Блок добавления ко второму тому сборника Тайна Род

   Лесные побасенки и небылицы
… Костер пылал с невиданной силой, и в эту морозную, но тихую, без ветра, предновогоднюю ночь, казалось, дорастёт до самых макушек стоящих поодаль двухсотлетних сосен и елей.
Народец на уютной, в ложбинке, поляне собрался знатный – всё наши заповедные обходчики, лесники. Одеты все по-разному, но крепко – в полу-шубках, да по два-три свитера внутри, в ватных или шерстяных брюках, всё с ремнями и даже веревками, в меховых шапках и валенках, или в повидавших виды сапогах с теплыми портянками.
Конечно же, вблизи костра можно было не только отогреться, но и хорошенько попотеть, расстег-нуться и расслабиться. Ружья разного калибра (были только у штатных лесников) составили шалашиком, подальше от огня.
Днём было много работы – на широких охотничьих лыжах сотрудники лесного и научного отделов заповедника прокладывали обходческие маршруты для первичного учета зверей и для патрулирования территории. Возвратясь каждый в свой кордон, кто мог, созвонились по рации и решили перед Новым годом побалакать всей дружиной (ну, кто мог и хотел, конечно – некоторые так за день устали, что и отказались, без обид). К сбору подъехали и некоторые гости – преподаватели лесного института, и наши лаборанты, так же участвовавшие в обустройстве взаимно пересекающихся лыжных межквартальных троп. Кстати, общая длина ходовых линий составила, как обычно, не менее 120 километров! И это для площади заповедника всего в 5 тысяч гектар!
На Родниковой поляне, поближе к роднику, подтащили 2-3 ствола упавших сухостойных дерева, и устроили насидку вокруг будущего кострища (место было традиционное, устроенное на площадке обширного пороя кабана – он выкапывал здесь коренья ядовитой человеку чемерицы для своих лечебных целей).
Насобирали вдоль старой просеки корявых сучьев, и в завалах черной ольхи вдоль ольшаника дружно повытащили засохшие ветровальные кривые стволы, вот и давшие сейчас чудесный обогревающий жар. Еловые ветки и сучья помогли розжигу костра.
Понятное дело, что собрание было свободным и никто не молчал. Среди говоривших выделились главные рассказчики всяких жизненных анекдотов, небылиц, да и правдивых случаях «лесной» жизни.
Постепенно народец распределился, кому как поудобнее, пожевали привезенное хлеб, мясцо, не без шуток и прибауток поделились кружками с разным винцом. А ТЫ МОЁ ЛУЧШЕ ПОПРОБУЙ И ТД.  По морозцу хорошо шла так называемая «огненная», но пьяных так и не было. Может, по возвращению кто дома и добавил хмельного – а назавтра выходной! - так о том и неизвестно! Некоторые у костра успели поваляться в снегу, сбивая друг с друга шапки, поборолись мирно, слава богу. Уселись, охая и смеясь, на бревнах.
Среди «публики» нашлись и бывалые лесоводы, повидавшие много чего на своем «деревянном» веку. Они-то и составили основу «говорящего» общества, да так, что временами было слышно лишь потрескивание костра. Кое-какие рассказы слушали с замиранием, хочу вам сказать.
- А вот когда я работал в своем лесничестве, (рассказал один из гостей заповедника, профессор Игорь Иванович Дроздов, в прошлом лесничий одного из лесхозов Калужской области – прим. Автора), то хоть и был начальником, крутился на работе с утра до утра. Ведь, вас, лесников, сами знаете, не всякой раз на работу учредишь. Тыща отговорок, срочностей и не откладываемых мероприятий, которые сами не хотят сделаться! А чего, не правда, что ль? Вот то-то, что есть, то есть, и нечем съесть! (Хохоток в ватаге).
Ну вот, летом то было, возвращаюсь с учёта на дальней делянке, аккурат близ Оки. Километров 30-40. Дык я не простой, а с техникой – на велосипеде! Ведь по окончании приемки обычно и сами принимаем, так ведь? Ну не даст соврать ни  ангел, ни рогатый. Да вроде и выпили-то перед разъездом по домам так, по капелюшечки. Только капелюшечки энти никто за нас не сосчитал!
Да вот ведь что: сажусь в седло, кручу педали. Ветерок встречный теплый такой, смолой попахивает! Стоят вдоль просеки, где тропа проезжая, стройные мои солдаты деревянные! Приятственно до ужаса! Сами сажали, сами воспитывали…
А сам думаю - Домой! Поскорее, а не то стемнеет вовсе, или туча вдруг откуда ни возьмись!  Стал давить на педали сильнее, замелькали сосенки, но что-то с ними вдруг случилось – прибавлю ходу, а сосны подвигаются ближе к тропе, уменьшу – расступаются. Ну думаю, нечистая сила! Ну-ка прибавлю хорошенько, а то и в сам деле стемнеет, а я еще не дома! Так сосны так сомкнулись, что стали бить меня ветками по одежде, и по лицу уже наметили, колюче так, однако больно! … Ну что, что? Спешился я, в темноте уже добрел до дома, вот и Катюша на крыльце высматривает!  Так что не спешите рюмашки глотать, до дома ещё не доехав! – заключил наш бывалый лесной профессор.
- Игорь Иванович, а еще расскажите про упрямую дверь, ну та, что на летней практике не пускала Вас!!! – выкрикнул Николай, сидевший здесь же через пару лесников справа.
- А Вам не надоел ли профессор? – поинтересовался сам рассказчик. – - Нет, нет, расскажите, нам интересно, вы складно рассказываете…- послышались голоса.
- Ну, это на учебной практике, точнее, после её окончания, когда студенты из нашего опытного лесхоза уже домой поразъехались. А мы с Николаем – да, да с этим, с этим! – решили не спешить, отдохнуть от практики и студентов пару деньков, пока жены наши не станут нас разыскивать.
Сходили мы в магазинчик, взяли то, что обычно мужчинам бывает надобно, чтобы чуть-чуть расслабиться, ну и какую-то снедь, хлебушек там. И в этот раз закусить было что, я всегда возил с собой и огурчики, и помидорчики солёные и консервированные, пару баночек тушенки, даже печеная курочка была, чай заварка цейлонская…
- Да-да, и чайничек заварной у Вас был, помню! – вставил своё слово Николай.
- Ну так, посидели от души, пообсуждали насущные проблемы и жизни, и учебного процесса, обстановку на кафедре. В то время завкафедрой был надоевший всем жесткий и хитрый человек, малообразованный, но чутьё на чужие достижения у него были превосходны. Что бы кто-нибудь из преподавателей и не вывел  интересного из своей научной работы, - всё более-менее толковое (уж нюх на это у него был ого-го!) – всё к себе пристраивал, в насильном, можно сказать, «соавторстве». Даже студенческими работами, отчетами не брезговал. И частенько даже только под его фамилией публиковал и кичился, каков он талантливый «учёный». Да, ещё и компромат на всех собирал, чтобы не высовывались, если что. Пройдоха, а не завкафедрой. Зато от своих приобретений он присвоил себе звание сначала профессора, а затем и академика. Ну да бог с ним. Я не совсем об этом.
- После нашего дружеского ужина, понятное дело, захотелось проветриться. Мы вышли из домика преподавателей. Уже стемнело, гирлянды звёзд развернулись на ещё голубоватом небесном полотне. Вот как щас здесь, если отойти от костра! Несмотря на еще летний вечер, было весьма прохладно – так бывает уже в сентябре! Мы прошлись по аллеям лесного питомника, заглянули на машинный двор, но там тоже никого не встретили. Вдоволь нагулявшись, повернули обратно, к домику. Хотелось в тепло.
Подойдя к заблаговременно освещенному крыльцу, уж хотели взойти по ступеням, как вдруг кто-то из нас предложил игру: один поднимается, открывает входную дверь (она была на пружине), а другой быстро вбегает прямо на кухню-прихожую. Главное успеть проскочить! Оказалось, это было нелегко! Я лишь с пятого раза проник в дом, пару раз чуть не свалившись с крыльца! Николай смеялся, негодник!
Зашли на кухню, и включили таймер на газовой плите – а он так звонко трезвонил в конце, что напоминал телефонный звонок. Мы с улыбкой на лицах представляли себе, будто нам телефонирует сам завкафедрой (!!!), а мы ему, якобы, докладываем обстановку! Смех, да и только! Так мы и забавлялись, молодые ещё были… - закончил свой рассказ профессор.
Как бы там ни было, но вечер продолжался до тех пор, пока все не выговорились. Немало интересных историй выслушали лесники, и вскоре всё-таки разошлись и разъехались, довольные, по домам, многие успели и озябнуть на морозце.
Ничего, завтра Новый Год, отогреемся!
                *   *   *

   Лебяжьи каникулы

     … Согласитесь, можно по–разному провести свой отпуск. Кто-то любит отдохнуть на даче своих дедов и родителей, в старом лесном уголке, в тени душистых огромных елей и сосен. Забравшись на мансардный этаж, то есть комнатку в чердачном помещении, над остекленной верандой, никто не запретит порыться в старом сундучке или шкафчике. Забавно обнаружить здесь неопубликованный сценарий пьесы своего родственника о былых, давно минувших событиях! Наскоро сшитые, покрытые чердачной пылью, машинописные экземпляры рукописи скрывают некую тайну той ещё жизни…
     Приятно улегшись на покрытый древним матрасом деревянный диванчик, можно осторожно приоткрыть скрипящее пересохшее оконце и медленно перелистать хрупкие страницы произведения, удивляясь чистосердечному и наивному, на ваш взгляд, упорству творившего его автора. Безусловно, он, автор, твердо верил, что его актуальнейшую пьесу немедленно поставят в главном театре страны…
     Но вот незадача, - лежат сшитые книжечки пьесы на дачном чердаке, и никто уже не собирается что-либо предпринимать для театра или журнала.
     Мои родственники любят более активный отдых. Например, отправиться на юг, к морю, на велосипедах, с палатками. Или на поезде, но тоже с палатками. А то и вовсе на байдарках, по северным рекам. Но опять с палаткой. Можно и объехать полстраны на новом непритязательном авто. Но во всем этом главное не палатка, а всё-таки возраст!
Ведь известно, что в более старшем состоянии наши люди тяготеют  более к собственной даче, или, наконец, к санаторию. А то и вовсе, «разогнав» всех наиболее надоедливых родичей, запрутся, условно, в своей квартире, и не делают, можно сказать, вообще ничего, кроме пития чаёв и поедания яичницы и макарон с курицей.
     Однако, это всё досужие разговоры. Всё-таки отправиться на юг, к примеру, на известный полуостров, с целью ежедневного купания и позагорать - это ведь так прекрасно!
     Даже если ограничиться лишь мечтами, а уж и в самом деле совершить такое путешествие – считайте, уже подвиг! Особенно с двумя-тремя детьми, в том числе дошкольного возраста.
     И так, я, моя жена, сын Никита 6 лет, родная тётка с двумя дочерьми от 8 до 12 летнего возраста, сосед по лестничной площадке Сергей – мой здоровенный, мускулистый ровесник, сын симпатичной доброй и ласковой тети Гали. Тётя Галя была рада отправить своего нигде неработающего сына проветриться на югА, да ещё и под присмотром. А я и не возражал – всё-таки ещё один мужчина разбавит женское в основном сообщество, да и поболтать мне будет с кем!
      Собирались недолго, поскольку и раньше были натренированы на туристические походы – например, на байдарках. В этот раз конечно, без лодок, но именно с палатками, чтобы не тратиться на съемное жильё, и иметь возможность поменять «дислокацию» на месте.
     Выбор пал на относительно мелководный и оттого тёплый, хорошо прогреваемый залив южного внутреннего  моря, омывающего полуостров с северо-запада, в хорошей транспортной доступности от железнодорожной станции.
     Из-за непредвиденных задержек в пути поезд прибыл на станцию глубокой ночью. Дул непрекращающийся сильный ветер, теплый, без дождя. Старые ивовые деревья на улицах посёлка развивали на ветру свои длинные гибкие побеги, как дивные космы гигантских сказочных красавиц. На пыльную дорогу падали отщелкнутые старые сучья и кружились вырванные из кроны ланцетные листья. Небо казалось плотным черным одеялом, не было видно ни одной звездочки или хоть какого-нибудь просвета. Иногда неуверенно вспыхивал огонёк одинокого фонаря, болтающегося на единичном сером столбе. Было страшновато в эту бушующую темную южную ночь. Как отметил мой уже взрослый сын, ему запомнился  особенный  аромат южной степи и морского бриза, господствовавший в воздухе.   
     Нам повезло. К станции довольно скоро подъехала крытая машина и уже через час нас высадили на прибрежной песчаной косе. Море шумело, ветер не утихал. Но мы уже были на месте, и помогла сноровка байдарочников – менее получаса, с подсветкой фонариками, ушло на постановку трёх палаток, причем сначала поставили общую - для тётки Марины со всеми детьми, которые «дрыхли» абсолютно безмятежно, сползая с рук при переноске «как ливерная колбаса с палки» – именно так, не очень вразумительно, выразился мой сосед Сергей.
     Затем установили палатку для меня и супруги, а Сергею досталась одиночная палатка, чем он был чрезвычайно доволен. Между палатками растянули непромокаемый тент, создав таким образом общий тамбур. Шестилетнего сына мы с супругой перебазировали в свою палатку лишь на следующий день.
     Но в тот вечер, через час, все уснули, как убитые, под непрерывный шлёпающий по прибрежной полосе звук разъяренного прибоя.
      Удивительное дело! Мы вроде бы и не заметили, насколько  стремительно очутились в своих палатках,  на золотом песке приморского пляжа! Как выяснилось уже наутро, не совсем уж и золотым был этот песок! Это был хорошо перемолотый морем и ветром … мелкий ракушечник!…   
     Наутро солнце уже ослепительно сияло, не раздавалось ни звука. Куда подевалась давешняя буря? Да и была ли она вовсе?!
     Детки всё ещё спали в тени брезентового полотна. Первым из палатки выкарабкался я, как самый любопытный из всей компании. Вокруг было на что посмотреть. Пологий берег занимал почти весь видимый горизонт, уходящий в сторону от моря серо-зеленым ковром полупустынной степи. На некотором удалении от морской кромки насыщенный ракушками песок прекращался невысоким валом, на котором были видны бетонные постройки колхозных сараев с металлическими террасами (пандусами). На террасах то там, то сям были наставлены горизонтальные слои каких-то странных мешков, чем-то напоминающих матрасы. И в самом деле, при ближайшем рассмотрении, это оказались матрасы, но не обычные, а плотно набитые высохшими водорослями!
      По всей площади пляжа, близ сараев, были сооружены, высотой по грудь, круговые сооружения из сохнущих водорослей (зостёра), выбрасываемых прибоем  на берег. Оказывается, именно из этих водорослей местная артель изготовляла детские матрасы, обладающие оздоровительными свойствами.
      В то же время, такие водорослевые «кольца», - с толщиной стенок до полуметра и высотой по грудь взрослого человека,- в теплое время года, с восторгом использовались местным населением и приезжими, в качестве пляжных ширм для переодевания и пикников на открытом солнцу воздухе. В такую «кабинку» могло вместиться до 4-5 человек. В отдельных случаях эти кабинки  отлично подходили для одиночного, индивидуального отдыха, непринужденного загара, с гарантированной защитой от ветра со стороны моря и от лишних глаз.
     Одновременно водоросли подсыхали и в будние их уносили рабочие для своего производства. Затем устраивались новые кольчатые ячейки для следующего цикла сушки водорослей, на радость купающейся на здешнем мелководье публики.
     … Прошедшей ночью, во мгле и при сильном ветре, мы не могли разобрать, что установили свои палатки в непосредственной близости к зоне пляжного отдыха. И нам пришлось срочно перебазироваться на территорию, где не было странных, на первый взгляд, таких пляжных «кабинок».
     С этой целью мы постепенно переставили палатки на пустующую песчаную полосу вдоль моря, отгороженную от пляжа заржавевшим сетчатым заборчиком, с кем-то уже погнутой калиткой, небрежно укреплённой на искорёженной железной проволоке. Детей не будили, так как было где-то около шести утра.
      Я и сосед Сергей отправились тут же на поиски каких-нибудь щепок или другого топлива для разжигания костра, очень хотелось вскипятить хотя бы чаю. Керосиновая плита, и плитка туриста с сухим спиртом были спрятаны в багаже, и мы не хотели будить малышню.
     Кое-как выискавши какой-то хворост от полупустынных кустарничков, мы смогли разогреть кипяток из привезенной с собой воды. Вообще, мы вдруг запоздало поняли, что будем постоянно нуждаться в «диком» топливе и источнике питьевой воды, чего нельзя сказать, чтобы было здесь в избытке. Можно сказать, ничего в номинальном количестве и не было, то есть практически отсутствовало.
     Эти раздумья не давали поначалу ну никаких пригодных к ежедневному употреблению плодов воображения, однако вскоре нам помогли совершенно не относящиеся к этому обстоятельства. О них я расскажу в более удобное время.
     А сейчас…
Пока мы раздумывали, со стороны, противоположной покинутой нами пляжной зоне, в сторону палаток уверенно приближались несколько фигур не в пляжных одеяниях, а наоборот, в защитных зеленых костюмах, но отнюдь без удочек, как можно было бы ожидать.
     На боку одного, поверх рабочей куртки, болтался при ходьбе огромный бинокль. У другого в руке свободно покачивалось ружьецо без ремешка. И только худощавая, стройная девушка, непринужденно шагавшая с ними, была более или менее одета свободнее, в легких брючках, и в сандалиях с розовыми носочками.
     Один мужчина, тот, что с биноклем, был в кепке, лицо его от щеки до щеки благородно обрамляла аккуратная тёмная бородка,  а второй, рыжеватый, крепко сложённый  «оруженосец», как бы небрежно, напялил на себя широкую «крымскую» беловойлочную шляпу с кисточками.
     Группа приблизилась к нашим палаткам и остановилась, с интересом и, как будто иронично, наблюдая за выползавшим из палаток разновозрастным населением.
     - Граждане, вы откуда и зачем к нам пожаловали? – С легкой усмешкой добродушно спросил бородатый, пристально смотря прямо мне в лицо.
     - Мы из Москвы приехали, ночью. Вот обустраиваемся.
     - А вам известно, где вы сейчас находитесь? Здесь нельзя находиться посторонним.
     - О… Это отчего же? – спросили мы хором с Сергеем.
     - Это территория заповедника Лебяжьи острова, здесь гнездятся птицы, мы за ними наблюдаем, а вы можете и нам и им помешать. Вы не знали этого? (Голос у бородача стал строже).
     - А-а, вы сотрудники заповедника?  Извините нас, пожалуйста, мы ночью не увидели никаких указателей…
     - Хм… Но, тем не менее, через калитку вы, однако, прошли. А она не была распахнута настежь! Вам бы не мешало сейчас вернуться в пляжную зону и уж там как-то обосноваться, или снимите место для палаток в посёлке.
     Ну что тут скажешь! Мы вежливо пообещали, что до вечера решим проблему, лишь бы нас не прогоняли отсюда сразу.
     - Ну, хорошо. Надеемся, что вы всё поняли. К сожалению, в заповеднике гостиницы нет, да и посторонним мы не разрешили бы…
     - Кстати, - немного вдруг задумавшись о чем-то, - добавил бородач, можете зайти к нам в управление, у нас там лаборатория и небольшой музей. Вы видите - вон там, среди деревьев, - небольшое здание? Приходите. Заодно и познакомимся. Бородач неожиданно улыбнулся…
     -Да, а воду вы где берете? – Захватите пару ведер, нам сегодня свежую воду завезли на машине, в бочке с надписью «Квас»! Колодца у нас, как вы понимаете, нет. Он еще раз улыбнулся…
      Лишь через много лет я узнал, что судьба познакомила нас с уникальным ученым, известным орнитологом и художником-натуралистом, автором множества книг и статей о птицах страны, Юлием Витальевичем Костиным. Сотрудники недаром его боготворили!
     Группа повернулась и непринужденно пошла обратно, что-то негромко обсуждая. Через пять минут «инспекция» исчезла из виду, а нам осталось чесать затылок… Но мы не долго размышляли. Вода уж точно была нужна.
     Марину с младшей дочерью Надей оставили дежурить под тентом между палатками, а сами – Таня, я, сосед Сергей, почти взрослая Маша и наш сын Никитка – взяв 2 ведра, фотоаппарат и тетрадку с карандашом – двинулись в сторону «конторы».
     Это было действительно довольно длинное одноэтажное здание белого цвета, прячущееся в полутени серебристых тополей, с небольшим садом за домом. В этом саду, несмотря на близкое залегание грунтовых вод, прекрасно себя чувствовали гранат, облепиха и алыча.
     На входной двери побеленного здания, точнее сбоку от неё, красовалась черная, с серебряными буквами,  вывеска, объявлявшая о том, что здесь расположено управление филиала Крымского государственного охотничьего хозяйства (ныне государственного заповедника), Лебяжьи Острова.  В здании также размещается музей природы и орнитологическая лаборатория.
     Рядом с домом правления находилась наблюдательная каланча с коричневой железной крышей. Вблизи расположились еще несколько служебных строений, и одна-две мазанки для проживания персонала.
… Минут десять – и мы у цели. Нас, очевидно, ждали, так как дверь в здание была уже приоткрыта.
     Из-за разности температур в доме и на улице, где был просто настоящий зной, удивительная прохлада обрадовала нас, единственных за сегодня, посетителей. 
     Постепенно глаза привыкли к ненавязчивому мягкому освещению, и мы хорошо рассмотрели все указатели и надписи на дверях и в коридорах.
     Налево располагалась лаборатория, а в центре и направо по коридору - музейные экспозиции заповедника. Это были прозрачные стеклянные шкафчики и даже большие по площади витражи, художественно оформленные площадки из оклеенного бумагой картона, и даже обширные, во всю стену, панорамы, с чучелами птиц разных видов, отдельно и группами, представлявших различные жизненные ситуации в мире пернатых, с фоном степи и синего моря.
     Иногда на искусно выписанном по картону небе были видны облака и даже тучи, редко образующиеся в этой природной зоне в летнее время.
     Навстречу нам вышел Юлий Витальевич, поздоровался, будто видел нас в первый раз, и постепенно, переходя от одного экспоната к другому, поведал нам историю заповедника, обрисовал научные задачи и проблемы сохранения удивительного природного участка, признанного мировым сообществом в качестве водно-болотного угодья с особым статусом охраны.
      Одним из первых орнитологов, обнаруживших здесь в конце 19 века массовое скопление лебедя-шипуна, был американский орнитолог из Мерилендского университета (штат Вашингтон), Роберт Бройлер (Breuler, 1910).
     Наблюдая за поведением птицы, Роберт Бройлер предположил, что лебедь–шипун облюбовал болотистые отмели в Каркинитском заливе Крыма не только для мимолетной остановки при ежегодных перелетах, но успешно гнездится и размножается в этом оазисе для пернатых. К сожалению, такое предположение «нашими наблюдениями не подтверждается» – прервал рассказ ученый. (Позже мы узнали, что в настоящее время  лебедь-шипун хорошо и обильно зимует на озерах и прудах близ Феодосии).
…
     - Ну как, не устали еще слушать лекцию? – обратился к нам Юлий Витальевич.
     - Нет, нет, это очень интересно, мы и не знали ничего об этом вовсе! – поддержала нас Маша, дочь Марины Николаевны. Все одобрительно закивали головой.
     - В самом деле, об этом очень трудно найти что-либо вразумительное, и тем более, так подробно, как Вы рассказываете – добавил я. – А что, лебедь только на пролете обнаруживается у вас? Да и далеко ли он дальше летит?
      - Я расскажу об этом позднее – произнес Ю.В.
      - А можно потрогать лебедя? – раздался вдруг звонкий голосок Никитки.
      - Хороший вопрос! Тебя Никита зовут, да? Так вот, Никита Николаевич, наши музейные экспонаты лучше не трогать, а то они могут и упасть, а это целая трагедия! Ну, ничего, твой папа скоро отведет тебя к настоящему лебедю, и ты его потрогаешь живого!  Хорошо? - Снова улыбнувшись, произнес директор птичьего музея.
     - Харашо. - Почти шепотом произнес мой сын и покраснел.
     - Да, действительно, каждый экспонат (как в народе говорят, чучело) изготавливает зимой наш единственный мастер. Это трудная работа, и бывает жалко, когда по неосторожности испортишь, по сути, настоящее художественное произведение. А таких редких мастеров днём с огнём не найдешь!  Да еще надо, чтобы он здесь рядом жил, да и летом помогал нам на учетах птиц. Их, птиц залётных, здесь бывает до миллиона и больше, и всех надо сосчитать, определить, окольцевать многих, чтобы узнать, откуда они прилетают и куда летят. Целая система! Но это вы узнаете всё в подробностях через несколько дней, если согласитесь нам помочь.– Пояснил всем наш лектор.
     - Ну, так. Я хочу рассказать вам, откуда и почему здесь так много птиц. По свидетельству старожилов, раньше здесь была песчано-ракушечная коса, на которой местное население косило траву на сено. Место тогда еще не было болотистым, и не было так много пернатых на пролете. Только куропатки и гнездились. Лисы и зайцы были в избытке, жители охотились на них… А лебеди появлялись  на косе ежегодно и тогда.
Давайте-ка присядем, вот стулья. – В 20-м веке, к его середине, по разным причинам воды Каркинитского залива поднялись, и затопили самые низко расположенные места бывшей косы. И вот в 1947 году, территорию, уже разбитую волнами и течением на 4 острова, решили сделать заповедной. Птичьего населения заметно прибыло, пернатые не боялись более человека, до островов стало трудновато добираться даже на лодке  - мешали заросли водорослей, песчаные подводные пороги и болотистые берега.
     В начале 50-х годов образовалась из приезжающих ученых сезонная, ставшая затем постоянной, группа уникальных советских орнитологов – истинных любителей природы и специалистов по фауне птиц.
     Лебяжьи острова (теперь их уже 6 !) становятся с тех пор научно-исследовательской базой природы этой части Крыма. Регулярно стали учитываться численность и видовой состав не только орнитофауны, но и других представителей животного мира – рыб, змей и зверей, характерных для северо-западного Крыма. В работе стали участвовать ученые многих зарубежных стран.
     - Вот, например,  здание, в котором мы с вами находимся, было построено как раз в самом начале работы заповедного участка (он  вошел в состав Крымского заповедника на правах филиала на несколько лет позднее).
     Как вы знаете, наверное, в 60-е годы проведен по отмелям и косам Северо-Крымский канал, снабдивший днепровской водой почти треть территории полуострова.
     Что интересно, вынужденный в половодье сброс пресной Днепровской воды в залив, по каналам и коллекторам, повлиял положительно на пищевую ценность местообитания птиц, которых по этой причине стало заметно больше, чем в предыдущие годы. А надо заметить, что наличие в прибрежных водах островов буйно разросшихся зарослей водорослей, молоди креветок, морского конька, камбалы и бычка – также любимая пища чаек, бакланов, уток, цапель и многих кормящихся вокруг островов других видов птиц. В водах залива нередок черноморский лосось, играют почти все виды черноморских дельфинов!
     - Друзья! В некоторые сезоны я сам видел, и мой сын Сергей (он давно помогает мне в учетах) также видел неописуемое количество огромных и красивых птиц:  розовых пеликанов, розовых фламинго, белых цапель  (их вообще не менее трех цветов и видов – желтые, серые, и все были здесь), мы научились  паспортизировать их – кольцевать и вести специальный список обнаруженных птиц, и их воздушных маршрутов по всему миру.
     Возможно, и вам посчастливится принять участие в этой благородной работе!
Сейчас, я вижу, вы утомились слушать, надо сделать перерыв. Приглашаю в нашу маленькую столовую попить чаю, а потом я отведу вас к морю, на учетную площадку!
     За чаем в столовой присоединились сотрудники, которые утром подходили к палаткам. Мы уже привыкли к ним. Они познакомились с нами, задавая непринужденные вопросы. После чая с печеньем, вся группа отправилась на познавательную прогулку к морю.
     Стояла откровенная крымская жара. Все обильно попотели. Но интерес к новым впечатлениям перевешивал желание спрятаться где-нибудь в тени.
     Пока мы шли (кстати, к нам присоединились и уже знакомые нам по начальному знакомству сотрудники Ю.В. – аспирант Наташа и механик-охотовед Виктор), директор «птичьего рая» с необыкновенным восторгом рассказывал нам подробно о лебеде-шипуне.
     - Представляете, тело лебедя в длину ну совсем как взрослый человек – до 1 метра 80 см,  иногда до 2-х метров! При весе до 22 с лишним  кг! Ну, это, конечно, мужские экземпляры. Дамы-лебеди скромнее, весят 5-6 кг. Да и поменьше в размерах. Но как грациозны! Поражает и размах крыльев самых крупных лебедей – до 2-х с половиной метров!!! Это почти как у орлана-белохвоста!
     Вот мы и подошли к краю моря. На противоположной стороне залива творилось что-то невообразимое! В зеленоватой пелене над островами носились несметные облака «мелкоптичья», издали напоминающие скопища черно-белых бабочек.
     Вдоль противоположного низкого и, по-видимому топкого, берега, поросшего высокой травой, по отмелям бродили голенастые цапли, пеликаны и даже взрывали ярким пятном картину розовые фламинго, державшиеся маленьким стадом. Изредка ветер направлял к нам стрекотания резких и как-бы жужжащих звуков огромного скопления летающих животных. Да, это можно было назвать огромным птичьим базаром!
     Вдали, в виде белых «островов» или лодочек виднелись как бы застывшие в движении лебяжьи силуэты…
     У невысокого пригорка перед заливом чьей-то крепкой плотничьей рукой были выстроены на невысоких столбах довольно длинные мостки, как вдоль берега, так и выдававшиеся внутрь залива. В некоторых местах были причалены цепью с замками уже видавшие виды открытые моторные лодки.
     На суше вдоль берега выстроились целый ряд сарайчиков, с одной-двух сторон обтянутых стальной сеткой. Вдоль сарайчиков были устроены покрытые медицинской клеенкой, местами сильно исцарапанные и потертые, довольно широкие столы-лавки неизвестного нам предназначения.
     - Вот здесь нам и предстоит немножко поработать – торжественно произнес Ю.В.
Сейчас мы привезем с Виктором первую партию лебединого балета, а вы поможете выдать им новые паспорта!  - пошутил хозяин заведения.
     Он с Виктором направился к одной из лодок, в которой виднелась на корме какая-то большая корзина. Они завели мотор и в мгновение ока исчезли из виду, оставив за собой водную узкую пенистую борозду. Ветер слегка дул в сторону моря, и мы даже звук удалявшейся лодки не могли услышать.
      Заведующая лабораторией Наташа в это время объяснила нам, что привезенных лебедей надо будет бережно перенести, держа за шею и перепончатые лапы на столы-лавки и вдвоем-втроем, под ее руководством, надеть на одну лапу каждой птицы алюминиевое кольцо с адресом заповедника, закрепить кольцо на лапе плоскогубцами так, чтобы оно не жало, но держалось. Тех лебедей, которые сразу не участвуют в кольцевании, надо на всякий случай поместить ненадолго в сарайчик – их очередь настанет позднее.
     Поскольку мы никогда ничего подобного не делали, все были поражены свалившейся на нас предстоящей обязанностью. Но что делать! Придется постараться выполнить этот случайный долг! И стали ждать прибытия первой партии лебедей. Между тем Наташа достала из одного из сарайчиков коробку с кольцами и щипцами, раздала нам матерчатые перчатки.
     - Если будете аккуратны, то и перчатки не потребуются – лебеди умны и не вырываются из рук, как будто и на самом деле понимают всю важность нашей работы!
… Удивительное дело! Меньше чем за час мы все вместе смогли окольцевать около 24 лебедей и выпустили их на волю, к воде. Ю.В. был в восторге!
     - Вот завтра с утречка мы и план выполним – 50 лебедей. Кстати, приедет фотограф из местной газеты, будет фотографировать нашу работу! А сейчас я предлагаю перенести свои палатки в палисадник, за лабораторией. Будет удобнее и вам и нам. Заодно сможете готовить еду у нас на плите, в столовой.
     Так и решился насущный вопрос путешествия – где и как питаться. Правда, до моря теперь приходилось ходить по 10-15 минут, для купания, ближе к пляжу.  Но зато на мостках у пристани прекрасно ловились толстоватый бычок и черноморская миниатюрная, с ладонь, тонкая сплюснутая камбала. Надо было только с вечера накопать червяков у огородной кучи.
     На следующий день, за час-другой, Никитка и его мама Таня налавливали до полведра рыбы. Никитка нанизывал червя, а Таня забрасывала удочку и ждала очередную поклёвку. Так что без ухи мы не оставались!
… Наутро мы уже знали куда идти и чем заняться! После десятого лебедя, украшенного алюминиевым колечком и выпущенного на просторы моря, в нашей бригаде появилась молодая «очкастая» девушка с фотоаппаратом и незакрывающимся ртом от звонких вопросов и возгласов.
     Это и был ожидаемый в заповеднике корреспондент местной газеты «Привольненская правда». Действительно, она сняла замечательный фоторепортаж, часть которого попала на целую страницу на развороте издания. Там автор этих строк и его двоюродная сестра Маша, дружно «колдовали» над большой птицей с огромными крыльями и с сильно-изогнутой белой шеей ...
… Через несколько дней, вдоволь накупавшись в теплом и мелком море, среди ненавязчивых водорослей и мелких креветочек, мы уезжали домой, в столицу 1/6 части суши. Билеты на поезд достали хитростью, назвавшись подходящей фамилией в запроданной местными жителями очереди в железнодорожную кассу.
     Считай, лето, и часть интереснейшей жизни пролетели, как пушинки из лебяжьего хвоста! Но навсегда запомнилось улыбающееся лицо директора, командующего лебяжьими каникулами на черноморском ласковом архипелаге.
Кстати, сын Ю.В., Сергей Юльевич Костин, окончивший школу в далеком 1978 году, теперь стал выдающимся орнитологом, с международным авторитетом знатока птичьего населения удивительного своей природой древнего полуострова.

 
     Бананы
… В тот незабываемый июльский день выдалась и долгожданная ярко-солнечная погода. Экзамены и учебная практика на первом курсе Лесного Университета были окончены, и студенты наконец-то почувствовали себя, в известном смысле, абсолютно свободными и даже где-то уж вовсе повзрослевшими гражданами огромной страны.
Еще до окончания учебной сессии, дня за три, Николай и Валентина договорились вместе съездить на Кузнецкий мост, в центр Москвы, чтобы немного погулять и выполнить кое-какие пожелания Валиного папы, перед возвращением дочери домой, на каникулы. Школу Валентина окончила в Бологом, что на пол-пути в город Ленинград. В этом-то, попутном для многих городке, жила вся семья Даниловых, а глава семьи занимал важный пост Секретаря местной Партийной коммунистической организации.
… На Кузнецком Мосту и полвека назад, как и сейчас, было многолюдно. Приезжие со всего мира, и из самых дальних уголков 1/6 мировой территории суши, студенты всех мастей, научные и внутри-государственные руководящие сотрудники, отпускные специалисты народного хозяйства и военнослужащие, колхозники и врачи, милиционеры и школьники – все они сновали - то вверх, то вниз - по крутому спуску - к закатанной в асфальт, чуть менее 100 лет назад - речки Неглинки.
На углу теперешних улиц Кузнецкого Моста и Неглинной, в самом конце семидесятых годов, в недавно открытый большой продуктовый магазин, летом, завезли различные фрукты и овощи, в том числе, редчайшие для Москвы незнакомые доселе продукты – бананы. Да-да, бананы, без которых не обходится теперь ни школьник, ни студент, ни пенсионер. А в то время само слово БАНАН звучало удивительно заманчиво и также вкусно!
Вот за этим фруктом (ну не ягодой же, в самом-то деле!) и решила направиться Валентина, пригласив неравнодушного к ней (не сказать, что до смерти по уши влюблённого в нашу героиню рассказа - спортсменку, комсомолку и вообще красивую девушку) коренного москвича Николая.
А дело было в том, что Валя точно знала, что её папа никогда раньше не пробовал бананов и, можно сказать, почти и не слышал о такой продукции, тоже ничего. А если бы и знал, то мог бы вдруг, на собрании однопартийцев, например, заявить, что нельзя потакать капиталистам всего мира, наживающихся за счет подневольного труда угнетенных народов на плантациях, в том числе и на плантациях бананов. И поэтому нельзя покупать эту дрянь даже в наших магазинах, и правильно, благодаря политике партии, что пока их и нет в стране.
Но вдруг он как-то узнал, что в столице появился в ряде мест сей фрукт, вызывающий стабильно длиннющие очереди, и, чтобы убедить  себя и граждан, что их, бананов этих, есть действительно вредно, хорошо бы их хоть разок попробовать. Об этом он ещё зимой мельком упомянул при дочери, а она запомнила и решила папе устроить дегустацию. Чем не праздник завершения первого курса в институте!
Нежно и страстно целуясь с Николаем, в парке рядом со студенческим общежитием, она в то же время предвкушала свой блистательный приезд домой со множеством душистых бананов, от которых папа, конечно же, не откажется, обнимет победительницу институтских испытаний великолепную дочь, и перестанет бормотать несусветную чушь о засильи мирового капитализма.
… Из-за «острой, несовместимой с обычной жизнью» своей влюблённостью в Валентину, Николай чуть было не вылетел вообще из института. Виной тому было полное отключение памяти от подготовки к экзаменам. Особенно это касалось математики, её высшей для обычного понимания части. Коля и в школе не блистал знанием этого раздела натуральных наук, всегда шло какое-то отторжение от формализации подсчетов, от нелепых, непонятных ему теорем и, казалось ему, надуманных правил. А тут, в самом начале чудесного лета, на первой практике, в постоянном общении с природой леса, где ему особенно нравилась ботаника, одушевлённые, казалось ему, городскому в общем-то, парню, все эти цветы, листья и целые деревья вызывали всё новые ощущения и резко отличались от формализма математических формул.
Кроме того, он влюбился в первый раз - всепоглощающе, как бывает именно в самом молодом юношеском возрасте, когда восторги новой жизни перечёркивают всё то привычное, что было ранее. А его новая подруга, знакомство с которой произошло, как удар молотка по голове, во время вечернего танца на открытом воздухе, рядом с окнами первого этажа их деревянного летнего общежития. Магнитофон стоял на открытом подоконнике одной из комнат, источая волнующие звуки хватающей за душу любовной эстрады, и смешиваясь с обволакивающим густым запахом расцветающей сирени, эти волшебные звуки предстоящей мгновенной судьбы покоряли не одно из сердец танцующих. Это был как будто управляемый самой природой сплоченный ансамбль мыслей, ощущений, надежды на самое лучшее в жизни, на исполнение любых, даже сумасбродных желаний.
Воздействие на маленькое, молодое сообщество относительно свободных людей, природы и особого психологического уровня всеобщего возбуждения во время студенческой практики лесного факультета, было неотразимо и производило порой недостижимые ранее результаты.
Поскольку мы, студенты, после обязательных часов лесной практики в лесу, несмотря на молодость, всё же весьма уставали, то после ужина и легкого быстрого сна, многим требовалось каким-нибудь способом отвлечь свой организм на отличную от дневных занятий форму деятельности. Это называется проще – сменить обстановку. Одним из способов это исполнить был спорт. То есть, игра. Чаще всего это был волейбол, из-за простоты применения. Требовалось только два столба, натянутая сетка, ровная площадка 9 на 18 метров, и подходящий для игры, не слишком твёрдый мяч. Кроме того, желательно было иметь и много наблюдающей публики, болеющей за свою команду. В этом также не было недостатка, так как игра всегда происходила рядом с общежитием метрах в десяти, на стороне 16 окон первого и второго этажей нашего летнего обиталища. Мало кто не наблюдал за ходом игры, исключение составляли личности, утружденные ночным гулянием под луной, лупившей своим завораживающим светом всю ночь напролёт. Да ещё всех сводили с ума соловьи, издевавшиеся своим щелканием и барабанным пением также исключительно по ночам!
Так вот, команды всегда составлялись поровну из мальчишек и девчонок, в которых быстро находились игроки определенного класса, то есть если ты был уверен в высоте прыжка и силе удара над сеткой, то ты и был нападающим, кто не обладал таким достоинством, был т.н. «доигровщиком» или пасующим. Общее количество каждой команды всегда 6 игроков + запасные игроки. То есть, на площадке должно быть минимально 12 игроков.
Постоянными нападающими от двух команд чаще всего и были Николай и Валентина. Это послужило положительным предлогом для взаимного начала будущего восхищения друг другом и наступившей затем всепоглощающей влюблённости, особенно у Николая.
У многих студентов возбуждение, от практически постоянного его присутствия,  приводило к усилению не только душевных, но и физических возможностей. Так, всем на курсе доселе не казавшийся слишком уж быстрым на мускульные движения, как бы вдруг приобрёл незабываемую ловкость и сноровку. Это был всем известный на курсе изумительный футболист и постоянный победитель в соревнованиях по армреслингу Василий Кротов. Он никогда не слыл кротким, а как раз наоборот отличался активностью во всем, чем только и была знаменита студенческая жизнь. Тем не менее, однажды произошел случай, приведший к изумлению самого Васю, да так, что на протяжении многих лет после окончания института он отрицал сам факт произошедшего с ним в молодых еловых посадках Щелковского опытного лесхоза нашего ВУЗа.
После полевого курса практики по ботанике началась подготовка по лесной селекции. По обыкновению, по каждому предмету, преподаватель, с согласия студентов, набирал по нескольку студенческих бригад, состоявших из четырех - пяти человек, для выполнения конкретного задания по практике. Выбирался или назначался бригадир такой группы. Он отвечал в конечном итоге за качественное выполнение задания и заявлял преподавателю о готовности сдать коллективный зачет по выполненной работе. Бригадиром был Слава Дрожжин, а исполнителями, кроме самого Славы, были все мы – Коля Кудряшов, Вася Кротов, незабываемый Боря Широков и Олег Нефедьев.
В один прекрасный по погоде, в не дождливый и нежаркий день, бригада отправилась на свой, выделенный по карте преподавателем, исследовательский участок. Для этого надо было пересечь по пути следования несколько разных по качеству лесных выделов. Одним из первых таких лесных площадей были не превышавшие роста студентов, молодые (10-15 летнего возраста) еловые посадки. Растения совсем недавно сомкнулись  густыми кронами, и их иголки с радостью кололи своим острием пробиравшихся через них студентов.
Бригада не заметила, что Василий ушел вперед и только его лихая кепка указывала, что он ещё с нами. Вдруг кепка на наших глазах стала совершать резкие, быстрые движения то влево, то вправо, или возвращалась назад, в нашу сторону. Было непонятно, что вообще происходит с Васей. Он вдруг затих, кепка исчезла совсем из виду… Мы ускорили движение вперед, и… о чудо! Перед нами во весь свой немаленький рост вырос с радостным видом Василий, что-то как какой-то длинный и полный мешочек, держа в своих мощных ручищах. Промелькнула секунда, другая - и мы воочию вдруг увидели нашего товарища с серым огромным до смерти напуганным зайцем, которого Василий, широко улыбаясь, крепко держал за длиннющие уши!
Восторгам не было конца, мы с великим интересом слушали взволнованный рассказ своего товарища о неизвестно как случившемся происшествии. Зайца конечно же отпустили, под громкие улюлюкания и фигурный свист. Всё ещё возбужденные, мы и не заметили, как уже дошли до нашей делянки в старом ельнике…
Но вернёмся к нашим влюблённым. Беднягам пришлось постоять в огромной очереди, на солнечном пекле, не менее двух часов. Наконец они вошли в дверь магазина, и довольно скоро вышли из него, радостно неся большущую авоську, полностью набитую бананами. С таким ценным грузом мысль об экскурсии на Красную площадь исчезла сама собой.
Еще в очереди, Николай предложил своей натурально белокурой и голубоглазой спутнице сначала заехать к нему домой, - его отец был в этот день выходным, попить чая, ознакомиться с квартирой, посмотреть библиотеку. А он, Коля, затем проводит её до вокзала, благо это не займёт много времени. Неизвестно почему, обычно противоречивая Валя на этот раз сразу же согласилась. Явно видно было, что она в восторге от своего почти удавшегося плана. Николай был не менее в восторге от того, как всё устраивается. Он был влюблён, и каждая минута с Валей ему была дороже всего на свете. Они быстро доехали дома, где на первом этаже располагалась уютная двухкомнатная квартира Коли и его родителей. Да, папа был дома, вежливо познакомился с Валей, пожал ей «пушистую» руку  и предложил осмотреть их небольшое семейное гнездо, библиотеку, а он в это время приготовит чай и какой-нибудь перекус.
Молодые люди осмотрели комнаты, Валя внимательно прочитала про себя золочёные надписи на корешках почти сотни интереснейших книг из мирового литературного наследия.
На пороге 6-метровой кухни появился радостный папа и предложил подкрепиться, чем бог послал. «Проходите, проходите, не стесняйтесь обратился он к девушке. Та, немного покраснев, первая вошла в ярко освещенную комнату и посмотрела на празднично, со вкусом оформленный стол. Блестели фарфоровые чайные чашки с золотым ободком, из одного и того же комплекта расписные блюдечки, рядом стояли такие же красивые, блестящие чистотой тарелки. К каждой группе приборов были уложены настоящие тканые салфетки, а на них возлежали серебряные ложечки. Чуть ли не прозрачная от тонких стенок сахарница была полна поблёскивающими сладкими кубиками. Как лотос горела, переливалась на свету, полная вишнёвым вареньем хрустальная вазочка на гранёной ножке.
Посередине праздничного стола выделялось огромное безвкусно разукрашенное фаянсовое блюдо, до самого верха наполненное нарезанными пополам… купленными для Вали бананами!!! У девушки прекратилось дыхание, она густо сначала покраснела, затем побледнела …  Можно сказать, она на мгновение умерла на месте! Слёзы непонимания и беспомощности брызнули из её прекрасных только что глаз, она охнула и выбежала из дома вон … куда глаза ещё глядят!
Папа, ты с ума сошел? – спросил отца также умерший на мгновение сын. Это же она купила для своего отца и хотела везти сейчас на поезде! В Бологое!Что ты наделал?! Почему ты ничего не спросил??? – Да я думал, что это ты для Вали купил, они же висели здесь на вешалке, в твоей сетке, с которой ты вошёл… уже тоскливо и опустошенно, с хрипом еле проговорил несчастный отец.
Николай, не слушая отца и не слыша ни одного его слова, выбежал вслед за Валей, но её и след простыл. Как молния, обожгла своим немыслимым по силе током, ясная, как прошедший счастливый день, но страшная, ужасная мысль.
-Он, Николай, опоздал, и больше уже никогда не увидит свою такую красивую, великолепную Валентину!
22 апреля 2022 года. Поезд Москва - Пекин. Вагон 04, встречайте!
                * * *