Марковальдо - 12 Туман - Зима

Итало Кальвино
(перевод с итальянского)

Для того, кому тоскливо всё время находиться в собственном доме, любимым убежищем в холодные зимние вечера является кинотеатр. Страстью Марковальдо были цветные фильмы на огромном экране, вмещающем в себя необъятные горизонты: долины, скалистые горы, тропические леса и экзотические острова, на которых живут счастливые и беззаботные люди, увенчанные венками из цветов. Он смотрел фильмы по два раза, часто вплоть до закрытия кинотеатра, и по окончании фильмов ещё долго мысленно переживал виденные экзотические пейзажи, дыша их яркими красками. Но возвращение домой, дождливый вечер, ожидание на остановке трамвая № 30, осознание того, что его жизнь не знает иного сценария, где нет трамваев, светофоров, полуподвального жилища, газовой плиты, развешенного белья и склада с отделом упаковки, постепенно растворяют красочное великолепие фильма в тусклой, серой обыденности.

В тот вечер действие фильма происходило в лесах Индии: от болотистого подлеска поднимались облака испарений и змеи ползли по лианам, обвивающим статуи поглощённых джунглями древних храмов.

Выйдя из кинотеатра огляделся вокруг, закрыл глаза и снова открыл, но не увидел ничего. Вообще ничего. Даже под самым своим носом. Пока он смотрел кино, плотный молочно-восковой туман накрыл город. Он окутывал предметы и звуки, сжимал пространство, нивелируя расстояния и пропорции, растворял свет в матовой пустоте, превращая его в бесформенные световые пятна, идущие ниоткуда.

Марковальдо направился наощупь на остановку 30-го трамвая и уткнулся носом в стойку дорожного знака. В этот миг он понял что, наконец, счастлив: туман, скрывая от него реальный мир, позволял сохранять перед своими глазами яркие картины виденного на широкоформатном экране. Даже холод ощущался мягче обычного, будто город согрелся под одеялом накрывшего его облака. Укутавшись в своё пальто, Марковальдо чувствовал себя защищённым от всякого внешнего воздействия и, абсолютно свободный в этой пустоте, мог раскрашивать её картинами Индии, Ганга, джунглей и Калькутты.

Пришел трамвай, неясный как призрак, непрерывно трезвоня. Предметы существовали как бы сами в себе. Вот и для Марковальдо этот вечер сузился до пребывания в чреве трамвая. Он ехал, повернувшись спиной к другим пассажирам и сосредоточившись на пустоте ночи за окном, пересекаемой то неясными светлыми пятнами, то какими-то тенями, более тёмными, чем чернота за окном. В общем, это была идеальная возможность мечтать с открытыми глазами, проецируя перед собой продолжение фильма на бесконечном экране окна.

Так, фантазируя, он потерял счёт остановкам. Огляделся по сторонам - трамвай был уже почти пуст. Вгляделся в стекло, пытаясь определить местоположение по проплывающим мимо слабым проблескам, и решил, что как раз подъехал к своей остановке. Подбежал к выходу как раз вовремя и сошёл в темноту. Огляделся вокруг в поисках хотя бы какого-то знакомого ориентира. Но то малое количество теней и света, что его глаза могли разглядеть, не складывалось ни в один знакомый ему образ. Он ошибся остановкой и не мог понять, где находится.

Можно было бы спросить у прохожего, но не встречалось никого, кто мог указать дорогу. Место ничем не примечательное, да и час поздний. Наконец, он увидел тень - то ли пересекавшую проезжую часть, то ли двигающуюся посредине улицы. Её обладателем мог быть и пешеход, и велосипедист на велосипеде без огней.
Марковальдо крикнул:

– Будьте добры! Подскажите, пожалуйста, монсеньор! Где улица Панкрацио Панкрациетти?

Силуэт удалялся и уже почти не был виден. Из тумана донеслось:

– Та-а-а-ам... – но не было видно, в какую сторону тот показывал.

– Направо или налево? – переспросил Марковальдо, не будучи уверенным, что не обращается уже в пустоту.

Ответ пришёл, вернее, его отголосок: « ... ево!», что, впрочем, также могло означать «...аво!». В любом случае, если один не видел, куда двигался другой, направо или налево, то это значило ровно столько же, как если бы вообще ничего не было сказано.

Марковальдо двинулся в сторону слабого источника света, идущего, казалось, с противоположного тротуара, чуть впереди от него. Однако, расстояние до объекта было гораздо больше, чем казалось вначале: нужно было пересечь что-то вроде площади с островком травы посередине и единственным понятным предметом - знаком направления движения автомобилей. Час был поздний, но наверняка ещё работали какие-то кафе или бары. Светящаяся вывеска, которая постепенно проявлялась сквозь туман, гласила: "Бар..." Но, увы, тут же погасла. На то, что должно было быть освещённым стеклом, опустилась стена темноты в виде железной ставни. Бар закрывался и был ещё, как ему стало понятно, весьма далеко.

Пришлось выбирать другой источник света. Марковальдо с надеждой двинулся к видневшемуся вдали новому светлому пятну. Мельчайшая водяная пыль, тёмная и одновременно как бы молочная, внутри которой он двигался, проникала под пальто между нитями ткани, как через решето, пропитывая его, как губку.

Свет, которого он наконец достиг, был стеклянной полупрозрачной дверью остерии*. Внутри виднелись люди, сидящие и стоящие возле стойки. Освещение было плохое, возможно туман проникал повсюду, и даже там фигуры казались нечёткими, в точности, как в тех тавернах из кино про старые времена и далёкие страны.

– Я ищу..., быть может, вы знаете... Улица Панкрациетти... – начал он говорить, но в таверне было шумно, много пьяных, которые громко смеялись, и вопросы, которые он смог задать, и объяснения, которые удалось получить, были такими же туманными и расплывчатыми, как всё снаружи. Тем более, для того, чтобы согреться, он заказал или, точнее, позволил навязать ему теми, кто стоял у стойки сначала четверть вина, а потом ещё пол-литра, и затем ещё несколько бокалов, что с дружеским похлопыванием по плечу ему предложили другие. В общем, когда он вышел из остерии, его идеи на счёт дороги домой не стали более чёткими, чем прежде, но зато, видимо, в качестве компенсации, туман пуще прежнего мог вмещать в себя новые континенты и краски.

С теплом, разлившемся по телу от выпитого вина, Марковальдо прошёл хорошую четверть часа шагами, блуждающими влево и вправо исключительно для понимания ширины тротуара (если он вообще ещё следовал по нему), при этом руки чувствовали потребность постоянно ощупывать стену (если он вообще шёл вдоль стены). От ходьбы туман в голове постепенно рассеялся, но тот, что был снаружи, оставался всё таким же плотным.

Он вспомнил, что в остерии посоветовали взять определённое направление и пройти по нему сто метров, а потом спросить ещё раз. Но сейчас он уже не знал, насколько удалился от таверны, если вообще просто не обошёл вокруг квартала.
Места казались необитаемыми, виднелись лишь стены из кирпича, похожие на фабричный забор. В одном месте, на углу определённо виднелась табличка с названием улицы, но свет фонаря, подвешенного над серединой проезжей части, не доходил до неё. Марковальдо, чтобы подобраться поближе к надписи, взобрался на столб знака "остановка запрещена". Долез до таблички, едва не уткнувшись в неё носом, но надпись была выцветшая и не было спичек, чтобы осветить её получше.

Над табличкой стена завершалась ровным и широким краем и, дотянувшись до неё от знака "стоянка запрещена", Марковальдо удалось вскарабкаться наверх. Он смутно различил установленный выше края стены большой белеющий указатель. Сделал в направлении к нему несколько шагов вдоль края стены. Фонарь высветил чёрные буквы на белом фоне, но надпись «Посторонним проход строго запрещен» никак не прояснила ситуацию.

Стена была достаточно широкая, чтобы можно было свободно по ней ходить, сохраняя равновесие. Это было даже лучше тротуара, потому что уличные фонари находились на нужной высоте, освещая путь по стене светлой полосой посреди темноты. В какой-то момент стена закончилась, и Марковальдо остановился напротив капители колонны. Оказалось, что стена делала тут поворот под прямым углом и продолжалась дальше...

Так, лавируя меж углов, ниш и колонн, Марковальдо следовал по затейливой траектории. Несколько раз он думал, что стена закончилась, но затем обнаруживал, что она продолжалась, лишь изменив направление. Пройдя многие повороты и изгибы он более не понимал, в каком направлении двигался, то есть с какой стороны придётся спрыгивать, чтобы опять оказаться на дороге.

Спрыгнуть... А если высота забора выросла? Он сел на корточки на вершине одной из опор, пытаясь определить высоту с той и с другой стороны, но ни один луч света не достигал земли: речь могла идти о спрыгивании с высоты двух метров, вслепую, или вообще в пропасть. Ничего не оставалось, как продолжить движение далее поверху.

Но путь к спасению не замедлил проявиться. Это была ровная, белеющая поверхность,  примыкающая к стене: возможно, крыша здания, цементная - как показалось Марковальдо, сделавшему первые шаги по ней - которая уходила в темноту. Передумал было идти в этом направлении, но слишком поздно: он потерял всякий ориентир, отдалившись от вереницы фонарей, и каждый шаг, что делал, мог привести на край крыши или даже за край, в пустоту.

Пустота поистине выглядела пропастью. Снизу угадывались крошечные огоньки, как если бы они находились далеко внизу, но если там действительно были фонари, то земля должна была быть ещё ниже. Марковальдо оказался подвешенным в пространстве, которое было сложно представить себе: иногда высоко над ним появлялись зелёные и красные огоньки, располагавшиеся бессистемно, наподобие созвездий. Задрав нос он с любопытством принялся изучать их и не заметил, как сделал неосторожный шаг в пустоту, вызвавший неизбежное падение.

«Я погиб!» - успел лишь подумать он, но в следующий миг оказался сидящим на мягкой земле. Его руки касались травы - он упал на лужайку целым и невредимым. Низкие огни, казавшиеся сверху далёкими, оказались множеством фонарей, расположенных в ряд на уровне земли.

Место было необычно подобным расположением огней, однако удобно, потому что они указывали путь. Ноги не топтали больше траву, но шли по асфальту: через луг или поле проходила широкая асфальтированная дорога, освещённая всё теми же огоньками на ровной земле. Наверху и по сторонам не было ничего кроме разноцветного свечения в высоте неба, которое то появлялось, то исчезало.

«Асфальтированная дорога обязательно должна привести куда-нибудь», - подумал Марковальдо и пошёл по ней. Дошёл до развилки, точнее, перекрёстка, каждое ответвление дорог которого по краям также было обозначено этими маленькими низко расположенными лампочками и огромными белыми цифрами, нарисованными на асфальте.

Растерялся. Какая разница куда идти, если вокруг нет ничего кроме этого плоского, покрытого травой пространства, тумана и пустоты? Но в этот самый момент он увидел на высоте человеческого роста движение света. Человек, действительно человек с распростёртыми руками, одетый, как показалось, во всё жёлтое, подавал сигналы двумя светящимися лопатками наподобие тех, что используют дежурные на железнодорожных станциях.

Марковальдо побежал в его сторону, умоляя о помощи:

– Эй, послушайте, я заблудился в этом тумане, скажите, как добраться...

– Не беспокойтесь, – ответил спокойный и вежливый голос человека в жёлтом, – на высоте тысячи метров нет тумана, идите спокойно к лестнице, она там, чуть дальше, остальные уже поднялись.

Его речь была непонятной, но обнадёживающей. Для Марковальдо особенно приятно было услышать, что где-то недалеко, совсем рядом были ещё люди и он двинулся в указанном направлении без лишних вопросов.

Обещанная таинственная лестница, белеющая в темноте чуть впереди, оказалась не очень большой, с удобными ступеньками, расположенными между металлическими перилами. Марковальдо поднялся по ней. В конце лестницы на пороге какой-то дверцы симпатичная девушка любезно поприветствовала его, что являлось непривычным по отношению именно к нему.

Марковальдо в ответ рассыпался в любезностях:

– Моё почтение, синьорина! Добрый вечер! – Ему, пронизанному холодом и пропитанному сыростью, казалось невероятной удачей найти приют под крышей...

Вошёл, остановился на миг, ослеплённый светом. Это не было домом. Но куда он попал? Наверное, в автобус, длинный автобус с множеством свободных мест. Сел. Обычно, добираясь домой, он пользовался трамваем, потому что билет стоил чуть дешевле. Но он заблудился в районе таком далёком, что там, видимо, ходили только автобусы. Какое счастье, что он пришёл вовремя, ведь наверняка это был последний рейс!

Какие мягкие и уютные кресла! Марковальдо решил, что теперь будет всегда ездить на автобусе, даже несмотря на то, что его пассажиры должны следовать определённым правилам: ("... Пожалуйста, – раздался голос из динамиков, – не курите и пристегните ремни...»), и что шум мотора при отправлении был чересчур громким.

Некто в униформе шёл по проходу между сидений.

– Извините, синьор кондуктор, – обратился к нему Марковальдо, – не подскажете, будет ли остановка в районе улицы Панкрацио Панкрациетти?

– Где вы говорите, синьор? Первая остановка будет в Бомбее, затем в Калькутте и Сингапуре.

Марковальдо внимательно огляделся вокруг. На других местах сидели невозмутимые бородатые индийцы в тюрбанах. Было также несколько женщин, завернутых в расшитые сари с круглыми лаковыми точками на лбу. Ночь за окошками проявилась мириадами звёзд, так как самолёт уже пробился сквозь густую пелену тумана, всё выше и выше поднимаясь в свободное от облаков прозрачное ночное небо...

-----------------------
* - остерия - небольшой ресторан, таверна