Колыма. часть 47. Снова скитания

КОЛЫМА. Часть 47. Снова скитания.
(Воспоминания моего дяди - узника ГУЛАГА).
 
Спокойную жизнь омрачали некоторые преступные личности. Один из них, некий Дурненко стал настойчиво преследовать нашу дочь. Во время одной из попоек он хвалился дружкам, что добьётся сожительства с нашей дочерью любым способом. Силы в нём было, хоть отбавляй. Меня предупредили знакомые бойцы, чтобы я был бдительным. Через них я передал самонадеянному проходимцу, что у нашей дочери есть отец и мать, которые в состоянии заступиться за её честь и достоинство. Но Дурненко от своего замысла не отступил. Однажды в пьяном виде он ввалился к нам в квартиру и, размахивая ножом, заговорил с бандитским припевом :
- Вот теперича мы поговорим с тобой! Ты узнаешь, что я за человече!
Жена была у соседки, а дочь дома. Чтобы не пугать её и не затевать скандала в квартире, я пошёл на хитрость и стал уговаривать его успокоиться и выйти за дверь, где уже стояли напуганные жена и соседка. Но мои уговоры только распылили хулигана. Я спросил, чего он добивается? Дурненко нагло ответил :
- Шо мини надо? Поговорить с твоей дочкой! А тебя прошу не мешать, а то буде гадко!
Воспользовавшись моментом я выпихнул его за дверь в сенцы. Там он хотел выхватить припрятанный у стены топор, но не успел. Я с разбегу вышиб Дурненко на улицу прямо в грязь. В это время проходили дежурные офицеры, от которых Дурненко пустился наутек. Через час его нашли в казарме с солдатами. Он притворился трезвым и всё отрицал. Отсидел он несколько дней на гауптвахте и был отчислен на периферию. Там он через короткое время убил шофера с проезжавшей мимо машины и был отдан под суд.
Второй случай был не менее примечательным. На этот раз пришлось иметь дело с человеком, попавшим в заключение за мародерство на фронте, неким Бурдановым. Он, чтобы отнять деньги у отпускника-солдата, представился его земляком, завёл ко мне на агробазу и стал спаивать спиртом. Я знал Бурданова по лагерю, поэтому мне не стоило труда разгадать его преступный замысел. На моё предупреждение и вмешательство он ответил угрозой. Пришлось мне применить оружие и препроводить Бурданова в штаб. Солдат был спасён от ограбления.
После этих случаев мы с женой решили отправить дочь к родственникам жены в Днепропетровск, чтобы не подвергать её опасностям и не срывать учёбу. А училась она только на отлично.
Для жены, не разлучавшейся с дочерью со дня рождения, разлука была тяжёлым потрясением. Она стала неузнаваемой, вела себя так, как будто рассталась с дочерью навек. Стоило немалого труда и выдержки, чтобы помочь ей преодолеть это испытание.
Нервные приступы с сильными головными болями усиливались и нельзя было поручиться за её жизнь. Профессор Анохин, один из тех учёных, которые безвинно пострадали "по делу московских врачей", рекомендовал сменить климат : вместо разряженного воздуха Сусумана выехать на берег Охотского моря, где более мягкий и умеренный климат.
Разрешение на выезд получили накануне нового 1951 года. Началась новая страница наших скитаний на Дальнем Севере.
Стояли лютые январские холода. Нам с женой предстояло проехать от Сусумана до Магадана по безлюдной заснеженной горной трассе почти 600 километров. Это была та самая магистраль, по которой 11 лет тому назад я был этапом доставлен на один из приисков Дальстроя. До середины нашего пути мы ехали на попутной машине с каким-то важным офицером, переезжавшим на новое место работы. В кузове машины, укрытой брезентовым чехлом, было так холодно, что зуб на зуб не попадал. Только благодаря частым остановкам в попутных посёлках, где мы могли обогреться, нам удалось выдержать это испытание.
На полпути нам предстояло пересесть на рейсовый автобус до Магадана. Но снежный завал преградил путь в посёлке Мякить. Пришлось несколько дней ждать, пока не расчистили трассу от снега. К счастью, в этом посёлке нас приютили знакомые люди, а то пришлось бы мёрзнуть на автостанции.
Нам подали утепленный автобус. Хотя в нем было угарно от дыма, но теплее, чем в грузовой машине. Покрытые слоем сажи, выбрасываемой из печки, очумелые от угара, мы еле-еле держались на сиденьях. Спасали нас частые остановки, где мы проветривали автобус и выходили отдышаться на свежий воздух. Так и ехали мы всю дорогу до самого Магадана. Другого, лучшего транспорта здесь в зимнее время не было. Заключённых возили ещё хуже.
Поселили нас в тех самых этапных бараках, в которых нас заключённых размещали после выгрузки с корабля в 1939 году. Правда, эти бараки теперь не были окружены колючей проволокой и они выглядели жалкими среди красивых каменных домов.