писатель. черновик

- Имя твоё Глюконат?
- Фисгармонь.
- Охренеть.
- Да.

Я взирал на распахнувшие листы книгу. Лежала на полу. Толстой Лев Николаевич достал меня ! Порвал страницы убогого сочинения . " Анна Карьерина" , кажется. Хандра, хренова хандра, задолбала, как зима осень. Безжизненное чтиво должно быть уничтожено и я рву в бумажные лоскуты страницы. Я видел персонажи вываливались из строк и фраз, плохо прописанные и полуживые ковыляли зомбическими походками . Анна искала паровоз, а какой - то Ленский , как то так , качался пьяным матросом на полу и не мог поверить, что выпал из книги. Ожил Лев Николаевич , вылезла старая рухлядь с обложки , забил косячок с марихуаной , налил вина в десять фужеров и крикнул девиц разного возраста. Сбежались. Обнялись. Чмокали его , как - будто не было противно. Пусть граф, но старый граф, дохлый граф и писака никакой, ни говоря уж о классике. Я люблю классику и литературу уважаю, но не считаю графа ....Кем? Заставил нервничать. Спазмы, где таблетки?

Толстой запутался в женских ножках, когда я разжёвывал тройку таблеток реланиума. Запил пивом, сейчас успокоюсь, сейчас всё будет нормально. А граф уже успокоился . Вылез из под женских тел и давай строчить шариковой ручкой в большую общую тетрадь с листами а 4.Херачит , ой, хреначит и не устаёт рука . Меня отпустило. Подхожу и склоняю голову на бок, глаза мутные, рот в чудовищном оскале. " Чё пишешь, чувак?". " Философские размышления неизвестного лица запутавшегося в женских ножках. Взгляд общественности на столь непристойное поведение". " Название охрененное", - одобряю я. - Хотя граф, не одобряю твоих историй, для меня они дикие и ужасные. Не торкают ни хера. Души нет в твоих персонажах". " Ты чё? " Лев не соглашается со мной, а какой писатель согласится, что его дитя несуразное и никуда негодное, любое будет дорогим, любое для творца - классика. Он творец? Да, многое натворил. Сколько же он женщин обесчестил?

- Лев, я вызываю тебя на дуэль", ору и чувствую, что сон тяжёлыми плитами замогильными наваливается на тело. Иду к диванчику, а Лев ко мне ползёт на коленях с двумя фужерами вина. А женщин уже не видно. А может и не было никогда. А может мой внутренний мир не самодостаточен и контроль над собой съезжает, как цирк уродцев с места на место. Но Лев стоит и смотрит, а я сквозь пелену туману взираю на графа- Я вызываю на дуэль, вас, Лев, Александрович, Николаевич, правильно?.Я намерен пристрелить вас , как Дантес херакнул Пушкина. Только А.С. бы л гением, а вы - нет. Дайте мне пистолет или кочергу дайте!

Толстой смотрит на меня угрюмо, мотает головой, закручивает новый косяк. " Чувак, - хриплю я. - Пару тяг и мне дай, а то счас засню, и пульнуть в тебя не смогю...не смогу...стрельбищем..пистолетом...Какое сегодня июня? Ещё не срок, не срок." Толстой танцует вальс с Анной Карениной , а я лепечу младенцем .
- Имя твоё Глюконат?
- Фисгармонь, - улыбается истекающий кровью Пушкин и наливает Дантесу огромный бокал пива.
- Охренеть.
- Да, - хором визжат обнажённые девушки и треплют графа за бороду, а некоторые умудряются щекотать пятки. А Лев смотрит и улыбается, тянет косяк и улыбается.
- Форниты, спасите меня !
Сон закрывает кулисы на моей реальности и я вырубаюсь на некоторое время. Просыпаюсь, башка трещит, а во рту словно барандуки нагадили . Хреново. Вижу пишущую машинку. Стол, кресло, крошки печенья на рабочем месте. На рабочем месте? Я - кто? Писатель? Ненавидящий Льва Толстого? Смотрю в рукописи на столе. Если это я написал, то я - детский писатель. Агния Барто, блин и Сергей Михалков с ЧУКОВСКИМ. А зачем меня доставал Лев Толстой? Дилема!

" Девочка Лиза любила поиздеваться не только над соседскими мальчишками, больше всего входило в привычку изводить бабушек и дедушек. Орала им в уши благим матом , пугала из за угла и кидалась откровенно грязью. " " Чё за хрень? . Ё. ...Тряска, спазмы, реланиум. Я как Толстой ни хрена не могу. " Форниты". Вылезают ленивые твари и я улыбаясь кормлю с руки, а зелёные существа кушают и обещают рассказать отличную историю про детство юной Маши, которая переводила бабушек через дорогу помогала с покупками. Форниты кого - то напоминают, не пойму кого.

- Поехали, смеюсь я . Мозг расширяется до неведомых пределов, кровь рвётся по расширенным венам и я сочиняю гениальную детскую сказку. Под воздействием реланиума и алкоголя. И не важно, сколько я продержусь, пока не сдохну на полу от передоза или отравления, важно, что дети будут радоваться моему волшебству. Редакторы и агенты позаботятся, чтобы мои вкусняшки никогда не кончались. Не кончались, пока способен писать. А Толстой достал за последнее время. Понимаю, что на его фоне я гениален, но хочется общаться с настоящими классиками . Хочу Федю Достоеского или Булгакова.! Я устал от общества не любимого писателя . Устал? Я смеюсь. Как устал? Толстой - мой глюк, которого я подкармливаю крошками печенья. Я всё вспомнил. Он не враг мне, а друг. Он же мой форнит! Точно, он мой форнит. Как я раньше не догадался?
р.