Нравоучение

- Что ты сравниваешь нас? Это же Алла Пугачёва. Она же венчалась в Израиле с Филиппом Киркоровым, а потом вышла замуж за Галкина, и второй раз обвенчалась. Значит ей можно, а мне нельзя! - сказала моя дочка на моё высказывание, что она тоже второй раз обвенчалась.
 Мы с дочкой смотрели передачу по телевизору об Алле Пугачёвой. Сегодня моя дочка посетила меня. Теперь она живёт со своим мужем в городе, а я живу в посёлке под Питером. Она приезжает на своём автомобиле, которую год назад подарил ей третий муж. Дочка привозит мне продукты , убирается в двух комнатах и на кухне, выносит мусор и  в продолжение часа мы гуляем. Ночевать она у меня не остаётся. А сегодня она побыла со мной подольше, так как я просила её побыть у меня ещё, чтобы поговорить со мной. Я соскучилась по ней и она тоже. Но она видно "рвалась домой", говоря, что у неё сегодня много дел.
- А когда у тебя мало дел? - спросила я, - ты крутишься"как белка в колесе", завела кошку и собаку, растишь дочку и ещё ходишь на фитнес. Зачем тебе ещё и это? Ты же не толстая и лишний жир тебе не надо скидывать.
- Но это мне надо для отдушины, - ответила она.
 Я продолжала говорит ь ей,
- Ты живёшь в суете и времени оглянуться назад у тебя нет, а когда остановишься и оглянешься, то ужаснёшься оттого, как много грехов ты сделала в жизни. А, когда поверишь в Бога, а я знаю, что ты поверишь, ибо я молюсь за тебя, тогда ты поймёшь, что жила в суете и тебе всё, то что делала , не нужно ...
  Дочка захотела прервать моё "нравоучение" и продолжала осуждать Пугачёву, делая вид, что она не слушала меня. Она стремилась увести меня от неприятного для неё разговора, и сказала,
 - Пугачёва живёт с Галкиным, который годится ей внуки. Она - извращенка, и детей она воспитывает не своих, а от другой матери. Она, ведь, сама не рожала их, но считает их своими и гордится ими, везде засовывая их.
- Бог с ней с Пугачёвой, - сказала я, - если она и грешна перед Богом, сама и отвечает за свои грехи, сама и пострадает за них. А я не хочу, чтобы моя дочка страдала и ломала заповеди Божьи, так как это грех, а грех есть страдания и болезни.  Но а ты обвенчалась, потом развелась и вышла за другого,  родила от него ребёнка и, прожив пять лет со вторым мужем, развелась с ним. Потом нашла другого, побогаче. Но земное богатство с собой не возьмёшь, а за все грехи надо будет ответить перед Богом.
- Ну и отвечу, - фыркнула дочка, потом она сказала, - можно подумать только я такая нехорошая. Только я ломаю заповеди Божьи направо и налево, а другие как же?
- Какое дело мне до других? Если уж моя дочка не слушает меня, то как другие послушают меня. Да, я пытаюсь им говорить, но они обрывают меня и говорят: "ты, богомолка, учи в церкви, а не здесь. Мы сами с усами!"-  Да, - после недолгого молчания добавила я, - ваше поколение нетерпеливое. Мужей, так же и жён меняйте как перчатки. Но за других я не отвечаю перед Богом, а за тебя мне придётся ответить, и я хочу предостеречь тебя, чтобы ты не страдала за свои грехи здесь, на земле, а потом и перед Богом.
 - А ты сама не нарушала клятвы Божьи? - сказала с ухмылкой дочка, - ты же тоже с моим отцом разошлась?!
- Да, и я в молодости была глупая и нетерпеливая. А потом, когда разошлась с ним, через некоторое время, я пожалела об этом, - потом я сказала, - я долго страдала и мучилась, и даже не раз вопрошала Бога: "за что?"  А когда я пошла в церковь и стала верующей, то поняла, что это грех, а за все грехи на земле приходится страдать...
 Но моей дочке не понравилось такое моё оправдание и она прервав меня сказала,
- Я не верующая, как ты, - и добавила без зла, - а ты, мама, старомодная, сейчас другой век и люди живут по другому.
- Да, - сказала я, - теперь я для вас старомодная, но, когда-то вы меня любили и слушались, чтобы я не говорила, - а потом я добавила, -  и если бы вы меня не слушали, не делали так, как я вам говорила, вы бы выросли не такими воспитанными, а распустились бы, наркоманили бы и гуляли бы...
- Мы были маленькими и должны были слушать маму, - сказала в ответ дочка, - но, иногда, ты перебарщивала, и всё наше естество было против тебя. Тогда мы с братом говорили между собой, какая у нас мама злая.
- Я не была злая и любила вас, но, если бы я не держала ас в "ежовых рукавицах" вы бы распустились, а я была бы вашей рабыней уже тогда.
- Ну вот, - язвительно сказала она, - теперь ты одинока и никто с тобой не хочет жить и слушать твои нравоучения...
- Я не одинока, - сказала я, - я не могу быть одинокой не на миг, потому что со мной мой Бог, а Он всё для меня; и радость, и счастье, и блаженство, и защита, и покой. Я довольна, что я вырастила таких замечательных детей и горжусь своими внуками. И к Богу я уйду довольная. Я скоро Его увижу, и буду вечно в безгрешном Царстве со своей Любовью.
- Ну чего ты, мама, - смягчившись сказала мне дочка, прижимая мою руку, - живи ты, мама долго и об этом не думай. Ты же сама говоришь, что о смерти думать грех, и Господь знает когда, кого призвать.
 Так мы ещё разговаривали с ней минут двадцать, потом она ушла, поцеловав меня и сказав, - ты не обижайся на меня и, вообще на нас. Жизнь, мамочка, такая у нас свои  дела. Мы когда будем старыми, как ты, тоже будем упрекать своих детей, - и уже у двери  сказала, "такова жизнь"...