На вокзале

 Рассказ               

            В нашей стране любят комментировать происходящее. Особенно в общественных местах – на улице, в театре, в кафе, в троллейбусе…
            Как правило, это доброжелательные замечания: «Мужчина, у вас шнурок развязался». «Мадам, у вас сумочка расстёгнута – смотрите, как бы кто не обчистил». «Девушка, у вас петля на чулке пошла». Бывают откровенно комплиментарные замечания: «Девушка, а вы почему такая красивая?». «Мужчина, какие у вас потрясные очки!». Но иногда нас критикуют: «Гляньте-ка, чего у девки на голове! Батюшки мои – прямо рога, как есть рога!». «Ишь разоделся, как павлин, хвоста не хватает!» и так далее. Избежать комментариев возможно, только сидя дома и никуда носа не высовывая.
              Но в тот раз дома высидеть не удалось. До отхода поезда Москва-Казань оставалось около часа. Это был последний ночной экспресс. Мы на удивление рано приехали на вокзал и пришли в кафе «IL Patio», чтобы скоротать время и выпить жасминового чаю.
             Крупный кремовый кафель на полу продолжал вокзальную тему. Янтарно-желтые настенные светильники перекликались с бордовыми стенами. Зелень листочков на каждом столе и цветочные гербарии  в японском стиле успокаивали и настраивали на задумчивое путешествие.
             Мы неторопливо отпивали по глоточку горячего чая, разглядывая распустившиеся листья и цветы в прозрачном чайнике и тихо обсуждали предстоящую дорогу, декабрьские предновогодние спектакли в оперном театре. На спинках стульев были развешаны моя шоколадная норковая шубка и бежевая куртка Эдуарда с меховым капюшоном. Возле стола притулился светло-серый пластиковый чемодан, разрисованный европейскими географическими зигзагами.
 
             Через стол от нас сидело семейство, состоящее из отца, без умолку говорящего с поучающими интонациями, молчаливой матери и редко откликающегося на отцовские эскапады подавленного подростка.
             Время летело незаметно. Я взглядом оглаживала темно-синий бархатный пиджак мужа в ответ на его теплые глаза, улыбавшиеся мне сквозь голубые стекла очков.
             Отец семейства продолжал бунчать, не останавливаясь ни на минуту. Кажется, сначала доставалось жене, которая что-то неправильно заказала на ужин. Затем вроде попадало сыну, неловко терзающему котлету.
             - Надо же, какой зануда! – осуждающе покачала я головой.
             - Зоил! – уточнил Эдуард.
             Но мы были в мыслях столь далеки от окружающей нас обстановки, что не вслушивались в ничего не значащий для нас шум.
             - Пойдем, Галюша, пора на перрон, - вздохнул муж и потянулся к куртке.
            Я поспешила перехватить ее, чтобы аккуратно подать ему, не позволив смять бархат рукавов. Потом поправила его русые волны волос на меховом воротнике капюшона и в мгновение ока нырнула в скользкие недра моей легкой шубки на шелковой подкладке.
             Мы уже направились к стеклянным дверцам выхода в широкий зал ожидания.
              В это время наш сосед дошел до крайней степени своего раздражения, и до нас долетели вполне сформировавшиеся фразы:
             - Смотрите, смотрите! - указывал он жене и сыну на нас, заклокотав от возмущения. - Какая невоспитанность! Женщина мужчине подаёт пальто! Не он ей – как положено – а она ему!
             Мы уже миновали их столик, не успев услышать финала его урока этики своему семейству.
            Я вполоборота взглянула на него из-под полей терракотовой шляпки и с легкой усмешкой  по-учительски четко произнесла:
           - А я ему еще и цветы дарю!
           В ответ прозвучала растерянная тишина… 

                Москва, 2020