Детективный флёр Главы 17, 18

                Глава семнадцатая

Я переоделась, сменила кожаные перчатки на латексные и собиралась отправиться в ванную, когда раздался звонок в дверь. Кого это принесло, на ночь глядя? Было уже около полуночи. Я посмотрела в глазок и обомлела. Журавлев! Что ему нужно? Ладно, сейчас узнаю. Я открыла дверь и заглянула ему за спину.

- Где охрана?

- Коля поехал провожать Любашу, а Антон ждет меня в машине, - отчитался он.

Журавлев смотрел на меня таким пылающим взором, что мурашки у меня пробежали не только по коже, но и внутри, по всем органам.

- Зачем вы пришли?

- А вот зачем, - севшим голосом произнес он и, схватив меня в охапку, стал целовать.

Как же мне хотелось почувствовать его силу, его страсть и нежность, но я еще не оправилась от прежнего унижения. Оно было не таким сокрушающим, как нанесенное Никитой, но все же слишком болезненным. Я его оттолкнула.

- Если вы пришли только за этим, то можете убираться! – прохрипела я. – Я не игрушка, которую можно снять с полки, немного поиграть, а потом вернуть на прежнее место и забыть. Проваливайте!

Этот негодяй смотрел на меня и улыбался.

- Ты становишься еще краше, когда сердишься. Зря не забрала халат, который я купил.

Негодяй! Меня просто распирало от злости, но я сдержалась и проворковала:

- То воздушное недоразумение призвано соблазнять мужчин, а этот халат, - я любовно погладила по махровой поверхности, - мое тайное оружие против незваных гостей.

Он уже не просто улыбался, а смеялся.

- Это оружие тебе не поможет, я знаю, что под ним скрывается.

- Можете об этом забыть, - хмуро произнесла я, потом оживилась. – Кстати, мне очень понравилась ваша любовница. Несмотря на вульгарный вид, она очень милая и искренняя, а позитивная энергия из нее просто хлещет.

Его мое высказывание ничуть не смутило.

- Совершенно верная характеристика, - признал он, - только Любаша – любовница моего друга, а не моя. Друг женат и по некоторым причинам не может в ближайшее время развестись, вот и попросил меня присмотреть за его подругой. Уж очень ей хотелось пойти на это мероприятие.

- Оказывается, вы еще и благотворительностью занимаетесь! – всплеснула я руками. Похоже, этот жест становился привычным, нужно было с этим что-то делать. - Только такая благотворительность вас не красит, - продолжила я. - Вы ведь наверняка общаетесь с женой вашего друга. Как вы ей в глаза смотреть будете? Да и себе реноме подпортили. Теперь все считают вас Любашиным папиком.

Все улыбочки и смешки вмиг слетели с него.

- Черт! – выругался он, - я об этом не подумал.

- Выходит, и вы допускаете ошибки, - ехидно заметила я, - а другим в праве на ошибку отказываете, подозреваете черт знает в чем.

- Я тебя уже давно ни в чем не подозреваю, - буркнул он. – У тебя чего-нибудь выпить найдется?

Мы прошли в кухню и, открыв шкафчик, я достала бутылку с коньяком, который мы с Галкой не допили.

- Та самая бутылка? – спросил он.

- Да. Как видите, я не пьяница, хотя вы меня и в этом подозревали.

- Не сыпь мне соль на раны, - простонал он, усаживаясь за стол.

Поскольку коньяка было совсем немного, я отказалась в пользу гостя, заверив, что с меня и выпитого шампанского довольно. Потом достала из холодильника коробку конфет – очередной Лешкин подарок. Он сам был сластеной и меня баловал. Несмотря на то, что говорила Виктору, я поставила варить кофе. Пауза затягивалась. Мне не хотелось обсуждать наши личные отношения, и я спросила о другом.

- Андрей Николаевич, вы вычислили своего злодея?

- Ксюша, может, отбросим это «вы» и отчества?

- Нет.

- Злопамятная.

- Почему злопамятная? Я помню не только плохое, но и хорошее. Могу привести примеры. Лучше ответьте на мой вопрос.

Оказывается, официальное расследование двух покушений на него топчется на месте. Его служба безопасности тоже над этим работает. Список подозреваемых сократился до одного. Только пока никаких доказательств найти не смогли.

- А как обстоят дела с твоим злодеем?

Я задумалась, и тут меня осенило. Журавлев – именно тот человек, с которым я могу посоветоваться! Я не знала, почему так получалось, но чувствовала, что именно ему смогу рассказать обо всем без купюр. Я глянула на висевшие над холодильником часы: шел второй час ночи.

- Андрей Николаевич, каким временем вы располагаете?

- Любым.

Он смотрел на меня внимательными серыми глазами, и я просто плавилась под его взглядом.

- Мой рассказ может получиться продолжительным, - предупредила я, - но мне очень нужен ваш совет.

- Рассказывай.

Меня будто с цепи спустили, так рьяно я бросилась в бой. Мой рассказ не всегда был последовательным, хотя обычно я была методичной. Мне просто хотелось выплеснуть все и сразу, чтобы освободиться от своих страхов и сомнений. Я откровенно рассказала о том, какую жизнь тогда вела. Он меня не перебивал, лишь иногда задавал уточняющие вопросы. Мы вместе просмотрели фотографии, потом он прочитал мой рассказ. Я стала объяснять, почему не решаюсь обратиться в полицию. Вряд ли они найдут какие-то улики, спустя столько лет, так что мое голословное обвинение, основанное то ли на реально увиденном, то ли на наркотическом бреде, никакой силы иметь не будет. А слухи расползутся. На моей репутации, и без того изрядно подмоченной, можно будет поставить большой жирный крест. Не хотелось бы еще раз ощутить безжалостные нападки СМИ, а в том, что мои бывшие коллеги ухватятся за такую информацию, я не сомневалась. Не только зрители и читатели любят сериалы, журналисты тоже. Частенько один и тот же персонаж кочует из одной публикации в другую. Я даже представила, какими могут быть заголовки: «Некоторые подробности из жизни продажной журналистки».

Андрей Николаевич смотрел на меня тяжелым взглядом.

- Ксения, ты была наркоманкой?

Я даже подскочила с места от возмущения.

- Вот! Опять! Вы готовы думать обо мне самое плохое. Я не была ни наркоманкой, ни алкоголичкой. В самом начале нашей совместной жизни друг моего мужа пытался мне подсунуть какую-то таблетку, так Юрка избил его до полусмерти, еле оттащили. Больше никто не предлагал, а сама я не напрашивалась. И никогда не напивалась до беспамятства! А тут просто провал – черная дыра. Помню, как сидела за столом в доме, а очнулась в оранжерее, что-то увидела или мне пригрезилось, потом отключилась. Когда пришла в себя, ни живых, ни мертвых рядом не было. Думаю, в ту ночь мне подсыпали наркотик. Иначе не могу объяснить свое состояние.

- И что ты сделала, когда пришла в себя?

- Сбежала! Одна! К маме!

- Тебя так напугали Ангелы и Демоны?

- Да при чем здесь они! - с досадой выпалила я и замолчала.

Журавлев взял меня за руку.

- Ксюша, ничего не скрывай. Я хочу разобраться, что с тобой тогда произошло. Ты кому-нибудь об этом рассказывала? – Я отрицательно покачала головой. – Тогда тем более тебе необходимо выговориться.

Мне и впрямь хотелось сбросить с себя этот тяжкий груз. Но как же тяжело прерывать столь долгое молчание! Я опустила голову и стиснула зубы.

- Ксюша, я хочу тебе помочь, - раздался бархатистый голос Журавлева. – Молчание тебе не поможет.

И я решилась.

- Хорошо, - сказала я. – Мой рассказ будет недолгим. Когда я пришла в себя, то обнаружила, что на мне не хватает некоторых деталей одежды, а внутри все саднит. Догадались?

Я увидела, как сузились его глаза и сжались кулаки.

- Тебя изнасиловали?

- Да! А я ничего не помнила! Вообще ничего! Я никогда не изменяла мужу – ни до, ни после. Ниже падать было просто некуда. И я сбежала!

Некоторое время Журавлев сосредоточенно молчал, потом спросил:

- Ты догадываешься, кто это с тобой сделал?

- Думаю, хозяин дома. Он весь вечер донимал меня своим вниманием и, в конце концов, я его послала, причем, довольно грубо. Видимо, он решил мне отомстить таким способом, утвердить свое мужское «я».

- Почему ты мужу не рассказала?

- Зачем?! Я до сих пор стыжусь этого, чувствую себя грязной и стараюсь не вспоминать. Не знаю, почему вам рассказала. А рассказывать мужу было опасно. Если он едва не убил своего лучшего друга, когда тот пытался подсунуть мне таблетку, то как бы он поступил с насильником?

На некоторое время мы замолчали, потом он поинтересовался дальнейшим ходом событий. Я ответила одной фразой: «Покончила с праздной жизнью, вернулась в университет и устроилась на работу.». Чтобы удержать его от дальнейших вопросов, продолжила разговор в нужном мне ключе.

Сказала, что хотела получить у него совет, стоит ли мне обращаться в полицию со своими догадками, но, пока все ему рассказывала, решила, что не стоит. Такая грязь со дна поднимется, не разгрести. Если сыщики что-то упустят, то журналисты обязательно раскопают. Наш брат в игольное ушко пролезет ради сенсации. А если ничего интересного не обнаружат, то придумают. Лучше пусть меня прихлопнут. Я и так изгой. А что будет, когда вторая волна вокруг моего имени поднимется? Да не просто волна, а настоящее цунами. Я до сих пор никак не могу устроиться на нормальную работу, нервно сказала я. Даже в секретарях сыщика не задержалась. Через неделю собираюсь выйти на работу в библиотеку. При ней открывается досуговый центр. Подруга пообещала, что я там смогу вести кружок юного журналиста. На днях я проконсультировалась с юристом, возможно ли это при запрете на профессию. Он сказал, что юридических препятствий нет, только родителям моих будущих учеников вряд ли понравится, если их детям основы журналистики, в том числе и журналистскую этику, будет преподавать человек с пятном на репутации.

- Значит, будешь книги выдавать?

- Что вы! Это мне тоже не по зубам. Для этого есть люди со специальным образованием. Я буду организовывать различные мероприятия и затыкать собой дыры, если таковые появятся.

- Зачем тебе это?

Я горько рассмеялась.

- Странный вопрос. Жить на что-то надо.

Выражение его лица резко переменилось.

- Вчера ты выглядела ослепительно. Я тобой восхитился. Ты сумела недостаток (временный недостаток, уточнил он, коснувшись моей руки) превратить в достоинство. – Он вроде бы произносил комплимент, но его тон совершенно этому не соответствовал. – Кожаные перчатки в сочетании с поясом – просто улёт!

Я рассмеялась.

- Андрей Николаевич, с каких пор вы стали использовать жаргонные словечки? Неужели общение с Любашей так на вас повлияло?

- Возможно, - ответил он, даже не улыбнувшись. – Вчера несколько раз слышал от нее это выражение. Постараюсь следить за словарем. Но вернусь к тому, с чего начал. Ты вчера ослепительно выглядела, а то, что на тебе было надето, стоит бешеных денег. Да еще бриллиантовые серьги. Откуда у безработной и нуждающейся женщины такие вещи?

Идиот! Упертый баран! Никак не может избавиться от предвзятости. Я встала и добавила кофе в свою чашку.

- Вот что, Андрей Николаевич, мне надоело постоянно перед вами оправдываться и что-то объяснять. Делаю это в последний раз. То, что было на мне надето, действительно стоит немалых денег, хотя и не бешеных. Деньги на этот наряд дал мне брат со словами: «Сделай так, чтобы мужики, глядя на тебя, слепли. Хочу тобой похвастаться.». Вчера, прощаясь, он шепнул, что с его заданием я справилась на «отлично». Теперь о серьгах. Как вы уже знаете, мой муж был популярным музыкантом. Он очень много зарабатывал и просто осыпал меня драгоценностями. У него хороший вкус, и он никогда не покупал ширпотреб. Большую часть этих драгоценностей я продала, когда покупала квартиру. С остальными пришлось постепенно расстаться после того, как осталась без работы. Уцелели только эти серьги. С ними я не смогла расстаться. Это был первый Юркин подарок и, вообще, моя первая драгоценность. До этого у меня и уши не были проколоты.

Я замолчала и, сев на стул, отпила глоток холодного кофе. Журавлев, уставившись на меня напряженным взглядом, заговорил.

- Если я оказался неправ в своих предположениях, то прошу меня извинить.

Я его сразу оборвала.

- Извинения с такими оговорками извинениями не являются и не принимаются. Можете продолжать обо мне думать в прежнем ключе – продажная журналистка, наркоманка, алкоголичка, а после моих сегодняшних откровений наверняка еще и шлюхой считаете. Флаг вам в руки! Одного не понимаю – зачем вы тратите столько времени на столь презренную женщину? Хотя, нет, понимаю – влечение. Наверное, вы себя ненавидите за то, что вас тянет к такой недостойной женщине, и пытаетесь от этого влечения избавиться. Вот и рады поверить в любую гадость обо мне. Так вот, с меня хватит! Еще раз благодарю вас за то, что вы для меня сделали, но больше никаких дел с вами иметь не хочу.

Я встала и принялась демонстративно мыть свою чашку, давая понять, что на этом наши посиделки закончились. Журавлев молчал, мрачно следя за моими действиями. Затем тяжело вздохнул.

- Ксения, не торопись с выводами. Я дал тебе высказаться, теперь ты меня выслушай. Я так устроен, что, когда вижу какое-то несоответствие, то пытаюсь найти ему объяснение. Согласись, что это логично. Я не нашел ответа на свой вопрос, вот и спросил у тебя. А ты на меня обрушила лавину нелепых обвинений.
Мне вдруг стало все безразлично. Опять объясняться? Толочь воду в ступе? С меня действительно хватит. Я сказала, что приняла его объяснения, но дальнейшего обсуждения не будет. Мне это все надоело. Как-нибудь сама разберусь со своими проблемами, мне не нужен помощник, от которого приходится защищаться.

- Ты же хотела получить от меня совет, - напомнил Журавлев.

- Да, хотела, но теперь передумала.

Он поднялся. Его лицо напоминало застывшую маску.

- Ну, как знаешь. Не собираюсь навязываться.

Я пошла его провожать. В дверях он обернулся.

- Если передумаешь, позвони, - произнес он и вышел.

Секунд тридцать я чувствовала себя победительницей, а потом села на полу в прихожей и горько разрыдалась, чего уже очень давно не было. Некоторое время я истово жалела себя и сокрушалась о загубленной жизни, а потом встрепенулась. И чего это я? Не в первый же раз! Все, что ни делается, к лучшему. Мне просто повезло, что я не ввязалась в более близкие отношения с Журавлевым. Я быстро собрала в кучу все его недостатки, начиная с возраста и заканчивая его потребительским отношением к женщинам, и перевела дух. Слава богу, пронесло! Сегодня я собиралась закончить день, предаваясь воспоминаниям о нашем с Лешкой триумфе. Вот этим и займусь.


                Глава восемнадцатая

Через неделю я вышла на новую работу. В этом районе метро пока не построили, так что добираться туда было неудобно, и на дорогу мне потребовалось потратить больше часа. Библиотека занимала два этажа в двадцатипятиэтажной жилой башне. Собственно библиотека располагалась на втором этаже, на первом планировали разместить досуговый центр для детей. Лера провела меня по всем помещениям, рассказывая о своих планах. Я не узнавала давнюю подругу, она была не только воодушевленной, что не было для меня открытием, она была очень энергичной и уверенной в себе. Библиотека уже несколько месяцев функционировала, а работа по оборудованию помещений досугового центра была в самом разгаре. В комнате, предназначенной для занятий танцами, устанавливали большие зеркала, в соседней – оборудование для художественной студии и так далее. По счастью, за строительными работами следила завхоз – жизнерадостная женщина угрожающих размеров. В просторном холле разместили некое сооружение, напоминающее конторку – рабочее место администратора. Со следующей недели предполагалось начать запись в различные кружки, которые начнут свою работу после новогодних каникул. На двери в библиотеку уже висело соответствующее объявление.

Дел было невпроворот. Я сразу включилась в работу. Прежде всего, мне нужно было завлечь как можно больше народу в наши сети, а затем составить расписание, учитывая пожелания преподавателей. Одного объявления на дверях явно было мало. Я распечатала еще двадцать штук и развесила их на магазинах и на некоторых домах, решив потом развесить еще порцию. Кроме того, дала объявление в бесплатную рекламную газету, которую распространяли в этом районе. На этом я не успокоилась, задействовав интернет. Еще на мне висела организация новогодних представлений, попросту – елок для детей разного возраста. В этом направлении уже работала молодая библиотекарша Катя, пока на общественных началах, но после нового года Лера обещала ей полставки организатора. Сама Лера была под завязку занята библиотечными делами. Недавно ликвидировали старую библиотеку в центре города, книги списали и хотели отправить на свалку, но Лера их перехватила и теперь вместе с помощницами пыталась из этой огромной кучи выловить жемчужины.
Библиотека всегда казалась мне тихим и спокойным местом, но, оказавшись внутри, я уже так не думала. До дома я добиралась не раньше девяти и чуть ли не замертво падала от усталости. Пока мы работали без выходных, предстоящие новогодние мероприятия и открытие досугового центра не оставляли свободного времени. Я еле вырвалась на мамину свадьбу. Они расписались в районном ЗАГСе, а ужин состоялся в скромном ресторане недалеко от их дома, мама на этом настояла. Лешка предлагал закатить шикарную свадьбу. Кроме новобрачных на торжественном ужине присутствовали я, Лешка с Натальей и дети Семена Алексеевича. Новые родственники мне понравились. Его дочь Марина и ее муж Илья были спокойными интеллигентными людьми, внучка Маша симпатичной и воспитанной девочкой. На их фоне сын Семена Алексеевича Эдик выглядел слишком ярким и слишком живым, если не сказать необузданным. Молодой, привлекательный, остроумный и подвижный, он излучал жизненную энергию. На пару с Лешкой они весь вечер нас развлекали.

Лешка рассказал несколько своих анекдотов, и даже спокойная и уравновешенная Марина смеялась до слез. Потом вспомнили о Лешкиных достижениях. Сериал показывали на одном из федеральных каналов, так что репортажи о презентации нового сезона промелькнули во многих новостных выпусках. Семен Алексеевич сообщил об этом своим родственником, те с помощью интернета нашли эти репортажи и оценили. Я там тоже кое-где промелькнула, и мне перепало несколько комплиментов. С подачи Галки точно так же ознакомились с репортажами и наши друзья.

- Ксюша, что за безобразие! – возмущался Витька. – Мало того, что сама на пятнадцать лет скрылась, ты еще скрывала от нас своего талантливого брата! Лешка всегда мне нравился, хотя тогда он был просто смешливым ребенком.

- Он и сейчас смешливый, - рассмеялась я.

Никита вторил ему, а потом добавил, что на той вечеринке я затмила главную героиню фильма. Честно признаюсь, мне понравилось купаться в комплиментах и восхищении.

Вечер, посвященный маминой свадьбе, прошел на удивление приятно. Даже Наталья, впервые на моей памяти, вела себя просто и дружелюбно. Прощаясь с новыми родственниками, мы чувствовали себя так, будто уже давно сроднились.

- Сестричка, - обратился ко мне Эдик, - не обменяться ли нам номерами телефонов?

- Не возражаю, братик, - с улыбкой ответила я.

- А старшего брата забыли? – подошел Лешка.

Этот вечер я вспоминала с удовольствием. В последнее время произошло немало приятного, включая и выход на новую работу. Та требовала полной отдачи, креативного подхода и изобиловала новыми знакомствами. Свободного времени почти не оставалось, что меня только радовало, так как не хотелось сосредотачиваться на неприятном, а его тоже хватало. В очередной раз позвонил следователь и поинтересовался, не вспомнила ли я каких-нибудь эпизодов из прошлого, которые смогли бы пролить свет на настоящее. Я без колебаний ответила, что нет. Он предупредил, что ему ничего не остается, как занести мое дело в разряд «глухарей», так как нет ни одной зацепки и взять ее неоткуда, а разыскивать человека в таком большом городе на основе тех фотографий – гиблое дело.

Я по-прежнему была уверена в правильности принятого решения, но, с другой стороны, сознавала, что веду себя, как страус, делая вид, что опасности больше не существует. А она никуда не делась. Просто мой злодей, обнаружив, что меня охраняют, на время затаился, но наверняка понимает, что вечно охранять меня не будут, вот и выжидает. Нужно что-то делать! Но что? Что я могу сделать одна, без помощников? Старые связи не в счет, полицию я исключила, Журавлев устранился, пусть и с моей помощью. Кто остается – Лешка? Он искренне считает, что неприятности мне устраивал Журавлев. Если я обращусь к нему за помощью, то он, чего доброго, отправится выяснять с ним отношения. Этого мне хотелось меньше всего. В результате долгих и нудных размышлений я пришла к выводу, что нужно еще немного выждать, а там – может, все как-то само собой рассосется или в голову придет конструктивная мысль.

Жизнь тем временем шла своим чередом, и не только у меня, но и у моих близких. Начался показ нового сезона Лешкиного сериала. Успех превзошел все ожидания. Критики и зрители были единодушны в высокой оценке актерского состава, частенько особо выделяя Лешку. Ему же некогда было купаться в лучах славы, он не вылезал со съемочной площадки. Мама с мужем наслаждались медовым месяцем, и у Галки дела сдвинулись с мертвой точки. Она, наконец, подала на развод. Володя принял это спокойно и даже равнодушно, похоже, желание возродить семейную жизнь угасло у него так же быстро, как и появилось. У Кости с московским предложением все вышло наперекосяк. Когда московские менеджеры его заманивали, то наобещали золотые горы, а, когда дело дошло до конкретного разговора, все стало выглядеть не так радужно. Та работа, которую ему сулили, теперь предполагалась лишь в отдаленном и не очень ясном будущем. Костя решил отказаться. Галка поддержала его решение. Теперь они с Гришкой собирались отправиться в Екатеринбург на новогодние каникулы, чтобы осмотреться. В этой ситуации жальче всех было Галкину свекровь. Она будет редко видеться с внуком, а ведь он практически вырос у нее на руках.

В моей жизни тоже кое-что происходило. Виктор Королев регулярно мне звонил, предлагал встретиться. Я ссылалась на занятость, на что он отвечал, что тоже не бьет баклуши, так как не только снимается, но и играет в театре. В конце концов, ему удалось меня уломать. Он встретил меня возле библиотеки, предложив отправиться в его любимое кафе на Садовой. Поначалу я была немного напряжена. Мне нравилось общаться с ним по телефону, нравился легкомысленный треп и легкие уколы, но вступать с ним в какие-то отношения я была не готова. Но, похоже, он к этому тоже не стремился. Никаких многозначительных взглядов или намеков не было, и я расслабилась. Он обладал хорошим чувством юмора, был великолепным рассказчиком и отличался широким кругозором. Мы прекрасно проводили время за ужином и разговором, когда к нашему столу подошли две молоденькие студентки и, робко улыбаясь, попросили у моего спутника автограф. Он отреагировал очень доброжелательно и, спросив их имена, написал им по несколько строк в их тетрадях для конспектов. Потом он проводил меня до двери в квартиру и, улыбнувшись, сообщил, что кофе на ночь не пьет. Мы оба рассмеялись, после чего он чмокнул меня в щеку и, пообещав вскоре позвонить, удалился. Ко всему прочему, он был еще и обаятелен. Как же несправедливо, что в его присутствии я не чувствую того, что каждой клеточкой души и тела ощущаю в присутствии престарелого негодяя! Кто высекает эти таинственные искры, которые проскакивают между мужчиной и женщиной?
Была середина декабря, до первой «елки» оставалось чуть больше недели, а еще многое было не сделано. Ремонт вестибюля никак не могли закончить, поэтому елку некуда было ставить, и эта лишь одна из многие неувязок, с которыми срочно нужно было разобраться. Мы с Лерой вышли из здания библиотеки в половине девятого, едва держась на ногах.

- Скорей бы до постели добраться! – простонала я.

- У меня такие же мысли, - вяло откликнулась подруга.

Мы спускались по ступеням, когда к нам подошел мужчина – высокий, статный, в длинном темном пальто, на висках поблескивала седина, а серые прищуренные глаза пристально смотрели на меня.

- Здравствуй, Ксения, - произнес он, и настырные мурашки заполонили меня с ног до головы.

- Здравствуйте, Андрей Николаевич, - еле выдавила я.

- Вижу, вы устали. Я провожу вас до дома.

Нужно было бы послать его подальше, чтобы потом опять не рыдать, но я представила, как сейчас будем мерзнуть в ожидании маршрутки, потом еле туда засунемся, а потом мне еще на метро ехать с пересадкой, а от метро пятнадцать минут топать.

- Пожалуйста, подвезите нас до метро, - вежливо попросила я, потом опомнилась. – Знакомьтесь, это моя подруга Лера, она здесь всем заправляет. - Я сделала неопределенный жест в сторону библиотеки, - А это, - я кивнула на своего знакомого, - Андрей Николаевич.

Никаких уточнений я делать не стала. Журавлев сказал положенные в таких случаях слова и подвел нас к своему автомобилю. Антон был уже наготове и распахнул дверцу, сначала передо мной, потом перед Лерой. Мы с ним тоже обменялись приветствиями. Когда все разместились на своих местах, Журавлев повернулся к нам.

- Лера, где вы живете?

Подруга замешкалась лишь на мгновение. Наверное, хотела отказаться из деликатности, но усталость взяла свое.

- На Фонтанке. Рядом с Ксюшиным домом. Мы с ней дружим с первого класса, за одной партой сидели.

- И как же она училась?

И тут Остапа, то есть Леру понесло. Она беззастенчиво пела мне дифирамбы, рассказывала, какой я хороший друг, какой круглой отличницей была, и что уже в третьем классе решила стать журналисткой.

- Вы в курсе того, в чем обвиняли Ксюшу два года назад? – неожиданно спросила подруга. Зачем она затронула эту тему?

- В курсе, - сдержанно отозвался Журавлев.

Лера села на своего конька – защищать обиженных и обездоленных.

- Надо быть слепым и тупым, чтобы поверить в то, в чем ее обвиняли!

- Вы считаете ее полностью невиновной?

Как же я устала от всех этих вопросов и обсуждений! Но Лера, прежняя Лера, излишне эмоциональная и болезненно реагирующая на любую несправедливость, взялась за дело. Спокойный и рассудительный руководитель остался за дверями библиотеки.

- Конечно, виновна, - тяжело вздохнула она, - из-за ее действий тому человеку был нанесен крупный ущерб. Но это была ошибка, а не злой умысел! А ее бывшие коллеги набросились на нее, как стая гиен. И все из зависти!

Я дернула подругу за руку.

- Лера, остановись. В лице Андрея Николаевича ты не найдешь благодарного слушателя.

- Лера, пожалуйста, продолжайте, - перебил он меня. - В моем лице вы найдете самого заинтересованного и благодарного слушателя.

И Лера продолжила свой монолог. Она говорила о моей безупречной репутации, о том, что главный редактор был обо мне очень высокого мнения, и что именно мне поручали самые ответственные статьи, упомянула и о том, что меня приглашали и в другие издания, и на телевидение. Все это было так или почти так. Но откуда она обо всем этом знает? В течение долгого времени наше общение было эпизодическим, лишь в последние два года мы стали общаться регулярно. Наверное, и в предыдущие годы она внимательно следила за моей карьерой, а что-то я ей потом сама рассказала.
Тем временем мы подъехали к Лериному дому. Антон вышел, чтобы открыть дверцу, она порывисто меня обняла и со словами «до завтра» вышла из машины.

- Андрей Николаевич, зачем вы устроили этот допрос? – прошипела я. – Зачем вообще сегодня явились?

- Нужно поговорить.

- Пересаживайтесь на заднее сиденье, поговорим по дороге.

- Нет, мы поговорим у тебя дома. Это серьезный разговор, свидетели не нужны.

Антон вернулся за руль, но Журавлев, сидя в пол-оборота, продолжил разговор.

- Тебя действительно приглашали на телевидение?

- Да.

- Почему же ты отказалась?

Я считала такой разговор безобидным, поэтому поддержала его.

- Мне нравилось самой искать темы, писать о них, а не озвучивать чужие тексты, улыбаясь в камеру. К тому же, местное телевидение не на высоте.

- А если бы тебя пригласили на московский канал?

Я рассмеялась.

- На той вечеринке, где мы с вами недавно пересеклись, московский продюсер предложил мне работу на своем канале.

- Это такой плотный блондин?

- Да. – Журавлев вперил в меня хмурый взгляд. – Вот только не надо, Андрей Николаевич, строить никаких предположений. Этот блондин – мой бывший однокурсник. И ничего более.

- Разве он не знал о том, в чем тебя обвиняли?

- Знал, но он ни на минуту во мне не усомнился, сам так сказал, считал, что я просто «знатно лоханулась». Я до сих пор не понимаю, почему практически никто не написал, что я допустила грубую ошибку, проявила непрофессионализм, нет, все дули в одну дуду – подкуп! Откуда такое единодушие?

- И в комментариях в интернете было то же самое, - хмуро произнес Журавлев. – Их было огромное количество. Ты читала?

- Нет, я не мазохистка. Мне и официальных изданий хватило. А о том, как любят глумиться над оступившимися, мне прекрасно известно.

- Знаешь, откуда взялось такое единодушие? Все считали тебя профессионалом высокого уровня и не допускали возможности того, что ты могла совершить столь грубую ошибку. Скажи, а тебе делали предложения…

- Делали, и не раз, - резко ответила я, - но только в самом начале. Разумеется, я их всех посылала, а одному особо настойчивому пригрозила, что напишу о нем, но не то, чего ему хочется. Подробно опишу, как он давит на журналистов, чтобы получить желаемое. Он сразу отстал. Не знаю, как распространились слухи об этом разговоре, но больше мне подобных предложений не делали.

- Ты написала такую статью?

- Смеетесь что ли? Это же самострел! Обязательно найдется какой-нибудь праведник, который напишет, что ему, такому честному и незапятнанному, никто подобных предложений не делал, что никто не станет соваться с такими предложениями к первому встречному. Наверняка у того человека имелись основания обратиться именно ко мне.

- Как у вас, журналистов, все непросто, - усмехнулся Журавлев.

- А у вас, бизнесменов, все просто?

- И у нас непросто. Куда бедному крестьянину деваться?

Мы подъехали к моему дому. Я приветливо распрощалась с Антоном, а Журавлев немного задержался, что-то ему объясняя. В лифте мы не разговаривали, просто смотрели друг на друга, будто пытаясь что-то прочитать на дне глаз. Едва войдя в квартиру, я сразу устремилась в туалет, потом заглянула в ванную и причесалась, подкрашиваться не стала. Не тот случай. Я ни за что не поддамся на его происки, настраивала я себя. Ему от меня нужно только одно, да и то лишь изредка. Я уже и так многое потеряла в своей жизни, нужно хотя бы самоуважение сохранить. Даже сильное влечение – не оправдание глупых поступков. Отражение в зеркале меня порадовало – глаза блестят, щеки пылают. Выходя с работы, я выглядела иначе – замученной и апатичной. О чем бы он ни собирался со мной говорить, я должна сохранять боевой настрой, продолжала я увещевать себя. Он – сильный человек, уверенный в себе и целеустремленный, но я не поддамся на его чары. Не хочу превратиться в коврик под его ногами. А ведь именно так и будет, если я не сдержусь.

Я застала Журавлева на том же месте и в той же позе, в какой оставила несколько минут назад. Он стоял в коридоре, прислонившись к стене, и его серые внимательные глаза пронзали меня насквозь, а я, как обычно, просто плавилась под его взглядом. И тут он протянул ко мне руки.

- Иди ко мне. Я ужасно соскучился.

Его бархатистый голос с первой минуты нашего знакомства меня завораживал. Вот и сейчас, все во мне противилось его магическому воздействию, но я, как завороженная, шагнула в его объятия. Как же здорово было ощущать его рядом, чувствовать его губы на своих губах! Поначалу поцелуй был осторожным и нежным, но вскоре страсть захватила обоих. Я и не заметила, как оказалась у него на руках. Он уже сделал пару шагов в сторону спальни, когда у меня в голове набатом зазвучали слова: «Тряпка! Тряпка! Тряпка!». В течение нескольких секунд разум и чувства боролись между собой, но разум все-таки победил.

- Нет! – прохрипела я, выскальзывая из его рук.

- Почему? – спокойно спросил он.

Он пытался казаться спокойным, но в его глазах появилось какое-то непонятное выражение – то ли злость, то ли разочарование, а, может, все вместе. Я ощутила что-то, похожее на злорадство. Вот так-то, милый. Не слишком приятно, когда тобой пренебрегают?

- Почему? – повторил он свой вопрос.  – Я ведь знаю, что чувствуешь ты, что мы оба чувствуем.

- Мы это уже обсуждали, - устало сказала я, направляясь в кухню. – Я не игрушка и не хочу пылиться на полке, ожидая, когда обо мне вспомнят. Кажется, вы хотели о чем-то поговорить? Сейчас самое время. Уже поздно, а я очень устала.

- Непременно поговорим, - заверил он, - но сначала покончим с этой темой. Чего ты от меня ждешь – каких-то серьезных обязательств? Может быть, брака?
В его вопросах мне послышались нотки сарказма. Я смотрела на него и не понимала, почему меня к нему так тянет. Ведь не влюбилась же я в него? Нет, только не это!

- На этот счет, Андрей Николаевич, можете быть совершенно спокойны, - заверила я. - Вы мне в мужья не годитесь.

- Из-за возраста? – быстро спросил он.

- Возраст здесь ни при чем, вы все еще в Вышей Лиге. – Я заметила, как у него на губах промелькнула довольная усмешка. – Мне ваш послужной список не нравится.

Он выглядел обескураженным.

- Намекаешь на то, что я мухлюю с налогами?

Если бы у меня были силы, я бы рассмеялась нелепости такого предположения, а так, лишь усмехнулась.

- Наверняка мухлюете, но мне до этого нет дела. Я в налоговой полиции не служу, а сейчас и статей не пишу. Пусть это остается на вашей совести. Я имела в виду совсем другое – четырех бывших жен и шестерых брошенных детей. Мне такая арифметика не нравится.

- Других это не смущает, - раздраженно бросил он.

- Видимо, их больше интересует другая арифметика – ваш счет в банке.

На некоторое время мы замолчали. Я включила чайник, посетовав, что угощать его нечем. Он сразу удалился в прихожую и вскоре вернулся с пакетом.

- Я примерно представлял содержимое твоего холодильника, так что подстраховался.

На столе появилась бутылка вина и куча коробочек с китайской едой. От выпивки я сразу отказалась, так как мне нужно было рано вставать. Он тоже не стал пить, а запечатанную бутылку поставил в мой шкаф со словами, что доберемся до нее в следующий раз. Я не была уверена, что следующий раз будет, а, если и будет, то неизвестно когда. Мы ели молча, так как оба были голодны.

- Не знаю, как ты до сих пор ноги не протянула при таком питании, - нарушил молчание Журавлев. - Ты очень похудела за последнее время.

- Ничего, наверстаю, когда время появится.

- Я заметил, что ты ко многим проблемам относишься легкомысленно.

Я чуть не подавилась от удивления и возмущения. Опять обвинения – не одни, так другие!

- К каким, например?

- О еде я уже упомянул. Вспомни, как ты отнеслась к своим ранениям, будто безобидную царапину получила! Вместо того, чтобы лечиться, сбежала из Зеленогорска, - проворчал он. - А сейчас, когда вычислила своего злодея, ты и в ус не дуешь, ничего не предпринимаешь. На что ты надеешься?

Я отложила вилку и уставилась на него тяжелым взглядом.

- Пустые обвинения. По первым трем пунктам я вам уже все объяснила. Повторяться не буду. Теперь о моем легкомыслии. Это не легкомыслие, а самозащита. Если бы я по каждому поводу впадала в панику и рвала на себе волосы, то была бы уже лысой и с нервным тиком. Поверьте, я делаю все, что в моих силах. А теперь давайте займемся делом. Вы хотели о чем-то поговорить, а мы все ерундой занимаемся.
- Ерундой, значит? – усмехнулся он. – Что ж, будь по-твоему, поговорим о деле.
Он стал говорить, а я слушала, и по ходу его рассказа меня охватывали самые разнообразные чувства – удивление, благодарность, восхищение и стыд. Стыд за то, что так плохо о нем думала, за то, что своими несправедливыми упреками и капризами обижала его. В этот момент мне не хотелось думать о том, что, хотя бы часть моих упреков, была справедливой.

В прошлый раз мы расстались не слишком дружелюбно, я попросту выставила его из дома, заявив, что никаких дел с ним иметь не хочу. Он был не просто зол на меня, он был оскорблен и решил оставить меня в покое. Еще никто не позволял себе разговаривать с ним в таком тоне. Скажи, почему я терплю от тебя такое? – спросил он. Однако ответа ждать не стал и продолжил свой рассказ. Через несколько дней его возмущение утихло, и он ощутил беспокойство. Тут опять упомянул о моем легкомыслии. Убийца наверняка готовит новое покушения, а я ничего не предпринимаю. Поскольку я не хотела обращаться в полицию, он решил сам кое-что выяснить, подключив к этому частных сыщиков.
Прежде всего, нужно было получить список присутствовавших на той проклятой вечеринке, чтобы проверить, не соответствует ли кто-то из них моему описанию. Адреса поместья он не знал, но у него были две существенные зацепки. Во-первых, двое молодых людей, умерших от передозировки в один день и в одном месте. Такое нечасто происходит. Во-вторых, примерное время этих событий. Он запомнил, как я говорила, что последний раз напивалась двенадцать лет назад, а по моему рассказу он понял, что это происходило летом. Оказывается, я так подробно излагала ему события того рокового дня, что и местность как-то описала, на основании чего он сделал предположение, в каком районе находился тот дачный поселок. Как впоследствии выяснилось, он не ошибся.

Вскоре на руках у сыщиков был список из семнадцати фамилий, включавший двух официантов и домработницу, а также двух погибших. В деле имелись фотографии последних. Юноша был красив и белокур, ему едва исполнилось девятнадцать лет. Погибшая девушка была несовершеннолетней и являлась сестрой одного из гостей. Вскоре выяснилось, что усадьба через три года после той вечеринки сгорела вместе с хозяином и его временной подругой. Подозревали поджог, но ничего не доказали, а виновников не нашли. За последние годы список еще сократился – один из официантов погиб в дорожной аварии, а пожилая домработница в прошлом году скоропостижно скончалась от инфаркта. Итого, в списке осталось двенадцать фамилий. С ними, за исключением Олега Переверзева, встретились, никто из мужчин не подходил под данное мной описание, и никто не видел там высокого и очень худого парня с длинными черными кудрями.

- Олега я знаю, он тоже не подходит под описание, - впервые я вклинилась в речь Журавлева.

- Сыщики это уже выяснили. Говорят, он совсем снаркоманился, его два месяца никто не видел.

У меня слезы выступили на глазах. Как безжалостно поступили «Дебоширы» со своими жизнями! Журавлев протянул руку и нежно провел по моей щеке.

- Не плачь, милая, они сами выбрали свою судьбу.

- Да, - всхлипнула я. – Сами. Обычно мы сами виноваты в своих несчастьях, но от этого не легче.

Я не заметила, как мой гость переместился на соседний стул и обнял меня за плечи. Мне вдруг стало так хорошо и спокойно, что я решила полностью отдаться моменту, не заглядывая в будущее, и прислонилась к его плечу. В этот момент я поняла, что это было именно то плечо, на которое я хотела опираться.

- Андрей Николаевич…, - я вдруг запнулась, - Андрей, - произнесла я более решительно, - спасибо тебе за все, что ты для меня делаешь. Признаться, я этого не ожидала. Думала, тебе наплевать на то, что со мной происходит.

- Глупышка, - нежно отозвался он, поглаживая меня по спине. – Конечно, не наплевать. Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое, и по мере сил стараюсь этого не допустить. Жаль, что это расследование не выявило преступника. Мы опять в тупике.

Расследование действительно зашло в тупик, но в данный момент меня это не волновало. Может, он прав, и я легкомысленная? Ну, и ладно. Это тоже не имело значения. В моей душе воцарился покой. Рядом был сильный и надежный мужчина, на которого можно опереться. Даже в лучшие периоды нашей совместной жизни с Юркой я никогда не могла расслабиться, опасаясь, что в любой момент он может сорваться. Тем временем Андрей развернул меня к себе и заглянул мне в глаза.

- Может, отправим Антона домой? Сегодня мы с ним с самого утра на колесах. – Я кивнула. – Во сколько тебе завтра на работу?

- К десяти.

- Значит, он за нами заедет в девять.
Андрей отошел в сторону, чтобы позвонить своему водителю, а я, будто в тумане, стала убирать со стола. Вскоре он присоединился ко мне и помог ликвидировать следы нашего позднего ужина.

А затем мы оказались в волшебной стране, в которой не было ничего кроме страсти и нежности, такой пронзительной нежности, от которой слезы выступают на глазах. Ради таких моментов стоит жить. Уснули мы только под утро.


Продолжение следует...


                Уважаемые читатели!

                Пожалуйста, оставляйте свои комментарии.