Как я калоши счастья примеряла Копенгаген

Побывать в Копенгагене мне хотелось уже очень давно, и не благодаря печальному и, как выясняется, аморальному (см. П.Вайля) тамошнему сказочнику. А вовсе даже жизнелюбивой полячке И.Хмелевской, которая уж очень заманчиво описывала этот город.

Все-таки удивительная штука - Дорога. В судьбоносном смысле этого слова.

Кто бы мог подумать лет -надцать назад, что мои одноклассницы ровненько распределятся по Скандинавии, а я не менее ровненько по Германии. И что мы будем много-много раз договариваться, созваниваться, списываться, и что все-таки нам удастся встретиться на нейтральной территории государства, где нас еще не было - в леденцовом городе посреди Настоящего Моря, в городе, придуманном Андерсеном.

Разноцветные домики; славные "рыбацкие" ресторанчики, знаменитые датские дизайн-бутики; сверкающий огнями, как огромная новогодняя елка, парк Тиволи.
Доброжелательнейшие прохожие, бронзовая девушка с поджатым хвостом на холодном камне у берега, неожиданно маленькая и грустная-грустная (недаром феминистки откалывают несчастной голову каждый божий год - ну невозможно же бездействовать, глядя на такую жертвенность, а все ради подлеца какого-то! Остается восхититься упорству городских властей, неустанно приделывающих страдалице ее чудесную головку обратно. наверное, у них запас ее голов есть, на складе) и чудовищные цены на напитки и бутерброды.

В парке Розенборг мы смотрели на роскошную поляну из белых и фиолетовых крокусов. Там же нас встречал сам господин Ганс-Христиан, с книжкой в одной руке и с протянутой к нам другой. Он там сидел на своем постаменте, и глядя на него, совсем не хотелось верить Петру Вайлю:)
Рядышком на лавочке уютно спал Оле-Лукойе: интернационально-бородатый и грязненький бомжик с не менее интернациональной котомкой под головой, вместо подушки. Композиция была очаровательная, но у меня фотоаппарата не было, а европейские мужья моих подружек этакую прелесть запечатлевать почему-то отказались.

В государственном музее искусств (бесплатном, к слову; платить надо было бы только за удовольствие поглазеть на работы Рембрандта, которого мы все как настоящие интеллигентки, конечно уже читали), наряду с удивительными и подчас вызывающими остолбенение скульптурами, есть небольшой совсем зальчик, посвященный урбанистическим Венерам. Особенно тронула меня одна - с кучей дверных глазков по всему телу, в которые можно подглядеть за обрывками чьей-то жизни (ну как удержаться!).

Собрание картин там отличное, много работ датских (совершенно мне неизвестных) мастеров.
Глядя на Рубенсовские творения, я в который раз сочувственно вздыхала - наверное, не слишком сладко жить, если видишь окружающий тебя мир именно таким.

За пару дней нам поменяли несколько раз погоду с летней на глубоко осеннюю и наоборот; погода в Дании описана Андерсеном в диалоге двух лягушек: ""Какие дожди, какая влажность - очаровательно! Право, кажется, будто сидишь в сырой канаве. Кто не радуется такой погоде, тот не любит родины".
Но нам сказочно повезло - один день, весь! сияло яркое-яркое солнце.
Мы переходили из суматошного туристически-кичевого, шумного и толкающегося, рисующего и поющего пешеходного "Строгета" в благостные тихие и зеленые парки с озерцами и налитыми молодой расцветающей жизнью листочками, с вальяжной и горделивой набережной в угнетающую Христианию - "островок свободы" (от чего, господи! От разума?), над которой пафосно развевается надпись - "вы покидаете территорию ЕС". Наверное, этим милым европейцам, не видевшим российские глубинки образца начала 90-х, Христиания действительно кажется экзотической, а беззубо хохочущие и тыкающие в этих прикольных туристов артритными пальцами алкоголики-тунеядцы (кто там на кого смотрит, совершенно непонятно) - какими-то особо свободными духом инопланетными гостями, снимающими свои маски-лица с признаками полной деградации и вешающими их в шкафчики с рабочей одеждой, как только в Христиании заканчивается рабочий день. Хвала всем божкам, нас в той Христиании никто не запер.
Датский язык сильно напоминает швабский диалект - не понятно ничегошеньки. То есть, по-швабски я все-таки иногда улавливаю знакомые слова (одно на десять), а по-датски не понятно ни одного, и это несколько сбивает с толку, пока не сделаешь над собой усилие и не вспомнишь - а! Я же в Дании! Я турист! Славатегоспади,  буду говорить по-английски!
Датские денежки как "куриный бог" со специальными дырочками посередине, хоть сейчас вешай на шею в качестве амулета. Они сказочные, это как пить дать. Все равно полузабытый навык дележа в уме (на 7.4 плюс комиссия) быстро сходит на халатное "ой да ну! Это, наверное, не очень много!" А их отличный сервис, выражавшийся в том, что я везде (даже в такси!) могла расплатиться своей денежной картой "маэстро", сказочно заколдовал меня, и теперь я воздержусь от проверки своего конто до очередной зарплаты - ну не люблю шокирующей правды..
Мы поднимались на круглую башню - вы помните гигантскую собаку из "Огнива" с глазами, как у этой самой башни? - и смотрели на коричнево-красный остроконечный городок, испещренный мостами, узкими улочками и широкими проспектами, и мы видели с этой башни гавань и бесконечное, с воображаемой линией горизонта, море.
Мы как-то неожиданно вышли к королевскому замку и чуть не наступили на королевскую охрану. Аж разулыбались от смущения, прям как молоденькие.
Охрана там - никакой дисциплины - разговаривают, ходят вперевалочку.. К Кремлю бы их, да?

Мы пили потрясающий каппучино в кафе "barresso"(?). И вкусный чинзано, купленный в Киле, мы пили тоже - в холле гостиницы "Остерпорт", где поселились мои подруги с мужьями. Мне удовольствие жить за такие деньги в одноместном номере показалось сомнительным, я выбрала отельчик "Небо", в 50 метрах от центрального вокзала, причем миссионерский. Очень кстати симпатичный отельчик, с прекрасным завтраком, рекомендую.

Мы сумели разминуться в протестанской величавой церкви со скульптурами Торвальдсена и живой органной музыкой.
 Мы болтали, сплетничали, хохотали, вспоминали, выспрашивали, разузнавали, опять вспоминали, дивились, жаловались, хвастались и радовались, выпивали и покуривали, и я не знаю, как мои родные девчонки, а я была эти три дня безоглядно счастлива. С большим трудом сегодня въезжала в трудовые будни (каламбурчик, извините)

Я влюбилась в этот город, не пылко, нет; он не схватил меня и не вскружил и не повалил с ног, как это сделал Лондон (и в какой-то степени Эдинбург). Он вполз в меня и устроился во мне на пмж. Он напоминает о себе моим самым любимым звуком - шумом волны. И я ему за это (и за те три дня тоже) безотчетно благодарна.

18.04.2006