Просьба о дожде

       Лето тысяча девятьсот семьдесят второго года было жарким.Бабушке в то время было семьдесят. Она еще держала корову, названную ласково Дочкой. Везде сновали вездесущие куры, которые стремились залезть в огород. Огород тянулся по передней улице прямо до небольшого пруда. Мы, дети, с утра до вечера купались в пруду.
     Бабушка ругалась: «Голову не просушили ещё, опять в воду, вшей себе наживете». Но мы не слушали её, а в перерывах между заплывами я грелась в дяди Колином бушлате. А бабушка не унималась: «Сгниет бушлат-то, окаянные, управы на вас нет. Вот приедет мать, я на вас нажалуюсь». Но её явно никто не боялся.
     Тем не менее жара начала сушить травы прямо на корню. Сенокос как бы осилить, как косить, если трава вянет и сохнет? Надежды на хороший запас трав на зиму становились всё меньше и меньше. К обеду огород с картошкой выглядел вялым и унылым, лишь к вечеру, когда солнце заходило за ближайшую рощицу, наступала долгожданная прохлада. За ночь растения отдыхали, а с утра следующего дня опять нещадная жара.
     В воздухе запахло дымом от тлеющего торфа, глаза ело от смога, и в горле стоял привкус горечи.
— Не к добру это, — говорили бабы у колодца.
— Торфяники полыхнут, не остановим, деревня близко. Нужен дождик, хоть какой, — рассуждали бывалые старожилы.
     В начале июля есть ещё вероятность, что даже небольшой дождик спасет положение и даст влаги земле и растениям. По деревне прошла весть о том, что необходимо идти Крестным ходом по полям с просьбой о дожде. А самый благоприятный день — это ближайшее воскресенье. Люди боялись не только нехватки запасов кормов и овощей, а в большей степени того, что лесные пожары подойдут близко к постройкам и домам. В те годы не освещали положение дел в связи с засухой, и слухи о лесных пожарах распространялись сами собой очень быстро. В деревне от дома к дому, из уст в уста, в магазине, у колодца, от соседа к соседу передавалось это сообщение на богоугодное дело.
— Бабушка, а что это такое — Крестный ход, куда пойдем? — интересовались мы.
     Бабушка обстоятельно объясняла:
— Сначала помолимся у часовни в середине деревни, потом по полям пойдем вокруг огородов, вокруг бань по задней улице и вернемся опять туда, откуда вышли. Господь услышит нас грешных и даст нам дождичка.
     А потом всё тихо бормотала: «По нашим грехам и расплата, мало молимся, живем не по-божески. Ох-хо-хо…»
     Вот и настал этот день. Молебен и крестный ход решили провести около десяти. В это время все утренние дела уже сделаны, коровы пасутся в стаде, печь истоплена.
Бабушка, обычно носившая юбку и кофту, достала из сундука темно-зеленое штапельное в мелкий цветочек платье. Оно было отрезное по талии, юбка почти до земли, только тапочки видны, воротничок под горлышко и мелкие пуговки по переду, длинные широкие рукава с манжетами. Платок она повязала по-особому, не на узел, как в будние дни, а изнутри под подбородком сколола булавкой, два конца свободно свисали на грудь. Она взяла толстую восковую свечу от божницы и завернула её в чистый носовой платок. На ноги надела новые чулки и кошмяные тапочки ручной работы.
     Бабушка шла приземистой походкой, а мы боялись и прятались сзади неё. «Если пойдут просить Бога о дожде, значит, где-то неподалеку он, совсем рядом, всё видит».
     Около часовни уже толпился народ. В основном это были женщины всех возрастов, дети, несколько человек пришли из соседних деревень, были и мужички. Служба началась прямо в часовне, непонятные слова молитв казались нескончаемыми и очень длинными. Женщины стояли прямо и вторили за ведущими молебен множеством тонких женских голосов. Зажгли свечи и продолжали так же усердно вторить слова и песнопения.
     Как только закончилась служба, по порог часовни вышла бабушка Шура и рассказала, в каком порядке все пойдут за большим деревянным крестом, украшенным вышитым полотенцем, по полям. Сначала к середине деревни, там маленькая часовенка, и направо за огородами к концу деревни — Криуше, там стоит крест. Далее немного по деревне и у пруда опять прямо за огородами идти к Слободке, там тоже маленький столбик — часовенка. Затем все пойдут по широкой пыльной дороге к скотным оврагам, за колхозные дворы, за бани, за огороды и возвратятся к деревенской небольшой часовне, откуда начинался Крестный ход.
     Всю дорогу односельчане шли и пели слова молитв, немного монотонно, но с выражением, от души, с затаенной надеждой о чуде, которое подвластно только Всевышнему. Ой, как нужно напоить землю дождем, прекратить пожары и спасти деревню от огня и голода.
     По проселочной дороге вокруг деревни мы старались идти тихо, не поднимая клубы теплой пыли и не зачерпывать песок в драповые тапочки. Земля истосковалась по влаге.
Вечером бабушка встречалась со своей соседкой Анной Петровной, и они долго беседовали о силе молитв о дожде и о том, в каких годах была сильная засуха, голод. Как тяжело было людям, приходилось забивать и продавать скот и жить впроголодь.
     Анна Петровна была очень набожной женщиной, но у неё были больные ноги, она молилась дома и очень была рада рассказу о Крестном ходе. Она точно причитала, вторя словам бабушки: «Большое дело сделали, Крестный ход Богу угоден. Мало молимся, по грехам нашим и расплата».
     К вечеру жара спала, стал накрапывать тихий дождь. Земля отдыхала.
     Сколько лет прошло, и мне, изучавшей научный атеизм, запомнился этот летний день. В моей детской памяти десятилетней девочки осталось такое душевное единение моих односельчан в Крестном ходе с просьбой о дожде.
2021.