Победа

В нашем, на Берсеневке 16, здании располагался ещё и ВНИИЭ, чей директор
был одновременно и нашим, как Российский Император в Финлядском Княжестве. А во
ВНИИЭ работал М.М. Ботвинник, чьи пример и влияние взрастили культуру шахмат по
вышеуказанному адресу. В обоих наших княжествах шахматами этими увлекались все
обладатели мало-мальского интеллекта по мужской и женской частям этой древней игры.
Потом ВНИИЭ переехал на Каширку, но тесные культурно-этнические связи сохранились.
Сема был шахматным чемпионом Берсеневки и неплохо выглядел даже во ВНИИЭ, где
работали ещё и чемпион Москвы среди мужчин Толя Кременецкий, и международный мастер,
заслуженный мастер спорта СССР, международный гроссмейстер ИКЧФ, чемпионка мира по
переписке Людмила Сергеевна Белавенец.
В ВЦ нашем средний стаж сотрудников был лет от 20-ти, и в этой коммунальной
квартирке с тонкими перегородками между мужским и женским туалетами все друг-друга и
обо всех знали всё. Как-то местный самиздат обильно распечатал на АЦПУ ЕС-7036
индийский трактат "Ветви персика", что сильно продвинуло сотрудников к ещё большей
общности не только в социальной, но и в сексуальных позициях и их предпочтениях перед
банально-скучной христианской полной аскетизма "мужчина сверху" для продления рода. Добрая
эта традиция позволяла наиболее продвинутым членам коллектива вставать к знакомым не
в хвост, а прямо к столовской раздаче, что уже, в свою очередь, заставляло не сильно
продвинутых проводить часы не только обеденного, но даже и рабочего времени за интересными
беседами в другой части этого стратегического скопления племён и народов.
Стоим с Сенькой там, где судьбина отвела нам подобающее место. Сёма предлагает
партеичку на дорожных шахматах. "Неси" - говорю. Он принёс, мы начали. Шляйфер стал
во всеуслышание предлагать ладью форой моему неумению. Я, как человек интеллигентный,
ответил голосом негромким, но полным достоинства, что, если он и дальше собирается
прославлять себя в веках, то я игру прекращаю. Он угомонился, и мы продолжили двигать
фигуры, передавая доску из рук в руки.
Конечно, Шляйфер выигрывал у меня чаще, но в тот раз через какое-то время стало
ясно, что это уже не тот самый частый раз, а, немножко и уже совсем, явно раз другой,
но Сёма виду не подавал и нагло двигал оставшиеся у него пешки с королём по доске. Я
от такой наглости мог бы и распсиховаться, но в свою очередь тоже виду не подавал и
уверенно сохранял в себе спокойное достоинство более сильного и от того ещё и более
благородного. Тут к нашему у раздачи хвосту присоединился ещё один шахматный ВЦ-шный
гений, Лева Гурин. Лёва оглядел доску, оценил позицию и, основываясь на общепринятых
предрассудках того времени, оказавшихся в тот раз полными заблуждениями, сказал: "Ну,
Гриша, приличные люди такие позиции уже давно сдают". Не растерявшийся Шляйфер тут же
громко заявил, что всем уже давно ясно, что я проиграл, и только я один все ещё цепляюсь
за втемяшевшуюся в меня ничем не оправданную с самого начала нашей игры эфемерную надежду.
В результате этой где-то наивно-ошибочной, а где-то наглой в своей основе ложной точки
зрения общественное мнение коллектива ВЦ вынуждено было склониться к неверной трактовке
героической в своей основе исторической нашей действительности. Даже знающий истинную
правду жизни я, со своей стороны, под давлением осуждающих меня взглядов членов нашего
профсоюза работников электро-энергетики страны, тоже вынужден был признать своё в той
партии поражение.
Эта поучительная для всего нашего многонационального советского народа реальная
история убедила меня с того раза раз и навсегда в том, что шахматы - этот тот же покер,
но не картами, а деревянными по доске фигурами и надутыми для пущей важности щеками, а
ум же, если он где-то и встретится в природе, есть понятие абсолютно-относительное на
фоне удачи и общественного мнения.