Демон-волк. Пролог и 1 глава

                ПРОЛОГ.
                НА ПОЛЯНЕ И ПРИ ЛУННОМ СВЕТЕ.
      Огромная круглая луна серебряным светом освещала девственный лес на берегах Скиото, прекрасной реки, которая протекает через самую богатую и красивую долину во всей обширной западной стране—великую кукурузную долину племени Шауни—тех краснокожих воинов, которые во время своих походов через Огайо (“Прекрасную реку” первых французских искателей приключений) дали равнинам и долинам Кентукки название “Тёмная и Кровавая земля".”

Вершины деревьев отливали серебром и зеленью, но под раскидистыми ветвями царил сумрак.

Странные, странные звуки ночи нарушили тишину леса. Даже в цивилизованной стране ночью слышны все звуки; насколько удивительнее дикие, свободные крики обитателей великого зеленого леса, не сдерживаемые сдерживающей рукой человека!

Вольные ветры с печальным звуком проносились сквозь ветви деревьев.

Кольцо вокруг луны сообщило о надвигающейся буре.
Темные массы облаков проносились по небу, вечно завывая в “повелительнице ночи”, как будто какой-то неугомонный дух хотел прикрыть своим плащом землю и скрыть злое дело.

Испуганный олень промчался по проходам леса—благородный самец с ветвистыми рогами, говоривший о многих годах, проведенных под зеленым деревом.

Через небольшую открытую поляну, на которую падали лунные лучи, целуя землю, словно любя ее, пронесся олень, а затем, снова войдя в темные дебри леса, коричневый плащ лесного принца затерялся в чернильном мраке.

Затем по следу оленя, ведомый шумом шелестящих ветвей, появился темный силуэт.

Бесшумно крадущаяся по залитой лунным светом поляне фигура являла собой лицо индейского воина.

Красный храбрец, одетый в одежду из оленьих шкур, окрашенную разноцветными земными красками и причудливо украшенную бахромой.

Воин был высоким и мускулистым дикарем, одним из самых благородных представителей Природы. Сын дикой природы, не сдерживаемый заразой цивилизации,—храбрец великого племени Шауни, владыки долины Огайо от маслянистых “слизываний” Аллеганского ручья до ровных прерий, где Уобаш и Уайт льют свой мутный прилив в великую реку Нового Света, извилистое, улыбающееся Огайо.

Он быстро шел по следу оленя, хотя погоня была почти безнадежной.

Не успел воин пересечь поляну и войти в чащу, как по его следу—следуя за ним, как он шел за оленем,—из леса появилась другая фигура.

Фигура, двигавшаяся бесшумными шагами; фигура, отбрасывавшая за собой гигантскую по высоте тень.

Существо не пересекло поляну, а кралось вокруг нее в тени, словно боясь лунного света.

Воин углубился в чащу за поляной ярдов на сто. Затем, убедившись, что олень сильно встревожен и спасся бегством, воин двинулся обратно. Отважному Шауни не снилась темная и страшная фигура—не похожая ни на человека, ни на зверя,—таившаяся по его следу.

Он охотился на оленя, но не думал, что на него тоже охотятся.

Вождь краснокожих не догадывался, что страшный демон его народа—страшный враг, оставивший свой красный “тотем” на груди многих отважных Шауни,—даже сейчас идет по его следу, жаждущий крови, необходимой для его существования.

Неосторожными шагами воин вернулся назад.

Из-за ствола дерева появилась страшная фигура. Один-единственный удар, и томагавк пронзил мозг краснокожего.

Со стоном вождь Шауни безжизненно опустился на землю.

Темная фигура на мгновение склонилась над ним. Три быстрых удара ножом-и на груди жертвы, обагренной кровью, появилось клеймо разрушителя.

Потом по проходам леса кралась темная фигура.

Все живое—насекомые земли, ночные птицы—убегали с ее пути.

Он пересек поляну в мягком свете луны.

Лучи ночного шара падали на огромного серого волка, который шел прямо, как человек! Лицо у волка было человеческое. В лапе зверя блестел томагавк краснокожего, лезвие которого теперь было алым от крови вождя шауни.

Мгновение луна смотрела на огромную и страшную фигуру, а затем, словно пораженная смертельным страхом при этом ужасном зрелище, скрылась за темной тучей.

Когда он снова появился, странное и страшное существо, которое носило фигуру волка и лицо человека, исчезло, поглотив мрак леса.

Снова появились существа ночи. Снова пронзительные крики нарушили тишину леса.

ГЛАВА I.
МЕТКА НА ДЕРЕВЕ.

Две винтовочные“трещины” нарушили тишину дикой местности, протянувшейся одной почти непрерывной линией от пиков Аллегани и Блу-Ридж до реки Огайо. Эти выстрелы эхом разнеслись по широкому пространству рек Канава и Огайо, потому что выстрелы прозвучали вблизи слияния двух потоков-выстрелы прозвучали так почти одновременно, что оба они казались почти одним выстрелом.

Затем, прежде чем дым от ружей лениво закручивался в воздухе спиральными кольцами, в густом подлеске раздался треск, и на маленькую открытую поляну—творение рук мастера Природы—выскочил благородный самец. Красная струйка, бьющая из раны за плечом и окрашивающая в багровый цвет блестящую коричневую шкуру лесного владыки, ясно говорила о том, что он смертельно ранен.

Олень добрался до середины поляны, затем его шаг ослабел; рывок через чащу был последним отчаянным усилием бедного животного убежать от невидимых врагов, чьи смертоносные пули пронзили его бок.

Издав стон боли, почти человеческий по своему выражению, самец упал на колени, затем мертвый перекатился на бок.

Зверь упал рядом со стволом большого дуба—дерева, отличавшегося от своих соседей гербом на боку, на котором какой-то одинокий охотник грубо вырезал свое имя.

Едва предсмертное блеяние оленя пронзило тишину долины, как из леса выскочили двое мужчин, каждый из которых жаждал первым поймать добычу.

Один из них был примерно в двадцати ярдах впереди другого и достиг тела мертвого оленя как раз в тот момент, когда его соперник вышел из зарослей.

Поставив ногу на оленя и ружье в руке, он приготовился спорить о добыче со вторым охотником, так как оба человека—незнакомые друг другу—стреляли в одного и того же оленя.

Охотник, стоявший ногой на олене, с гордым вызовом перезарядил на бегу ружье и приготовился защищать свое право на дичь до конца.

Сам охотник был мускулистым, хорошо сложенным мужчиной, ростом около шести футов. Не неуклюжий великан-переросток, едва способный нести собственный вес, а человек гибкий и подвижный, как пантера. Он был одет в охотничью рубаху из оленьей кожи и леггинсы, сшитые на индейский манер, но отличавшиеся от этой моды в одном отношении, а именно в том, что одежда не была украшена яркими украшениями. На ногах охотника были мокасины. Шапка, грубо сделанная из куска оленьей шкуры и украшенная маленьким плоским хвостом животного, довершала наряд охотника.

На лицо этого человека было странно смотреть. Черты лица были крупными и четко очерченными. Холодный серый глаз, широкий лоб и массивный, четко очерченный подбородок говорили о бесстрашной храбрости и железной воле. Ужасный шрам тянулся от виска до подбородка на левой стороне лица.

Охотник был довольно молод—не старше двадцати пяти, хотя на лице его пролегли глубокие морщины заботы.

Второй охотник, вышедший из густых зарослей, но остановившийся на краю небольшой лощины, увидев угрожающую позу охотника, который стоял, наступив ногой на оленя, был человеком, видевшим, вероятно, лет сорок. Он тоже, как и тот, был мощного телосложения, и его мускулистое тело обещало большую силу.

Он был одет, как и первый, в лесную одежду из оленьей шкуры, но его платье было украшено веселой бахромой.

В руке он держал длинное ружье, столь обычное для пограничных поселенцев того времени, ибо наш рассказ относится к 1780 году.

Ясные голубые глаза второго охотника мгновенно оценили ситуацию. Он с готовностью понял, что человек, который так вызывающе стоял рядом с оленем, не был расположен уступить свои права на животное без борьбы. Поэтому второй охотник решился на переговоры.

- Привет, незнакомец! Я думаю, мы оба охотимся за одним и тем же существом, - сказал охотник, стоявший на краю небольшой поляны.

“Да, это груши, - ответил другой, стоявший рядом с оленем.

Что-то в голосе последнего пришедшего произвело на первого благоприятное впечатление, потому что он опустил приклад ружья на землю, хотя все еще держал ногу на туше оленя.

- Ну, незнакомец, мы не можем играть вдвоем. Я думаю, что ударил его, и, конечно, так оно и есть, но натрал, ты тоже так думаешь. Так что, я думаю, нам лучше выяснить, кому из нас он принадлежит, потому что он мне не нужен, если мой мяч не прикончил его, и, конечно, он не нужен вам, если он мой по праву, - сказал второй охотник, бесстрашно приближаясь к другому.

- Вы правы, клянусь гуком! - воскликнул тот, поддаваясь влиянию добродушного тона собеседника.

“Позвольте представиться, незнакомец, потому что вы, кажется, новичок в хайере,-сказал старый охотник. - Меня зовут Дэниел Бун, возможно, вы слышали обо мне.”

“Ну, думаю, что да! - удивленно воскликнул тот. - На границе мало людей Тара, кроме тех, что слышали о тебе. Я очень рад тебя видеть, курнел.”

- Как я могу назвать ваше имя? - спросил Бун, которому сразу приглянулся мускулистый незнакомец.

—Это моя метка, моя рукоять,-сказал незнакомец, указывая на имя, вырезанное на стволе дерева, возле которого упал олень. - это я.”

Бун бросил взгляд на дерево.

"ЭЙБ ЛАРК ЕГО МЕТКА"
Такова была надпись, начертанная на стволе дуба.

“Видишь ли, курнель, олень, очевидно, решил, что его прикончила пуля из моего ружья, потому что он лег умирать прямо под моим именем, - сказал охотник со смехом.

“Эйб Ларк!” Бун вслух прочитал надпись на дереве.

“Да, это я, курнель, ваш приказ, - ответил охотник.

- Чужой в этих краях?” - спросил Бун.

“Да, - ответил тот, - я, шутя, приехал ссевера. Прошлой ночью я разбил лагерь в хайаре, а сегодня утром в шутку поставил на дереве свою метку, чтобы люди знали, что я здесь.”

- Очень рад с вами познакомиться, - и Бун тепло пожал незнакомцу руку. - И пока ты будешь в этих краях, просто займи свою каюту у меня. Я остановился там, в Пойнт-Плезант, в гостях у моих друзей.”

- Что ж, я не возражаю, Курнел; я приму ваше приглашение в том же добром расположении духа, что и вы, - сказала Ларк.

- Теперь олень, посмотрим, кому он принадлежит! - крикнул Бун, опускаясь на колени возле туши.

- Ну, курнель, я отказываюсь от всех претензий. Не мне спорить с Курнелом Буном! - воскликнула Ларк.

“Отказаться от своих притязаний?” изумленно воскликнул Бун. - Только не кувшином. Держу пари на свою винтовку против хлопушки, что ты стреляешь не хуже меня. Скорее всего, это будет твой олень, чем мой.”

Затем они вдвоем внимательно осмотрели труп. Следы двух пуль они нашли без труда: обе попали животному прямо за плечо, но с противоположных сторон. Трудно было определить, кто нанес ему смертельную рану.

“Ну, это озадачило бы любого адвоката,” пробормотал Бун.

- Предположим, мы поделим животное, поделим и поделим поровну, - сказала Ларк.

“Это квадрат,” ответил Бун. - Мы отвезем оленя в участок. Кстати, какие новости из верхних поселений?”

-Ну, ничего особенного, если не считать того, что красные дьяволы сейчас на тропе войны,” ответила Ларк.

Бун был поражен этой новостью.

-На тропе войны, а? Какое племя?”

“Шауни и вайандоты.”

“Шауни и вайандоты!” воскликнул Бун. - Тогда мы скоро увидим огонь и почувствуем запах пороха.”

“Не удивлюсь,” сказал другой.

- Что ж, я рад, что вы принесли известие. Мы сможем подготовиться к бесам.”

- Можете на это положиться, - сказал Ларк, - один мой друг побывал в стране Шауни. Они обрушиваются на поселения с большей силой, чем когда-либо прежде. Их разбудили англичане на границе. Я уже говорил, что британский губернатор согласен отдать столько-то за белые скальпы краснокожим дикарям.”

“Вечный негодяй!” возмущенно воскликнул Бун.

-Индейцы попытаются стереть с лица земли все поселения на реке Огайо. Это будет кровавое время, пока оно длится,-серьезно сказала Ларк.

“Придется смириться,” ответил Бун. - Твой друг слышал, какой вождь собирался возглавить экспедицию против нас на юге?”

- Да, Ке-не-ха-ха.”

“Человек-который-ходит,” задумчиво произнес Бун. - Он один из лучших воинов во всей стране Шауни. Кровь потечет, как вода, вдоль наших границ, я боюсь.”

- Да, а предатель, Саймон Герти, будет вести индейцев.”

“Если бы он хоть раз оказался в пределах досягаемости моей винтовки, он никогда бы не возглавил еще одну экспедицию индейцев в своей собственной плоти и крови,-сказал Бун, и его рука крепко сжала ствол винтовки.

- Я шутила по дороге в поселение в Пойнт-Плезант, когда сегодня утром пустилась в путь,” сказала Ларк.

- Что ж, я очень рад, что все произошло именно так, потому что не имел бы удовольствия встречаться с вами, - сказал Бун. - А теперь, может быть, мы повесим доллар на шест и отнесем его на станцию? Я разумно ожидаю, что там будут какие-нибудь белые лица, когда они услышат, что Ке-не-ха-ха и его Шауни, не говоря уже о Герти, вступили на тропу войны.”

- По всему Огайо должно быть достаточно хороших людей, чтобы разгромить любую силу, которую могут принести эти красные дьяволы, - сказала Ларк.

- Ну, они ужасно рассеяны, но я думаю, что теперь, когда мы знаем, что происходит, мы сможем собрать достаточно людей, чтобы дать шауни все, что они хотят.”

Затем они вдвоем повесили оленя на шест и отправились на станцию, известную как Пойнт-Плезант.