушенное воззрение индивидуального морального кодекса, разоблачаясь в ощущениях, слезах брату Борису, не в силах держать в себе, а далее, выпрашивая совет у самого близкого человека: мол так и так, как жить дальше?
Я, Макс, был в абсолютном ауте, или как это сказать ещё, когда Борик, удивлённо глядя на меня, снимая вдруг утешительное объятие с моих плеч, отстраняясь, передал мне новость.
- О ком ты сейчас говоришь? – Спросил он.
- Агния имеет парня, что ещё? – Всхлипывал я, - твоя астрономия к чертям: ничем, никому не понадобится.
- Какого парня? Ты, черт, где ты был?
- Я тебе, брат, как брату, - положил я руку на сердце, - от души…
- Ты, черт, где ты был? – повторил он. - Агния весь вечер шаталась под окнами во дворе, в потом была дома.
- Как дома?
- Всю ночь она была дома.
- Откуда ты  …
- Она приобрела собаку, -  косматого пуделя белого окраса и сидела полночи под подъездом, хохоча на всю улицу с подругами.
Так я тебя спрашиваю, - где ты всю ночь пропадал, аполлон ты, извращенец?»
- То есть, как это – пуделем?
- Ты, чертяга, залез в чужой дом, набросал кнопок под ноги голых людей, высморкался на чужой порог, выдал индивидуальную философию, и под утро  благополучно вернулся домой. Здравствуй, Новый Год!
Я молчал.
Лицо Дениса выгладилось, и он смотрел на меня вопросительно, кажется, ожидая комментариев.
- И что? – только этим нашёлся я.
- Вот, Макс, какие дела-то на свете происходят, вот оно как! Из-за любви дурной, кудрявой, от обострения чувств...  Агнию-то я спутал с другой девушкой.
Маска, карантин и вот вам - злоключение.
Астрология ещё не началась, а Земля, как крутилась, так и крутится дальше, без всяких звёзд, навигаций – сама по себе.