Окно

Алиса Алисова

Окно

   Она скучно смотрела в окно. Вечерело. Последний и какой-то серый снег пробрасывал мелкими хлопьями, будто спеша и смущаясь своей неуместности в конце апреля. Во дворе было хмуро, грязно, сыро. Робкая первая травка еще не могла победить умирающей послезимней осклизлости земли под полуперепревшими прошлогодними листьями и выглядела жалко и ненужно. Скоро, скоро засинеет небо и забелеют кипенные облака, и зазолотится отражение солнца в оттаявшем пруду, а потом – вдруг, ни с того, ни с сего - свалятся ароматы цветущих яблонь, и заметет, заметет яблоневым цветом все вокруг, и мир исчезнет на пару дней, утонет в этом невероятном вихре – но пройдет и это, и палящий полдень обрушится на лесной синий колокольчик, и замрет в полете шмелем, и растает, и распадется на молекулы вся жизнь – будто и не было. Да, все это впереди – но как скоротечно! Не успеешь привыкнуть, как снова серость и хлябь, рыжая стерня и лиловые горы, опоясанные белым, и ледяные дожди, и поземка, и одинокий упорный дятел на старой ели мельтешит красным хохолком. И зима, зима, зима… Как единственная явная явь, как морок, пережить который можно, глядя на пляшущий в печи огонь и предаваясь наплывающим и ускользающим то ли мечтам, то ли фантазиям, то ли потоку чужого сознания…
   Постучали в дверь. Она удивилась, но открыла. Никого. Странно. Показалось, наверное. Вернулась к окну – оно было распахнуто настежь, легкая льняная штора колыхалась на теплом ветерке, а в комнату затекало солнечное, невероятное, жаркое, пахнущее ирисами, пространство, отражаясь от расписных стен. Она подошла ближе. Внизу растекалась говорливая небольшая площадь, выложенная камнем, напротив которой высилось здание старого кирпича, а дальше, за ним, тянулись рыжеватые черепичные крыши, волнами поднимаясь и опускаясь; а еще дальше  между ними виднелась узкая река, а за ней – зеленые купы деревьев, поднимающихся по холму, которые сливались далее в одну невысокую гору. Как-то само собой она вынырнула из окна, как птица из клетки, и мягко поднялась над улицами старого  городка, овеваемая приятной теплой волной. Волосы стали длинными и шелковистыми, завивались в крупный локон, но не мешали. Платье легкое и невесомое приятно скользило по телу складками, не доставляя никаких неудобств.  Старый мост с башенками остался позади, и река, окутанная по берегам оливами, – тоже, и вот уже апельсиновый сад засиял золотыми плодами, которые казались  с высоты маленькими желтыми монетками, разбросанными по темно-зеленому бархату. Пространство нежной волной окутывало, лелеяло, длилось, словно лепестками роз…
   Потом все вдруг стало бледнеть и таять, воздушные волны стали ощутимо  прохладнее, ткань платья обрела жесткость, царапавшую кожу, волосы запутались и будто застилали глаза, а руками их было никак не убрать… Она опустила взгляд вниз - только  рыжая выжженная земля открылась взору, которая  уходила в беспредельную даль, и эта даль звала и тянула к себе. Она словно разом все забыла – и сады, и милый городок, и синие ирисы, и себя, и жизнь – одна, непреодолимая и властная сила повлекла ее, и не подчиниться ей было невозможно, и  рыжее безмолвие не пугало, но казалось обжитым и родным, и сбросив все,  она сложила крылья и устремилась ему навстречу – успокоенная и уверенная.
   На открытом окне колыхалась льняная штора,  и сумрачный закат стирал со стен старую позолоту.