Глава 6. послание

ГЛАВА VI.ПОСЛАНИЕ.
Жюль и Ян ждали, когда охотник заговорит. По выражению его лица они поняли, что стрела означает нечто большее, чем обыкновенное древко.

- Что это значит? - наконец спросил Жюль.

- Ты не понимаешь индейских знаков. Посмотрите на цвет—одна половина красная, другая белая. Это ясно, индеец. Он говорит, что человек может сказать: "Убирайся отсюда, и мы не причиним тебе вреда. Останься хяр и "кровь должна течь".”

- Откуда ты это знаешь?” спросил Ян. “Я не вижу ничего подобного на стрелке.”

- Конечно, не знаешь. Вэл, я знаю. Эта красная половина аррера означает войну. Белая половина говорит, что они не собираются нас убивать, и если мы тихо уйдем, все будет в порядке. Но если мы останемся , они нас убьют. Где ты стоял, когда пал аррер, Ян?”

- Я сдирал шкуру с те пуффало.”

- Да, так оно и было. Уол, думаю, все в порядке. Этот парень что-то спрятал около тебя, и я собираюсь его вытащить. Разбросайте’ с " по лесу.”

Яну не нравилась мысль идти одному по лесу, и он шел по пятам за Беном.

“Убирайся,” сказал Бен. - Ничего из этого. Я хочу, чтобы вы привыкли брать "машину" у себя, и вы должны это сделать. Я сказал-разбегайся!”

Ян неохотно ушел и стал искать. Бен скользил от дерева к дереву, наклоняясь вперед, как гончая на тропе. Наконец он нашел место, куда ступала нога в мокасинах. След был маленький и нежный.

“Девочка или мальчик, ей-богу! - сказал Бен. “Смотри внимательно, я нашел его.”

Остальные бросились к нему. Траппер стоял у корня дерева, которое каким-то образом было вырвано с корнем, оставив внизу пустоту. Перед этой полостью Бен наклонился и заглянул внутрь. Один взгляд-и он увидел индейского мальчика, скорчившегося в самом темном углу.

“Выходи, хайар,” сказал он.

Мальчик не двинулся с места, и Бен обратился к нему на индейском наречии, велев выходить и ничего не бояться. Юноша повиновался и предстал перед ними в своей простой индейской одежде, с одеялом, наброшенным поверх рубашки из оленьей кожи. Его обутые в мокасины ступни были маленькими, как у девочки. Для индейца у него было красивое, мужественное лицо, а в черных глазах светилась насмешка.

- Что тебе здесь нужно? - спросил Бен на языке Черноногих.

- Сыновья Черноногих идут, куда хотят, - спокойно сказал мальчик, поигрывая луком, который держал в руке. - Кто осмелится допрашивать их в их собственной стране?”

“The son of a chief stands before me,” said Ben. “I can see that at once. No one questions the son of a chief as to his right. But we are out upon the prairie and in danger. The brave youth can see that.”

“It is true,” said the boy. “My brother is in danger; it is well that he sees it, for when we know that danger is nigh we can avoid it, and pass away. My brother has seen the arrow?”

“Yes.”

- Голова у него седеет, он знает обычаи Черноногих. Они знают, что он справедливый человек, хотя и убил некоторых из их людей. Хорошо—они дают ему шанс. Они отпустили его с миром, когда и где он пожелает, чтобы он больше не беспокоил холмы своими капканами и ружьем.”

- Послушайте, - сказал Бен, неосознанно переходя на язык индейцев. - Я долгое время был вождем Воронов; моя голова поседела среди них; они научили меня не бояться того, что может сделать человек. Почему мы должны бежать от лица черноногих храбрецов?”

“Мой отец очень храбр,” сказал мальчик. - Но что он может сделать против стольких? Какая нация похожа на Черноногих? На каких вождей они похожи? Их много, они сильны. Их лошади несутся как ветер. Их сердца очень сильны. Есть три белых человека; они могут хорошо сражаться, но храбрецы сметут их с лица земли, когда они придут в гневе.”

“Мы не боимся,” сказал Бен. - Мы пришли, чтобы забрать бобра, и мы должны это сделать.”

“Белые люди ошибаются,” сказал мальчик, яростно топая. - Они думают изгнать индейцев с земли, которую оставили им их отцы. Я слышал о великих племенах на востоке, у большой воды, которые были изгнаны и погибли одно за другим, пока у них не осталось ни имени, ни места среди людей. Но с Черноногими так не будет.”

“Пусть делают, что хотят, - сказал Бен. - Мы не пойдем.”

- Будьте осторожны. Если не пойдешь, ищи кроваво-красную стрелу.”

- Мы будем этого ожидать. Скажи вождям, что Сильный Буйвол сказал, что такой старой голове, как твоя, нечего делать на плечах мальчика. Вперед. Ты станешь вождем.”

Мальчик гордо выпрямился и отвернулся. Но Жюль схватил его за руку.

“Он не должен уходить,” сказал он.

“И что ты собираешься с этим делать? - спросил Бен. - Отпусти его руку. Как только ты поймешь, что втянешь нас в какую - нибудь неприятность своей проклятой чепухой.”

- Я говорю, он не должен уходить,” сердито ответил Жюль. - Наши жизни в опасности.”

“Ты не поможешь нам, если будешь помогать мальчику, - сказал Бен. - Отпусти его.”

“Не буду, - последовал ответ.

- Не хочешь, а? - воскликнул Бен, вскидывая винтовку. - Тогда я поставлю свою жизнь на то, что заставлю дневной свет сиять в твоем каркидже примерно через полминуты. Брось свой захват.”

Жюль угрюмо повиновался, и мальчик, бросив благодарный взгляд на охотника, помчался через прерию. Жюль повернулся к охотнику, нахмурив брови.

- Похоже, вы добились своего. Посмотрим, что из этого выйдет. Но позволь мне сказать тебе одно: никогда больше не направляй на меня свою винтовку, иначе с тобой может что-нибудь случиться.”

- Не вешай мне лапшу на уши. Я не собираюсь ни проливать кровь, ни помогать родственникам. Предположим, что вы " а " убили этого мальчика—и он тоже храбрый молодой парень,—что хорошего из этого выйдет? ’Тем скорее " а " обрушил бы их на нас, вот и все. Так что не говори мне ничего.”

Они закончили разделывать буйволов и вернулись в лагерь, шагая рядом со своими лошадьми, перекинув через седла шкуры с отборными кусками мяса. Они нашли лагерь таким, каким оставили его, и сразу же развели костер.

’Не думаю, что теперь от осторожности будет много толку, потому что индейцы знают, где мы находимся. Но есть одна вещь, которую мы делаем: мы делаем нашу хижину сильнее, и если они получат наши скульптуры, они будут сражаться за них. У нас сильная партия, и мы ни к кому не вернемся.”

- Если бы мы были одни, то могли бы преуспеть, - сказал Жюль. - Но этот невежественный голландец—”

- Чан вроде Дучмана?” - взревел Ян. “Вы говорите, что снова unt я валс на вас unt разбить вас всех и маленькие bieces так свинья пепел мой большой палец.”

“Помолчи, Джен, - сказала Миллисент. - Правильно ли я понимаю, что ты боишься опасности, Бен?”

- Ничего нового. В прерии все опасно, - сказал Бен. - Не обращай внимания, малышка. Мы возьмем кира от тебя.”

- Я не боюсь, но мне хотелось бы знать, в чем опасность.”

“Черноногий,” сказал Бен. - Мы встретили одного, когда охотились на баффлера.”

“Если вы хотите что-нибудь сказать мне, Шуле Дамант,” вмешался в разговор Ян, “я буду рад, если вы это сделаете. Положим, не сиди здесь и не смотри пеплом, если хочешь меня съесть. Я бы не стал сидеть у тебя на животе.”

- Я не забыл, что вы оскорбили меня, положив ногу мне на грудь сегодня утром. Тебе лучше помолчать.”

- Я фрайт мит тебя, Шуле? Нет. Я иш нет, я деллз ты блейн. Прочь, ты любишь пе френтс мит ме дат иш гут. Если тебе это не нравится, то какое мне дело? Возьми свой собственный вай.”

-Я дам кому-нибудь из вас задний ход в мините!” взревел Бен. - Заткнитесь вы оба. Ян, мы должны пойти и снять шкуру с медведя, которого ты подстрелил вчера.”

“Кто убил Теру грушу, Пенн Миффин? - воскликнул Ян. “Неужели это[52] Шуле? - Это вы? или это свинья Дучмен по имени Ян Шнайдер, а? Велл, я коу мит тебя так, как тебе нравится.”

- Я хотела бы увидеть медведя, прежде чем его зарежут, - сказала Миллисент.

- А вы бы хотели? Тогда ты возьмешь лошадь Джула и поедешь с нами. Я возьму свой, потому что люблю ездить верхом, а Ян может взять его, потому что я хочу, чтобы он привез домой мясо. Вы двое останетесь и присмотрите за лагерем.”

Все трое вместе выехали из лагеря. Когда француз скрылся из виду, Бен поманил Яна к себе.

- Почему ты сегодня утром повалил Жюля, Ян?”

- Ну, он все твердит: Дучманы, Дучманы, Дучманы, пока я не устану его слушать. Предположим, я возьму его в город на своей стае, ден, он знает, что эш я буду штандартом, и никаких глупостей с ним больше не будет. Я писаю не вул.”

- Я рад, что ты сделал его своим любимцем,” сказал Бен. - Мне это не нравится. Я не хочу ссор в моем лагере. Когда я беру с собой парней, они должны быть подходящими людьми и не слишком разборчивыми. Теперь, я думаю, тебе не будет очень больно показать ему, что ты его не боишься.”

“Ты говоришь о своей спутнице, - сказала Миллисент. - Ты знаешь, что я его боюсь? Он посмотрел на меня так, что я не понял. Ваш друг поссорился с ним сегодня утром?”

"да. Теперь между мной и Яном есть еще кое-что. Похоже, нам придется долго бродить по прерии вместе. Теперь любой человек, который путешествует рядом со старым Ловчим Беном, должен иметь правильную отвагу. Разве ты не видишь, что жизнь вольного охотника всегда опасна?”

- Я нефер динкс дере вас так бездельничаю, Пенн. Прочь я диньки так, я бы не кум.”

- Все в порядке. Хьяр йе ар’ ан’ хьяр йе должен остаться в этом сезоне. Теперь я заметил, что, когда они б'ар вас прямо до этого, вы, родичи, сражаетесь эз ну эз лучший человек среди них. Но вы склонны уклоняться от опасности, если у вас есть время подумать и увидеть, как она приближается. Так вот, со свободным охотником так не пойдет. Они не любят драться, они никогда не уклонятся от опасности и не сделают ни шагу в сторону, чтобы избавиться от нее.”

“Фу. Dat ish vat I dinks. Тебе нравится вить. Теперь я скорее побегу драться, если смогу.”

[53]

Миллисент рассмеялась над этим наивным признанием голландца, чье лицо было истинным воплощением истины.

- Я вылечу тебя от этого прежде, чем брошу, мой мальчик, - воскликнул Бен. - Поверь мне на слово. Я не собираюсь терпеть трусливую ругань в своем лагере. А теперь, если мы встретим индейца, что ты будешь делать?”

“Я бы хотел бежать так быстро, как только смогу, - сказал Ян с освежающей искренностью. - Я не люблю плосконогих пепельных свиней.”

И снова веселый смех Миллисент разнесся по проходу. Старый Бен посмотрел на нее с отеческой улыбкой.

- Ты ведь убежишь, правда? Так вот, никогда не делай этого. Fer ef ye do, ez sure ez a gun you git it right through the back. Я не буду прятаться. Неудивительно, что девчонка смеется над тобой. Но хайар-наш б'ар.”

За ночь листья с грохотом опали и разлетелись так, что тело животного было полностью покрыто. Бен смахнул их рукой и выставил на обозрение огромное тело. Миллисент никогда не видела медведя гризли, и это было нечто настолько ужасное, что она не смогла сдержать крика. Рана, которую нанес рер, была видна. Действительно, макушка головы была полностью оторвана.

“Дере!” воскликнул Ян в приподнятом настроении. “Я убиваю дацюка.”

- Это был смелый поступок.”

“Велл, я не убью эту грушу, тер груша убьет меня,” сказал Ян. - Значит, я убиваю тер грушу.”

“Это проявило большую осмотрительность с вашей стороны, - рассмеялась Миллисент. - Но что это за звук, который, кажется, доносится снизу?”

Бен перестал тянуть тело медведя и прислушался. Послышался стук, похожий на стук падающих капель дождя, а затем проход под ними наполнился движущейся массой, и эта масса была стаей степных волков, идущих на них.

“Их долгий галоп, который может утомить
Глубокая ненависть гончих или огонь охотника.”
Стая волков, обезумевших от голода. Нет ничего более страшного для охотника. Они слишком хорошо знают мстительную ярость, с которой черные звери преследуют и утаскивают свою добычу.-“Тоги?” - спросил Ян.

-“Волки!” крикнул Бен. - К черту все, Ян! Забирайся на дерево, такое же живое, как и ты, родня. Я бы и бобровой шкуры не дал за твою жизнь, если бы ты этого не сделал, а эз за б'ар-умф! Беги за ним. Отпустите шланги.”

Стащив Миллисент с лошади, он посадил ее на ветки невысокой сосны и приказал забраться повыше. Она безмолвно повиновалась, и он взял еще одно дерево под рукой. Лошади побежали к лагерю.

Ян не нуждался в повторном приказе и убежал с выражением лица, которое выдавало его искреннюю ненависть к этому животному. Волки! Он много раз слышал их зловещий вой возле своего дома на границе Черного леса. Свирепость этого животного поразительна. Ян это хорошо знал. Он узнал высунутый язык, белые зубы. Он слышал рассказы отца о крестьянах, которых схватили в лесу, далеко от дома, и поволокли вниз, тщетно взывая о помощи. На следующий день друзья обнаруживали, что их кости белеют под лучами солнца.

Стая издала яростные вопли при виде человека и бросилась на него. Но Ян вовремя добрался до дерева, прихватив с собой ружье. Стая спустилась вниз, рыча, огрызаясь друг на друга и разбрасывая листья по сторонам. Через мгновение они окружили деревья, в которых укрылись охотники, прыгая на них, скрежеща белыми зубами и царапая кору. Миллисент вскрикнула от ужаса.

“Я динкс, я пуилдс ауз в дри,” сказал Ян в отчаянии. “Я пин ездил к дри больше эш дри раз с тех пор, как я сюда приехал. I dinks dat it vas von coonthry vere dey lifs in der drees.”

- Ты должен радоваться, что дерево так близко, - сказал Бен. - Проклятые анимайлы разорвали бы тебя на куски еще на полминуты. Тар! Они нашли твоего б'ара. Не кричи, девочка. Они не доберутся до тебя.”

Дюжина свирепых челюстей рвала грубую шкуру гризли, а другие боролись, чтобы получить вкус желанной плоти. Ян был в ярости. Его “груша”, трофей его доблести, зверь, которого он убил собственноручно, чтобы его на глазах сожрала стая голодных волков! Он был в бешеной страсти.]

“I dinks dat pymepye I gets down unt kills auvery volf in dat flock. Смотри! Смотри, как дей шпилит мою грушу! Я сам убиваю эту грушу.”

-Я доволен, что мы не прячемся, - сказал Бен. - С Тетом все в порядке. Пусть едят. Тогда, может быть, они не будут так голодны по нам. Я думаю, мы можем сбросить несколько из них, пока у нас есть свет.”

Он поднял винтовку и хотел было выстрелить, но секундная мысль заставила его опустить ее. - Нет, это не сделает их еще более безумными, чем они есть, иначе эти упрямые твари пробудут здесь неделю, но они нас убьют. Во всяком случае, будь проклят волк. Что им теперь за шутки гоняться?”

“Предположим, я выстрелю своим куном в dem vunce, - сказал Ян. - У меня есть файвифф или сакс мит один цент. Смотри, я стреляю в дат вуна через дере.”

Ян наклонился вперед и выстрелил.

Заряд пролетел среди волков вокруг тела медведя, ранив нескольких из них более или менее. В то же мгновение ветка, на которой сидел голландец, сломалась, и он упал на землю. Волки сначала отступили, но, увидев только одного человека, бросились на него со всех сторон.

Тогда немец показал, что он достаточно храбр, если понадобится. Тяжелое ружье взметнулось над его головой, и окованный железом приклад обрушился на врагов с огромной силой. Первый зверь упал с проломленным черепом. Бен Миффин был не из тех, кто видит товарища в опасности и не приходит ему на помощь. Он спрыгнул вниз, разбрасывая трусливых тварей направо и налево.

Отвлекающий маневр позволил Яну вернуться к дереву. Бен в последний раз бросился на волков и снова взобрался на свой насест, оставив часть лоскута охотничьей рубахи в пасти переднего зверя.

“На этот раз будь покрепче,” сказал Бен. - Не падай; если упадешь, будь ты проклят, если я тебе помогу.”

Теперь стая возобновила борьбу за обладание медведем. То тут, то там его товарищи душили и рвали на куски старого или слабого волка.

“Голодный народ,” пробормотал Бен. - Я бы хотел, чтобы они убрались. Я не хочу оставаться здесь всю ночь, да и не собираюсь. Давай, сир, мерзавец, закончи свою трапезу и убирайся.”

[56]

“Пенн, - сказал Ян слегка дрожащим голосом, - а вольфы могут лазить по дри?”

“Лазай по деревьям, проклятый дурак! Конечно, они родственники. Если бы они спешили за тобой, то уже полчаса как взобрались бы на дерево тар. О, теперь я думаю, что это твое кошачье мясо . Помолись, если у тебя есть. Во всяком случае, я думаю, что так будет лучше. Это последняя цепочка, которую ты увидишь.”

“Не говори так, Пенн, - сказал Ян. - Тебе нравится пугать бедного Дучмена до полусмерти? Я тебе говорю, что не люблю вольф. У Дей иша зубы длинные, как гвозди. Я динкс дей пе очень хунри. Ну, если я еще раз поеду в Сент-Луис, то поеду паковать вещи в Ярмани мит бэкет. Я не штайс тут.”

“Полагаю, ты не вернешься в Сент-Луис, - сказал Бен. - Эти парни не очень-то похожи на тех, кого они хотели тебе позволить, не так ли? Я не осуждаю. Во всяком случае, у меня есть свое мнение, и я его поддержу, если они начнут грызть тебя всего за десять минут на солнце. Они быстро расправляются с голландцем.”

- Разве я не знаю тебя, Пенни Миффин? Разве я не знаю тебя так, что Эш никогда не будет? Дей больше не может лазить, как свинья. Ты лжец, хотя и знаешь, что ты лжец. Я никогда не видел ворса вуна.”

“Шутка, подожди немного, мой мальчик, - сказал Бен. - Я приду к тебе позже.”

“Я бы лучше пи лизнул пи человек, которого Дэн проглотил пи вольф,” захныкал Ян. - Во всяком случае, я сражаюсь с ними. Я писаю, не боюсь их, больше не боюсь тебя. Кум; вы не стреляете?”

“Заткнись!” сказал Бен. - Кто-то идет. Слушайте!”

[57]

ИНДЕЙЦЫ!