Былинные земли. Чаша Грааля в долине Vla A. Ч. 104

(Продолжение)

                "Кто от родной земли отказался, тот и от Бога своего отказался"
                (Федор Достоевский)


ЧЕРСВЯТСКИЙ «КОРИДОР», ИЛИ ШЛЯХ К ЗАВИДИЧАМ

Судя по именам, которые ознаменовали историю Завидич, местечко играло значительную роль, притягивая внимание. Польский Словник, раскрывая их принадлежность, назвал всех владельцев, начиная с достопамятных времен – в отличие от Старого Лепеля, расположенного напротив, о котором сведений, по большому счету, нет. Завидичи обрисованы схематично, но последовательно: кто и когда ими управлял. Корсаковский период непродолжителен, но связан, видимо, с назревавшей переменой – крахом Речи Посполитой.

А вообще о Корсаках можно сказать так: «Фигаро здесь – Фигаро там». Где их только не было! Исследование, проведенное людьми Грозного во второй половине XVI века, зафиксировало невероятное количество землевладельцев корсаковского рода. В «Ветреной волости», например, самое большое из всех сел – у «Варколапа Корсакова»: 99 приписных деревень! У него же Ореховно, да в Прозорокской волости - село Душки. 

В Азазской волости (а это на Дисне) - село «пана Дмитрея Корсакова», а к нему 20 деревень! У него же еще и село на Плисе, да с 22-мя деревнями! И вся волость, диснянская – за паном Иваном Корсаком.
 
«В Глубокской волости местечко Березовец было пана Петра Корсакова», а Голубичи - «Михаила да Григория Корсаковых». Еще одно поселение у того же Григория в Бобыничской волости - на пару с братом Василеем.

А когда люди Иоанна Васильевича «заглянули» на другую сторону Десны, то обнаружили и там те же имена: «сыскали… волость Задорожье …да Залесье, Варколапово именье Корсакова, да Остафьево именье Корсаково Заборье, да Оникеево именье Корсаково Озерца». О Залесье можно прочитать коротенькую справку в Словнике. Расположенное в 47 верстах от Дисны, оно было собственностью Кшиштофа, «подкомория полоцкого», и сохранялось за Корсаками также в царское время: в 1840 году владение Эразма, а позже – его дочери. Об Озерцах так не скажешь. Согласно статистическим отчетам за 1891 год, наследницей Озерец считалась Анна Корсак, но удивительное дело – те Озерцы относились к Городчевичской области, а это совсем другая «степь».

Читаешь и диву даешься: как же они сумели так развернуться? Подозревал ли Иван Глебович Корсак, продавая свой двор в Вильно, что вскоре станет обладателем целой волости в придвинской местности? Прошло каких-то двадцать лет с 1541 года, когда король Сигизмунд (а по сути, королевскими делами заправляла его супруга Сфорца) дозволил ему «заложить местечко в Залесине», а уже целый окоем в его руках!

Только с позволения двора мог состояться головокружительный взлет. Бона, фактически управлявшая страной, пристально следила, кому позволить доходное дело – разрешить корчму и дать возможность «установить торги».

Что ж, Корсаки не сидели сложа руки – в полной мере использовали предоставленный ресурс. Земельную реформу того времени – потрошение княжеских уделов можно сравнить с дележом Советского Союза, социалистической собственности. Сегодня Корсаков назвали бы крутыми бизнесменами. Беря на вооружение открывшиеся перспективы – а это капитализм, с его прагматической сущностью, они становились хозяевами деревенских жителей, наживаясь на крестьянском труде. Одновременно менялась роль церкви. Собственниками становились люди с разным религиозным уклоном, а потому выбор церковного обслуживания носил избирательный характер. Для деревенских жителей была определена униатская форма поклонения. В грозновский период она еще не стала доминирующей, а потому люди Иоанна Васильевича отмечали на корсаковских землях возведенные в древности храмы - Преображения Спасова, Михаила Архангела, страстотерпца Христова Георгия и церкви - Святой Пятницы и Николы Чудотворца, Рождества Христова.

Их происхождение – в глубокой старине. Униатские священники появились позже, а церкви существовали и до них.

Что удивительно, Корсаки не стремились в светскую власть. Если почитать исследование Вольфа о всех чинах Великого княжества Литовского, то не найдем корсаковских имен в перечне лиц с высоким служебным рангом. Они занимали скромные позиции старост, каштелянов, подкомориев, хорунжих. Единичны случаи воевод.

Корсаки владели другим – неотъемлемым богатством, которое дарует земля. А потому защищали строй, позволивший им обогатиться. Долг платежом красен. Получая от короля привилеи, собственники отвечали взаимностью.

Наиболее плодотворные отношения сложились с королевой Боной. В северной области бывшей Полоцкой земли ей принадлежали Усвяты (сейчас районный центр Псковской области) и Озерище (современный городской поселок Езерище Витебской области). В «Писцовой книге» описана схема управления теми уделами. «…Суд у них был свой, а судил их урядник королевский». Далее назывались фамилии всех урядников, начиная с Ивана Черницына. Вслед за Станиславом Садовским «был у них урядник Мартын Брыковской, лях, а после Мартына… от королевы ж Марка Корсаковъ…» Там же упоминается и Оникей Корсаков: «а как отдала королева те волости Остафью Воловичу, Остафей прислал урядника своего, и они всякую подать давали в Озерище, а в Витебск и посошных людей не давали».

Это – борьба за поборы: кто больше урвет.

Усвяты располагались примерно на одном удалении как от Витебска, так и от Полоцка, и каждая из сторон стремилась их использовать. А была еще и третья сторона – восточная, представитель которой сидел в Москве, и тоже претендовал на доходный «пирог».

Начало летописной истории Усвят положил еще Ярослав Мудрый в 1021 году, которого называли Святым. Это он «приписал» Усвяты к Полоцку, отдав их во владение Брячиславовича.

Похоже, что Усвяты и Езерище «продолжались» в Черсвятах, которые служили воротами в междуреченский переход и вели к Лепельскому озеру с южным берегом, где «литовские люди город ставили». Раскинувшись средь Ушачских озер, Черсвяты были сердцевиной массива с традиционным православным укладом. Праславянское «;ьrvь» родственно «;ьrmь» (чермному), и происходит от «;ьrvi;enъ», в числе которых однотипные слова: и древне-русские, и древне-греческие, и польские, и сербохорватские, и еще целый ряд. Черсвятский маршрут использовался древними торговцами, которые перемещались по рекам и озерам с севера на юг, и обратно.

На однородную связь с Усвятами указывает придвинская Усвица. Она – словно дитя, порожденное северо-восточной стороной, и связывалась с Усвятами через Оболь, правый приток главной реки. Пересекая ее, плаватели входили в Оболь и двигались к Усвятам, преодолевая езерищинский комплекс озер. Словно в отражении, там обнаруживается топоним, свойственный Белому краю - еще одно озеро Белое. Оттуда прямой путь лежал к древнерусскому поселению Торопец.

Как все взаимосвязано, переплетено! Недаром Иоанн Васильевич Грозный во время Ливонской войны избрал местом своего пребывания район, где древний водный шлях пересекался с западнодвинским, и осел там на шестнадцать лет, намереваясь построить свой город – Кречет. Его околоток назывался Сушанским обрабом, но располагался впритык к Черсвятам.

Значение той области засвидетельствовано бастионным объектом – Туровлянским замком, который подчеркивал связующую роль двух направлений.

Еще в давние времена Усвяты становились цитаделью, доставаясь то одним, то другим. По некоторым сведениям, в 1320 году северный пункт перешел во владение Ольгерда, который женился на дочери витебского князя, и некоторое время жил в Усвятах.

По договору 1503 года, писал Любавскй, Усвяты вместе с Торопцом отошли московскому княжеству и «были отписаны от Витебска», но управлялись, заметьте, наместниками «от короля из Вильно». Впрочем, добавляет Любавский, они все же «не вышли окончательно» из состава Витебской земли, и это объяснимо. Торопец привязан к реке Торопа, а та впадает тоже в Западную Двину, но ближе к Витебску.

1503 год – это великий князь Александр, женившийся на московской Елене. Он же, вспомним, поощрял привилеями витебского ксендза Кухарского, наделяя того лепельскими землями и способствуя продвижению боготворческих униатских идей.

Черсвятский «коридор» вел на юг и затрагивал большое междуреченское озеро – Лепельское, а потому Витебск старался сохранить часть побережья в своем подчинении, рассчитывая на большее. Это вызывало ответную реакцию со стороны Полоцка, который не хотел уступать исконные межи. «В ту пору, когда Лепель и Боровно принадлежали Витебскому костелу, часть лепельского побережья была владением путных бояр Черсвятского двора», - говорит белорусский историк Вячеслав Носевич.

После смерти Александра восточная тема приняла другой оборот, и обстановка изменилась. Вылезла прагматическая сущность капитализма, подпитанная потрошением княжеских земель. Представители волостей – Усвятской и Езерищенской – «били челом королю, и король их пожаловал»: отдал Боне. В числе королевских управленцев назывался «Марко Корсакъ», назначенный урядником.

В преддверии Ливонской войны Усвяты преобразовали в староство (1560). Вначале оно было единым с езерищинским, а в XVIII веке объединено с «подусвяцким». «Писцовая книга», которая составлялась посланниками Грозного, зафиксировала важный момент - усвятские жители "пособляти города делати", то есть привлекались к обустройству новых мест освоения. Конечно, речь не о "городе, который литовские люди ставили" - не о Лепеле. Но летописец отобразил важный нюанс: появление нового склада жизни, вызванного бурным ростом капитализма – всплеском поселений, где земельные участки отводились для торговцев и ремесленников, по западному типу. При этом обязательным элементом городского устройства становились питейные заведения, множившиеся из-за спроса на допинг.

«Черсвятский коридор» был очень выгоден, чтобы распространять новый образ жизни, одновременно продвигая униатские принципы и обогащая владельцев территорий. Интересы собственников смещались к расчетливости – добыть побольше прибыли. Черсвятский двор, отмечали ревизоры 1552 года, состоял из двух «дворцов». В одном жил наместник, а в другом – прислуга, содержавшая хозяйственные строения: пекарни, кухни, стайни. И, конечно, не обходилось без важнейшего атрибута – пиво-винного производства: отмечались бровары.

Читая инвентарную опись Лепельского имения, обнаруживаешь схожие черты: как будто с одного листа писано. Но сроки разные. Лепельский инвентарь составлялся почти на сто лет позже, и возникает вопрос: кто кого повторял?

Если исходить из связей с Усвятами, то оттуда веял традиционный православный дух, поддерживаемый полоцким священнодействием, а потому королевской власти приходилось искать точки взаимопонимания, сожительства. Усвятскими старостами назначались Кирдей Гришинович (1548), Станислав Кишка (1554), Глебовичи, Друцкие-Соколинские...

В Черсвятах сохранялась приверженность сельскому обряду – крестьянскому быту, и даже «боновское» воздействие мало что меняло. Насколько продолжительным оно было, неизвестно. Белорусский ученый, кандидат исторических наук Василий Воронин так прокомментировал ситуацию: «Королевщинами в Речи Посполитой называли земельную собственность, доходы с которой шли на обеспечение королевского двора, в том числе – придворного стола. Вполне возможно, Черствяды (второе название Черсвят, - авт.) также были такой «королевщиной», но конкретные данные на этот счет нужно дополнительно искать в документальных изданиях и архивах. Пока могу сказать определенно - Черствяды никогда не были княжеским центром…»
 
«Село королевское Черствие, - отмечали составители «Писцовой книги», - а в нем храм Архангела Михаила». Видно, что короли владели селом, но церковный фон был полоцким. Владыки сохраняли влияние, и большинство земель в округе принадлежало православным приходам. Чем блииже к Улле, тем заметнее фон менялся. На Ладосне, например, обосновались «арцибискупы полоцкие», в числе которых числился уже отмеченный нами Глеб Иванович Корсак (Герасим).

Он представлял новый тип религиозного деятеля – униатского плана. А потому ему свойственны были те же помыслы, что и королевской верхушке. Доходы с собственности шли на содержание властных структур. В книге «Память. Ушачский район» отмечается, что землепользователь поставлял полоцкому воеводе пуд меду со своих бортей. А когда читаешь, что Корсак за свой счет построил два дома в Лепеле, то представляешь его заинтересованность в лепельских окоемах. А почему нет, если «литовские люди» смогли.
 
Кто же у кого учился? Корсаки у виленцев, или наоборот? «Земля Глеба Корсака» лежала в промежутке между Западной Двиной и Уллой, с территорией «боленских панов» не соприкасалась, но северо-восточным краем затрагивала лепельское побережье и Лядно, где возникло плебанское хозяйство и действовал уникальный «броварок».

(Продолжение следует).

На снимке (из интернета): церковь Святого Николая в ладоснянском крае, ныне восстанавливаемая.


18.04/21