734. Хуторская чертовщина. Удвоенный символ власти

            Командир хуторских ополченцев Василий Луговой, уселся на Вихрастого, поддал тому подстёртыми каблуками сапог под бока и на рысях поскакал  вдоль бывшей усадьбы, придерживаясь правого края меж поместной дороги.
          Срезая угол через пустырь, свернул не доезжая  перекрёстка, повернув в сторону балки.
         Вскоре он скрылся из вида и уже через минуту появился на другой стороне, а там просёлочной дорогой вдоль балки ускакал в станицу.
       Собравшийся хуторской народ в усадьбе медленно стал расходиться по домам, толпа заметно редела, и вскоре Захар оказался в полном одиночестве, если не считать посыльного Пашку, который бездельничал за  оградой у ворот.
          Захар изредка поглядывал в сторону порушенной конторы, где развивался им  вывешенный с утра новый флаг.
          Стоять в ожидании и ничего не делать, нудное занятие, да оставить без присмотра погибших тоже не дело, а тут ещё и пулемёт, дорогущая вещица, требует присмотра.
          Не доглядишь, потом сам себя будешь изводить своей глупостью, мало ли какая голодная собака или ещё какая то там  зверушка утащат из под покрывала, какую ни будь часть тела, потом бегай, ищи.
        А народ подобной глупости не простит, скажут, какой же это председатель, если дальше своего носа не видит.
        Накручивать себя тоже не годиться, но и оставлять всё на самотёк также не выход.
         А стоять лупатым чурбаком и терять драгоценное время, считай себя в убыток вводить, вместо того чтобы контору начать в порядок приводить.
        Николаю - писарчуку,  дела до этого нет, сидит себе дома, да каракули выводит.
        Ему так даже с руки будет, устал – отдохнул, проголодался – поел, захотелось - вздремнул.
      «Ничего,
                думал Захар,
         вот немного с делами управимся, а там он и Николашке найдёт работу в конторе.
          Пусть немного свой жирок растрясёт.
          А то взял привычку, что кроме писанины у него других дел нет».
     Вдруг у Захара резко сменилась одна мысль на другую,  и в голове сразу прояснилось, что клочок синевы неба среди туч, и он подумал, хорошо бы сторожа приставить, а самому сходить в контору.
        Если вдруг, что срочное, то он мигом вернётся обратно.
         И надо было Захару сквозь  развалины заметить Пашку, как – то даже радостней стало на душе:
-Павлик!
-Павлик!
-Сайко!
-Иди сюда, нечего там топтаться!
-Савелич вернётся, не прозеваешь.
        Пашка  сунув руки в карманы штанов и глядя себе под ноги, нехотя вошёл во двор усадьбы, обогнул развалины и подошёл к председателю:
-Дядь Захар. Звал?
-Звал, звал, Павлик.
-Дело у меня к тебе имеется, очень ответственное, пригляди пока за погибшими, а я в контору сбегаю.
-Смотри ни куда не отлучайся, если что, кричи или свисти.
-А я схожу гляну, подумаю, с чего ремонт начать.
- Дядь Захар, а зачем новый флаг вывесил?
-Как зачем, чтоб люди видели, что Советская власть ни куда не делась.
- А чем старый флаг хуже нового? Спросил Павел.
-Так его второпях, куда - то задевали, вот пришлось из транспаранта новый сшить.
-Да ни куда его не девали, Василёк его снял, свернул и под крылечко припрятал.
- А мне ж почему ни чего не сказали, а?
- А я дурак уже подумал, что его сняли деспоты - вояки, да и надругались над флагом.
-Так ты говоришь, под крылечко спрятали, вот это новость, вот это уже радостней весточка будет, побегу, а ты гляди у меня, будь тут и ни куда не уходи.
       
          Захар почти бегом помчался через хозяйственный двор усадьбы, торопился достать флаг, врученный ему в недавнее время в торжественной обстановке в самой станице.
          Сохранил и уберёг, пусть и не его в этом заслуга, но факт остаётся фактом, и теперь над конторой будут развиваться два флага, как символы победы и торжества удвоенной Советской власти.
          А председателем данного объекта и прилегающего к нему хутору является ни кто иной, как Захар Лёночкин.
        Вот только с фамилией, как – то  скучновато выходит, хотелось,  чтоб она звучало более мужественно, подчёркивая принадлежность её обладателя к властной структуре.
        Вот если бы поменять местами фамилию и имя, как Леонид Захаров, то уже было бы куда звучнее.
          Но что поделать, если фамилия досталась по наследству, переходя от деда к отцу, а от отца к нему.
         С этими рассуждениями и мыслями Захар и не заметил, как оказался у крыльца конторы.
        Зайдя сбоку крылечных ступенек и  став на колени, заглянул под них, немного внимательного напряжения глаз и флаг обнаружен, цел и не вредим, лежал себе аккуратно сложенным.
          Вынимая драгоценную находку, Захар предался рассуждениям:
         «Это надо же было Васильку додуматься сунуть сюда флаг.
         Сообразительный парнишка, вот только надо предупреждать, я изыскался, перерыл всё и везде, а он лежит себе здесь и молчит.
         Сколько раз поднимался и спускался по ступенькам, а ума не хватило заглянуть сюда.
         Можно сказать, лежал на глазах, а его ни кто не видел.
         Бывает, случается подобное и с другими вещами, лежат под самым носом, а ты их не замечаешь и ищешь до полного отупления, особенно с этими бумажками так обычно случается.
          Хоть одно радостное событие за последнее время, нашёлся родимый.
           Вот теперь вышла не задача, водрузить его на прежнее место, а свой тогда куда деть?
           Вместе воткнуть, подрезав древки, тоже не выход.
           Вот по краям входа установить, тогда будет правильней и смотреться красивее».
            Захар поднялся на крылечко, посмотрел на свой сшитый флаг, над которым провозился до глубокой ночи, после чего пришлось ему спотыкаясь по пустырям, нести вязку соломы хлопцам на гребень.
         Жаль было вынимать свой флаг, вроде как неудобства испытывал перед ним Захар, это как дать человеку надежду, назначить ему должность, а потом окажется, что поторопился с назначением, мол, извиняй товарищ, прежний – то возвернулся обратно.
            А что поделаешь в такой ситуации, если вот так не складно вышло, только и остаётся, что уровнять обоих в правах, иначе не правильно поймут, если останется реять свой.
         С сожалением глубоко вздохнув, Захар приподнялся на цыпочках, с виноватой миной на лице вынул свой флаг, воткнул на это место прежний.
         И немного призадумавшись, как прикрепить второй флаг у входа, стал его примерять и так и сяк.

          И вновь его стали одолевать сомнения, если  один флаг будет выше другого или наоборот, то выйдет конфуз, на который сразу обратят внимание хуторские доброжелатели, а языки у них, что змеиное жало.
        Вроде как  советом тебе подсказывают, но при этом в их хитрющих глазах читается насмешка, а лакейская улыбочка на их лицах знак полного презрения, не к самому Захару, плевать он хотел на чужое мнение, а к символу власти, мол даже здесь видится не равенство.
         Что ни говори, а одному всегда не с руки, вот бы кто подсказал, выше или ниже, чуть левее, а может вот здесь,  в самый раз будет, да и сам мог посмотреть со стороны, как оно будет смотреться.
      Вот как назло ни кого рядом нет, когда не нужно, так толпятся пройти нельзя, а когда нужно, что всех, как корова языком слизала.
        Видно придётся дожидаться Лугового, надолго ли задержится в станице, неизвестно, а пока его нет, следовало бы ещё раз осмотреть контору, какие окна лучше заложить, а какие частично застеклить.

                День перевалил свой зенит, когда Захар увидел в северное окошко скачущего Василий, гнал он своего Вихрастого галопом, по всей сути с очень важной вестью, иначе бы так не торопился бы.
          Захар шустро выскочил из конторы, чтоб Луговой мимо не проскочил в усадьбу, выбежал ближе к дороге и стал размахивать руками, обозначая себя.
           Василий повернул Вихрастого с дороги наискосок к конторе, подъехал к Захару и с ходу, придерживая коня, взволновано произнёс:
-Послушай Захар, сейчас из станицы подъедут две подводы, чтоб забрать пулемётную команду.
-Ты уж постарайся, организуй транспортировку.
- А я прямым ходом на гребень, узнаю обстановку.
-Со стороны противника заметны передвижения, как бы опять не случилась беда.
-Не хватало, чтоб вновь на нас навалилась  контра.
-Если пойдут прежней силой, долго нам оборону  не сдержать.
-Пришлю ребят за пулемётом, надеюсь Захар, додумался оставить охранение.
-Обижаешь Василь, я что тебе, пацан сопливый, не понимаю важности ситуации.
-Определил в охранение Пашку, чтоб без дела не маялся.
-А сам вот сюда, нашёлся Василь флаг, вот думаю сразу два вывесить над входом, пусть любуется народ и понимает, что Советская власть только укрепляется от навалившихся невзгод.
-Подводы, Захар, не прозевай, покажешь с какой стороны им лучше подъехать, а я к себе на гребень.
-Да, завтра затевается грандиозное мероприятие, траурное шествие и митинг в станице.
 -Нам тоже надо будет помороковать, чтоб у себя, что – то подобное организовать.
-Подумай на счёт выступления перед хуторянами, чтоб сказанное слово до самой души пробирало, я тоже найду чего сказать людям.
           Луговой потянул левый повод, поддал под бока Вихрастому и поскакал в сторону гребня, мимо западной части разрушенной усадьбы.
        Захар вернулся в контору, глядя на свой флаг, стал думать, как бы его так прикрепить, чтоб и по высоте и по наклону быть в ровен с прежним стягом.
        Не прошло и получаса, как из станицы, по правой стороне балки двигались две подводы, как и обещал Луговой.
        Скрутив свой флаг на кривоватое древко собственного изготовления, Захар собрался припрятать его. 
        Придерживаясь старой поговорки, что бережёного бог бережёт и стал подыскивать для него подходящее место.
           Но ничего умного придумать не смог, куда по надёжней спрятать, решил засунуть своё творение под крыльцо. 
      
            После данной процедуры поспешил через пустырь к дороге, где и встретил две подводы, после короткого приветствия, ловко запрыгнул в первую бричку, свесив ноги через борт, оценил количество соломы, на которую положат погибших и указал направление, строго на восток до усадебных ворот.
          Захару достался угрюмого вида, пожилой извозчик, по одежде которого не особо определить какого он сословия придерживался, хотя какая разница, когда теперь при новой власти все равны, что казак, что мужик.
         Завернув к усадебным воротам, точнее сказать, к стоящим каменным столбам, на которых в недавнем времени висели кованые железные ворота, Захар попросил придержать лошадей, наскоро соскочил, взял под узды левого коня и повел подводу за собой во двор к крыльцу.
          Не доходя крыльца, повернули по аллее влево, обогнули развалины дома с восточной стороны, повернув на запад.
       Придерживаясь аллеи, разделяющей придомовой сад и палисадник, подъехали к юга - западной стороне дома, где и остановились.
       Захар указал на покрывало, под которым находились погибшие пулемётной команды.
         Старый извозчик огляделся вокруг, потом глядя на Захара и дырявя его своими чёрными, как смоль глазами, спорил:
-И это все помощники?
        Захару и осталось, что развести в стороны руками, давая понять, что есть то есть, а другого у него нет.
        Недовольно крякнув, грузно приподнявшись, используя переднее колесо как подставку для ног, слез на землю угрюмый станичник.
          Извозчик со второй подводы, был более подвижен, хотя годами был старше угрюмого, подойдя  к бричке, спросил у Захара:
-Много убиенных - то?
- Да как сказать, по счёту пятеро, а в действительности немного меньше будет.
-Это как же так, поинтересовался второй извозчик.
-Да как, снарядом изорвало тела.
-Вон с той высотки пальнуло орудие, а вот они,
                Захар указал на покрывало,
-были на чердаке, вон из этого пулемёта контру косили, что лобогрейкой траву.
 -Так снаряд прямо в чердак и влетел.
-И всех в раз одним взрывом разметало.
- Вот что удалось собрать, под покрывалом лежит.
                И пока Захар вёл беседу с приехавшими извозчиками, с гребня прибежали за пулемётом. 
                Вот и ещё подмога подоспела, так что зря, угрюмый извозчик проявлял своё недовольство.

17 -18 апрель 2021г.