Кольцо Саладина. ч2. 26

Это был конец. Крах. Крах всему.
Значит, вот так?
Значит, когда мы ждали его вчера возле Манежа на ветру, и я вытягивала шею, мучительно вглядываясь в прохожих – его уже и в Москве не было, он уже летел к морю?
Значит, когда я обрывала его телефон, он спокойно шагал по набережной, смотрел на море, обменивался рукопожатиями, улыбался знакомым девушкам?
А я полдня металась по телефонам, звонила в больницы. Дура, дура!
- Я вам звонила, - с обидой сказала я, кусая губы и с трудом снося удар.
- Я только сегодня в двенадцать часов приехала, - отозвалась Нора. - Обнаружила выключенный телефон. Включила. Через час он позвонил. Сказал, что всё в порядке, он сидит дома и ведёт себя хорошо. Подарки все раздал, все были в восторге.
Я закрыла лицо руками.
Подарки!..
Повезти московские подарки. Войти опять в ту дверь, в тот дом, где мы были счастливы. Встретить весну в Крыму, стащить шапку, подставив лицо солнцу, увидеть первые цветы, вздымающие подсохшую листву… И это всё вместе с ним! Я должна была там быть! Это я, это наша весна! И всё бы так и было! И ничего теперь, ничего!..
Мне захотелось сползти на пол, лечь на этот прекрасный серебристо-серый ковёр, вдавиться в него и умереть.
Потому что всё. Кончено всё…
- Эй-эй, - окликнула меня Нора. – Ну-ка… ещё глоточек… и сигаретку... И всё будет окей. А, может, тебя покормить? Правда, твой прекрасный возлюбленный стрескал всё мясо по-французски – видать, на нервной почве. Хотя, я для него и делала. Но могу яичницу поджарить. Будешь?
Не отнимая рук от лица, я покачала головой.
- Тогда - за наше прекрасное светлое будущее. Давай-давай, допивай… И кофейку сейчас сварим.
Я всё ещё держала лицо руками, как зажимают больное место, как зажимают рану. А это и была рана… навылет…
- Я тебя, конечно, понимаю, - судя по звукам, Нора чиркнула зажигалкой, закурила и выдохнула дым, - но привыкни к мысли, что он тебе ещё не раз кровь испортит. Он очень упрямый и очень независимый. Прямой до хамства. Дипломатических способностей у него ноль целых ноль десятых. Хамить он, конечно, тебе не будет, но кровь попортит однозначно, - она помолчала. – Да и ты ему тоже.
Я отняла руки от лица, схватила рюмку и одним махом опустошила. И даже не поморщилась.
- Молодец, - похвалила Нора невозмутимо.
Я встала, взяла из сумочки свою «Камею». Закурила. Подняла голову.
- Знаешь, я тоже упрямая и независимая. И я не хочу ему это прощать. Он не смел так делать! Он не смел так поступать!
- Так что же всё-таки было? - спросила Нора, игнорируя мой пафос. – Как получилось, что ты даже не знаешь о поездке?
- Он мне ничего не сказал! Он просто меня сходу приревновал! – горячо пожаловалась я.
- Ах, приревновал… Ну-ка, ну-ка… – заинтересованно сказала Нора, и на этот раз я уловила в её тоне иронию.
- Ничего особенного, - самолюбиво сказала я. – Ко мне просто зашёл знакомый. Просто поздравить. Он… фотокорреспондент. Он… у него были билеты, он пришёл нас пригласить. Принёс билеты на французскую фотовыставку.
- В Манеже, - кивнула Нора.
- Вот, ты знаешь!
- Мне по чину положено знать, - сказала Нора.
- Я думала, он с нами пойдёт! – сказала я, горько вспыхивая воспоминаниями. - Я так радовалась… что мы с ним будем вместе все праздники…
- А он хлопнул дверью и ушёл навек, - усмехнулась Нора.
- Почему ты знаешь?
- А то я не знаю твоего князя драгоценного. Он так решает проблемы.
- Да не было никаких проблем! – запальчиво воскликнула я. – Праздник. Собрались друзья. Вот что не так?
- Но он же хотел тебя удивить своим сюрпризом. И понял, что опоздал. Ведь опоздал?
- Ну и что? Почему ничего не сказал? Я бы не пошла на эту чёртову выставку. Конечно, я бы с ним полетела. Тут и вопросов нет, и сомнений нет. Конечно – я с ним… Я так мечтала об этом… А он…
- Значит, он не поверил, что ты мечтала.
- Это подло!
- А что тут подлого? Встань на его место.
- Ну. И встала, - сказала я упрямо. – И что такого?
- Нет, ты встань, - настойчиво сказала Нора, – и представь хорошенько. Вот ты придумала романтическое путешествие. Пришла с билетами и возвышенными чувствами. А твой князь сидит с какой-то девицей. И они радостно тебе говорят: а мы тут уже всё спланировали, завтра идём вот туда.
- Ну и что. А я бы сказала…
- И что бы ты сказала? – заинтересованно спросила Нора и даже подбородок подперла рукой.
- Я бы сказала: ой, а у меня тоже есть сюрприз!
- Нет, не сказала бы.
- Почему это?
- Да очень просто: ваши планы не равноценны. План полететь в Крым – это план для двоих. Очень личный. А смотаться на выставку – для всей кодлы. Поняла разницу?
- Ну хорошо, тогда можно было вызвать меня… как-то наедине сказать…
Я произнесла это - и осеклась. Вспомнила, что он и звал меня. «Можешь сейчас пойти со мной»? Да, звал. Хотел что-то сказать наедине. А я…
- А я упрекнула, что он ведёт себя по-дурацки, - прошептала я и подняла на неё глаза. – А что мне было делать?
Нора пожала плечами.
- Он просто встал и ушёл, - сказала я с обидой. – Как я могу знать, что у него на уме! Как?!
- А что это за фотокорреспондент? – спросила Нора, стряхивая пепел.
- Да просто знакомый, кстати, крымчанин тоже, земляк его. Я хотела их познакомить. Он сделал мне важные фотографии…
- Это не те, что висели в витрине? – усмехнулась Нора.
- Как висели в витрине? – я уставилась на Нору. – Что висело в витрине? Что это значит? Не понимаю…
- Он что, не рассказал тебе?
- Нет, – я широко распахнутыми глазами смотрела на Нору. – Что ещё за витрина? Я ничего не знаю! Да что же это такое! Почему я всё время ничего не знаю?
- Тихо. На, ещё выпей. Я смотрю, уж тебя и Хеннесси не берёт. Ну, ты запальчивая… Вы так сожрёте друг друга в один прекрасный день… - она плеснула мне в фужер коньяк. – Твоё фото висело в витрине. Он его увидел.
- Моё фото?!
- Ну, не моё же.
- Где?! Где было это моё фото?! Господи, я ничего не знаю!
Она вздохнула, как вздыхают, когда говорят с детьми.
- Славка пошёл фотографироваться на пропуск, - эпически сказала она. - Увидел в витрине твой портрет, кинулся копать, откуда он там. Мотался по Москве, по людям, выяснял. Он просто хотел тебя найти. Тебя, понимаешь? Он ради тебя здесь. Ты в курсе? Ездил к тебе. Искал твой дом...
- Я знаю, - быстро сказала я. – Мне папа рассказал.
- Папа… Он каждый день к тебе рвался. Пытался искать тебя, дурочку такую. Как мог. А мог он мало что. И тогда он подумал, что через этот портрет выйдет на тебя.
- Это какой-то сумасшедший дом! – воскликнула я в отчаянии. - Я ничего не знаю, он ничего не знает. Все придумывают, что хотят. Чего не может быть. А этого не может быть! Не может быть, чтобы Юра взял и вывесил, а мне не сказал…
- Ну уж это я не знаю, что может быть, а что нет. Может, этот твой Юра тоже решил тебе устроить сюрприз. Я гляжу, твои парни не лаптем щи хлебают, интересная там у вас жизнь, - она улыбнулась одними губами. – А ты говоришь, почему он хлопнул дверью. Скажи спасибо, что не начистил рыло этому твоему фотокорреспонденту удалому…
- Да за что? Не за что!
Глаза у меня защипало. Мне хотелось запустить бокалом в стену.
- Я не говорю, что он прав, - рассудительно сказала Нора. - Я говорю, что он мог бы. За что? Ну, видимо, считал, что есть за что. Наверное, знал что-то больше, чем ты.
- Что больше? Что?!
И тут я осеклась. Конечно же... Он же очень определённо сказал: там порнография… Но этого же не может быть!
- Но в чём ты права, - сказала Нора глубокомысленно, - так это в том, что это точно дурдом. Прямо позавидуешь бурной жизни в вашей песочнице.
- Да, очень смешно, - горько сказала я. – Это очень смешно, что взрослые интеллигентные люди не могут договориться между собой. В то время как изо всех сил стараются понять друг друга! Очень смешно! Детский сад! В какой фотографии висит мой портрет?
- Недалеко от нас. Сейчас пойдёшь смотреть? – Нора лениво глянула на часы. – Не советую. Его уже сняли.
- А ты откуда знаешь?
- Ходила со Славкой. Он немного заблудился у нас, я пошла проводить. Ну и посмотреть заодно на этот ваш фотопереполох. Красивый портрет. Интересная обработка. Но я тебя с трудом узнала. Но красиво.
- Портрет в высоком ключе, - пробормотала я. – Это вот он висел? Такой светлый?
- Уж не знаю, какой, - развела руками Нора. – Сколько там ваших портретов по Москве развешано, популярная вы наша…
- Ну и что дальше? – сквозь зубы спросила я.
- А что дальше? Посмотрела и пошла. А вот когда он ходил фотографии забирать, его уже не было. Он спросил – куда делось фото с витрины. Ему сказали: пришёл мужик и распорядился снять.
- Мужик? – ахнула я. – Ещё и мужик? Мистика какая-то…
- Ой, да ладно тебе, мистика… Любая мистика имеет реальные объяснения. Потряси получше своего Юру – увидишь, как вся мистика и кончится.
- Нет уж, я сама всё выясню, - сказала я независимо.
- Ну, выясняй, если делать нечего, – вздохнула Нора. – Вставай. Пошли в кухню. Яичницу хоть съедим ради женского дня… Или звони ему прямо сейчас, если хочешь, - Нора кивнула на свой красивый телефон.
- Нет. Не буду я ему звонить! Вообще не буду никогда!
- Ну-ну, - Нора усмехнулась и поднялась, забрала со стола бутылку. – Тогда вставай и рюмку свою бери.


Конечно, на столе очутилась не только яичница. Нора открыла банку красной икры, достала сливочное масло, финскую колбасу, нарезала белый хлеб…
- Мотались с ним по всей Москве, полдня затаривались, - рассказывала Нора в то время, как я понуро сидела за столом, машинально оглядывая кухню – здесь было не так сногсшибательно элегантно, как в комнате, но тоже уютно и модно: угловой золотистый диванчик, медового цвета шкафчики. На чёрный кафель в ванной я тоже успела полюбоваться, когда забежала помыть руки – и только вздохнула.
- Там не сказать, чтобы голодают, - продолжала Нора, - но денег не хватает, гостинцам рады, особенно московским. С фруктами там хорошо, а бананов, например, нет – взяли бананов. Сервелат, майонез, сыр хороший, шоколад. Набрали подарков, Веруське куклу, туфельки красивые… Славка всю зарплату свою спустил.
Я тяжело вздохнула.
- Ну, ты чего пригорюнилась? Вернётся он. Повыпендривается и вернётся, я его знаю. Ему там делать абсолютно нечего. Да и вообще – он хлебнул московский жизни, это просто так не проходит. Вернётся твой князь...

продолжение следует