Демон-Волк. Главы 2-3

ГЛАВА II.
ТАЙНЫЙ ВРАГ.
В приятной долине Скиото, недалеко от того места, где сейчас находится город Чилликот, стояла главная деревня великого племени шауни—индейского племени, которое могло вывести на поле боя десять тысяч воинов—смертельных врагов бледнолицего незваного гостя.

В индейской деревне царила суета. Тому, кто привык к индейским обычаям, было бы ясно, что краснокожие готовятся к войне.

Деревня была полна воинов. Ярко раскрашенные дикари, разукрашенные охрой и киноварью, гордо расхаживали взад и вперед, с нетерпением ожидая того момента, когда они, подобно тиграм, набросятся на бледнолицых и обагрят свое оружие кровью ненавистных врагов.

Над деревней правил великий вождь Ке-не-ха-ха, или “Человек-который-ходит”,-так его называли, во—первых, потому, что он слыл самым быстрым бегуном среди всех краснокожих храбрецов долины Огайо, Шауни, Вайандота или Минго; во-вторых, потому, что, когда юноша, впервые вступив на свой боевой путь против гуронов, прокрался ночью в деревню гуронов, буквально прошел среди спящих воинов и принес своим товарищам скальп великого гуронского вождя, которого он убил, не потревожив толпу. спящие—величайший воин во всей нации Шауни—главный мудрец в совете, храбрый на пути войны, и хитрый, как рыжий лис.

В деревне краснокожих было двое с белой кожей, хотя в душе они были индейцами. Эти двое были отступниками от своей страны и своего рода.

Эти двое стояли рядом на берегу реки и лениво наблюдали за дерзкими и ревущими воинами. Они были одеты на индейский манер и представляли собой жилистых, сильных мужчин.

Того, что повыше, с темными волосами и глазами, звали Саймон Герти. Когда-то он слыл одним из лучших разведчиков на границе, но по какой-то причине покинул поселения и нашел пристанище среди свирепых краснокожих лесных дикарей, бросив дом, страну, друзей, все. Он был принят в индейское племя, и ни один из его краснокожих братьев, казалось, не питал такой смертельной ненависти к белым, как этот отступник, Саймон Герти.

Его спутник был не так высок и не так крепко сложен. Его звали Дэвид Кендрик, и он был приемным сыном Шауни, как и Герти-Вайандотов.

-Это будет кровавое дело, - сказал Герти, оглядывая вопящих индейцев, которые были заняты “танцем скальпов".”

- Да, наш вождь, Ке-не-ха-ха, поклялся сломить власть белых вдоль Огайо. Храбрецы хорошо обеспечены оружием британского губернатора. Кентукки никогда не видел на своей границе такой силы, как эта, - ответил другой.

“Чем больше, тем лучше, - угрюмо сказала Девчушка-отступница.

Затем по индейской деревне пронесся вопль отчаяния. Смельчаки перестали заниматься спортом и прислушались. Они хорошо знали сигнал: это был плач по мертвым. Там говорилось, что какой-то воин Шауни отправился в страну духов.

Крик отчаяния донесся от отряда храбрецов, вошедших в деревню с юга. Среди них они несли то, что на взгляд отступников казалось человеческим телом.

Воины положили свою ношу перед дверью ложи совета.

Привлеченный предсмертной запиской, Ке-не-ха-ха, великий вождь Шауни, вышел из своей ложи.

Вождь был великолепным образцом мужчины. Он был почти шести футов ростом и прямой, как стрела. Для индейца он был довольно светлого оттенка, а черты его лица были умными и тонко очерченными.

Изумление промелькнуло в его глазах, когда он взглянул на мертвого индейца, вокруг которого на почтительном расстоянии сгрудились воины шауни.

Вождь узнал черты храбреца, известного как Маленький Ворон, крепкого воина, считавшегося одним из лучших бойцов во всем племени Шауни.

-Уа!—сказал вождь голосом, в котором сквозило глубокое изумление. - душа Маленькой Вороны отправилась в страну духов-она покоится в груди Маниту. Пусть говорят мои храбрецы—кто отнял жизнь у воина Шауни?”

- Пусть вождь откроет уши, и он услышит, - ответил один из воинов, высокий, мускулистый воин, известный как Ватега. - Вчера вечером Маленькая Ворона отправилась охотиться на оленей в лесах Скиото. Он был великим воином, его рука была сильной, а ноги быстрыми. Он сказал своим братьям, что вернется до того, как умрут духовные огни (звезды). Он не пришел. Братья искали его. Они нашли его на берегу Скиото, но топор врага отнял жизнь у Маленькой Вороны.”

Затем вождь опустился на колени рядом с телом и осмотрел рану на голове; запекшаяся кровь отметила пятно.

Голова вождя была расколота одним ударом, да и то нанесенным рукой великана. Рана, по-видимому, была нанесена томагавком, и, как догадался вождь, на мертвеца напали внезапно и с тыла.

- Неужели мои воины не нашли следа врага, который отнял жизнь у их брата? - спросил вождь, все еще стоя рядом с телом и с озадаченным выражением лица.

“У храбрецов Шауни есть глаза—они не слепы, как совы на свету. Когда они нашли Маленькую Ворону мертвой, они искали след врага. Они нашли следы возле тела, но след шел ниоткуда и никуда не уходил.”

- А следы—индейские или бледнолицые?”

“Бледное лицо, но мокасины краснокожего,-ответил храбрец.

Лоб вождя потемнел. За белым врагом, живущим так близко от деревни Шауни и осмелившимся напасть и убить одного из лучших воинов племени, по-видимому, без борьбы, нужно присматривать.

-Мои воины должны выследить бледнолицего, который носит мокасины индейца и пользуется томагавком, - серьезно сказал вождь.

Тогда Ке-не-ха-ха откинул одеяло, которым было обернуто тело мертвого храбреца. Крик ужаса сорвался с губ великого вождя, и ему вторили окружающие индейцы, когда они смотрели на обнаженную грудь мертвого воина.

“Тотем Демона-Волка!” воскликнул вождь.

Друзья в молчаливом ужасе смотрели на таинственную метку. Их вытаращенные глаза и испуганные лица ясно показывали, как глубоко они заинтересованы.

А что такое тотем Демона-Волка?

На обнаженной груди мускулистого мертвого вождя виднелись три пореза, очевидно, нанесенные ножом.:

Красная Стрела
И кровь, застывая на коже, превратилась в Красную Стрелу.

Это был тотем Демона—Волка-невидимого и смертельного бича великого народа Шауни. Так он отмечал свои жертвы.

Вождь встал с озабоченным выражением на высоком лице.

- Пусть мой народ споет песню смерти, ибо храбрый воин отправился в страну духов. Ке-не-ха-ха обратится за советом к Великому Знахарю, чтобы тот научился сражаться с Демоном-Волком, который поразил насмерть великих храбрецов племени Шауни и положил им на грудь тотем Красной Стрелы.”

Воины печально повиновались словам вождя, и вскоре в воздухе, который еще мгновение назад был наполнен радостными криками торжества, разнесся громкий плач.

Медленно, нахмурив брови, Ке-не-ха-ха направился к хижине старого индейца, Великого знахаря племени Шауни.

Смерть одного из главных воинов его племени от страшной руки Волчьего Демона, почти в самых пределах его деревни, и в тот момент, когда он готовился отправиться в поход против белых, казалась дурным предзнаменованием. Темное облако опустилось на его душу, несмотря на все его усилия избавиться от него.
Двое отступников встали в круг вокруг мертвого индейца и выслушали рассказ о том, как он встретил свою смерть. Затем, когда круг распался, они медленно вернулись на прежнее место на берегу реки.

На лице Герти появилось озадаченное выражение. Когда они вернулись на прежнее место, он заговорил::

- Дэйв, слова вождя для меня загадка, хотя индейцы, кажется, понимают их достаточно хорошо. Что он имел в виду, когда говорил о Демоне-Волке? и что означал этот след Красной Стрелы, вырезанный на груди мертвого индейца?”

“Как, разве вы не знаете? - удивленно спросил тот.

- Нет, ты забываешь, что последние шесть месяцев я провел в верхнем Сандаски вместе с вайандотами.”
- Да, и прошло всего шесть месяцев с тех пор, как впервые появился Демон-Волк.”

- Объясни, - попросил Герти, не в силах разгадать тайну.

- Так и сделаю. В течение последних шести месяцев какое-то таинственное существо выделяло воинов племени Шауни для своих жертв. Он всегда, кажется, застает их врасплох; одиноких воинов он атакует в одиночку. И на груди тех, кого он убивает, он оставляет, как свою метку, три пореза ножом, образуя Красную Стрелу, подобную той, что вы видели на этом парне.”

- Но имя Демона-Волка?”
- Я объясню. Только один индеец выжил, чтобы рассказать о встрече с этим таинственным убийцей. Он был только оглушен и пришел в себя. Он сообщил, что на него напал огромный серый волк, с головой человека—морда выкрашена в черно-белый цвет. Волк стоял на задних лапах, как человек, но в высоту далеко превосходил любого человека. Он мельком увидел чудовище, когда оно ударило его томагавком, который зверь держал в лапах. И это история о Демоне-Волке, который убил некоторых из самых храбрых воинов народа Шауни.”

- Но как ты думаешь, что это?”
- Я думаю, что это дьявол, - торжественно сказал ренегат.   
             
                ГЛАВА III.
                СВОЕВРЕМЕННЫЙ ВЫСТРЕЛ.
Из одного из самых больших жилищ, составлявших маленькое пограничное поселение Пойнт-Плезант, вышла молодая девушка.

Ей было лет шестнадцать, и она была красива, как один из диких цветов, невидимых среди скалистых ущелий, через которые протекала бурная Канава.

Темно-каштановые волосы волнистыми прядями спадали с ее оливкового цвета лба, загоревшего от воздействия свободных ветров дикой природы и солнечных лучей, которые так весело танцевали на поверхности бурлящей реки.

Яркий румянец на щеках девушки, ее свободная походка, которая обладала всей грацией и легкостью прыгающего олененка, говорили о совершенном здоровье, как и сверкающие карие глаза и розово-красные губы, которые, казалось, хранили такую росистую сладость в своих изящных изгибах.

Девушку звали Вирджиния Тревелинг. Она была дочерью генерала Лемюэля Тревелинга, человека, имевшего большой опыт борьбы с индейцами на западной границе, который обосновался в Пойнт-Плезанте и слыл самым богатым человеком во всей округе.

Итак, благодаря богатству своего отца, а также благодаря своей собственной красоте Вирджиния Тревлинг была красавицей станции, известной как Пойнт-Плезант.

Ее право на титул не оспаривалось, и мало кто завидовал ей, ибо Виргиния была так же хороша, как и красива.

Многие молодые люди из Пойнт-Плезанта и соседних домов старались снискать благосклонность очаровательной девушки, но она отвечала: нет!

Мужчина, которому девушка охотно отдала бы свое сердце, еще не встретился с ней взглядом, но Вирджиния была молода—едва ли достаточно взрослая, чтобы за ней ухаживали и завоевывали ее.

Горничная была одета в простую домотканую одежду, сделанную ее собственными руками, ибо она была истинной американской девушкой, дочерью пограничья, и не смотрела с благосклонностью на безвкусные наряды моды.

Маленькое жестяное ведерко, которое она несла в руке, говорило о ее миссии.

В скалистых ущельях, окружавших Пойнт-Плезант, сверкала огромными пурпурными гроздьями большая ежевика, которая, подобно древним укреплениям, казалось, запрещала подойти.

Легким, грациозным шагом девушка прошла через деревню и, свернув на тропу, которая вела на юг, вдоль берега ручья, вскоре оставила поселение позади.

В этом вторжении в глухие леса не было большой опасности, так как индейцы находились на северном берегу Огайо; к тому же между поселениями и их красными соседями уже некоторое время царил мир.

Девушка прошла по тропе около полумили, затем, резко повернув на восток, вошла в небольшое ущелье, где густо и густо росла ежевика.

Медленно собирая ягоды, она вскоре потеряла из виду тропу, ведущую из города.

Не прошло и нескольких минут, как девушка сошла с тропинки, как в неподвижном воздухе леса раздался глухой стук копыт лошади.

С юга приближался всадник. Путешественник, вероятно, из Виргинии.

Потом показался всадник. Это был молодой человек, одетый просто, в домотканый синий костюм. На голове у него была широкополая фетровая шляпа, закрывавшая от солнца глаза. Перед ним, поперек седла, лежала короткая немецкая винтовка с пулей в сорок фунтов, богато украшенная серебром на прикладе. Острый охотничий нож с лезвием около восемнадцати дюймов в длину был заткнут за кожаный пояс, опоясывавший его талию.

Лицо молодого всадника было откровенным и честным. Полные, стального цвета глаза ясно выражали мужество и твердость. Красивый, решительный рот подтвердил это.

In figure, the rider was about the medium size, but his well-built, sinewy form gave promise of great muscular power.

Всадника звали Харви Уинтроп. Он был потомком одного из стойких старых пуританских отцов. И теперь он искал счастья в дальних западных дебрях, ибо непостоянная богиня не улыбнулась молодому человеку. Будучи студентом иностранного университета, он был спешно вызван домой болезнью отца, своего единственного родителя. Он подоспел как раз вовремя, чтобы закрыть отцу глаза. А когда он приехал, чтобы расплатиться с родительским имуществом, то вместо того, чтобы, как он ожидал, стать обладателем приличного состояния, обнаружил, что в кармане у него всего несколько сотен долларов. мир, который он мог бы назвать своим.

Однако у молодого Харви Уинтропа в натуре было все, что надо. Попрощавшись с друзьями, он отправился заводить новых и сколачивать себе состояние на берегах “Прекрасной реки” Огайо.

Итак, в тот погожий летний день молодой бостонец очутился на тропе, ведущей в Пойнт-Плезант, и быстро приближался к этой станции.

- Поселение, должно быть, уже недалеко, - сказал он, размышляя про себя, и, приподнявшись на стременах, попытался взглядом проникнуть в лабиринты почти непроходимого леса перед собой.

Затем до изумленных ушей молодого человека донесся женский крик, очевидно, вызванный большой тревогой.

Путник остановил коня и выхватил из седла винтовку.

Снова в неподвижном воздухе раздался крик, пронзительный, вкупе с криком о помощи. Крик донесся из оврага справа.

Через секунду он соскочил с седла и с винтовкой в руке бросился в овраг. Его конь—хорошо обученный зверь-неподвижно стоял на том месте, где его оставил всадник.

Молодой человек помчался вверх по крутому подъему на бешеной скорости.

Шум, производимый его шагами, достиг ушей женщины, которая издала этот крик. Она знала, что помощь рядом.

Еще несколько шагов, и молодой человек увидел сцену, от которой кровь застыла у него в жилах.

Вниз по оврагу бежала молодая девушка, которая даже в этот момент возбуждения, как он заметил, была прекрасна, почти невыразимо; а за ней, в полном преследовании, бежал огромный черный медведь.

Девочку звали Вирджиния Тревлинг. В поисках ягод она наткнулась на медведя, который деловито лакомился сочными плодами.

Но Бруин в мгновение ока оставил ягоды ради человека.

Затем с губ девушки сорвались пронзительные крики, которые привели путешественницу на помощь.

[5]

Девушка подошла к молодому человеку.

“Продолжайте, мисс, - быстро крикнул он, - бегите, спасайте свою жизнь! Я буду держать зверя на расстоянии.”

Времени для разговоров оставалось мало, потому что медведь на своей неуклюжей рыси быстро приближался.

“Он убьет тебя! - воскликнула испуганная девушка.

“Да, и ты тоже, если не побежишь, - холодно сказал молодой человек. - Одной жизни достаточно, так что спаси свою.”

“Я не пойду!” воскликнула девушка. - Дайте мне вашу пороховую фляжку и пулю. После того, как вы выстрелите, если вы пропустите его, я могу зарядить.”

Охотник бросил восхищенный взгляд на героическую девушку, которая казалась такой холодной в эту минуту опасности, но сделал, как она просила. Затем, когда медведь приблизился, он прицелился в зверя и, прицелившись ему в глаз, выстрелил. Но медведь в этот момент свернул в сторону, шар скользнул по его костлявой голове и отлетел, словно это был всего лишь детский шарик.

Зверь остановился на мгновение, покачал головой, словно раздраженный, затем с сердитым рычанием бросился прямо на молодого человека.

Уинтроп передал ружье девушке и, вытащив нож, стал ждать нападения. Его единственная надежда на спасение состояла в том, чтобы приблизиться к животному и ударить его в какую-нибудь жизненно важную часть, прежде чем он сможет использовать ужасные когти и зубы.

Медведь встал на задние лапы и приготовился схватить молодого человека с открытым ртом.

Уинтроп почувствовал, что наступил кризис.

Молодой человек поднял нож, чтобы вонзить его в лохматую грудь перед собой, в то время как девушка нетерпеливо, но дрожащими руками перезаряжала ружье.

Но в воздухе раздался резкий треск винтовки.

Уинтроп услышал свист пули, пролетевшей совсем рядом с его ухом. Затем, издав мучительный стон, медведь упал на бок, несколько мгновений дико царапал когтями воздух—зарычал от боли и погрузился в мертвую тишину.

Ружейная пуля, пролетевшая так близко от уха молодого человека, вошла в тело медведя между передними лапами и зарылась в большое красное сердце.

Уинтроп с трудом поверил своим глазам, когда увидел, что у его ног лежит мертвый мрачный король леса; когда он увидел неподвижные огромные лапы, которые, как он ожидал, будут рвать его собственную плоть.

Он был спасен почти чудом.

Своевременный выстрел, и хороший, на дюйм в любом случае не попал бы в сердце медведя или убил бы молодого охотника.

Уинтроп чувствовал, что и он, и прекрасная девушка были спасены выстрелом пока еще скрытого друга.

Молодой человек искал своего спасителя. Каково же было его изумление, когда из кустов, окаймлявших скалы, с ружьем в руке—настоящая лесная королева—вышла молодая девушка!