Рождение сказки

"Что-то давненько   не писал  я сказок, - размышлял сказочник сам с собой,-   дело - то  уж  больно мудреное,  с бухты -барахты не напишешь...  Это лишь кажется, что сказку сложить -  делать нечего, а как примешься писать...  то тема  неподходящая,  то  сюжет  никак не клеится,  то  герои какие-то призрачные, безликие,  а то и слова, как на грех,  не складываются, не собираются в сказку.  Не бусы,  поди, на ниточку  собирать.   Э-хе-хе...  А, ведь, сказка всенепременно должна  быть с намеком,  с тайничком, с  заправочкой  особенной,  да  с  благотворением.     А, иначе, на что она, пустая-то?"
Так думал сказочник, грустно глядя из маленького  окна на  заснеженный, утопающий в  пышных,  голубых  снегах  сад, готовящийся  к ночи.  Зима нынче выдалась  морозной, ядрёной, настоящей.  На дворе  быстро  сгущались сумерки и  в  небе  стал вырисовываться  острый,  серебряный  серп   месяца, а   стайки робких,  продрогших  звёзд  пытались заглянуть  в окна, будто просясь на  обогрев и  ночлег.   
Сказочник подбросил  дров в печь, погладил  по спине  пушистого, безмятежно спящего  кота, прикорнувшего  на коврике у печи, зажег ещё одну свечу и, положив на стол лист бумаги, задумался. В  душе  собиралось что-то. Что-то  ещё не  вполне ясное, не осознанное, но  уже  начинающее  волновать и явно  желающее вырваться наружу и воплотиться  в живое, трепещущее слово.  Словно  какой-то невидимый родник пытался пробиться из  души  или  словно  в  ней  начал играть  и метаться озорной, солнечный лучик, желающий выбраться из заточения и светить, светить, светить!  Незаметно и неотвратимо, как появление новой жизни, зарождалась новая идея.  Она только-только начала оформляться, но сказочник уже чувствовал ее внутреннее биение. Но откуда же это новое рождение, из каких сфер и пространств проникает в сознание? Откуда появляется  та невидимая  нить,  за которую мастеру стоит только верно  ухватиться  и начнется чудо творения?   Что за  сила заставляет писателя следовать за этой, путеводительной нитью, за невесть откуда прорезавшимся внутренним голосом, диктующим сюжет новой сказки?
Сказочник вновь задумался  и  совсем  неожиданно, нежданно, но отчетливо, как наяву,   вспомнил  своё  раннее -раннее, младенческое детство, вспомнил то, что никогда  прежде  не вспоминал, что вообще казалось бы  никоим образом не мог вспоминать. Он вспомнил себя в люльке.   В доме  было   также, как сейчас,  повечерье, мягко  горели свечи, а над ним, над люлькой  склонялось  нежное, милое,  молодое и  несколько встревоженное лицо мамы.  Очень  молодое, почти девичье.  Странно...  Такой  юной   маму  сказочник    прежде не видел, не вспоминал.
    Мама  осторожно коснулась его лба губами,  затем  мягко  улыбнулась ему  и  ласково  сказала:" Ну все. Всё хорошо, мой малыш, дело пошло на поправку. Теперь  ты  обязательно выздоровеешь и   вырастешь   здоровым и сильным.  Непременно.  Пусть,  жизнь твоя будет долгой и счастливой, полной  добра, полной  чудесных  сказок и  светлой реальности.   Храни тебя Бог, мой  дорогой ангелочек."
А потом... потом   она запела:
"Спи мой славный, мой родной,
Звёзды  светят над тобой,
Обещая   долгий    путь,
Спи, и  маму  не забудь.
Ночь  за  окнами  темна,
Яркая     взошла    луна,
Сказки  принеся  с собой,
Светел чистых  сказок  рой.
Спи, мой сын, пусть будут сны,
Райской  сладостью полны,
Душу  напоят  добром,
Обогрев её теплом.
Спи, любимый, спи родной,
Мамина  любовь  с тобой,
Будет охранять твой путь,
Спи и маму не забудь..."
Сказочник  не  заметил, как задремал.   Очнулся  он  внезапно и резко от непроизвольного  кивка  головы на ослабевшей  в недолгой дрёме шее. Сочинитель, не вполне еще отойдя от краткого сновидения, взглянул  мутным взглядом на письменный стол.  Оставленный им лист  бумаги  казался  золотым  от отблесков  огня свечей, рядом с листом лежало сухое перо.   За  окном  мистически  синели  огромные сугробы  и  высокие, усыпанные снегом ели, а в голубом мерцании ночи медленно  и изящено кружились  хрупкие,  маленькие, светящиеся  снежинки.  Окна в доме  начали  потихоньку  затягиваться ледяными цветами и чудными листьями, пряча  от взора утопающий  за окном зимний сад, а  в  душе   сказочника  всё ещё   звучала тихая и нежная  песнь из недавнего сновидения.
Он  взял  перо, осторожно обмакнул его в чернилах  и  стал быстро записывать  звучащие  в пространстве  строки,  боясь,  что  они   внезапно   упорхнут,  убегут,  исчезнут,  умчатся   от   него  навсегда  в  нечто  неизведанное и таинственное,   но  пока  для него  далёкое   и недоступное - туда, куда    он, как все, однажды придет,  чтобы вновь увидеть   лицо  молодой,  счастливой и нежной мамы... Это будет после. А пока он непременно должен записать свою, возможно, самую чудесную, самую  светлую и важную для него самого  сказку.