На смерть философии 2. Возрождение

На смерть философии – 2. Возрождение

Коль мысли рой теснит сознанье,
Набита думой голова,
Коль разум точится в познанье,
Знать философия жива!


Четверостишием, вынесенным в качестве эпиграфа, заканчивалась первая часть «На смерть философии» [1], где речь шла о необоснованности похорон философии; что если и говорить о смерти философии, то о западной философии - освящённой трудами Гуссерля, Хайдеггера, Витгенштейна, Дьюи, Карнапа, Сартра, Ясперса, Рорти и их единомышленников. О чём там не было сказано, но будет сказано ниже, так это о роли и месте философии в познании мира через призму животрепещущего худого общественного мнения о философии и философах.
Проблема ценности философии и философов, нужны они в обществе или нет, будоражит умы человечества с того времени, как, по преданию, 2500 лет назад «родоначальник говорунов» [2] - в поисках знаний исходивши не одну страну и износивши не одну пару сандалий - назвал себя любителем мудрости. С тех пор, по мере углубления истории древнегреческих философов вглубь веков, отношение в обществе к философии и философам негативизируется. Причём, если раньше то было со стороны противников прогресса, то теперь - со стороны сторонников прогресса.
Тогда не жаловали философию и философов за то, что они способствуют развитию общества, в настоящем - за то, что не способствуют развитию общества.
За примерами далеко ходить не надо. Для полноты картины, сошлюсь на три, отстоящих друг от друга не только по дате, но и эпохе, высказывания россиян, не понаслышке знающих общественную атмосферу вокруг философии и философов своего времени:

1) 1850 год. «Опять гонение на философию. Предположено преподавание её в университетах ограничить логикою и психологиею, поручив и то и другое духовным лицам. За основание принимается шотландская школа. Говорят, Блудов настаивает, чтобы в программу была включена и история философии. Министр (Министр народного просвещения Российской империи Ширинский-Шихматов П.А. - В.К.) не соглашается. У меня был Фишер, теперешний профессор философии, и передавал свой разговор с министром. Последний главным образом опирался на то, что «польза философии не доказана, а вред от неё возможен»» [3].

2) 1934 год. «Поистине трагично положение философа. Его почти никто не любит. На протяжении всей истории культуры обнаруживается вражда к философии, и притом с самых разнообразных сторон. Философия есть самая незащищенная сторона культуры. Постоянно подвергается сомнению самая возможность философии, и каждый философ принужден начинать своё дело с защиты философии и оправдания её возможности и плодотворности. Философия подвергается нападению сверху и снизу, ей враждебна религия, и ей враждебна наука. Она совсем не пользуется тем, что называется общественным престижем. Философ совсем не производит впечатления человека, исполняющего ’’социальный заказ”...
Философы всегда составляли небольшую группу в человечестве, их всегда было немного. И тем более поразительно, что их так не любят. Философию и философов не любят люди религии, теологи, иерархи церкви и простые верующие, не любят учёные и представители разных специальностей, не любят политики и социальные деятели, люди государственной власти, консерваторы и революционеры, не любят инженеры и техники, не любят артисты, не любят простые люди, обыватели» [4].

3) 2015 год. «Если говорить предельно обобщенно и обозначить основную доминанту общественного восприятия философии и философов, то можно сказать: их не любят...
Можно выделить три группы людей, которые не любят философов. Это - а) обыватели, люди с улицы, простые люди, живущие своими житейскими заботами; б) люди власти, которые представляют общество, социум, говорят и действуют от их имени; в) представители других - нефилософских - сфер интеллектуального труда, те, кого можно назвать специалистами» [5].

От первого высказывания до третьего - 165 лет, на дворе 2021 год, а негативное отношение общества к философии и философам не только не ослабевает, а ширится и крепнет. В особенности удручает то, что в течение указанного времени два министра, один из России, другой из Франции, первый Просвещения, второй - Науки, соответственно, выказали своё невежество относительно философии и философов, и, тем самым, пополнили ряды спичрайтеров их хулителей.
О Министре народного просвещения Российской империи Ширинском- Шихматове, полагавшем, что «польза философии не доказана, а вред от неё возможен» - упомянул Никитенко в своём дневнике. Изречение французского Министра науки озвучил Вице-президент Российской Академии наук, лауреат Нобелевской премии по физике, академик Ж. Алфёров, 30 марта 2013 года в эфире телеканала «Россия-1» [6], в передаче «Вести в субботу»:

«Я могу вам рассказать забавную историю, которую я рассказывал недавно на форуме по образованию. Моим близким знакомым был профессор Эгрейн из Франции, который занимался физикой полупроводников, а потом стал министром науки Франции и открывал много конференций. Однажды, открывая очередную конференцию по оптоэлектронике, он сформулировал, как происходит научно¬технический прогресс вообще. Физик открывает новое явление. Приходит теоретик (Дмитрий Викторович Ливанов - физик-теоретик), - на то время Министр образования и науки Российской Федерации, выступивший за реорганизацию Российской Академии наук как бесперспективной, нежизнеспособной, неэффективной, архаичной и недружелюбной организации [7] - В.К., - и пишет теорию. Потом приходит инженер и создаёт новый прибор. Когда это стоящее явление, интересная вещь, так развивается научно-технический прогресс. Потом приходит философ, который не знает ни физики, не математики, ни инженерного дела, но обо всём любит поговорить. Вот наши проблемы должны решаться профессионалами» [8].

Горько осознавать, что Вице-президент Российской Академии наук, лауреат Нобелевской премии по физике, академик Ж. Алфёров, с умилением пересказывая уничижительное отношение своего, как он говорит: близкого знакомого, профессора Эгрейна из Франции, который занимался физикой полупроводников, а потом стал Министром науки Франции, - и величаво подытоживая его мысль о никчёмности философа, который не знает ни физики, ни математики, ни инженерного дела, но обо всём любит поговорить, солидаризируется с ним.
И никто из вышестоящих или даже равных ему по авторитету товарищей не поставил его на место! Разумеется, на всякий роток не накинешь платок, но здесь тот самый случай, когда, по крайней мере, руководство Института философии Российской Академии наук должно было грудью стать на защиту вверенного ему обществом участка познания. Глядишь, и отпала бы нужда сетовать на общество. Увы и ах! Когда же речь зашла о выселении Института философии Российской Академии наук с территории Пушкинского музея, о реформе Российской Академии наук - то тут оно, наряду с представителями иных организаций, развернуло такую кипучую деятельность, что ошпарила самого Министра образования и науки Российской Федерации, и он, принеся извинение, вынужден был спешно ретироваться.
Что не устраивает общество в философии? Её, мол, незлободневность. Именно поэтому, начиная с первых философов, над ними смеялись - Фалес и др.; били их палками; кидали в них камни; изгоняли из страны (города, общины) - Ксенофан, Эпиктет, Спиноза и др.; преследовали в суде - Сократ, Анаксагор, Протагор и др.; продавали в рабство - Платон, Диоген и др.; казнили (отрубали головы, четвертовали, вешали, жгли и т.д.) - Цзи Кан, Дионисий, Боэций, Томас Мор, Бруно и др. Не удивительно, что в век ускоренного развития научно-технического прогресса, словно скатерть самобранка, в одночасье (по историческим меркам) являющего обществу материальные и духовные блага для удовлетворения его повседневного спроса, в нём возрастает требование к философии и философам. Если, в настоящем, до избиения философов палками, закидывания камнями, изгнания из страны (города, общины), судебного преследования, продажи в рабство, отрубания головы, четвертования, вешания, сожжения и тому подобных кар ещё не дошло, то лишь по причине их «умудрённости» опытом своих предшественников, заключающейся в используемой ими стратегии взаимодействия с критиками, о которой со знанием дела изложил ранее цитированный Директор Института философии Российской Академии наук, Гусейнов:

«Итак, конфликт между обществом в его различных наиболее общих сегментах, с одной стороны, и философией и философами, с другой стороны, имеет свои вполне достаточные основания, является неизбежным. Точно также обоснованным и неизбежным в качестве следствия и выражения этого конфликта является нелюбовь к философии и философам. Какой может и должен быть ответ на эту ситуацию со стороны философии и философов? Есть одна стратегия, которая состоит в том, чтобы адаптироваться к источникам недружелюбия, отказаться или, по крайней мере, смягчить те особенности философии и философской деятельности, которые вызывают негативное отношение к ним. В частности, угождая людям с улицы, быть более понятными, популярными, говорить на общедоступном языке. Угождая властям, участвовать в их идеологических играх и своими средствами поддерживать их, быть более апологетичными, чем критичными. Угождая людям науки, заимствовать научные методы и критерии, стараясь быть точными и строгими как они, вообще пойти в услужение науке подобно тому, как когда-то пошли в услужение теологии. Речь идёт о том, чтобы видоизмениться и тем самым угодить критикам философии и философов, капитулировать перед ними» [5].

Кому как не академику Российской Академии наук, Директору Института философии Российской Академии наук, знать тонкости решения конфликта между обществом в его различных наиболее общих сегментах, с одной стороны, и философией и философами, с другой стороны.
Гусейнов, осветил и современную отечественную практику реализации стратегии взаимодействия философии и философов с критиками. Отвечая на вопрос корреспондента издания «The Insider» об осязаемости продукта труда возглавляемого им Института философии Российской Академии наук, он с гордостью заявил:

«Мы, вообще-то говоря, можем немало предъявить обществу. Мы подготовили и издали многотомную энциклопедию всемирной философии, а также отдельные фундаментальные словари по этике, античной философии, по индийской философии, по философии буддизма, по эпистемологии и философии науки и др. Мы подготовили также учебники нового поколения по многим областям философского знания. Мы ежегодно переводим и издаём десятки книг философской классики. Мы издали 22¬томную серию исследовательских трудов «Философия России второй половины ХХ века», сейчас издаётся 4 -томная серия таких же трудов «Философия России первой половины ХХ века». Недавно завершено под эгидой Института и при активном участии его сотрудников издание полного собрания сочинений Ницще (так написано в первоисточнике! - В.К.). Сейчас идёт работа над полным собранием сочинений Владимира Соловьёва. Я уже не говорю об оригинальных трудах самих сотрудников, ряд из которых, на мой взгляд, являются просто выдающимися. Всё это большая и сложная работа. И мы не требуем какого-то особого вознаграждения, признания. Мы были бы, конечно, не против ни того, ни другого. Но основное наше желание - иметь условия для того, чтобы мы могли свободно заниматься своим делом, например, продолжили биться над вопросом, действительно ли быть и мыслить - одно и то же или нет?» [9].

Разумеется, Гусейнову и ещё свыше 250 научным сотрудникам возглавляемого им Института философии Российской Академии наук (в 1994-2005 годах в качестве Заместителя директора Института философии Российской Академии наук, с 2006 года по 2015 год - Директора Института философии Российской Академии наук, с 2015 год по сегодняшний день в ранге Научного руководителя Института философии Российской Академии наук), - в числе которых, в настоящее время: 3 (с Гусейновым четыре) академика Российской Академии наук и 3 члена-корреспондента Российской Академии наук, 111 докторов наук и 121 кандидатов наук [10], - хотелось бы иметь условия для того, чтобы они могли свободно заниматься своим делом, например, продолжить биться над вопросом, действительно ли быть и мыслить - одно и то же или нет? А кому бы не хотелось?! Но хотеть и мочь - не одно и то же. Коли после их деятельности по реализации стратегии взаимодействия философии и философов с критиками, у них ни вчера, ни сегодня не хватало времени и сил на занятие философией, то весьма сомнительно, что при существующем положении дел, у них когда-либо хватит времени и сил для занятия философией.
Это же надо, а именно, окромя того, что: «В Институте действуют более 40 постоянных теоретических семинаров; ежегодно проходят сотни различных научных форумов и конгрессов» [11], - подготовить и издать многотомную энциклопедию всемирной философии, десятки словарей и учебников, полные собрания сочинений Ницше и Соловьёва, оригинальные труды самих сотрудников, 62 тома исследовательских трудов о философии России XX века и т.д.
С точки зрения оценки деятельности Издательского дома «Гусейнов и Ко», его авторов, рецензентов, критиков, составителей и подготовителей всевозможных сборников и сочинений, организаторов многочисленных посиделок в форме круглых столов, семинаров, форумов, конгрессов и т.д. и т.п. - вопросов нет.
С точки зрения оценки деятельности Института философии Российской Академии наук и его научных сотрудников, спрашивается: что, собственно говоря, с философией, какую философскую мысль он (они) явил (явили) миру, чтобы она, если и не взбудоражила его, то хотя бы двинула философию на шаг вперёд изречений древних греков?
Между тем, основная задача Института философии Российской Академии наук и его научных сотрудников, как содержантов общества, развивать философию. На худой конец, эксплицировать её, как это делали философы Нового времени, а не гешефтировать.
Пока же, в сухом остатке политики угождения критикам философии - деградация философии. Засучив рукава взявшись за актуализацию философии, постклассические философы на перебой упражняясь «философским» обоснованием всякой вещи, в особенности грантосодержащей, бюджетной, конкурсной, фондообеспеченной, спонсорской и т.д., выхолостили её.
Всеядность философов в погоне за осовремениванием философии не знает границ. И не только в России. Как тут не вспомнить сказанное Свасьяном в первой части, где он, рассуждая о смерти философии, говорит:

«Есть внешние признаки (симптомы), по которым смерть философии констатируется с не меньшей достоверностью, чем любая другая смерть. Эти признаки лучше всего было бы поискать на немецких примерах, полагая, что если рыба гниёт с головы, то где же и гнить философии, как не в Германии! Нужно будет просто перелистать тематические планы и программы немецких университетов по разделу "философия", чтобы понять, о чём речь. Единственное, что напоминает здесь о философии, - это пестрота спорадических и больше ориентированных на оригинальность, чем на объективность, компиляций историко¬философского толка, где, скажем, Платон соседствует с Витгенштейном, а Сартр с Григорием Нисским. Назвать прочее философией можно было бы лишь в состоянии аффекта или невменяемости. Например, такой вот блокбастер: "Текст-тело- симулякр-сексуальность-власть". Я предложил как-то в одном университете более рафинированный вариант: "Текст-тело-гиперкомплексные числа-фаллос-Лакан", и проект был встречен не без энтузиазма, хотя и с долей скепсиса (очевидно, коллеги сомневались в моей способности осилить тему)» [12].

А разве все эти гуссерли, хайдеггеры, витгенштейны, дьюины, карнапы, сартры, ясперсы, рортины и их единомышленники, не есть продукт неудовлетворённости общества, дескать, несовременностью философии? Они были вызваны к жизни в ответ на его запрос о роли и месте философии в познании мира. Не их вина, а беда в том, что они откликнулись: одни желая наполнить философию актуальностью, другие – свои карманы. И одни и другие, как было показано в первой части, вогнали в гроб освящённую их трудами философию.
А могло ли быть иначе?
Уверен, нет! Я не об итоге философских упражнений стяжателей, а об итоге философских упражнений доброжелателей философии.
Почему? Потому, что в сознании абсолютного большинства членов современного общества всех, так называемых, развитых стран, философия, усилиями охочих до славы и кормушки индивидуумов под личиной философов, более не является кузницей знаний; не только не ассоциируется с прогрессом человечества, но и тормозит его. Зато интенсивное развитие с конца XIX века физики, химии и других наук, на фоне, кажущейся ему, индифферентности философии, возбуждает и очаровывает его достигнутыми ими «скорыми» визуальными и ощутимыми успехами.
Наглядна в этом плане беседа Хайдеггера с корреспондентами от «I’Exress» в октябре 1969 года, то есть задолго до компьютеризации и цифровизации общества:

«Корреспондент — Сегодня кризис университетов сопровождается недоверием к самому смыслу философии. Для большинства она не имеет права на существование, она стала бесполезной.
Хайдеггер — Это как раз то, о чём я всегда думал. В своём курсе I935 года «Введение в метафизику» я уже это утверждал: философия всегда несвоевременна. Это безрассудство (сумасбродство, une folie).
Корреспондент - Безрассудство?
Хайдеггер — Философия несвоевременна по своей сущности, ибо она принадлежит к тем редким явлениям, судьба которых в том и состоит, что они не могут встретить непосредственный отклик.
Корреспондент — Итак, что представляет собой философия?
Хайдеггер - Это одна из редких возможностей автономного и творческого существования. Её изначальная задача — делать вещи более тяжёлыми (трудными), более сложными.
Корреспондент — Может ли она, по Вашему мнению, играть роль в преобразовании мира, как этого хотел Карл Маркс?
Хайдеггер — Философия никогда не может непосредственно придавать силы или создавать формы действия и условия, которые вызывают историческое событие» [13].

Это не только констатация Хайдеггером факта негативного восприятия обществом исповедуемой им философии - освящённой его трудами и трудами его наставников и сторонников, а так же своего бессилия перед ним, но и саморазоблачение, как человека далёкого от философии. Истинный философ не может отрицать роль, я бы даже сказал, ведущую роль философии в преобразовании мира вследствие развития общества вообще, в преобразовании общества в частности.
Итак, заигрывания философов с критиками философии существенно дискредитировали философию. Генерируемая ими на потребу дня эфемерная философия под заголовками «Текст - тело - симулякр - сексуальность - власть», «Текст - тело - гиперкомплексные числа - фаллос - Лакан» и другие, нагнетает в обществе критику философии и философов. Не ровен час, практикуемая философами фаллосотерапия вызовет в обществе необходимость перехода от актуального остракизма к архаичному физическому воздействию на них. А это, предтеча гонения на философию.
Что делать?
Есть три пути. Первый путь – суетный, наполненный бестолковой торопливостью, мнимой озабоченностью проблемой взаимоотношения в обществе философии и философов, с одной стороны, и их критиками - с другой.
Второй путь – наплевательский, наполненный погруженностью в себя, безразличным отношением к проблеме взаимоотношения в обществе философии и философов, с одной стороны, и их критиками - с другой.
Третий путь – философский, наполненный осмыслением и поиском единственно правильного - максимально возможного в настоящее время - решения проблемы взаимоотношения в обществе философии и философов, с одной стороны, и их критиками - с другой.
Первый путь рассмотрен выше. Его негодность вопиет.
Второй путь обозначен там же у Хайдеггера, в интервью изданию «I’Exress». Дабы не возвращаться к сказанному им, обратимся к другому источнику, содержащему исчерпывающее изложение сути второго пути:

«Стремясь угодить публике, пойти ей навстречу, философы опускают философию до её уровня и на самом деле подменяют философию её домашним мещанским эрзацем. Они, таким образом, как люди обретают некую защищённость, но теряют ту свободу мысли, которая делает их философами, и в той или иной степени изменяют философскому делу.
На мой взгляд, более адекватной существу дела является другая стратегия, которая состоит в том, чтобы не стараться смягчить конфликт между философией и обществом, а принять его как неизбежность, как факт, подобно тому, как мы принимаем, например, неприятную погоду, и само наличие такого конфликта рассматривать как индикатор того, что философия и философы верны своему назначению.
Философы не должны оправдываться в том, что они занимаются философией. Им не перед кем оправдываться. В каком-то смысле философ - сам себе судья. В этом, на самом деле, заключается трагедия философа. У философии нет какого- либо иного общественного института кроме самого философа. Философия представляет собой род интеллектуального труда, который имеет глубоко личностный, персональный смысл. Философы, которые создали великие учения и творчество которых, собственно, только и позволяет нам идентифицировать философию и судить, что это такое, культивировали, нередко и сознавали её как персональное дело. Философ философствует для себя. И теории создаёт, и книги пишет для себя. И оправдываться он может только перед самим собой» [5].

Цитировать данное высказывание Гусейнова, академика Российской Академии наук, Директора Института философии Российской Академии наук - сие и прочие его, приведённые здесь, откровения, сделаны им в этой должности - было тем паче необходимо, чтобы у читателя не сложилось ложного мнения о том, что он удовлетворён и действующей стратегией взаимодействия философии и философов с критиками, и практикой её реализации. Отнюдь. И коль он не отказывается от действующей стратегии взаимодействия философии и философов с критиками, а, более того, усердно её реализовывает, то, стало быть, на это у него есть основание. Какое - не знаю. Ясно одно: оно не имеет прямого отношения к философии. В противном случае ничтожно сказанное им выше.
Откуда это? От наплевательского, наполненного погруженностью в себя, безразличного отношения к проблеме взаимоотношения в обществе философии и философов, с одной стороны, и их критиками - с другой.
Отсюда и выборочное отношение к сказанному авторитетами. Например, отечественные философы всячески выпячивают слова Бердяева о том, что:

«Философия не должна зависеть от общества, но общество должно зависеть от философии» [4, с. 243].

И не обращают внимание на его же:

«Философия неизбежно антропологична ещё в том смысле, что она не может быть оторвана от жизни, не может быть исключительно теоретической, она должна быть действием, и она связана с улучшением жизни, она неизбежно и практическая философия. К этому стремились великие философы, философы, не порвавшие с мудростью. Отвращение к обыденности, скуке, повторимости, уродству, неправде жизни этого мира вызывает или уход из этого мира в созерцание метафизическое и мистическое мира идей и мира божественного, иного мира, или творческое, активное изменение мира, создание нового мира. Настоящая, мудрая философия не может оставаться школьной академической философией. Положение философской элиты, оторванной от жизни, ложное и не может быть сохранено. Философия имеет практическую задачу. И неизбежно приближение языка философии к языку жизни. Философия связана с целостной жизнью духа, и она есть функция жизни духа. Она может узнать тайну бытия, лишь погружаясь в человеческую судьбу, лишь плача над ней, а не отвлекаясь от неё.
Чисто кабинетная, книжная философия делается всё более и более невозможной...
Философы должны участвовать в творческом процессе жизни, в её драматической борьбе». [4, с. 242].

Бердяев, Хайдеггер и Гусейнов не одиноки в притязании на независимость от общества философии и философов. Таково мнение абсолютного большинства современных философов. А среди тех из них (современных философов), кто вынужден держать ответ за проделанную им работу вне своего «Я» – 100%. И если они продолжают реализовывать действующую стратегию взаимодействия философии и философов с критиками, то, стало быть, на это у них есть основание, не имеющее непосредственного отношения к философии.
Ущербность стратегии: «не стараться смягчить конфликт между философией и обществом, а принять его как неизбежность, как факт, подобно тому, как мы принимаем, например, неприятную погоду», - однозначна. Налицо философская ересь. Во-первых, не стараться смягчить конфликт между философией и обществом, значит не столько оставить всё как есть, сколько обречь философию на эскалацию её критики в обществе. Во-вторых, не знаю, как принимает неприятную погоду Гусейнов, но я, скажем, в холодную погоду, отапливаю помещение, одеваюсь теплее или, как-то по-другому реагирую, чтобы не замёрзнуть, а не принимаю её как неизбежность, как факт. Аналогично с дождливой погодой. Если мне она неприятна, я либо не выхожу на улицу, либо, оказавшись на улице, стараюсь укрыться от дождя под зонтиком, и т.д.
Выражение: «Философ философствует для себя. И теории создаёт, и книги пишет для себя. И оправдываться он может только перед самим собой», - абсурдно. Философствовать для себя, создавать теории для себя, писать книги для себя и оправдываться только перед самим собой, - разумеется можно, но только не философу, если, конечно, он не из палаты №6.
Считаю этого достаточно, чтобы отказаться и от второго пути, в качестве верного направления по устранению в обществе негативного отношения к философии и философам.
Третий путь. Настало время вспомнить основы философии, что философия есть любовь к мудрости, а не к пустопорожней болтовне; что философия есть учение об общих принципах познания, бытия и отношений человека и мира, а не учение о достижении славы, восхождении по карьерной лестнице, повышении заработной платы, улучшении жилищных условий, налаживании иных шкурных интересов; что предмет философии всё сущее; что объект философии корень всего сущего.
Тут то и обнаруживается:
А - беспочвенность критики философии в её неактуальности, оторванности от насущных вопросов современности;
Б - ложность: и притязания на независимость от общества философии и философов, и утверждения о непригодности философии играть роль в преобразовании общества.
А). В чём беспочвенность критики философии в её неактуальности, оторванности от насущных вопросов современности?
В том, что, как заметил Бердяев, - умалчиваемый по данному вопросу современными философами, чьи, говоря его языком, отвращения к обыденности, скуке, повторимости, уродству, неправде жизни, взамен жажды творческого, активного изменения мира, создания нового мира, вызвали у них уход из этого мира в мир созерцания метафизического и мистического мира идей и мира божественного, иного мира, - настоящая, мудрая философия не может оставаться школьной академической философией, положение философской элиты, оторванной от жизни, ложное и не может быть сохранено, философия, к которой стремились великие философы, философы, не порвавшие с мудростью, не может быть оторвана от жизни, не может быть исключительно теоретической, она должна быть связана с улучшением жизни.
Если верно то, что предмет философии всё сущее, значит верно и то, что философия актуальна в любом интервале развития общества. Иное дело её не видно за частоколом наук. А откуда взялись сами науки: физика, история, экономика, химия, астрономия и т.д.? Ужель они не детище философии? Пускай некоторые из них были известны и практиковались до появления слова «философия» в Древней Греции. Но последней максимум 3000-3500 лет. В истории были цивилизации старше неё на 3-5 тысяч лет, скажем, Египетская, Индская, Месопотамии и др., где уже писали, читали, философствовали. У них тоже были любители мудрости, и они тоже интересовались вопросами мироздания. Только назывались они по-другому. В частности в России, на русском языке любителей мудрости называют любомудрами, а философию - любомудрием.
Ещё Аристотель, подытоживая взаимосвязь ремесла, науки и искусства, говорил:

«Естественно поэтому, что тот, кто сверх обычных чувственных восприятий первый изобрёл какое-то искусство, вызвал у людей удивление не только из-за какой- то пользы его изобретения, но и как человек мудрый и превосходящий других. А после того как было открыто больше искусств, одни — для удовлетворения необходимых потребностей, другие — для времяпрепровождения, изобретателей последних мы всегда считаем более мудрыми, нежели изобретателей первых, так как их знания были обращены не на получение выгоды. Поэтому, когда все такие искусства были созданы, тогда были приобретены знания не для удовольствия и не для удовлетворения необходимых потребностей, и прежде всего в тех местностях, где люди имели досуг. Поэтому математические искусства были созданы прежде всего в Египте, ибо там было предоставлено жрецам время для досуга.
В «Этике» уже было сказано, в чём разница между искусством, наукой и всем остальным, относящимся к тому же роду; а цель рассуждения — показать теперь, что так называемая мудрость (философия - В.К.), по общему мнению, занимается первыми причинами и началами. Поэтому, как уже было сказано ранее, человек, имеющий опыт, считается более мудрым, нежели те, кто имеет [лишь] чувственные восприятия, а владеющий искусством — более мудрым, нежели имеющий опыт, наставник — более мудрым, нежели ремесленник, а науки об умозрительном (theOretikai) выше искусств творения (poietikai). Таким образом, ясно, что мудрость (философия - В.К.) есть наука об определённых причинах и началах»» [14, т. 1, с. 67].

Отнесение Аристотелем философии к науке не должно смущать, ибо, как в данной его цитате, так и во всей «Метафизике», откуда она, он неизменно выводит философию за скобки других наук, ставит выше них. Здесь важно зафиксировать, что, во-первых, философия прерогатива древних греков лишь в части названия, но не содержания, во-вторых, философия есть наука об определённых причинах и началах.
Так вот, освободившись от необходимости отвлечения на «мелочи» посредством отпочкования наук, философия частично «лишилась» того самого живого, творческого процесса, что прельщает в них её критиков, которым жгли сердца людей философы Древнего мира в качестве физиков, врачей, астрономов, политиков, ораторов, писателей и т.д. Приписываемый Ньютону позитивистский лозунг «Физика, бойся метафизики» родился не на пустом месте, а от боязни философской рефлексии обнулявшей не одно достижение естествознания. Не вдаваясь в историю полупроводников следует заметить, что в основании успеха Вице-президента Российской Академии наук, лауреата Нобелевской премии по физике, академика Ж. Алфёрова, - при малейшем удобном случае лягнуть философию умилённо рассказывавшего байку о никчёмности философа, - лежит победа философии над теологией. Где был бы, кем был бы и что делал бы сей муж при господстве теологии? Али не философия, обогащённая диалектическим и историческим материализмом, на рубеже XIX-XX столетий остановила панику застигнутых врасплох физиков, с открытием электрона выйдя за рамки обычных представлений о мироздании - унаследованных ими со времён представления древних греков об атоме - оставшихся без философского обоснования:

«Когда физики говорят: «материя исчезает», они хотят этим сказать, что до сих пор естествознание приводило все свои исследования физического мира к трём последним понятиям - материя, электричество, эфир; теперь же остаются только два последние, ибо материю удаётся свести к электричеству, атом удаётся объяснить как подобие бесконечно малой солнечной системы, внутри которой вокруг положительного электрона двигаются с определённой (и необъятно громадной, как мы видели) быстротой отрицательные электроны. Вместо десятков элементов удаётся, следовательно, свести физический мир к двум или трём (поскольку положительный и отрицательный электроны составляют «две материи существенно различные», как говорит физик Пелла, - Rey, l. c., р. 294-295). Естествознание ведёт, следовательно, к «единству материи» (там же) - вот действительное содержание той фразы об исчезновении материи, о замене материи электричеством и т.д., которая сбивает с толку столь многих. «Материя исчезает» - это значит исчезает тот предел, до которого мы знали материю до сих пор, наше знание идёт глубже; исчезают такие свойства материи, которые казались раньше абсолютными, неизменными, первоначальными (непроницаемость, инерция, масса и т. п.) и которые теперь обнаруживаются, как относительные, присущие только некоторым состояниям материи. Ибо единственное «свойство» материи, с признанием которого связан философский материализм, есть свойство быть объективной реальностью, существовать вне нашего сознания.
Ошибка махизма вообще и махистской новой физики состоит в том, что игнорируется эта основа философского материализма и различие материализма метафизического от материализма диалектического. Признание каких-либо неизменных элементов, «неизменной сущности вещей» и т.п. не есть материализм, а есть метафизический, т.е. антидиалектический материализм. Поэтому И. Дицген подчёркивал, что «объект науки бесконечен», что неизмеримым, непознаваемым до конца, неисчерпаемым является не только бесконечное, но и «самый маленький атом», ибо «природа во всех своих частях без начала и без конца» («Kleinere philosophische Schriften», S. 229-230). Поэтому Энгельс приводил свой пример с открытием ализарина в каменноугольном дёгте и критиковал механический материализм» [15, т. 18, с. 274-276].

И после этого находятся люди с научными степенями, большими званиями и должностями, громогласно и огульно, на весь мир, уничижая философию и философов присоединяющиеся к их критикам. Блаженны не знающие философию. Опасны несведущие в философии. Жутко опасны несведущие в философии во власти. К чему приводят и чем чреваты духовные потуги несведущих в философии во власти, хорошо видно из выступления бывшего Министра экономического развития и торговли России, а ныне руководителя одного из ведущих финансовых институтов страны - «Сбер Банка» России, Г. Грефа на Петербургском международном экономическом форуме 2012 года [16], где он, всуе упоминая Будду, Маркса, Конфуция и Лао-цзы, доказывал вредность наличия в обществе одинакового доступа к знаниям, всеобщего и качественного образования, и благость деления общества на меньшинство умных и большинство глупых людей:

«...как только все люди поймут основу своего "я", самоидентифицируются, управлять, то есть манипулировать ими будет чрезвычайно тяжело.
Люди не хотят быть манипулируемыми, когда они имеют знания. В иудейской культуре каббала, которая давала науку жизни, - она три тысячи лет была секретным учением, потому что люди понимали, что такое снять пелену с глаз миллионов людей и сделать их самодостаточными. Любое массовое управление подразумевает элемент манипуляции. Как жить, как управлять таким обществом, где все имеют равный доступ к информации, все имеют возможность получать напрямую не препарированную информацию через обученных правительством аналитиков, политологов и огромные машины, которые спущены на головы, средства массовой информации, которые как бы независимы, а на самом деле мы понимаем, что все средства массовой информации всё равно заняты построением, сохранением страт? Так как в таком обществе жить?» [17].

От сентенции Грефа веет фашизмом. Не удивлюсь, если выступая в кругу своих соратников он цитирует «Майн Кампф» Гитлера и другую фашистскую литературу как руководство к действию. Например, из записки Гиммлера от 25 мая 1940 года «Некоторые соображения об обращении с местным населением восточных областей»:

«Для ненемецкого населения восточных областей не должно быть высших школ. Для него достаточно наличия четырехклассной народной школы. Целью обучения в этой народной школе должно быть только: простой счёт, самое большее до 500, умение расписаться, внушение, что божественная заповедь заключается в том, чтобы повиноваться немцам, быть честным, старательным и послушным. Умение читать я считаю ненужным. Кроме школы этого типа, в восточных областях не должно быть больше вообще никаких школ» [18].

Или из письма Бормана Розенбергу касательно политики на оккупированных территориях:

«Рейхслейтер Мартин Борман Копия! Ставка фюрера, 23.7.1942. Во/а.
Господину рейхслейтеру Альфреду Розенбергу Берлин 35 Раухштрассе 17/18
Совершенно секретно! Государственной важности! Лично!
Многоуважаемый партейгеноссе Розенберг!
По поручению фюрера я довожу до Вашего сведения его пожелание, чтобы Вы соблюдали и проводили в жизнь в политике на оккупированных восточных территориях следующие принципы.

4. Ни в коем случае не следует давать местному населению более высокое образование. Если мы совершим эту оплошность, мы сами породим в будущем сопротивление против нас. Поэтому, по мнению фюрера, вполне достаточно обучать местное население, в том числе так называемых украинцев, только чтению и письму» [19].

И так далее. В том числе и из заключительной речи на Нюрнбергском процессе главного обвинителя от Великобритании, приведшего выжимку из директивы Бормана для оккупированных восточных территорий, сделанную подчинённым Розенберга:

«Славяне должны работать на нас. В той мере, в какой они нам не нужны, они могут вымирать. Поэтому обязательное проведение прививок и медицинское обслуживание со стороны немцев является излишним. Размножение славян нежелательно. Они могут пользоваться противозачаточными средствами и делать аборты, и чем больше, тем лучше. Образование опасно. Для них достаточно уметь считать до ста. В лучшем случае приемлемо образование, которое готовит для нас полезных марионеток»[20].

Но если Гитлер и другие фашисты говорили о недопустимости распространения знания и повышения образования среди россиян и других порабощённых народов, всячески пестуя и лелея распространение знания и повышение образования среди своего народа, то Греф говорит о вреде не то, что распространения и повышения, а даже наличия какого бы то ни было знания и образования относительно россиян в качестве своего народа, если, конечно, он считает их таковым.
Греф боится и не знает, как жить в высокообразованном и всезнающем обществе, тогда как для честных и справедливых людей это не вопрос. Наоборот, они испытывают трудности в мутной воде, где вольготно чувствуют себя грефы. Последних немало в эшелонах российской власти, что свидетельствует о засилье в ней антинародных элементов - не столько готовых в одночасье перейти на сторону врага, сколько не чающих как преподнести ему Россию на блюдечке (против реализации планов которых недавно и были введены поправки в Конституцию России) - и, чем объясняется непотопляемость таких одиозных фигур как Греф, Чубайс и пр. Есть они и в философии. Вовсе не случайно, в спущенном, по Грефу, сверху на головы россиян списке 20-ти великих русских философов числится ярый сторонник фашизма И. Ильин [21], которого, одно время, активно пиарил в своих выступлениях Президент России Путин (сознательно или нет, не имеет значения).
Однако, продолжим. Установление истины в философии зачастую результат длительного исследования, носящего иногда противоречивый характер. От удивления до теоретического осмысления причины удивления, от теоретического осмысления причины удивления до постановки вопроса причины удивления, от постановки вопроса причины удивления до теоретического осмысления вопроса причины удивления, от теоретического осмысления вопроса причины удивления до теоретического решения вопроса причины удивления, от теоретического решения вопроса причины удивления до практического установления истинности или ложности теоретического решения вопроса причины удивления - чаще всего дистанция огромного размера. И чем больше наук и качественнее полученные ими знания, тем она короче.
Исторически, наука, как вид человеческой деятельности, есть следствие разделения общественного труда. Становление наук на ниве философии не означает потерю ею связи с ними. Видимость самодостаточности и независимости наук от философии не отменяет её руководящую и направляющую роль в их развитии. Любая наука ограничена сферой своих частных интересов, занимается исследованием своих частных вопросов. Не то философия. Сфера её интересов весь мир, и нацелена она не на познание отдельных сторон и частей целого, а на их внутреннюю связь и единство, общую природу сущего как такового:

«Есть некоторая наука, - говорил Аристотель имея в виду философию, - исследующая сущее как таковое, а также то, что ему присуще само по себе. Эта наука не тождественна ни одной из так называемых частных наук, ибо ни одна из других наук не исследует общую природу сущего как такового, а все они, отделяя себе какую-то часть его, исследуют то, что присуще этой части, как, например, науки математические» [14, т. 1, с. 119].

Как тут не сетовать на то ли неведение, то ли забвение, то ли игнорирование современными философами прописных истин, не возмущаться их, мягко говоря, беспомощностью - граничащую с бесполезностью - и жонглёрством (пусть не все с фаллосом, но многие со словами).
Б). В чём ложность: и притязания на независимость от общества философии и философов, и утверждения о непригодности философии играть роль в преобразовании общества?
Касаемо философов (касаемо философии - ниже) в том, что:

«Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя» [15, т. 12, с. 104].

Лейтмотив всех схваченных за руку современных философов, призванных к ответу за философию вообще, созданную их трудом в частности сводится к: «не трогайте меня», «не мешайте мне творить», «я никому ничем не обязан и никому ничего не должен», «оставьте меня в покое», «это моё личное дело» и т.д. Как сказал ранее Гусейнов:

«Философы не должны оправдываться в том, что они занимаются философией. Им не перед кем оправдываться. В каком-то смысле философ - сам себе судья. В этом, на самом деле, заключается трагедия философа. У философии нет какого- либо иного общественного института кроме самого философа. Философия представляет собой род интеллектуального труда, который имеет глубоко личностный, персональный смысл. Философы, которые создали великие учения и творчество которых, собственно, только и позволяет нам идентифицировать философию и судить, что это такое, культивировали, нередко и сознавали её как персональное дело. Философ философствует для себя. И теории создаёт, и книги пишет для себя. И оправдываться он может только перед самим собой» (См. выше).

Какой спрос с остальных отечественных философов, ежели так считает и на том настаивает Директор Института философии Российской Академии наук, возглавляя, формируя и направляя их поход не только за границу политического, но и общественного животного. Притом что согласно Аристотелю:

«Всякий предмет определяется совершаемым им действием и возможностью совершить это действие; раз эти свойства у предмета утрачены, нельзя уже говорить о нём как таковом: останется только его обозначение. Итак, очевидно, государство существует по природе и по природе предшествует каждому человеку; поскольку последний, оказавшись в изолированном состоянии, не является существом самодовлеющим, то его отношение к государству такое же, как отношение любой части к своему целому. А тот, кто не способен вступить в общение или, считая себя существом самодовлеющим, не чувствует потребности ни в чём, уже не составляет элемента государства, становясь либо животным, либо божеством» [14, т. 4, с. 379].

Не в бровь, а в глаз! Впрочем, в истории человечества был один гуру, который, как он считал, достиг высочайшего духовного совершенства, а потому на неудобные вопросы (темы) либо вообще отказывался отвечать (рассуждать), либо отказывался отвечать (рассуждать) категорически, то есть, решительно, без обиняков и уклонений. Очевидно, это было знание о том, что не надо саморазоблачаться отвечая (рассуждая) на неудобные вопросы (темы), как это делают современные философы, выражаясь метафорически: оседлав общество уверовавшие в безошибочность своих суждений и свою безнаказанность.
Что значит: «Философы не должны оправдываться в том, что они занимаются философией. Им не перед кем оправдываться»?
Куда ни шло если бы философы жили вне общества, или сами себя обеспечивали всем необходимым. Но они не обеспечивают сами себя всем необходимым, и живут в обществе, где не только пользуются всеми его благами, но и потребляют их куда больше, чем многие из тех, кто занят производством потребляемых ими благ. Для того и были созданы обществом всевозможные философские учреждения, чтобы они, в лице философов, двигая философию вперёд, способствовали ему в развитии, в облегчении жизни его членов.
Нынче в стране 741 одних только ВУЗов (Высших учебных заведений), не считая – в разы превышающих их количество – колледжей, техникумов и прочих средне¬специальных учебных заведений. В каждом - от нескольких единиц до сотен преподавателей с учёными степенями кандидатов и докторов философских наук. На сегодняшний день в списке сотрудников одного лишь философского факультета МГУ (Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова) значатся 205 остепенённых философов [22]. И благо бы они тщились вести аскетический образ жизни Пифагора, Сократа, Платона и т.д., или, на худой конец, следовали бы рафинированному аскетизму Аристотеля, доведшего его до светскости. Так нет же, они норовят сытно и сладко есть и пить, мягко и долго спать, и т.д. И не за свой счёт, а за счёт общества. Поэтому - ассенизаторы, шахтёры и иные производители средств существования, имеют право знать: какая польза от содержимой ими армии философов. Это, во-первых.
Во-вторых, человек набирается ума в обществе. В том смысле, что человеческий ребёнок не может стать полноценным членом общества, если он до истечения периода восприимчивости развивался вне объединения людей, т.е. без усвоения им установлённых в нём определённых знаний, норм, идеалов и ценностей - феномен маугли. Само-собой, в некой Маугленде и маугли может быть философом, но это уже другая история - история сообщества животных стоящих на эволюционной лестнице ниже человека.
Вдобавок, мало набраться ума - его надо использовать и приумножать. И поскольку есть основание полагать, что люди не общаются с инопланетянами, а делают это в кругу своих сородичей, постольку очевидно, что философия не может быть независима от общества, хотя бы уже потому, что рождается в нём, к тому же в качестве инструмента решения вопросов его бытия. Прав Аристотель говоря:

«И справедливо быть признательным не только тем, чьи мнения мы можем разделить, но и тем, кто высказался более поверхностно: ведь и они в чём-то содействовали истине, упражняя до нас способность [к познанию]. В самом деле, если бы не было Тимофея, мы не имели бы многих лирических песен; а если бы не было Фринида, то не было бы Тимофея. То же можно сказать и о тех, кто говорил об истине, — от одних мы позаимствовали некоторые мнения, а благодаря другим появились эти» [14, т. 1, с. 94].

Что значит: «Философия представляет собой род интеллектуального труда, который имеет глубоко личностный, персональный смысл... Философ философствует для себя. И теории создаёт, и книги пишет для себя. И оправдываться он может только перед самим собой»?
Не только философия представляет собой род интеллектуального труда, который имеет глубоко личностный, персональный смысл. На свете много видов человеческой деятельности представляющих собой тот или иной род интеллектуального труда, которые имеют глубоко личностный, персональный смысл: художник, писатель, композитор и т.д. Тем не менее, никто из них не отгораживается от общества, не создаёт касту небожителей, как это силятся сделать философы, уверяя оставшуюся часть общества в том, что философ философствует для себя, создаёт теорию для себя, пишет книги для себя, и оправдываться он может только перед самим собой, и т.д. Наоборот, они стремятся донести своё творение до каждого члена общества, и оно не отторгает их. Как, впрочем, не отторгает и великих философов, из века в век проникаясь их философским наследием.
Вывод очевиден: нарастание в обществе критики философии и философов есть следствие губительного для него нарастания деятельности никчёмных философов, одни из которых превратили философию в кормушку, другие - в мусорную корзину.
Что касается ложности утверждения философов о непригодности философии играть роль в преобразовании общества, то часть доказательства обратного приведена выше, в том числе и у Бердяева, другую - желающий может найти самостоятельно, ибо кто до сих пор ничего не понял или не хочет понимать, тому уже ничем не поможешь.
____________________

Центральной задачей устранения негативного отношения в обществе к философии и философам посредством выбора пути философа, заключающегося в том, чтобы осознать проблему, обобщить, осмыслить и найти единственно правильное – максимально возможное в настоящее время – её решение, является очищение общества от мнимых философов и их мнимого философского творчества.
Применительно России, изначально надлежит уменьшить численность философов. У нас философами именуются не только обладатели учёных степеней в области философии, но и получившие высшее профессиональное образование по специальности «философия». Исходя из этого, желательно начать с ВУЗов. По большому счёту не сокращая в них и не изгоняя из них философов, а переквалифицируя их, вплоть до избавления преподавателей философии от обязательной научной деятельности в области философии, в процессе которой они вынуждены нести всякую чушь и кормить ею общество, поскольку занимаются этим исключительно для отчётности, ради хлеба. Философ это не звание и, уж тем более, не профессия, а призвание.
Во избежание обвинения меня в голословности относительно сотрудников ВУЗов, – хотя неоднократно цитировавшийся выше Директор Института философии Российской Академии наук, академик Российской Академии наук, Гусейнов, тоже сотрудник ВУЗа, не только в прошлом, в должности преподавателя и даже Заведующего кафедрой этики философского факультета МГУ (1996-2014 гг.), но и в настоящем, пусть и на условиях совместительства [23], – приведу сказанное доктором философских наук, ведущим научным сотрудником Института философии Российской Академии наук, профессором кафедры философской антропологии философского факультета МГУ, Ф. Гиреноком, в рамках проекта «Современная русская философия»:

«Самарин первый сформулировал, что мы, русские, никогда не были нацией. Тогда имперское сознание ещё можно было заменить национальным. Но этого не произошло. Самарин призывал: «Господа! Не нужна империя — надо браться за национальное сознание. Сделать русских нацией». Фихте создал национальное сознание немцев. У Самарина не получилось. Философ в России — как камень в воду: «Буль!» — и тихо. Самарин бросал — тишина. Розанов бросал — тихо. И я бросаю.
Отсюда следует, что для России сегодня по прежнему на первом месте — сильное государство. Мы должны быть сильными! На втором месте — благополучие большинства. Мы должны дать передышку своему народу!
— А философия? (Спрашивает собеседник - В.К.)
— Если мы будем сильны, можно пожертвовать и философией. Философия – дело наживное. Но мы не можем позволить себе быть слабыми. Слабость для России означает небытие» [24].

Гремучая смесь из профанации, паралогизма и софизма. Что не предложение - название очередного философского блокбастера для очередной книжной полки обывателя.
Воистину: какие философы - такая и философия. Нарастание в обществе критики философии и философов на фоне их деградации, очевидное свидетельство его выздоровления от философского бреда гуссерлей, хайдеггеров, витгенштейнов, дьюинов, карнапов, сартров, ясперсов, рортиных, гусейновых, гиреноков, и их единомышленников.
Коли Гиренок в самом деле осознал, что: «Философ в России — как камень в воду: «Буль!» — и тихо», - то он, как добропорядочный Гражданин и верный сын Отечества, тотчас должен был перестать «булькать» и, чтобы не сидеть на шее россиян, идти, самое малое, в золотари, а не разглагольствовать свесив ноги о том, что «мы должны быть сильными» и т.д. Но он не осознал, а использовал выражение «Философ в России — как камень в воду: «Буль!» — и тихо», в качестве обоснования своей, а заодно и своих коллег по толчению воды в ступе, несостоятельности в философии. Дескать, какой с нас спрос, не наша вина в хиление, и, опять-таки, не побоюсь этого слова, херении философии, - а вы (остальная часть общества) нас кормите, поите, одевайте, обувайте, обеспечивайте жильём и т.д., да не абы как, а по высшему разряду, ибо «Философия представляет собой род интеллектуального труда, который имеет глубоко личностный, персональный смысл», и т.д., и т.п.
И на кой нам такие философы?!
Без них хуже не будет, лучше - будет. В особенности после вычищения сокровищницы философии от их мусора. А его там - беда сколько. Ведь они мало того, что замусорили её своим творчеством, так ещё и привнесли в неё мусор тождественных им любителей мудрости.


Список литературы / References

1. Кирсанов В. Н. На смерть философии / Журнал научных публикаций аспирантов и докторантов. № 3 (117), 2016. С. 70-79 // [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://jurnal.org/articles/2016/filos3.html (дата обращения: 27.12.2020).
2. Тит Лукреций Кар. О природе вещей. Москва: Худож. лит., 1983. С. 250.3. Никитенко A. B. Дневник. В трёх томах. Т. 1 (1826-1857 гг.). Ленинград: Гос. изд. худ. лит., 1955. С. 334.
4. Бердяев Н. А. Философия свободного духа. Москва: «Республика», 1994. С. 230, 238.
5. Гусейнов А. А. Почему не любят философию и философов? Доклад на заседании теоретического семинара Института философии Российской Академии наук «Философия в публичном пространстве» 10 марта 2015 года. Доклад отредактирован с учётом вопросов и обсуждения / Институт философии Российской Академии наук // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://iphras.ru/page23439754.htm  (дата обращения: 24.12.2020).
6. Интервью Ж. Алфёрова в эфире телеканала «Россия-1», в передаче «Вести в субботу» от 30 марта 2013 г. // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://goo.su/3cNw или https://youtu.be/_5oVihgPwfM (дата обращения: 26.12.2020).
7. Родительское собрание / «ЭХО Москвы», 24 марта 2013 г. // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://echo.msk.ru/programs/assembly/1035414-echo (дата обращения: 27.12.2020).
8. Жорес Алфёров: проблемы науки должны решаться профессионалами / Информационно-аналитический портал «ОКО ПЛАНЕТЫ», 30 марта 2013 г. // [Электронный ресурс]. Режим доступа: (дата обращения: 26.12.2020).
9. Академик Гусейнов: «От государства нам нужно одно - оставьте нас в покое» / Российское интернет-издание «The Insider», 30 апреля 2015 г. // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://theins.ru/obshestvo/6892 (дата обращения: 25.12.2020).
10. Учёные / Институт философии Российской Академии наук // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://iphras.ru/scientist.htm (дата обращения: 24.12.2020).
11. Об Институте / Институт философии Российской Академии наук // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://iphras.ru/institute.htm (дата обращения: 26.12.2020).
12. Свасьян К. А. О конце истории философии / «Вестник Российского Философского Общества». № 4 (36), 2005. С. 33.
13. Хайдеггер Мартин. Разговор на просёлочной дороге. Москва: «Высшая школа», 1991. С. 146.
14. Аристотель. Сочинения в четырёх томах.
15. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Изд. 5-е.
16. Герман Греф об управление народом / YouTube // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.youtube.com/watch?v=MQ8qMim7eIQ (дата обращения: 25.01.2021).
17. Греф боится. Откровения Германа Грефа: "Власть народа - это страшно" // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://rospisatel.ru/gref-boitsja.htm (дата обращения: 10.01.2021), или Время узнать правду! За что вас так невзлюбил Никита Михалков? Греф после скандала с "Бесогоном" дал интервью / Медиаплатформа МирТесен // [Электронный ресурс]. Режим доступа: (дата обращения: 10.01.2021).
18. «Военно-исторический журнал», 1960. № 1. Стр. 88-89. Цитировано по Дашичев В. И. Банкротство стратегии германского фашизма. Москва: «Наука», 1973. Т. 2. С. 15.
19. «Военно-исторический журнал», 1965. № 1. Стр. 82-83. Цитировано по Дашичев В. И. Банкротство стратегии германского фашизма. Москва: «Наука», 1973. Т. 2. С. 40.
20. Нюрнбергский процесс. Сборник материалов. Заключительная речь главного обвинителя от Великобритании. Москва: Государственное издательство юридической литературы, 1954. Т. 2. С. 560.
21. 20 Великих русских философов / Кириллица // [Электронный ресурс]. Режим доступа: (дата обращения: 11.01.2021), или 20 Великих русских философов / Культурная Эволюция // [Электронный ресурс]. Режим доступа: (дата обращения: 11.01.2021).
22. Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова. Философский факультет. Сотрудники факультета // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://philos.msu.ru/persons (дата обращения: 21.01.2021).
23. Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова. Философский факультет. Кафедра этики // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://philos.msu.ru/kaf/etic (дата обращения: 21.01.2021), или Институт философии Российской Академии наук // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://iphras.ru/guseinov.htm (дата обращения: 21.01.2021).
24. Нилогов А. С. Кто сегодня делает философию в России. Т. 1. Москва: «Поколение», 2007. С. 61.