Банный поход - деда и внука

  Выпитая водка настроила Николая на лирический лад, и ему стало вспоминаться недавнее детство. Он вспомнил, как будучи уже подростком, он с дедом Амосом пошел в общественную баню. Они сняли с себя одежду в раздевалке и зашли в мыльню, там было с десяток мужиков. В деревне Амоса уважали, все поздоровкались с ними, но Коля услышал тихое ворчание одного мужика, стоявшего перед тазом с водой:
– Ну, опять Думнов пришёл, попариться не даст.
Мальчишка был в недоумении, как это его дедушка мужикам не даст париться? Коля пришёл в баню с дедом впервые, до этого они всей семьёй мылись в своей баньке, а в этот раз дедушка перестилал в ней половицы, – пришлось пойти в общественную. Перво-наперво, Амос хорошенько пропарил веники в тазу с кипятком, а потом дед и внук с горячими вениками зашли в парную. Здесь Николка понял, почему роптали мужики в мыльне. Дед зачерпнул полный ковш горячей воды, да и ухнул его целиком на каменку. От каменки волнами пошёл такой горячий дух, что впору было бежать, сломя голову, но Николка знал: дед любил подначки, и, убеги он из парной, потом не оберёшься едких шуточек на эту тему. У дедушки Амоса это был своеобразный приём воспитания. Поэтому Николка сидел на полке рядом с дедом и терпел нестерпимый жар, который почему-то называли паром. Он смотрел, как хлестался веником дед Амос, и только успевал смачивать холодной водой свои уши, ему казалось, они уже в трубочки свернулись. А потом его взгляд коснулся распаренной дедовой спины, вдоль всей её длины проходили два огромных шрама тёмно-бордового цвета. 
Николка спросил:
– Деда, это что у тебя на спине-то за полосы такие красные?
Дед, как бы даже и смущённо, ответил:
– Дак, с войны это ишшо, раненый я был два раз;, – и замолчал.
Сказав это, он ещё ухнул на каменку полковша кипятка. И опять жар пошёл по парилке, но теперь уже, действительно, белыми клубами пара. Дед продолжал охаживать себя веником. Коля не стал пытать судьбу, и спустился на одну ступеньку ниже, где всё же было не так жарко, здесь и веником можно было ему помахать. Парилка была большая, на несколько человек. В парную заходили мужики, залезали к ним на полок, но, посидев минутку-другую, быстренько скрывались в мыльню. Только короткие матерки их слышались из-за неплотно прикрытой двери парной. Окончив первый заход на парной полок, дед и внук окатили себя ледяной водой из тазов, которые они налили до краёв заранее. После этой жёсткой процедуры всё тело начало покалывать тысячами игл. Но это было не больно, наоборот, в этом и было настоящее блаженство настоящего парильщика. Процедуру в парной дед повторил ещё три раза, а Николка выдержал два. Когда они помывшись, выходили из мыльной, Николка услышал:
– А малой-то, малой! Выдержал! Мы убежали, а он выдержал. Видать в деда, удалой парнишка растёт.
Николке было неловко, а Амос сидел на прохладной каменной скамье, весь красный и похохатывал довольный. А потом тихо сказал:
– Молодец, так и держи форсу.
Пришли домой, Татьяна наладила самовар старинный, он ещё от бабушки ей достался, раньше самовары по женской линии передавались. Так-то чай пили дома на скору руку, из чайника, но другое дело после бани – в таком случае дед любил почаёвничать основательно. Он мог вприкуску с сахаром комковым, находил же где-то, выпить и три, а то и пять кружек крепкого да душистого чая. Тогда он как-то весь размягчался и нет-нет да улыбался своим далёким воспоминаниям.

Дедушкина война

Бабушка вышла из зимовейки за какой-то своей надобностью, внук с дедом остались вдвоём. Видя хорошее его настроение, Коля спросил:
– Деда, расскажи, как ты на войне воевал, как там было?
Это он о страшных дедовых шрамах вспомнил, потому и задал вопрос. Амос некоторое время прихлёбывал в задумчивости свой чай, а потом заговорил:
– Не люблю я вспоминать её, войну эту проклятую, но надо тебе уже и рассказать о ней, что бы знал и понимал, что это такое. Война, сына (дед иногда называл его так), это сосем не то, что о ней пишут, мол, герои да героические поступки. Жить захочешь и героем будешь, с другой-то противоположной стороны тоже люди и тоже жить хотят. Война Коля, это прежде всего тяжёлая и нудная работа, с напряжением всех человеческих сил. В грязи, со вшами и крысами, в холоде и голоде. Вот я артиллеристом был и, конечно ты думаешь, что пушка это хорошо, она далеко стреляет и многих может зараз убить, а для меня пушка, это, как погреб каждый день выкапывать. Пушку ведь не поставишь на ровном, как стол поле. По нашей батарее стреляли такие же пушки, а враг умел стрелять не хуже нашего. Спасенье было одно, кто глубже в землю-матушку закопается, наружу один ствол торчал, чтобы стрелять можно было. Людям, солдатикам-то, тоже надо было закапываться, без людей пушки не стреляют, значит и для них окопы нужны. А если дождь, а хуже того мороз и снег, тогда земельку ломом долбить надо. До кровавых мозолей копали да долбили земельку, и спали тоже не на кроватях да перинах. Шинель-то солдатская не зря такая широкая, на одну полу ляжешь, второй укроешься – вещевой мешок под голову, и спать. Только обустроились, глядишь команда «вперёд» снова прозвучала, а там опять окапываться. И всё это, Кольча под пулями и снарядами, а то и бомба прилетит. Сейчас вы и не знаете, что такое вши, а на фронте они давали себя сполна узнать. Грязь, холод, да еще от вшей весь чешешься. Зимой снимали кальсоны и рубаху исподнюю, да на мороз – расстелешь всё на снежку и ждёшь, чтобы эти твари вымерзли все. Через час встряхнёшь рубашку или кальсоны, а воши песком из них сыпятся. Летом одежду в кипятке запаривали.  Не приведи Господи никому войну испытать! Герои, ага – будешь тут героем, а как не быть! Я вот после войны полюбил париться, наверное, намёрзся там за четыре года, вот и выгоняю веничком тот сильный и долгий холод.
Николка понял, что это дедушка уже в шутку сказал, хотя и не весёлая была эта шутка. Мальчик подумал несколько времени, а потом сказал:
– Деда, так получается, что на войне все героями были; все землю копали и все вместе мёрзли, да грязь месили? – Помолчав, добавил: – А вшей-то тоже сообща били?
Про вшей Коля уж так сказал, чтобы дед переключился от своих страшных воспоминаний. Дед шутку понял и ответил:
– Нет, Николай, войну со вшами каждый воевал в одиночку.