47 глава

Как долго я здесь? Что-то холодное коснулось кончика носа, и я открыла глаза. Снег. Нередкий гость в этих краях, но все такой же желанный. Я оглядела окрестности. Никого. Тишина. Когда падает снег всегда тихо. Он словно поглощает все звуки, образуя абсолютную тишину. Ни ветерка.Большие снежные хлопья размеренно падая быстро покрывали все вокруг и меня, и камень, на котором я лежала. Что-то привело меня сюда много лет назад. Каждый раз, закрывая глаза, я будто чувствовала нить, за которую кто-то тянет. Надеялась, что это Корвус, но до сих пор не встретилась с ним. Я не могла ощутить его, как раньше, чувствовать его ауру, а потому лишь звала. Молила, чтобы он нашел меня сам. Сколько лет минуло с его смерти? Переродился ли он? Пробудится ли? Я могла только ждать. Изучив изыскания Юдифи, научилась обращаться лисой,дабы не умереть от тоски. Я ведь должна дождаться его. Мне нельзя пока умирать. Эмоции животных не так остры, как человеческие, но даже так я жутко тоскую, а тоска видимо провоцирует проклятье расти. И когда оно доберется до сердца…
Тут что-то привлекло мое внимание, и я отвлеклась от размышлений. Ноющий звук где-то вдали. Я поднялась и пошла на звук, семеня между стволов высоких сосен, вышла к поляне, где плакал в голос ребенок. Я повела носом. Пахло медведем. Что тут случилось? На излучине, покрытой уже белоснежным покрывалом, темнела детская фигура. Мальчишка, лет восьми, наверное, из деревни у подножья горы. При нем не было корзины для хвороста. Сбежал из дома? Хоть и был одет в теплые штаны и плащ, мальчик рисковал замёрзнуть здесь ночью. Я глянула в серое небо. Крупные хлопья снега показались хлопьями пепла в пасмурной будто бы белизне. Три часа. Скоро стемнеет. Вздохнув, я показалась мальчишке на глаза. Он взглянул на меня синими сапфирами глаз, полными слез. Я подошла ближе.
-Я потерялся. Ты местный дух? Отведешь меня к дороге? Я тебя не трону. -проговорил он, вытирая от слез лицо. «Не тронет?»
Только сейчас я заметила нож у него за поясом. Фыркнув, я побежала вверх по склону, ведя мальчишку за собой. Вскоре мы добрались до хижины, где останавливались иногда странники и охотники. Постоянно в ней никто не жил. Я шагнула внутрь, вдыхая затхлый запах пыли и влаги. Мальчишка забежал следом. Обстановка спартанская:полог застланый соломой и накрытый пыльной шкурой, стол и простая посуда, поленница с дровами и очаг, деревянное ведро и котелок. Словом, на пару ночей можно было остановиться и пожить. Существовало, так же, негласное правило, уходя оставить дров для следующего путника. Мальчишка достал на стол из-за пазухи краюху хлеба и кусок вяленой рыбы, обшарив все полки, заключил:
-Нечем развести огонь. Ладно, пойдем, я угощу тебя, - он протянул мне кусок рыбы, а сам откусил от хлеба.
Я выбежала на улицу и вернулась, спустя час с добычей.
-Я думал, ты не вернешься, так хорошо с кем-то поговорить, - улыбался мальчишка, умело разделывая заячью тушку.  – Так, а что же мне с ней сделать без огня? – Я посмотрела мальчишке в глаза, пристально и, повернувшись к очагу, зажгла печатью огонь. Мальчик дернулся от вспышки, но не закричал и даже не кинулся на меня с ножом.
-Так и думал, что ты ненастоящая лиса. - проговорил он, улыбаясь, и закинул дров в огонь. Установил вертел с зайцем.
-Давно я не ужинал с кем-то, - едва слышно проговорил мальчишка. Пришлось остаться.
После сытного ужина паренька разморило, и он задремал, укрывшись обширным дырявым покрывалом, найденным на одной из полок. Я же свернулась калачиком у входа.

-Эй, пойдем ко мне, тебе не холодно? - услышала я шёпот посреди ночи. Глянув на кровать, увидела два золотых глаза в темноте. Ёма? –Нет, я тебя не боюсь, -продолжал мальчик, -пойдем. Поддавшись порыву, я улеглась рядом с мальчишкой и он, стиснув в ладони мою черную лапу, мгновенно заснул. Словно искра, надежда мелькнула в моем сердце, полном холодной могильной темноты. Если он ёма, какова вероятность? «Сколько лет прошло с его гибели? Возможно ли?»
Утром я проводила мальчонку до тропинки, и мы расстались.


***
         Помню, как после гибели Корвуса Люце объявила нам бойкот и посвятила себя изучению материалов Юдифи и всего касающегося нефилимов и ангелов.
Мы сидели вместе в библиотеке, она листала очередной фолиант и делала пометки в своем дневнике для записей, но ни словом ни жестом не давала понять, что и я тоже здесь.

-Люце, прекрати пожалуйста, ты меня убиваешь,- я облокотился на стол, глядя прямо ей в лицо, -поговори со мной.
-А что я с этого получу?-не отрывая глаз от записей тихо проговорила она.
-То же ,что и всегда.
-Отсутствие хороших новостей?-уже громче спросила она, отрывая перо от листа.
-Отсутствие плохих новостей.
Сестрица вздохнула, откладывая перо и потерла переносицу.
-Что ты вообще здесь пишешь?-я посмотрел на записи- расчерченные таблицы часов и расположения планет.-Ищешь способы использовать силы?
-Конечно, может быть я могу использовать даже все стихии или перемещаться, или даже летать. Могут же быть у меня и крылья.
-Да, но использовать их ты можешь лишь, эээ,-я глянул в дневник,- по средам с 11 до 13.
-Да ну тебя, -сестрица выдернула из моих рук книжонку и легонько стукнула меня ею по голове. -Я ведь нашла хозяина крови, теперь ищу спо...
-Серьезно? Нашла? Как? -я не видел никаких манипуляций с кровью, которые мы проделывали в прошлый раз.
-А я не сказала? Я слышу его имя каждый раз, когда появляется это,- она выпрямила спину, концентрируя ауру и за спиной сестры возник, ярко сияя, золотой обруч нимба. Лицо ее при этом стало отстраненным, будто она слышала что-то, чего не слышал я.
-Люце?
-А, да, слышишь? Яйон-яйон-яйон, как мантра.
-Слышу только - я взял за ножку бокал из венского стекла, окунув палец в недопитое вино и начал водить по тонким граням, вскоре бокал запел, — вот такой звук.
Но сестрица уже отвернулась, глядя, казалось, куда-то сквозь стены.
-Что там? Ты опять будто в прострации, убери эту штуку. - Люце вздрогнула, но послушно скрыла нимб.
-Теперь это часть меня, придется привыкнуть.
-Да, но ты с ним будто сама не своя. Что за дух это Яйон?
-Ничего примечательного, ищет, что нужно хозяину и приносит, где бы оно ни было. Но...Какое-то странное чувство, будто слышу, как кто-то зовет. Что-то тянет. -она снова посмотрела в сторону.
-Куда? -но тут вошел Сигнум и Люце посуровев, вновь принялась за записи. Близнецы, сколько могли, собирали о ней данные, нефилимов встречать им еще не приходилось. Но Люце отвечала на вопросы лишь в обмен на информацию. И снова пришлось искать и следить за мертворожденными и «воскресшими» детьми, которых стало не так много, но Корвуса нам пока найти не удалось. Скорее всего, он просто не пробудился, но и того факта, что он стал простым человеком исключать было нельзя. Люце все больше уходила в себя, горюя по Корвусу, отчего, вскоре не только палец, но вся кисть левой руки стала черной и, будто безжизненной, хотя функционировала нормально и, по ее словам, боли не причиняла.

         Спустя несколько лет, освоив силу, Люце покинула нас. Ведомая только ей понятным ориентиром, она шла на север, пока не оказалась в лесах Норвегии, где осела и живет уже много лет. Мы следили за сестрой все это время, изредка выходя на контакт и пытаясь вернуть ее домой, но тщетно.

     Вот и теперь, оставив Сидуса позади, я направился к сестре, проваливаясь по колено в сугробах. Климат здесь был явно суровее, нежели во Франции. Крутые склоны гор, поросшие вековыми соснами, возвышавшимися, казалось, до самого неба, устланы теперь белым снежным ковром. Лишь одна цепочка следов темнела, петляя, на девственном снегу. Тут, среди широких стволов, свернулась клубочком на массивном камне лиса и, казалось, дремала. Но я видел, как дернулись ее уши, когда мы прибыли. Хруст снега под ногами заставил лисицу открыть глаза.Я уже и забыл, как выглядит Люце на самом деле, поскольку вот уже много лет вижу ее лишь в облике лисицы.
-Люце? - я остановился, не доходя до сестры десятка шагов. Лисица ощерилась, выпуская облако пара. –Ну-ну, не нужно, милая, вернемся, вернемся домой. – Сестра глянула сквозь меня на Сида и снова улеглась, утыкая мокрый блестящий нос в пушистый хвост.
Я подошёл еще на пару шагов, протягивая руку вперед.
-Люце, пойдем, вернемся. - Лисица подняла голову и зарычала. Я сделал еще шаг, она встрепенулась и выгнула спину, походя, скорее, на кошку, и продолжала рычать.
-Ой, ты! Отойди от нее, - раздался вдруг незнакомый голос.  Справа из-за стволасосны показался человек, облаченный в черный меховой плащ с капюшоном. Глаза его горели в тени голубым огнем, в руках он сжимал большой лук. Я услышал быстрые шаги позади, и рука брата легла мне на плечо.
-Ты слышал его шаги? - шепнул он мне на ухо.
-Нет.
-Вот и я.
Незнакомец бросил на нас быстрый взгляд. Наверняка, гадая, как мы добрались в такую глушь в такой легкой одежде. Мы лишь накинули легкие плащи поверх жостокоров, ноги в коротких клюлотах и туфлях должны были бы окоченеть.
-Это датский?
-Да, просит не трогать ее.
Тут парень скинул капюшон, открывая короткие светлые русые волосы. Вопреки современной моде лицо его покрывала густая щетина, потому возраст определялся с трудом. Он заговорил на чистом французском:
-Я говорю, не трогайте эту лисицу. – Он переложил лук в правую руку.
Люце, глянув на парня, спокойно села на камне и застыла как истукан. Она доверяет ему? Знает его?

-Нам нужно поговорить, - игнорируя парня обратился я к лисе. Люце, будь умницей.
Сестрица, демонстративно отвернувшись грациозно спустилась с камня и подошла к парню
-Видимо, не сегодня, - ехидно улыбнулся тот и уже обращаясь к ней,-Теперь мы квиты, Фокси.
Костяшки хрустнули, когда я сжал ладонь в кулак.

***
-Сид, почему мы ушли? Это же просто человек.
-Были свои причины, я не мог оставит тебя там одного, она бы искусала тебя до беспамятства, Люциус.
-Звучит сомнительно. Меня бы точно нет, но тебе…
Мы быстро прошагали вверх по лестнице. Брат явно торопился.
-Что случилось? Сиг! – мы вошли в кухню. Сигнум был в крови, облаченный в одежды священника. Опаленная и обагренная кровью дыра в районе сердца была явно раной от выстрела. Акане степенно подала чай. Тут только я сообразил, что кровь красная. Бутафория.
-Сигнум? – Сид сел рядом с братом и утер его правую щеку, измазанную в крови.
-Война. Война началась, - он закинул канапе в рот.
-Бонапарт?
-Он самый.
«Большие стремления маленького человека». – вдруг всплыло в памяти старое воспоминание. Может ли быть? Братья расхохотались. Я же нахмурился.