Помни имя твоё! Или зачем человеку образование?

Председателю Госкомитета по образованию В. А. Никонову.


Уважаемый господин В. А. Никонов!
Ваш дед В. М. Молотов говорил: «Или они нас, или мы их». Он все сделал для того, чтобы «мы их, а не они нас».
Сегодня наступило такое же время. Многие сейчас предлагают свои варианты изменения образования в стране. Практически это всегда «ученые», которые ни одного дня не работали в школе и не знают, что такое школа. К тому же их предложения сводятся к прежней парадигме образования. Это тупик.
Я уже писал Вам. Может быть, Вы меня помните.

А. Р. Микертумянц. Педстаж 30 лет.
14 апреля 2021 года.



«Итак, смотри: свет, который
в тебе, не есть ли тьма?»
Евангелие от Луки. Гл. 11.

Рождается младенец с именем чело-век. Это его небесное, его первое имя, которое он получает уже в материнском чреве. Даётся ему это имя с надеждой и напутствием. Потом младенцу с небесным именем «чело-век» родители дают земное имя: «Николай или Елена». С этими двумя именами, земным и небесным, будет идти человек по дороге от  рождения до смерти. До жатвы.
Даётся человеку в этом пути право самоопределения и право, и возможность соединить свое земное имя с небесным.
Если это соединение происходит, то происходит в человеке восхождение.


****
Вы умеете пальцами слушать дождь?
Это просто!
Дотроньтесь рукой до кроны дерева,
И она задрожит под вашими пальцами,
Как мокрый конь.
Дотроньтесь рукой
До оконного стекла ночью.
Вы слышите?
Оно боится дождя,
Но оно должно охранять меня
От мокрых капель,
Я поглажу капли пальцами
Через стекло.
Дождь!
Дверь!
Послушай, дверь,
Отпусти меня!
Улица полна звона ручьев.
Я хочу пальцами услышать дождь,
Чтобы  потом написать музыку.
Ника Турбина

****

В 1887 году Чехов, как и все в России, кто умел читать и думать, прочитал «Смерть Ивана Ильича» Толстого. «Прошедшая история жизни Ивана Ильича была самая простая и обыкновенная, и самая ужасная», - написал Толстой. Пришла к Ивану Ильичу страшная болезнь, а вместе с ней и страдание. И тогда Иван Ильич вспоминает свою жизнь, пытается оправдать и защитить её. И видит всю слабость того, что он пытается защищать. «И защищать нечего было», - пишет Толстой.
Чехов по-своему прочитал историю жизни и смерти Ивана Ильича. Мысль Чехова экзистенциально «перелицевала» историю Толстого, и в 1889 году 29-летний Чехов опубликовал «Скучную историю».
Его «Скучная история» - это пролог всего дальнейшего творчества Чехова, в частности, его знаменитых пьес. Это метафизическая история о том, как в человеке умном и знаменитом Николае Степановиче не полетела выше туч, к солнцу его «белая чайка». Чеховское творчество о том, как не полетит «белая чайка» в героях чеховских пьес, как не найдет приюта их дуща! Как не увидят они «огонёк» вдали. Как потухли, вначале горевшие, глаза Кати – любимой приёмной дочери Николая Степановича. И как Катя ему кричит: «Помогите мне!» Точно так будет кричать чеховская Ирина: «В Москву! В Москву!»
«Скучная история» и всё дальнейшее творчество Чехова о том, как земное имя человека не совершило со-единение с его небесным, тайным именем, как не произошло в человеке его восхождение.
Митрополит Ант. Сурожский в книге «Красота и уродство» пишет: «В Откровении Иоана Богослова есть место, где говорится, что в Царствии Небесном каждому из людей будет дано имя, которое известно только Богу и тому, кто его получит. (см. откр. 2:17). Это сказано с точки зрения еврейской и ранней христианской традиции, в которой имя не просто обращение, не просто способ отличить Петра от Ивана; имя понималось как полное, предельное выражение самой личности».

*****

Князь Андрей (слушая, как поет
Наташа) «почувствовал неожиданно,
что к его горлу подступают слезы,
возможность, которых он не знал за
собой. Он был счастлив, и ему
вместе с тем было грустно. Главное,
о чем ему хотелось плакать, была
вдруг живо сознанная им страшная
противоположность между чем-то
бесконечно великим и неопределимым,
бывшем в нем, и чем-то узким и
телесным, чем был он сам и даже
была она. Эта противоположность
томила и радовала его во время ее пения».
Толстой «Война и мир»
****

Гениальная интуиция Чехова соотнесла бесконечно великое и неопределимое, что почувствовал и осознал в себе кн. Андрей с «белой чайкой» человека, летящей над «колдовским озером» его души.
Чехов экстремально экзистенционален: если «белая чайка» не полетела в человеке высоко, выше туч, к солнцу, «то, значит, нет и ничего».
Чеховский Николай Степанович говорит себе: «в стремлении познать самого себя, во всех мыслях и понятиях, какие я составляю обо всем, нет чего-то общего, что связывало бы все это в одно целое. Каждое чувство и каждая мысль живут во мне особняком, и во всех моих суждениях о науке, театре, литературе, учениках и во всех картинках, которые рисует мне воображение, даже самый искусный аналитик не найдет того, что называется общей идеей или богом живого человека.
А коли, нет этого, то, значит, нет и ничего».
Чехов «Скучная история».


****
Чеховские пьесы пророческие.
«Пришло время, надвигается на всех
нас громада, готовится здоровая,
сильная буря, которая идет, уже
близка и скоро сдует с нашего
общества лень, равнодушие, предубеждение
к труду, гнилую скуку.
Я буду работать, а через каких-нибудь
25-30 лет работать будет уже каждый
человек. Каждый!»
Чехов «Три сестры».


****

Человек в России накануне Октябрьской революции «открыл ставни» в новую мысль, в новую идеологию. Вслед за новой идеологией пришло новое государство. Это государство называлось СССР и имело имя «Буревестник». Но Горький в 1901 году ошибся. Это было не черный, а «красный буревестник, красной молнией подобный».


****

Велели нам
идти
под красный флаг
года труда
и дни недоеданий.
Мы открывали Маркса
каждый том,
как в доме
собственном
мы открываем ставни,
но и без чтения
мы разбирались в том,
в каком идти,
в каком сражаться стане.
Вл. Маяковский.


****
Государство «Красного буревестника» выполнило свою историческую и метаисторическую задачу. Оно уничтожило на корню, на необходимое время, гнилую буржуазно-либеральную идеологию. Время активного действия этого государства народ называл «Сталинскими временами». Эти годы были суровыми, тяжелыми, даже страшными. Но они одержали, так нужную для России и миру Победу над отвратительной рептилией, под названием фашизм.
Государство «Красного буревестника» создало и школу «Красного буревестника». Это школа, духом своего времени, выполнила свою задачу.
Выполнив свою метаисторическую задачу государство «Красного буревестника» ушло. Но побежденная им рептилия переродилась, не издохла. К сегодняшнему дню, она под другим именем, но снова ядовитая, опять пришла. И своими испарениями губит в человеке его первое имя, его «белую чайку». Надышавшийся этими испарениями массовый человек в России, как и во всем «цивилизованном» мире заявляет: «Я хочу потреблять возможности и достижения пришедшей цивилизации. Я хочу, есть полным ртом! Если, так называемое образование, не есть для меня социальный лифт, то оно мне и не нужно!» О своем первом, небесном имени, массовый человек не ведает и не хочет его знать.

****
Не хочет знать свое небесное имя и наша современная школа. О школе советской до и после 1970 года, а также о школе после нового Закона об образовании 2011 года, я написал тексты «О поезде современности», « Если не мы, то кто?» и другие.
В царской школе, которую не так-то легко было окончить, парадигма образования, в главном, сущностно, была такая же, как и во всех школах России после неё. Её суть – это инвестиция сил человека и его способностей в успешность и статус его имени на его визитке.
В царской школе преподавались, по обязанности, уроки «Закона Божьего». Но они не были связаны единой философией многомерности человека и его тайны, с другими уроками в школе. Поэтому духовные глаза у выпускников в царской школе были либо закрыты, как у Ивана Ильича Толстого, или полузакрыты, как у Николая Степановича. Многие чеховские герои чувствуют в себе «подстреленную белую чайку» и страдают.
А Николай Степанович, незадолго перед смертью, говорит: «Я побежден и не вижу рассвета. Мое знаменитое имя меня обмануло!»
То же самое говорит себе в агонии Иван Ильич Толстого.


****
«Есть в России заслуженный профессор Николай Степанович такой-то, тайный советник и кавалер; у него так много русских и иностранных орденов, что когда ему приходится надевать их, то студенты величают его иконостасом. Знакомство у него самое аристократическое; по крайней мере, за последние двадцать пять – тридцать лет в России нет и не было такого знаменитого ученого, с которым он не был бы коротко знаком. Теперь дружить ему не с кем, но если говорить о прошлом, то длинный список его славных друзей заканчивается такими именами, как Пирогов, Кавелин и поэт Некрасов, дарившие его самой искренней и теплой дружбой. Он состоит членом всех русских и трех заграничных университетов. И прочее, и прочее. Все это и многое, что еще можно было бы сказать, составляет то, что называется моим именем.
Это мое имя популярно. В России оно известно каждому грамотному человеку, а за границею оно упоминается с кафедр с прибавкою известный и почтенный. Принадлежит оно к числу тех немногих счастливых имен, бранить которые или упоминать их всуе в публике и в печати считается признаком дурного тона. Так это и должно быть. Ведь с моим именем тесно связано понятие о человеке знаменитом, богато одаренном и, несомненно, полезном. Я трудолюбив и вынослив, как верблюд, а это важно, и талантлив, а это еще важнее. К тому же, к слову сказать, я воспитанный скромный и честный малый. Никогда я не совал своего носа в литературу и в политику, не искал популярности в полемике с не веждами, не читал речей ни на обедах, ни на могилах своих товарищей…Вообще на моем ученом имени нет ни единого пятна и пожаловаться ему не на что. Оно счастливо.»
Чехов «Скучная история».


****
Всю свою жизнь добрый, порядочный, ясный человек Николай Степанович со знаменитым именем говорил себе «что наука – самое важное, самое прекрасное и нужное в жизни человека, что она всегда была и будет высшим проявлением любви и что только ею одною человек победит природу и себя». Но вот в трудах и заботах прошли 30 лет. И Николай Степанович говорит Кате: «30 лет я был любимым профессором, имел превосходных товарищей, пользовался почетной известностью. Я любил, женился по страстной любви, имел детей. Одним словом, если оглянуться назад, то вся моя жизнь представляется мне красивой, талантливо сделанной композицией. Теперь мне остается только не испортить финала. Для этого нужно умереть по-человечески».



****


«То, что люди в каждый данный
момент вкладывают в понятие
«человек», есть всегда лишь временная,
обывательская договоренность. Эта
условность отвергает и осуждает некоторые наиболее грубые инстинкты, требует какой-то сознательности, какого-то благонравия, какого-то преодоления животного начала, она не только допускает, но даже объявляет необходимой небольшую толику духа. "Человек" этой условности есть, как всякий мещанский идеал, компромисс, робкая, наивно-хитрая попытка надуть, с одной стороны, злую праматерь-природу  ,а с другой – докучливого праотца – дух и пожить между ними, в индифферентной середке».
Гессе «Степной волк».


****
Но пожить полноценно в этой «индифферентной середке» чеховским героям не удаётся. Доктор Астров: «А что касается моей собственной, личной жизни, то ей-богу, в ней нет решительно ничего хорошего. Знаете, когда идешь темной ночью по лесу, и если в это время вдали светит огонек, то не замечаешь ни утомления, ни потёмок, ни колючих веток, которые бьют тебя по лицу... Я работаю, — вам это известно, — как никто в уезде, судьба бьёт меня не переставая, порой страдаю я невыносимо, но у меня вдали нет огонька. Я для себя уже ничего не жду, не люблю людей… Давно уже никого не люблю».
Чехов «Дядя Ваня».

****
Чехов утверждает: «Люди, если для вас важно ваше имя, если вы лелеете и любите его и хотите видеть его успешным и состоявшимся на вашей визитке, если вы не хотите знать своё первое, неземное имя и не захотите соединения земного вашего имени с первым, неизвестным и тайным, то вы играете вашу жизнь фальшиво. Вы фальшивите, и будете фальшивить!».

****

Достоевский понимал, что жизнь – это
великое искусство, и если человек
не познает себя – не увидит душу
в её грехах и добродетелях, в величии
и ничтожестве, то он не осознает
своего назначения и не
сможет прожить достойно.
Р. Игнашкин.


****

Нужно изменить парадигму, образования. Идеология сегодняшней цивилизации – это продажа. Массовый человек сегодня – это покупатель и продавец. Он торгует своим первым именем «чело-век» ради успешности и статуса его земного имени на его визитке. И вчера, и сегодня человек – это товар. Он позволяет покупать себя по сходной цене и часто торгует со-вестью.

****
Россия держится едва. Накоплена «критическая масса» современной цивилизации. Ядовитая рептилия, с её испарениями, у нас на дворе. Она на телевидении, она в газетах, она в театре, в кино, она в гаджетах и компьютерах. Она в наших умах. Она почти везде. Потребуется много лет, чтобы изменить парадигму образования.
Николай Степанович говорит себе и о его любимой приемной дочери Кате с потухшими глазами: «Отсутствие того, что товарищи философы называют общей идеей, я заметил в себе только незадолго перед смертью, на закате своих дней, а ведь душа этой бедняжки не знала, и не будет знать приюта всю жизнь, всю жизнь!»

****

Отсутствие идеологии – это тоже идеология! «Бурбулисы» сделали большую гадость для России, прописав в Конституции закон о недопустимости идеологии. Россия и народ погибнут. Нужны новые законы об образовании, культуре, идеологии. Нужно новое содержимое образования в стране, которое на разных уровнях – профильном, углубленном и общеобразовательном  - приближалось бы постепенно к философии многомерности человека и его тайны.
Уничтожение народа не требует использования ядерных бомб или ракет. Достаточно снизит качество светского и духовного образования и разрешить обман при сдаче экзаменов.
Нельзя отменять ЕГЭ. Иначе коррупция и обман в ВУЗах, в школе. Экзамен ДВИ в некоторых, особых ВУЗах, нужно проводить максимально строго по закону.

****

Нужно помнить: человек без Песни не выживет. Человек должен слышать 40-ю симфонию Моцарта, 2-й концерт для фортепьяно с оркестром Рахманинова… Это «слышание» есть условие жизни человека на Земле.