Оставьте до завтра

Рассказ

           Ну не идут мне прямые волосы – и всё! Мало того, что не идут – не дают прорываться наружу завитушкам моей природной весёлости.
           Поэтому я делаю химическую завивку с молодых лет. С тех самых  пор люблю и не обхожусь без нее, потому что я создана для кудряшек – так мне кажется. Они просто преображают меня в неунывающую. Однако природа подвела – создала с густыми и абсолютно прямыми, к моему огорчению,  волосами. Русый цвет с легким рыжеватым оттенком – вот всё, что я имею. Однако этот оттенок – опять же с помощью той же химии – с удовольствием перевожу в некий устойчивый цвет, дающий мне полное душевное равновесие и даже гармонию.
И вздыхать по модным причёскам из прямых волос – не для меня. Не приемлю эту прямизну – и баста.
           Но однажды случилось то… что случилось.

           Мы жили тогда в Праге. Мой муж Эдуард часто уезжал – путешествовал по морям на кораблях. Должность у него такая была – «flying artist» - летающий артист. Пел в опере, а потом, когда спектаклей не было,  летел в некий порт, где его поджидал белоснежный лайнер, чтобы отправиться в океанское путешествие вместе с ним. Мой Flying artist пел в капитанских клубах, кают-компаниях, концертных холлах, лонджах или в залах на берегу… А потом снова улетал в Прагу на оперную сцену и продолжал свою работу на земле.
            Целую пятилетку происходили эти постоянные странствия. Я, к сожалению, оставалась в Праге, потому что служила администратором в русском отеле, но мне было интересно слушать его рассказы, разглядывать фотографии разных незнакомых мне городов и земель.

   
            Как-то, перед его очередным отъездом, гуляя по улицам Праги, мы вышли на Вацлавскую площадь с её знаменитым конным памятником, где часто назначают свидания «под хвостом».
            Притягательный пассаж «Люцерна», в результате реституции перешедший в собственность первому президенту страны Вацлаву Гавелу, манил в свое прохладное чрево с графическими коридорами, высоким стеклянным куполом и знакомым конём со всадником, повешенным вниз головой над главным холлом пассажа. Это местный юмор такой.
            Здесь среди множества магазинчиков и кафешек мы  набрели на бутик под названием «Парики». В витрине зазывно красовались головки манекенов с белокурыми кудрями, каштановыми каре, короткими и длинными пепельными прядями и даже абсолютно по-цирковому разноцветными синтетическими волосами, предназначенными для маскарадов. Ничего из того, что было бы привлекательным для меня, я не видела.

             На следующий день Эдуард улетал в очередной вояж, и ему захотелось перед отъездом жену чем-то порадовать. Он уговорил меня зайти в магазин.
Там он взял инициативу в свои руки и попросил продавщицу показать нам рыжий парик с современной стрижкой.
            Немного поискав, женщина протянула кораллового цвета парик с прямыми и короткими волосами.
            - Ну, ты же знаешь, что мне не идут прямые волосы. Зачем мне мерить? – сопротивлялась я.
           - Ты не спорь… ты попробуй! – убеждал он меня.
           Лениво я позволила надеть на себя коралловое чудо  – и замерла в недоумении. Оказалось – хорошо!
           - Мы берем! – радостно подытожил муж.
          - Подожди! – остановила его я. – Ты же не знаешь, сколько парик стоит.
          Цена оказалась высокой. Меня это тут же отпугнуло.
          - Нет-нет-нет! – стала сопротивляться я. – Не хочу никакого парика за такую цену. В конце концов, обойдусь и без этой красоты. Буду носить свою «химию».
          - Но бывают же моменты, когда нужно срочно быть в форме. И на укладку нет времени. А тут – такой парик – да он тебе много лет служить будет верой и правдой!
          Но меня ничто не могло убедить.
          Тогда Эдуард твердо и решительно сказал продавщице:
          - Оставьте до завтра. Мы откладываем. Жена придет с дочерью. Они посмотрят еще раз и посоветуются.
          - Хорошо. Приходите.

          Всю дорогу Эдуард уговаривал меня купить парик.
Эта же тема продолжалась и дома.
          Дочка, услышав наш разговор, подключилась со своим скепсисом:
          - Папа, ну зачем маме парик, да еще такой дорогой! А мне, между прочим, нужны новые сапожки, и джинсы, и кожаная куртка-косуха. Да и мало ли что еще!
           Юный хорошенький тинейджер настойчиво боролся за свои интересы.
           Отец как не слышал. Он обратился к Полине с неожиданной просьбой:
           - Завтра я улетаю. Дай мне слово, что ты с мамой сходишь в магазин  – и вы посмотрите вместе тот парик, который мы отложили.
          - Папа, какой ерундой вы занимаетесь!
          - Ты не спорь. Ты дай мне слово. Больше я от тебя ничего не прошу. Только сходи с мамой непременно. Просто померить. А я тебе уж обязательно что-нибудь да
привезу.
           - Ну, ладно. Даю слово, даю… - нехотя согласилась дочь.
           На следующий день мы, как и обещали отцу, отправились в магазин. Всю дорогу Полина ворчала, что за эти деньги можно было бы одеть ее с головы до ног – и джинсы, и сапожки, и косуху и так далее.
           - Да не переживай ты! – успокаивала я ее. – Мы обещали всего лишь померить парик, а купить не обещали. Померяем и уйдем. Будут тебе твои сапожки, и джинсы, и чего там еще?..
            За этими разговорами мы и не заметили, как пришли к пассажу «Люцерна». В магазине продавщица узнала меня и пошла за париком.
            Полина с безучастным выражением лица разглядывала витрины с элегантными головками. Я, вздыхая, с обреченным видом ждала продавщицу. Она с улыбкой вышла из закромов, неся на вытянутых руках коралловое диво. Старательно водрузила мне на голову нечто, что должно было меня преобразить.
            Задумчиво и спокойно я глядела в зеркало – и там же, рядом с собой, увидела лицо дочери с изумленным и несвойственным ей взволнованным выражением.
            - Мамочка! – охнула дочь. – Это же круто! Это нереально круто!
            - А как же сапожки и джинсы? – растерянно спросила я.
            - Мне ничего не надо… ничего. Только этот парик… только бы ты его носила… Купим, купим! – твердила она улыбавшейся продавщице. 
            - А папа когда приедет?
            - Через месяц… - ответила я.
            - Ну, вот тогда… тогда, может, и джинсы будут – папа же обещал мне что-нибудь привезти! 
           Мой ребёнок повернулся ко мне неожиданной и несвойственной эгоистическому тинейджерскому возрасту стороной – да, благородством. Это меня тогда очень тронуло.

           Парик прожил со мной целых 10 лет, выручая всегда, когда было нужно. И самое интересное, что ни один человек, включая парикмахеров, ни разу не предположил, что это не мои волосы. А по прошествии десяти лет у меня этот парик исчез, словно растворился… Увели. Украли, проще говоря.
           Самое смешное, что, предположительно, этот коралловый парик спёр мужчина. И зачем он ему сдался? Может быть, он просто ему идёт?

                Москва, 2020