Он жил внутри себя

Фёдор Михайлович, в отличие от графа Толстого и помещика Тургенева не умел описывать Природу. Сразу чувствовалось, что у него не было своего имения и он не любил ходить по земле босыми ногами, и с ружьём бродить по лесам, и услаждать свой взор прекрасными русскими пейзажами. Даже думается, что у него была так называемая агорафобия: боязнь открытого пространства. Боязнь потерять Себя и раствориться в Пустоте! Утратить свой драгоценный внутренний мир!.. Фёдор Михайлович жил внутри себя, а не снаружи, и общаться с внешним миром, для него было тяжело. Не умел он этого делать... Придёт, бывало, на какой-нибудь светский раут, или вечеринку с танцами по случаю очередной годовщины журнала «Русский вестник», и таким там себя потерянным чувствует. О чём с ними говорить? Где надо смеяться? Кому улыбаться? С кем танцевать? Пить или не напиваться... А вот более молодой граф Толстой себя хорошо в обществе чувствовал и не испытывал смущения. Он был некрасив, но дамы были от него без ума. Приедет граф из своего далёкого имения в Москву, - и давай ходить по разным гостям, и без спросу вваливаться в дома известных меценатов и купцов. И приставать к их жёнам, сёстрам и служанкам!.. Погуляет месяцок… и обратно к себе в свою Ясную Поляну к жене, и к своим многочисленным деткам.  Это потом у него Совесть проснулась, и он понял, что так жить нельзя и жить так очень скверно… А у Тургенева совесть всегда не спала: Иван Сергеевич постоянно был ею мучим и томим. Даже в юные годы, ходя на охоту и убивая всяких там рябчиков, он это остро переживал! Ему нравилось стрелять, но совершенно не нравилось убивать и обрывать жизнь бедным братьям нашим меньшим. Именно поэтому он уезжал в Европу, чтобы отучить себя от этой дурной привязанности к ружью. Хотя там иногда его писатели местные приглашали в Булонский лес пострелять ворон… и отвлечься от грустных мыслей.