Требую право на любовь или Фантазерка. Глава 22

       Усилиями Амира в печи ярко горит огонь, нагревая наше убежище. Из своего бездонного рюкзака он достал длинную веревку, каким-то только ему известным способом, приспособил ее на стенах кошары и развесил свою и мою одежду. Теперь возился в приготовлением еды. Я лежала в своем мешке и грелась. Вот уже и зубы не стучат, и дрожь из тела ушла. Наслаждаюсь покоем. Только вот за стенами избушки бушует гроза. Молний я не вижу. Но зато раскаты грома слышны очень хорошо! Мне кажется, что стены домика вибрируют от этого грохота. Я разглядываю низкий потолок. Надо мной неотесанные бревна, которые упираются в противоположные стены кошары, над ними – темные доски, которые закрывают верх потолка. Что дальше, я не вижу. Сквозь доски свет не проходит, значит, там еще какое-то покрытие есть. Но на голову не капает, ветер не задувает. Вполне можно переждать природный Армагеддон , который сейчас происходил за бревенчатыми стенами. И мне ничуть не страшно рядом с Амиром. Он прав. Как я могла бродить по лесам ночью и днем и не бояться ничего? А появился он, и мне все время хочется спрятаться за его спину. Никогда не была трусихой. На спор как то одна прошла несколько километров ночью по заброшенной военной дороге на краю города. И ничего. А тут, шарахаюсь от любого шороха. И все время жмусь к парню. Мои мысли прервало приглашение на обед. Амир принес мне еду прямо на роскошное ложе. Учитывая мой внешний вид на тот момент, я не возражала.

После обеда мы просто болтали. Я – лежа в своем мешке, он – сидя перед печкой и глядя на огонь. Ему не было холодно на голой земле, под ним – его спальный мешок, сложенный вдвое. Я бы тоже хотела сейчас сидеть рядом с ним. Но без штанов это было как-то неудобно. А натягивать сырые джинсы не хотелось! Даже ради Амира. Он же рассказывал мне всякие интересные истории из их походов. Как они ходили на альпийские луга и встретили там медведя, от которого пришлось срочно уносить ноги. При этом, они потеряли весь свой провиант и были вынуждены досрочно вернуться домой. Он так уморно описывал, как они удирали, что я смеялась до слез. Но самое смешное оказалось то, что за ними никто не гнался. Медведь оказался то ли сытый, то ли трусоватый. А в другом походе они ловили форель в горной реке.
- Представляешь? Мы ловили на мертвую рыбку. Называется гольянчик, который водится там же. Мы глушили ее ударом и нанизывали на крючок. – Мне жалко рыбку, но я не перебиваю. - Рыба стоит в омутах или за камнями. Сидит и ждет добычи. А тут ты. Идти надо всегда против течения. Делаешь заброс, а потом неспешную проводку. Спешить тут никак нельзя. Форель умная и осторожная рыба! Чувствуешь поклевку, легко подсекаешь и плавно, но быстро вытягиваешь рыбку на берег! Это такое ощущение! Просто здорово!
Я половину не поняла из того, что он сказал. Разговаривал со мной на каком-то иностранном языке. Но надо было видеть, с каким азартом он это говорил! Я любовалась его горящими глазами и широкой улыбкой.

       В следующий раз они ночевали у овчаров в такой же кошаре. Рассказывал с восторгом о жизни пастухов. Я его восторгов не разделяла, но слушать было интересно.
- Законы гостеприимства у нас соблюдаются свято. Хозяин даже зарежет барана в честь прихода неожиданного гостя. Проблем с едой и ночлегом не будет.  – Теперь мне жалко барана. – От тебя требуется только развлекать хозяина интересной беседой и подарить что-нибудь практичное.
- И что вы подарили? – Я все же прервала его рассказ.
- У нас была альпинисткая веревка. Вот ее и оставили. Они были рады. Там смешной случай вышел. – Ну, кто бы сомневался. Он же без приключений не может! И я – его очередное приключение. - Электрических холодильников в кошарах нет, потому что отсутствует электричество. Наш хозяин положил свежее мясо в большое железное ведро, и отнес его в ледяной горный ручей, который протекал рядом. А ночью в горах прошел дождь. Ручей превратился в поток и унес ведро вместе с нашим обедом и ужином, - он рассмеялся.
- Расстроились, наверное?
- Нет. Хозяин сказал: «Ну, значит, такова воля Аллаха». И все. Мы провели там два дня. До сих пор не могу забыть. Помогали пасти овец, ездили верхом. А вечерами говорили о лошадях.
- Почему о лошадях, - удивилась я.
Амир как-то странно хмыкнул. Потом объяснил:
- Наш хозяин сказал, с табуном лошадей проблем меньше, чем с одной женщиной. – Парень искоса глянул на меня, смешно фыркнул и закатился в неудержимом хохоте. Вот что он имел в виду? Не понимаю я этих мужчин.

       Постепенно гроза за стенами перешла в сильный дождь, который долго поливал землю упругими струями. К ночи и он устал, затих.  Но идти уже было поздно, и мы решили заночевать в кошаре, а утром уже продолжить путь. Кушать вообще не хотелось. Наскоро перекусив сыром и овощами, мы стали устраиваться на ночлег. Я просто забралась поглубже в спальник. А свой Амир расстелил прямо на полу. Мне было стыдно, что ему придется спать на твердой земле, и я попыталась сказать, что мы вполне могли бы разделить настил. Все равно же каждый будет в своем мешке. На что он загадочно ответил:
- После того, что я сегодня увидел, мне лучше держаться от тебя подальше. - И залез внутрь спальника. Ну и ладно. Мне же больше места будет! А то еще уговаривай тут его. Очень нужно!

       В печи громко потрескивают дрова, Амир спит на полу в своем спальном мешке. Мне не спится. Я прислушиваюсь. Дождь больше не молотит по крыше кошары и все звуки усилились. Я слышу, как скрипят деревья. Значит, ветер еще не прекратился. Что-то воет совсем рядом. Где-то наверху. Может, какой-то зверь залез на крышу? За бревенчатой стеной, прямо коло моего плеча, кто-то ходит. Слышен топот тяжелых сапог и треск веток. У меня внутри растет животный страх. Это когда головой ты все понимаешь, а тело дрожит в истерике. О том, чтобы спать и речи быть не может. Я сосредоточила свое внимание на шагах за стеной. Там действительно кто-то есть. Вот хоть режьте меня, но я слышу его. И когда вдруг в мою стену раздается глухой удар, я подскакиваю на настиле и шепчу в полумрак:
- Амир.
Тишина.
- Амир, - чуть громче.
Только потрескивание дров в печи.
- Амир! – уже в полный голос, не заботясь, что меня услышит тот, кто снаружи.
- Ум.
- Мне страшно. Там кто-то ходит.
- Где? – У него сонный и усталый голос.
- За стеной. Он грохочет сапогами и лупит в стену! А еще кто-то на крыше воет!
- Воет тяга в печи. Никого там нет. Мы тут одни. Спи, пожалуйста. – Он снова затихает. Но я уже на взводе.
- Не могу я спать. Мне страшно! Амир!
Он садится на полу. Я вижу его темную фигуру во тьме.
- Ксения, даже если там волк или медведь, сюда они ней войдут. Дверь закрыта. Спи.
- Медведь? – Мой голос срывается от ужаса на самой высокой ноте, которую я только могу взять.
- Ну да. Вообще-то мы с тобой в глубоком лесу. Не бойся!
Успокоил! В стену опять раздается глухое «Бум!» и избушка ходит ходуном.
- Вот! Слышал? – Я показываю на стену пальцем, хотя понимаю, что Амир этого не увидит. Слишком темно. Он тяжело вздыхает, потом его темная фигура возникает около моего лежбища. Молча, он отодвигает меня вместе с моим спальным мешком и сеном под ним ближе к стене. Расстилает свой мешок на свободном месте, ложится не внутрь, а поверх него.
- Все? Так не страшно? – В его голосе нет раздражения или недовольства. Только усталость.

       Да, так лучше. Я чувствую себя защищенной от враждебного мира. И хоть шаги и хруст веток за стеной не прекратился, я немного успокаиваюсь. Поворачиваюсь к парню лицом, утыкаюсь в теплое плечо носом, вдыхая его запах. Он не отодвигается, но ворчит:
- Ксения, не прижимайся ко мне. Я все же взрослый мужчина и совсем не железный.
Я понимаю, о чем он говорит, вспыхиваю до корней волос и отодвигаюсь так далеко, насколько позволяет лежанка. Мы молчим некоторое время. Я не выдерживаю и спрашиваю:
- А у тебя есть девушка?
Вот кто меня за язык тянет? Зачем я задала этот вопрос? Сейчас он скажет «Есть», и что тогда? Я умру от горя…
- Есть. – Его ответ меня убивает.
- Вы давно вместе? – не унимаюсь я.
- Недавно. – Он отвечает кратко. Либо для того, чтобы расставить точки над «Й», либо ему не нравится эта тема.
- Почему она не с тобой сейчас? – Мама всегда говорила, что мое любопытство меня погубит!
- Потому что мы ходим в поход мужской компанией. Девушкам там не место. Она это понимает.
Ага! А тут я свалилась им на голову. И все испортила!
- Вы собираетесь пожениться? – Как контрольный выстрел в голову. И все, больше спрашивать не буду.
- Я об этом еще не думал. Мы пока с ней слишком мало встречаемся.
Эти слова проливают целительный бальзам на мою израненную душу. Я умолкаю. А чтобы не спросить «Ты ее любишь?», прикусила себе язык. Обещала же больше ни о чем его не спрашивать. Но в темноте раздается его голос:
- А у тебя?
Я знаю, о чем он спрашивает.
- Нет. Парня у меня нет. Учеба на бюджете трудная и отнимает все время. Днем – лекции и семинары. Вечером…я занята другими делами. - Вот выбросите меня тому, кто топает за стеной, не скажу ему про работу в ресторане.
- И у тебя не было еще…- пауза -…отношений?
- Серьезных не было. – Почему мне так стыдно говорить об этом? Ведь это не постыдно в двадцать лет быть девственницей. С моими родителями – это нормально! Мне, вообще-то, оказывает знаки внимания мой однокурсник Димка Миронов. Но он не в моем вкусе.
Амир вдруг поворачивает ко мне голову, спрашивает:
- Ты, наверное, еще и не целовалась толком? – Я чувствую на лице его дыхание. Мне становится трудно дышать.
- Почему это? Очень даже целовалась! – Как мне показалось, я сказала это уверенно. Амир засмеялся. Хорошо хоть отвернулся от меня, а то бы я сгорела от стыда.
- Ты, как маленький ребенок, Ксюша. Очень красивая, притягательная маленькая девочка!
От возмущения я приподнялась на локте и зашипела во тьму:
- Опять ты за свое? Я не маленькая девочка! Мне двадцать лет! – Откинулась на свое ложе, обиженно засопела на всю кошару. Я не могу ему объяснить, что только в его присутствии я робею и становлюсь неразумным ребенком. Путаю слова и забываю, как дышать. А еще от его взгляда по телу проходит сладкая дрожь, и я чего-то жду. Но ему я в этом никогда не признаюсь. В кошаре наступила тишина, нарушаемая только треском дров в печи. Она даже выть перестала. Через какое-то время услышала ровное дыхание Амира. Он спал! Я тоже начала дремать, все еще вслушиваясь в звуки за стеной. Но скоро провалилась в сон.