Часть III. Глава 5. Куда уходит душа

Утром мы с бабушкой подошли к дому Тани Акимовой. У подъезда было полно народу и все плакали. Мы увидели Анну Генриховну в окружении моих одноклассников и их родителей. Бабушка взяла меня за руку и сказала:
- Душа моя, ничего не бойся. Я с тобой.
- Я и не боюсь, бабушка, - соврала я.

До этого дня я никогда не видела покойников. Бабушка с папой ходили на похороны, но меня с собой они никогда не брали. Лишь изредка я слышала похоронную музыку, когда процессия проходила по городу и эта музыка всегда пугала меня, потому что так устроены люди: они боятся того, чего не понимают. В бабушкином чемодане лежали фотографии с маминых похорон, но они были в заклеенном конверте, а конверт был обвязан чёрной ленточкой.
«Зачем нужно фотографировать покойников?» - спросила  я у бабушки, на что получила очень уклончивый ответ: «Так положено». Этот ответ означал, что больше спрашивать бесполезно.
Я спросила у Сашки Макарова, но он тоже ответил как-то неопределённо: «Да дураки они, раз фотографируют. Я бы ни за что не стал!»

Сашка тоже стоял у подъезда, но чуть в сторонке. Был ноябрь, но уже стояли морозы, а Сашка был в тоненькой осенней курточке и старых осенних ботинках. Сашка увидел нас, подбежал к нам, и бабушка, сняв свой шарф, обмотала им Сашкину худую шею.
Мы поздоровались со всеми и тоже стали ждать. Из подъезда вышла какая-то женщина и сказала, что скоро вынесут. Бабушки, стоящие неподалёку, завыли в голос, а за ними завыла Анна Генриховна. Я смотрела на Анну Генриховну и даже забыла про то, что «её скоро вынесут». Я и предположить не могла, что Генриховна способна плакать, да еще так сильно. Вокруг подъезда были разбросаны еловые ветки. «Так положено», - сказала бабушка мне. А уже потом, когда мы шли домой, она нам с Сашкой рассказала, что это старый обычай, означающий, что душа умершего идёт в Рай по чистой дороге, и что ель способна отбить запах усопшего, то есть покойника.
«А чем пахнет покойник, бабушка Варя?» - спросил Сашка.
«Покойник пахнет покойником», - ответила бабушка, но мы так ничего и не поняли.

Мужчины вынесли гроб. Он был открыт. Я боялась поднять глаза, потому что я себе так решила: если не увижу мёртвую Таню, значит она вовсе не умерла, а вместо неё в гробу лежит кукла. Со всех сторон раздавался плач. Гроб поставили на табуретки и та же самая женщина сказала, что все могут подойти и попрощаться. «Наверное, она главная по похоронам» - подумала я. Анна Генриховна бросила голосить и сказала нам, дрожащим от страха и холода:
«Дети, подойдите и попрощайтесь с вашей одноклассницей.

Мы подошли к гробу и я посмотрела на Таню. Она была маленькая и какая-то вся жёлтая. Черты лица заострились и нос казался очень длинным на худеньком лице девочки. Таня лежала в красивом свадебном, гипюровом платье. На голове был веночек из белых маленьких цветочков. В каждом цветочке была бусинка.
«Разве её замуж выдают?» - подумала я и поняла, что я совсем не боюсь девочку в гробу. Мне просто стало ужасно жалко, что Таня больше не будет ходить в школу, читать стихи, что она никогда не поступит в институт, не выйдет замуж, не родит детей. Нестерпимо жалко. До слёз. И я заплакала. Я стояла у гроба оплакивала ту жизнь, которую Тане Акимовой не суждено прожить. Я даже не знаю, кого точно я оплакивала: одноклассницу Таню или мою маму, которая тоже умерла молодой.

«Мамочка, родненькая, ты встреть там нашу Таню! Она очень хорошая! Она просто очень сильно болела. А сейчас она совсем одна и ей, должно быть, холодно. Я в шубке и шапке, а Таня в тоненьком платье. А ты её согрей, мамочка! Она тебе от меня привет передаст...»
Я наклонилась к Тане и прошептала:
«Таня, не бойся. Там тебя встретит моя мама. Ты ей скажи, что у нас всё хорошо. И скажи ей, что я очень-преочень её люблю. И папа с бабушкой любят!»

Бабушка оттащила меня от гроба, а мужчины взяли гроб и поставили его на открытый маленький грузовичок. Потом они накрыли гроб крышкой. Составили венки И только тогда я увидела Таниных родителей.

Мама стояла в чёрном пальто и чёрном платке. Стояла – это не совсем так. Её с двух сторон поддерживали под руки муж и мальчик, лет семнадцати. Она так и висела на них. Глаза её были закрыты. Какая-то женщина периодически давала Таниной маме что-то понюхать и тогда Танина мама выпрямлялась и открывала глаза. Потом грянула похоронная музыка, все запричитали, заплакали, грузовик с Таней тронулся и все пошли за машиной. Эту музыку я слышала и не раз, но сейчас она звучала как-то особенно тоскливо.
«Конечно, когда умирает какая-нибудь  старушка, не так жалко», - сказал Сашка.
«Дурак ты, Сашка!» - ответила я ему. - Если бы умерла моя бабушка, мне было бы очень жалко. Даже жальче, чем Таню».
Мы проводили грузовик со двора и Анна Генриховна дала команду идти домой.
«Слава Богу!» - прошептала бабушка и потащила нас с Сашкой к нам домой.

Дома она велела нам вымыть руки и сесть за стол. У Сашки зуб на зуб не попадал и бабушка закутала его свой старый пуховый платок. Сашка хорохорился, потому что ему было стыдно сидеть в бабушкином платке, но потом сдался. Бабушка налила нам вкусные горячие щи, положила картошку с котлетой и налила компот. Сашка съел свой обед за три минуты. Мне не хотелось есть, и когда бабушка вышла из кухни, Сашка доел мою котлету и картошку.

Потом пришёл папа с Лизой и мы наперебой рассказывали им, как всё прошло.
- Тебе было страшно, Тыковка? - спросил меня папа.
- Нет, папочка. Мне было так жалко Таню и её маму! Но знаешь, зато я нашей маме привет передала.
Папа внимательно посмотрел на меня и сказал:
- Спасибо, Машенька... Я бы не догадался...

В эту ночь мне впервые приснилась мама. Она подошла ко мне и сказала: «Девочка моя! Спасибо тебе! Ты не волнуйся, Таня мне всё рассказала и я теперь спокойна. И бабушке передай, что здесь хорошо, что здесь нет войн и всякой ерунды. Души не воюют. И ещё скажи папе, что я не сержусь за Лизу. Человек, пока живёт, имеет право на счастье…»
Я так хотела уйти с мамой, она была такая красивая и родная, но мама сказала: «Что ты, Машенька! У тебя ещё столько дел будет! Тебе нельзя, милая!» Сказала, и как будто растаяла…

Я встала и тихонько пошла к бабушке. Бабушка не спала. Она стояла у окна и смотрела в небо.
- Бабушка, ко мне мама приходила! Ты мне веришь?
- Верю, душа моя… 
«Как хорошо, что у меня есть бабушка», - подумала я, забираясь в её кровать.

Продолжение: http://proza.ru/2020/03/24/1132