Луковка

В некотором царстве, в некотором государстве, жил в одном селе земеля, звали все его Емеля. И не дурак он был, и не ленив, и собою пригож, всем был вроде хорош. Настала его осьмнадцатая весна. Птички гнёзда вьют, лесные зверушки в кустах игрища устраивают, букашка на букашку лезет. Пришла пора и Емеле жениться. Да вот беда! Не сыскалось ему пары достойной. Дочь свинопаса больно толстомяса. Мельника девицы — обе две тупицы. А у дочки кузнеца нос большой, на пол-лица.

Пригорюнился Емеля. Идёт-бредёт по тропинке, куда глаза глядят. Долго ли, коротко ли шёл. Завела его тропинка далёко в лес. Понял Емеля, что заблудился. Не робкого десятка был парень, загорланил что есть мочи:

— АУ! АУУУУ! ЛЮДИ ДОБРЫЯ!

— Чего блажишь, дурень? Всё зверьё расшугал! — раздалось у него за спиной.

Обернулся Емеля и обомлел. Стоит перед ним старичок сухонький, на высохшее дерево похожий. Ручки-палочки, ножки-веточки, бородёнка из берёзовой мочалки, а на голове гнездо воронье.

— Леший, — ахнул Емеля.

— И тебе не хворать, — прокряхтел старик, — вижу, тоска тебя гложет.

— Да как же не глодать-то, — запричитал Емеля, — вон, щепка на щепку лезет, зайчишки в кустиках резвятся. А я всё один, да один. Нету мне тут девицы, чтоб полюбилась. Целомудренна чтобы, не говорлива, не ревнива и не строптива. Чтоб хозяйкою в доме была, да лицом хороша и бела. И умна, и добра, и здорова. И доить чтоб умела корову. И потупивши глазки чтоб долу, не перечила моему слову...

— Эвон, как тебя раскочегарило! — скрипуче рассмеялся Леший, — Погоди, есть для тебя девица на примете. Да не простая, а волшебная. Потому и тоже не может пару себе найти среди людей.

— Давай же скорее, веди меня к ней! — вскинулся жеребцом Емеля.

Протянул ему свою руку-ветку старик, глядь — а в руке луковица.

—Ты чего, чертяка эдакий, удумал? Где моя суженая?! — заорал дурниной Емеля.

А Леший ему под ноги луковицу хлоп! И тотчас на том самом месте выросла пред Емелей дева невиданной красы.

— Отродясь таких не видал, — пробормотал сражённый красотою неземною парень.

—Это праправнучка моя младшенькая, Луковка-Лукерья, — ласково прошелестел Леший, — самое дорогое тебе отдаю. Будет верною тебе женою. Во всём миру такой чудо-девицы не сыщешь. Да только есть у неё одна особинка. Кто её раздевает, тот слёзы проливает.

Расхохотался беспечно Емеля.

— Ты мне, дед, зубы не заговаривай. Ну как от такой раскрасавицы можно слёзы лить? Забираю твою Лукерью в жёны.

— Эхе-хе... Совет вам, да любовь тогда! Идите с миром, — вздохнул Леший. Видно, жаль ему было прощаться с Луковкой.

Воротился Емеля в село со своею Лукерьей. И закатил весёлую свадебку. Ахал и дивился честной народ, где же он такую невесту отхватил. Подивились, да разошлись по домам.

Пришла пора первой ночи супружеской. Емеля весь на седьмом небе от счастья, размундиривает потихоньку новоиспечённую жёнушку. Но как только освободил он от одёжек тело ее прекрасное, упругое, так чуть не окосел от вони несусветной луковой, ажно из глаз слёзы в три ручья потекли. Скосорылился Емеля.

Увидала это Луковка, огорчилася:

— Али не люба я тебе совсем, Емелюшка?

— Люба, люба, Лукерьюшка, притомился я шибко, — замахал руками Емеля, — давай почивать, утро вечера мудренее...

Много времени прошло, иль мало, да только так и не смог Емеля обвыкнуться с резким запахом своей Луковки. Вспомянул он слова деда Лешего, да поздно уже, дело сделано, назад не воротишь. На людях муж с женою улыбались, миловались, да за руки держались. А в избе, как только раздевалась Лукерья, вонь стояла, хоть коромысло вешай. Пятый угол искал Емеля. Опротивела ему Луковка. Всё немило в ней сделалось, всё обрыдло. Врёт народная молва, мол, стерпится — слюбится...

Уж не знала, как угодить Емелюшке бедная Лукерья. Решила она его побаловать кушаньем заморским, да сварила суп луковый по старинному рецепту французскому. Да только не обрадовался Емеля, пуще прежнего взбеленился. Опрокинул на пол котелок с супом. Ногами затопотал, кулаками затряс. И давай гнать жену из дому:

— Спасу нет от тебя никакого, окаянная! Вся изба луком провоняла. Ступай, откуда пришла! Сил нету больше тебя терпеть. И краса мне твоя уж не люба!

Делать нечего, опустила покорно голову Луковка и побрела обратно в лес. Идёт она, идёт, дороги не разбираючи, да слезами горючими умывается. И вдруг навстречу ей Иванчик-Одуванчик. Весёлый такой, хохочет-заливается. Белы кудри в разны стороны растрепалися. Увидал он грустную Луковку, утешил враз, приголубил красавицу. Полюбились они друг другу с первого взгляда. И стали Луковка да Одуванчик вместе жить-поживать, добра наживать. И народилось у них много-премного деток-Лукванчиков — весёлых, как отец, да красивых, как мать.

А что же наш Емеля? Так больше и не женился он, один остался. Коротал весь свой оставшийся век бобылём.

Сказка — ложь, да в ней намёк, добру молодцу урок.

Не умеришь выпендрёж — в старости один помрёшь.