Ч. 2. Вологодская кружевница. 15

       Поздно вечером перетаптываясь от мороза на пристани, друзья заметили свет масляного фонаря над водой. К берегу с плеском подплыла лодка с таможенными офицерами. Кое-как выбравшись из неё и чуть не свалившись в воду, трое мужчин обнялись и побрели куда-то в темноту. При этом их шатало, как при сильной качке в шторм. Их рулевой вылез последним. Загремев цепью, он привязал лодку к столбу, снял с плеча ружьё, хмуро огляделся и неожиданно вприпрыжку понёсся за троицей, вероятно, чтобы их сопроводить. Времена лихие, тёмные, того и гляди, не досчитаешься какого-нибудь таможенного поручика.

       Вслед за странной компанией к причалу подплыло несколько шлюпок. Из них выскакивали на берег весёлые, но абсолютно трезвые моряки. Откуда не возьмись, на пристани появились их жонки с детьми. Усилился шум-гам, смех и визг ребятни. Матросы шутили, подкидывали вверх детишек, обнимались и расходились по домам.

       Федька заметил юркого паренька, который накануне приходил к Ивану Белому. Тот подбежал к высокому светловолосому мужчине средних лет из последней шлюпки. Паренёк что-то взволнованно нашёптывал, и показывал рукой в сторону дома старца.

       – Гляньте, кажись, шкипер или кормщик! – Сообщил Федька друзьям. Сашка в нетерпении подскочил к моряку и почему-то на одном дыхании прокричал:

       – Вы кормщик? Знаете Матвея Тимофеича? А Фрола Волкова?

       Мужчина от неожиданности опешил, но через мгновенье улыбнулся ясноглазому парню и спокойно ответил:

       – Ну, паря, оглушил меня! Ну, кормщик, и Матвея знаю, и Фрола. А ты откель такой взялся?

       – Стрешнев я, из Вологды! Племянник Волкова и по поручению семьи Александрова! – Немного успокоившись, но не без гордости заявил Сашка. – А это – мои друзья! – Показал он на Стёпку и Фёдора.

       – Тоже по поручению? – Ухмыльнулся Кондрат Шилов.

       – Да! – Откликнулись оба, вскидывая головы.

       – Вы токоть скажите, они живы-здоровы? Когда на берег выйдут? – Продолжил задавать вопросы Стрешнев.

       – Ну, вот что! – Почесав рыжую бороду, устало ответил кормщик. – Мне надобно по делу, а час поздний. Ступайте-ка вы спать, мальцы. С утра на этом месте и поговорим. – Кондрат неопределённо махнул рукой и ушёл в сопровождении паренька. Какого же было его удивление, когда мальцы не только последовали за ним, но и бесцеремонно пожаловали к Ивану Белому в избу, да ещё уселись все вместе за стол.

       Хозяин дома объяснил Кондрату, что именно эти удальцы просили его разузнать о вологодских купцах и помочь им выбраться из цепких рук таможенников. И он намерен «пошшупать, аки младую жонку» нового целовальника и поумерить аппетиты остальных, а то перед иноземцами на задних лапах прыгают, а русским купцам житья не дают.

       Парни ждали захватывающих морских историй, о сражениях с ужасными штормами и кровожадными пиратами, но Иван Белый расспрашивал кормщика, какие претензии у таможенников, как ведёт себя целовальник, какой откат хотят.

       – Что там у Волкова, мне не ведомо, врать не буду. – Начал Кондрат, отхлебнув горячего отвара из большой глиняной чарки. – У Александрова же дела плохи. Ни в какую делиться со спиногрызами не желает. Да сам посуди. Закупил он товара диковинного дочерям на свадьбы, да на приданое. А те, аки увидели платья златом расшитые, дорогие ткани, зеркала, пряности, книги непонятные, да в сабину трюмы, доверху винными бочками заставленные, так зенки затаращили. И вино непростое, из Бургони! Романея*, а не вино! Они пошуршали промеж собой, да и поредили: готовь два мешка ефимок, две трети винных бочек, да ступай с Богом в свою Вологду!

       Калитников аж присвистнул. Молчаливая сестра Ивана Белого, обносившая мужчин ароматными свежевыпеченными шаньгами и солёной рыбой, шикнула на Федьку, дескать, не свисти в избе, и треснула его полотенцем по макушке. Стрешнев с Телегиным прыснули, а Кондрат лишь улыбнулся и продолжил.

       – Матвей Тимофеич объяснял им, что купил всё дочкам в приданое, да на свадьбу, вся Вологда сбежится, всех накормить, напоить надобно. «Не корысти ради, токмо сдарья* для». А таможенники ему в ответ, в Архангельске тоже люди живут, да это ещё им в ущерб. Мол, одна часть монастырям, вторая в казну, третья – купцу остаётся. Зыркнул Матвей на них, да так, что разумел я тожно, что отплавался. Когда он кулаком по столу стукнул, а кулаки у Тимофеича, аки моя голова, целовальник в крик! Я с матросами к Матвею кинулся, еле его угомонили, иначе таможенников пришлось бы искать за бортом. Васька, евонный управляющий, к целовальнику, ублажать, да уговаривать. – Кормщик поглядел на оживившихся парней, допил отвар с морошкой и клюквой и ухмыльнулся. – Васька, шельмец споркой*, решил гостей напоить для дальнейшего благостного разговора. Он сыздаранья* приготовил полдюжины бутылок красного, да духмяного сыра французского. Токоть эти таможенники, аки бездонные бочки, да и целовальник не хуже. Выдули всё и хоть бы хны. С трудом мы их спровадили, обещались к завтрашнему обеду прийти.

       Проснулся Федька от того, что его с силой трясли за плечо. За окном ни зги, а в избе по всем углам горят светцы, свечи на столе, да народ туда-сюда шастает. Вологжане уж глаза продрали, а Иван Иваныч даёт им наставления. Все затемно по делам разбежались, Белый светцы затушил, дверь прикрыл, и пока Калитников кашу доедал, нашептал ему, что целовальнику на словах передать, и как его убогого из дома вызволить. После старец вручил Федьке письмо, сургучом запечатанное, монеты для стражей, и объяснил, где и когда он будет их ждать.

       Закрутилось, завертелось утро! С первым лучом солнца многие уж назад воротились и доложили хозяину о выполненной работе. Надел он серую бекешу на козлином меху, прикрыл белые волосы конусообразной оплеухой, взял суковатую палку вместо посоха и заскользил по набережной в своей манере. Куда бы ни направился Иван Белый, выследить его было невозможно, свернул, и скрылся незаметно за заснеженными кустами.

       Целовальника в тот день привезли на пристань в дорогих санях, да в лёгком подпитии. Откинув с коленей меховой полог, он вылез раскрасневшийся, довольный жизнью и уверенный в себе. Вместе с таможенными офицерами и двумя стрелками загрузились они в лодку и отправились к кораблям.

       Через несколько часов народу на пристани скопилось, словно собрались на ярмарочные гулянья в масленичный день! В центре смеющейся толпы поморов в качестве скомороха – весёлый светловолосый мужчина невысокого роста. Одет он был в расписной кафтан, отороченный соболем, в кожаных сапогах с цветным узором, в тёплых рукавицах, но без головного убора.

       – Ах, други мои! Какое же это вино! Пьешь, аки яхонтовый нектар! Закроешь глаза, а кругом цветы луговые, ягоды спелые, сладкие, да дЕвицы гладкие! Птицы поют, медуница жужжит, ветер в листве, аки жарко лето на дворе! Глаза откроешь, ни девиц, ни медуниц, даже ни цветочка, лишь море сизое бушует. Но каково!

       – Вась, чё ты нам всё про цветы бакулишь? Ты про шляпу с перьями сказывай! Где ты её оставил-то? – Крикнул один из матросов.

       – А чё?! Баская шляпа была! – Вздохнул Василий Дорошин, откинув со лба светлую прядь волос. – Ну, кто ж знал, что у этой вдовушки два братца, аки мерины! Один из них кузнец, а второй – Руанский палач! Дак я не токоть честь Руси-матушки защищал, но и за всех несправедливо казненных французов отомстил! И на кой мне тута на морозе эта шляпа? – Поморы загоготали, а Василий сам себе ответил. – От белых мух отмахиваться?

       – Дядька Василий! – Радостно вскрикнул Стёпка и кинулся к рассказчику.

       – Стёпка! Ты как здесь?! Сашка, и ты? – Обнимая парней, Василий вдруг встревожился. – Как вы здесь оказались?

       – Да за вами мы, за Матвеем Тимофеичем, с поручением! Задержались вы на месяц, мы и прибыли. – Ответил Стрешнев, радостно разглядывая Василия.

       – А дома все живы-здоровы? Как девочки? Как Даша? – Волнуясь, спросил Дорошин.

       – Все живы-здоровы! К свадьбе готовятся. А скоро ли Матвей Тимофеич на берег сойдёт?

       – Да, скоро появится. – Успокаивающе сказал Василий. – Товар наш пока задержали, но ступить, наконец, на земную твердь, разумею, Матвею дадут! Иначе разнесёт он эту пристань к чертям собачьим! – Все рассмеялись.

       Парни представили Василию своего друга Фёдора Калитникова, который помог им добраться до Архангельска, и решили с пристани пока не уходить. Дорошин сокрушался, что есть охота, а приходится байки травить, чтоб голод обмануть. Запасливый Стёпка вынул из-за пазухи завёрнутый в тряпицу пирог с капустой и совершенно обыденно протянул его Василию.

       – О! Какой запах! – Мужчина аккуратно раскрыл пирог. Как будто предлагая другим, проговорил скороговоркой. – Не? Никто не будет? Нет?!– И с наслаждением съел его один, без зазрения совести. После чего краем тряпицы вытер губы, руки, поклонился Стёпке и произнёс. – Это был царский подарок, месье Телегин! Вовек не забуду!

       – Месье Базилий, кому это Вы там всё кланяетесь? И почему не мне? – Загремел над пристанью знакомый голос.

       Поморы расступились. К Дорошину широкими шагами приближался высокий тёмноволосый мужчина с курчавой бородой, в длинном меховом кафтане и бордовой мурмолке.

       – Знакомьтесь, месье Телегин и месье Стрешнев! Прибыли из самой Вологды, по наши души! – Василий взмахнул рукой и показал на парней.

       Матвей Тимофеевич недоуменно всматривался в знакомые лица, сначала улыбнулся, обрадовавшись, но через мгновенье у него защемило сердце.

       – Что с дочкой? – Он словно посерел на глазах. Парни кинулись к нему.

       – Матвей Тимофеич! Всё в порядке! Все живы-здоровы! И Варенька!

       Вскоре на берег выбрался и синеглазый красавец Фрол Волков. Вечером вместе с Александровым и Дорошиным они сидели за столом Ивана Белого. Обменявшись необходимыми новостями, и тепло попрощавшись, парней отправили ночевать на баркас.

       Утром следующего дня Стрешнев, Телегин и Калитников отчалили от гостеприимного берега и поплыли в сторону Ваги и Вельского Посада. Им понравилось путешествовать втроём, выполнять поручения, пусть и не всегда законные, понравился Архангельский град и вольные поморы, но всё же возвращаться домой, тем более, с чувством выполненного долга, было радостно и приятно. Молодцы знали, чтобы ни случилось, они смогут положиться друг на друга. На душе становилось ещё приятнее, когда поняли, каждый ничтоже сумняшеся бросится на выручку в любое время дня и ночи.

       Семнадцатилетний веснушчатый Стёпка стал гораздо увереннее. Неожиданно для себя он осознал, что матросы на баркасе перестали подшучивать над ним по любому поводу. Он чувствовал себя настоящим мужиком, способным взять ответственность и принять самостоятельное решение, пусть даже от этого зависит его жизнь. С каждым гребком весла к дому Стёпка всё больше задумывался, что делать дальше. Он обожал лошадей, и работа приносила ему радость. Но он также понимал, если бы он жил не в усадьбе Александрова, а на конюшне какого-нибудь Мерзавцева, его сосуществование превратилось бы в ад. Каждый понукал бы его, хуже лошади, с утра до вечера заставляли бы возиться в навозе, и ни о каком уважении речи бы не шло. Никто не занимался бы с ним грамотой и арифметикой, как Варя, никто не отправил бы в такую поездку, да ещё с деньгами. Засыпая под плеск речной волны, Стёпка мечтал стать то шкипером, то владельцем лучших на Руси конюшен, где на белой кобылице выезжала бы зеленоглазая красавица, но её светлый образ в конце сна почему-то превращался в белобородого старца Ивана.

       Тем временем в Архангельске хитроумный старец сплетал свою паутину, чтобы помочь вологодским купцам и самому не остаться в накладе. Благодаря авантюрному характеру, Фрол Волков пытался спасти свой товар от посягательств самостоятельно. Он составил подробные списки, рассчитал налоговые пошлины, и так запутал целовальника, что тот готов был ещё и приплатить. Правда, таможенники его остановили и заслали на корабль представителей монастырей, зная их непримиримый и въедливый нрав.

       В итоге Волков, конечно, госпошлину заплатил, но лишь малую толику от того, что запрашивали у него изначально, а от чёрных ряс он откупился первоклассной бумагой, которую приобрёл в Амстердаме.

       Матвей Александров был купцом честным, от того и страдал. Но всё-таки его настойчивость, помощь смелого находчивого Василия, и многоходовки белобородого старца привели к тому, что таможенники и целовальник разуверились в своих действиях, и были вынуждены пойти на уступки. Теперь задача состояла в том, чтобы эти уступки расширить до желаемого, сохранив «законность» предприятия. В конце концов, купец Александров оставил в Архангельске четвертую часть бочек, сохранив остальной товар полностью. Зная, что в Вологде свои целовальники, дьяки и подьячие, они заранее обменялись с Волковым некоторыми товарами и обговорили план действий.

       Сменив архангельские корабли на струги, вологодские купцы направились к родным берегам. В тот же день, Стрешнев и Телегин уже прощались с гостеприимным семейством Калитниковых.

       Мужчины обнимались и жали друг другу руки. Вологжане благодарили за приют и угощение, за помощь с Архангельском и за своих ухоженных коней с горящими глазами.

       – Теперь и вы к нам! Милости просим в Вологду! – Стрешнев прижал правую руку к груди и поклонился. Стёпка последовал примеру друга.

       Как только Федька произнёс:

       – Ну, мальцы-вологдцы, братцы родные, доброй дороги! Вовек вас не забуду!

       Его мать, красавица Агафья прослезилась. Она настолько была благодарна вологодским парням, что не оставили её сына в беде, не обманули, а всячески ему помогали, что подарила им большие меховые рукавицы, а их коням – тёплые мягкие попоны. Она заботливо собрала для них котомку со всякой снедью и вручила её вместе с баулом для своей сестры, Аксиньи Вороновой.

       Маленькая Бажена всё утро крутилась у всех под ногами, играя с рыжим щенком, а когда парни вскочили в сёдла, протянула Стёпке вышитый платочек, и убежала в дом.

       Дорофей остался доволен коммерческой поездкой своего сына. Его Федька выполнил все поручения, распродал всё, что нужно, удачно сторговался с Тучей и с Иваном Белым. В итоге, привёз товара больше, чем ожидалось. Кроме того, познакомился с известными вологодскими купцами, и заручился их поддержкой, а главное, обрёл настоящих друзей! Да и вернулись все в добром здравии, ни один матрос не покалечился и не пропал в пьяной драке.

       Калитников старший от души поблагодарил вологжан и пообещал любое содействие, ежели им снова понадобится баркас до Архангельского града, или тройка хороших лошадей.

       Свои обещания Дорофей, как и положено доброму купцу, всегда выполнял чётко и в срок. Как только за гостями закрылись расписные ворота, он вызвал посыльного и вручил ему новое Сашкино письмо для отправки в Вологду.

       Написав Вареньке, что её батюшка, всеми уважаемый Матвей Тимофеич, жив и здоров, благополучно добрался до Архангельска, немного задержался на таможне, но скоро прибудет в Вологду, Стрешнев с облегчением и чистой совестью отбыл со Стёпкой в сторону усадьбы Вороновых.


       *Сдарье  – денежные подарки невесте от родных и гостей, свадебные дары.
       *Споркой – проворный, ловкий, способный.
       *Сыздаранья – заранее, заблаговременно.
       *Романея – виноградное вино высокого качества.

       "Вологодская кружевница". Глава 16: http://proza.ru/2021/04/30/1839