Декамерон xxi

Действующие лица

Джованни Боккаччо

Обитатели отеля:
1-й номер — Виталий и Настя (компаньоны и любовники, 30-35 лет от роду)
2-й номер — Ольга и Вера (подружки, коим по 24 года)
3-й номер — Петр и Тамаз (друзья, выпускники иняза, с итальянским языком, им по 30 лет)
4-й номер — Анна и Ника (профессиональные работники торговли, 42-43 лет)
5-й номер — Маша и Кристина (бывшие школьные учителя, 30-33 лет).

Горничные:
Беатриче («благословенная»)
Бьянка («белая»)

Администратор:
Фабио («соблазнительный»)

Прелюдия

Занавес (или экран), на котором изображен средневековый итальянский город. В центре авансцены Джованни Боккаччо в камзоле XIV века.

Боккаччо:  Обворожительнейшие дамы!  Блистательнейшие кавалеры! Когда я  горевал, веселые речи и утешения друга принесли мне столь великую пользу, что, по крайнему моему разумению, я только благодаря этому и не умер. А кто станет отрицать, что подобного рода утешение, сколько бы ни было оно слабо, требуется не так мужчинам, как милым женщинам? Женщины от стыда и страха затаивают любовный пламень в нежной груди своей, а кто через это прошел и на себе испытал, те могут подтвердить, что огонь внутренний сильнее наружного. К тому же, скованные хотеньем, причудами, веленьями отцов, матерей, братьев, мужей, они почти все время проводят в четырех стенах, томятся от безделья, и в голову им лезут разные мысли, далеко не всегда отрадные. И если от этих мыслей, вызванных томлением духа, им иногда взгрустнется, то грусть эта, на великое их несчастье, не покидает их потом до тех пор, пока что-нибудь ее не рассеет. С целью хотя бы частично загладить несправедливость судьбы, слабо поддерживающей как раз наименее крепких, что мы видим на примере нежного пола, я хотел приободрить и развлечь любящих женщин, и для того предложил их вниманию сто повестей, или, если хотите, побасенок, притч, историй, которые на протяжении десяти дней рассказывались в почтенном обществе семи дам и трех молодых людей во время последнего чумного поветрия. В этих повестях встречаются как занятные, так равно и плачевные любовные похождения и другого рода злоключения, имевшие место не только в древности, но и в ваше сегодняшнее время. Зрители получат удовольствие, — столь забавны приключения, о коих здесь пойдет речь, и в то же время извлекут для себя полезный урок: они узнают, чего им надлежит избегать, а к чему стремиться. И я надеюсь, что на душе у них станет легче. Если же так оно, Бог даст, и случится, то пусть они возблагодарят Амура, который, избавив меня от своих цепей, тем самым дал мне возможность порадовать их.
Итак, когда со времен спасительного вочеловеченья сына божия прошло тысяча триста сорок восемь лет, славную Флоренцию, лучший город во всей Италии, посетила губительная чума. И вот теперь, спустя 671 год после той чумы, началась пандемия коронавирусной инфекции. Быть может, под влиянием небесных тел, а быть может, ее наслал на вас за грехи правый гнев божий, дабы вы их искупили, но только за несколько месяцев до этого она появилась на Востоке и унесла заметное число жизней, а затем, беспрестанно двигаясь с места на место и разросшись до размеров умопомрачительных, добралась наконец и до Запада. Ничего не могли с ней поделать догадливость и предусмотрительность человеческая, очистившая города от скопившихся нечистот руками людей, для этой цели употребленных, воспрещавшая въезд больным, распространившая советы медиков, как уберечься от заразы; ничего не могли с ней поделать и частые усердные моления богобоязненных жителей, — приблизительно в начале весны нынешнего года страшная болезнь начала оказывать пагубное свое действие на вас и на весь мир, и изумлять необыкновенными своими проявлениями. От этой болезни не помогают и не излечивают ни врачи, ни снадобья. То ли сама эта болезнь неизлечима, то ли виной тому невежество врачевавших (правда, тут есть и сведущие лекари, однако ж, преобладают многочисленные невежды как мужского, так равно и женского пола), но только никому пока не удалось постигнуть причину столь массового заболевания и, следовательно, остановить его.
Порой больных бросают соседи, родственники, друзья, обслуги не хватает, — вот чем объясняется никогда прежде не наблюдавшееся явление: прекрасные, обворожительные, благородные дамы, заболев, не стесняются прибегать к услугам мужчин, хотя бы и молодых, и не стыдятся, если того требует лечение, заголять при них любую часть тела, каковое обстоятельство, может статься и явилось причиной тому, что, выздоровев, они становятся  уже менее целомудренны. Сама жизнь коренным образом изменяет нравы горожан. Добропорядочные граждане, мои рассказы поучительны и без ложного стеснения обсуждают все стороны общественной жизни. Я лишь хотел показать, что цивилизованное, целомудренное общество возможно, если сами люди этого захотят.

Свет гаснет. Боккаччо покидает сцену.

Действие первое

Трехзвездный отель в небольшом городке на севере Италии, в который преимущественно заселяют российских «челночников», отправляющихся в шопинг тур, как правило, не более, чем на неделю. Десять российских туристов завершили свой шопинг, но неожиданно оказались в двухнедельном карантине в связи с выявлением у проживающей в отеле туристки из юго-восточной Азии коронавирусной инфекции. Никакие старания россиян, и даже звонки в российское консульство, не позволили им выбраться из этого неожиданного пленения.

Сцена первая.

Небольшой холл отеля, слева ресепшен, справа — дверь в ресторан, на заднем плане журнальный столик и мягкая мебель — диван, 2 стула и столько же кресел.
Из ресторана выходят русские туристы. Большая часть удаляется за кулисы, направляясь в свои номера. В холле остаются Виталий, Настя, Петр и Тамаз. Виталий с Настей садятся на диван и о чем-то беседуют. Тамаз отводит Петра в сторону, так, чтобы Виталий и Настя не услышали их разговор.

Петр: Ну всё! Нас закрыли, вариантов нет. Из-за этой туристки из юго-восточной Азии, у которой обнаружен коронавирус, весь отель закрыт на двухнедельный карантин.
Тамаз: Слушай, Петя, да я здесь с ума сойду. Что мы будем делать здесь целых две недели? Этому хорошо, (показывает на Виталия), он с бабой приехал. Как будто знал, что нас запрут на карантин. А нам с тобой что делать, я ведь без баб чокнусь.
Петр: Да ладно, Тамаз, не психуй. Найдешь, в конце концов, какую-нибудь неутолённую старлетку, которая доведет тебя до полного изнеможения. Будешь потом уползать от неё затраханный, замученный. Двух недель ей как раз достаточно, чтобы довести тебя до полной дистрофии.
Тамаз: Вай ме, я согласен на дистрофию! Петя, слушай дорогой, ты читал Декамерон?
Петр: Да, еще в школе прочел, честно говоря, по рассказам друзей я ожидал больше эротики, а там ничего особенного.
Тамаз: Я тоже попытался в классе седьмом или восьмом прочесть, но отец увидел и отобрал у меня книгу. Сказал, что это чтение для глупых девиц. До сих пор не могу понять, а умные девицы что, фригидны? Но потом, уже в студенческие годы, я все-таки прочел Декамерон. (Задумавшись): Обалдеть! Петя, их там ведь тоже было десять человек, как и в нашей группе сейчас. И там было трое мужчин и семь женщин. Вот это кайф! Петя, начинаем прямо с сегодняшнего дня. Их три пары — эти перезрелые бизнесвуман, начнем с них, они бабы деловые, голову морочить нам не будут. Потом училки, Маша с Кристиной. С ними будет сложнее. (Задумавшись) Ты «Педагогическую поэму» читал? Я, к сожалению, не читал. Но я им мозги задурю системой образования в Италии. Мы же в инязе досконально ознакомились со здешней системой образования. Доведем их до экстаза своими знаниями и сразу в постель.  Петя, дорогой, а на десерт эти две молоденькие пусеньки-мусеньки. Вот с ними, клянусь мамой, я готов два карантина здесь просидеть.
Петр: Отличная идея. Тамаз, мы можем сегодня же пригласить бизнесменш на ужин в нашем номере с бутылочкой Кьянти. 

Тамаз и Петр уходят. Настя неприязненно, с некоторой раздражительностью, пристает к  Виталию, требуя от него принять все меры, чтобы добиться срочного отъезда в Москву.

Настя: Ты понимаешь, в какой они опасности? Маме в таком возрасте особенно опасен коронавирус. А ей ведь каждый день надо выходить из дома за продуктами, чтобы приготовить Мишеньке свежее питание. Это кошмар! Какую я сделала глупость, оставив маму одной с трехлетним ребенком. Надо звонить в наше консульство, пусть нас увезут отсюда любым путем и отправят в Москву.
Виталий: Неужели ты не понимаешь, что это нереально?
Настя (переходит на повышенный тон): Всё реально, если их постоянно теребить и надоедать. А если будешь так сидеть, сложа руки, ничего не дождешься. Ты можешь хоть раз в жизни проявить инициативу? Только и ждешь, чтобы я всё за тебя решала.
 
Пауза.

Настя набирает на мобильном номер телефона и беседует со своей мамой. Включена громкая связь.

Настя: Мама, добрый день. Как вы, я места себе не нахожу. Нас заперли в отеле на две недели. Мы на карантине. Как у вас с продуктами? Ради бога, будь осторожна.
Голос из телефонной трубки: Здравствуй доченька. У нас всё хорошо, ты не волнуйся. Я никуда не выхожу. Дима приходит каждый день и приносит нам всё необходимое. Даже слишком, весь холодильник забит. Миша прекрасно себя чувствует, ест хорошо, вот только гулять не выходим. Но он с удовольствием играет с папой. Настюша, тут такие страсти рассказывают про этот вирус, просто кошмар. Особенно про эпидемию в Италии. Умоляю тебя, не выходите никуда из номера. Дима говорит, что эта эпидемия продлится долго. Он предлагает нам переехать на дачу. Он там всё приготовил, вычистил, убрал весь двор. Мы будем там жить, все продукты Дима также будет нам ежедневно привозить. А он со своей Изой проведут всё лето в Москве. Настюша, не волнуйся, будь осторожна, целую тебя. Пока, пока.
Настя (отвернувшись от Виталия): Господи, какая же я дура. Такого благородного человека оставила и повесила себе на шею этого дармоеда.

Появляются Анна и Ника. Подходят к ресепшен и о чем-то беседуют с администратором. Вслед за ними входят Петр и Тамаз. Тамаз машет рукой администратору.

Тамаз: Ciao Fabio. Come va, tutti a batterer  l’ epidemia?
Голос переводчика из репродуктора: Привет Фабио. Как дела, всё борешься с эпидемией?
Фабио: Ciao. Monodic che l’ aceto protegge molto bene dal coronavirus.
Голос из репродуктора: Привет. Говорят, уксус очень хорошо предохраняет от коронавируса.
Тамаз: Il tou Chianti va bene per l’ aceto.
Голос из репродуктора: Ваш Кьянти вполне сойдет за уксус.

Анна и Ника подходят и, кокетничая, здороваются с Тамазом и Петром.

Ника: Привет, ребята. Что это вы говорили про Кьянти?
Тамаз: Хвалили их вино. Оно прекрасно предохраняет от коронавируса. Мы закупили целую упаковку, будем лечиться.
Анна: Какие вы молодцы. Ника, надо видимо и нам провести противовирусную профилактику.
Петр: А в чем проблема, милые дамы. Можем прямо сейчас распить пару бутылок.
Анна и Ника (хором): О, с удовольствием! Теперь и вирус не страшен. Алора, мама миа.

Сцена вторая.

Комната Петра и Тамаза. В глубине две односпальные кровати, вдоль правой и левой стен. Между ними столик и два стула. На переднем плане по бокам тумбочки, мини-бар, телевизор. На столе бокалы, бутылка Кьянти, тарелки с сыром, хамоном и хлебом. Тамаз и Ника сидят на кровати, Петр с Анной напротив них на стульях. Тамаз разливает вино, бутылка уже пуста и он выносит из тумбочки вторую бутылку Кьянти.

Тамаз: Вот, кто мне скажет, что важнее — умеренность или излишество, особенно в такое критическое время, как эпидемия. Я сегодня весь день вспоминаю про Декамерон Боккаччо. Прямо как назойливая муха засела в мозгу. Я помню, там возникает такая дилемма: что лучше, а что хуже. Одни считали, что умеренная жизнь и воздержание сильно помогают в борьбе с чумой, а другие, что надо пить, плясать и наслаждаться жизнью, балагурить и смеяться, предаваться любовным потехам. И тогда никакая чума не страшна.
Анна: Ну и что ты решил? Воздержание или недержание?

Все смеются.

Тамаз: Нет, до недержания еще далеко, а воздержание — это та же чума, только сдохнешь без каких-либо видимых симптомов болезни. Так что, будем пить, любить и наслаждаться каждой минутой жизни. Да, Никуся? Будем наслаждаться?   
Ника: А как же. За любовь!

Все чокаются и пьют.

Петр: Как-то мало верится, что коронавирусная инфекция распространилась до уровня пандемии. Но судя по новостям,  только в Италии и в Испании болезнь достигла такого уровня, как в Китае. И на всём Востоке, не только в Корее, Вьетнаме и у их соседей, но и в Индонезии и на Филиппинах количество больных исчисляется уже сотнями тысяч. А может Тамаз прав, и это такая же пандемия, как чума в средние века. Что-то веселиться и наслаждаться жизнью не тянет. (С грустью): Хочу домой, посидеть на кухне с бутылочкой водки и подумать, что же творится в мире? Может слишком много дерьма накопилось на Земле, вот  природа и самоочищается.   
Тамаз: Э-э, Петя, кончай киснуть. Ника, пошли, моя хорошая, радоваться жизни.

Ника с Тамазом весело вскакивают и выходят из номера. Свет гаснет. Стол и стулья отодвинуты к стене, а кровати сдвигаются к центру. Свет вновь зажегся. Петр с Анной на кровати под одеялом.

Анна: Петя, а что, с итальянским языком сложно устроиться на работу в Москве?
Петр: Да нет. Можно неплохо устроиться, в какую-нибудь фирму. Или в туристическое агентство. Просто нас с Тамазом потянуло на приключения. А потом, Тамаз уверен, что можно здесь выйти на приличных модельеров и стать их дилерами в России, открыть у нас бутики. Это уже серьезный уровень. Я вряд-ли потяну, но Тамаз настроен решительно и для этого у него есть все данные. Он прирожденный бизнесмен. А вам с Никой нравится этот бизнес? Все-таки тяжело мотаться туда-сюда постоянно.

Пауза.

Анна: Тяжело, конечно, да и возраст уже не тот. Мы ведь с Никой закончили экономический факультет в конце девяностых. Тогда с трудом устроились экономистами в статистическое управление. Десять лет отбарабанили за гроши. Успела выйти замуж, родила дочку, ей уже восемнадцать, учится на юриста. А с мужем я рассталась достаточно быстро. Мы прожили вместе всего три года. Ника все эти годы ждала принца, но не скучала, мужиков меняла как перчатки. Она молодчина, никогда не унывает.
Петр: Ты знаешь Аня, я с каким-то ужасом смотрю на создание семьи. Я вырос в обычной традиционной, можно даже сказать в консервативной семье, по законам домостроя. Отец вкалывал, зарабатывал деньги, а мама сидела дома и растила четверых детей. Но ведь такую жену теперь днем с огнем не сыщешь. К тому же, хочется, чтобы была симпатична, образована, интеллигентна. Неужели такая девушка будет сидеть дома и растить кучу детей? Как то всё настолько изменилось в нашем мире и, главное, настолько быстро, что не знаешь, как себя вести и как относиться к окружающим. Стираются все грани между мужчиной и женщиной, между родителями и детьми, дома, в быту, на работе. Одна радость в этой жизни — друзья. Посидеть, выпить, повеселиться, поспорить; моментально забываешь обо всех проблемах, о неприятностях и заботах.
Анна: Господи, никогда бы не подумала, что у мужиков даже в таком молодом возрасте все те же проблемы, что у нас, у баб. (Целует его): Петенька, милый мой, приедем в Москву, я тебе обязательно найду такую невесту, которая будет полностью соответствовать твоему идеалу.

Действие второе

Сцена первая.

Холл отеля. За столиком у дивана сидит Петр и пьет кофе. В холле появляется Настя и машет рукой Фабио, стоящего у стойки ресепшена. 

Настя: Hi Fabio, how are you?
Голос из репродуктора: Привет Фабио, как ты?
Фабио: Fine, Nastya. Glad to see you.
Голос из репродуктора: Хорошо, Настя. Рад тебя видеть.
Настя: Are you quarantined too and now living in a hotel?
Голос из репродуктора: Ты тоже на карантине и теперь живешь в отеле?
Фабио: Yes, Nastya. They won’ t let us go home.
Голос из репродуктора: Да Настя. Нам запретили идти домой.

В холл входит Тамаз, направляясь к Петру. Настя подходит к стойке и о чем-то шепчется с Фабио. Затем направляется к выходу и оттуда громко обращается к Фабио.

Настя: What room are you in?
Голос из репродуктора: В каком ты номере?
Фабио: In the fifteenth.
Голос из репродуктора: В пятнадцатом.
Тамаз (Обращаясь к Петру): Вау, ты слышал? Она собралась к нему в номер. Виталий козленочком станет. Мамой клянусь, она ему рога наставит. Петя, я сейчас тебе такую новость сообщу, обалдеешь. Я подвалил к Маше с Кристиной, предложил вечером посидеть у нас за бутылочкой Кьянти. А Маша мне говорит: а нам и так хорошо, без вашего Кьянти. И у меня на глазах целует взасос Кристину.
Петр: Они спьяну? Или тебя дразнили таким манером?
Тамаз: Да нет, абсолютно трезвые. Я стал подкалывать их насчет того, что они уже приплыли к Лесбосу. Кристина рассмеялась и нагло, с таким понтом, мне заявила, что они оттуда и не уплывали. И чему они собирались учить детей в школе, эти извращенки? Слушай, а может им заплатить, чтобы они продемонстрировали нам свою однополую любовь?
Петр: Тамаз, у тебя что, склонность к вуайеризму?
Тамаз (раздраженно): Ни хрена ты не понимаешь. Я бы вошел третьим в их компанию. (Оба ржут). Ладно, эта парочка отпала, училки из моралисток перешли в разряд гомосексуалисток. Займемся малолетками, Олечкой и Верочкой, хоть они и перезрели, я думаю, им лет по двадцать-двадцать пять.
Петр: И охота тебе с ними возиться? Ты посмотри какие здесь горничные, одна краше другой. Особенно мне нравится парочка бэ-бэ: Беатриче и Бьянка. Слушай, мне кажется Бьянка на тебя запала, каждый раз спрашивает: signor Tomaso, posso aiutarla?
Голос из репродуктора: Сеньор Томазо, вам помочь?
Тамаз: да, блондинка, конечно, хороша. Но боюсь, поднимется международный скандал.
Петр: какой на фиг скандал? Им сейчас не до этого. В крайнем случае, продлят тебе карантин до полной стерилизации половых органов от коронавирусов.

(Громко смеется).

Тамаз: Слушай, Петя, я сейчас в номере просмотрел последние известия. Здесь творится что-то жуткое. Заболевших вдвое меньше чем в Китае, а погибших столько же, сколько в Китае. Чем это объяснить? Я понимаю, итальянцы своеобразный народ, беспечны, легкомысленны, даже безбашенны, повылезали на балконы и ерничают, пляшут, орут, дурачатся так, как будто детство в жопе заиграло. Но должно же быть чувство риска, осторожности, страха, наконец, при такой смертности в стране. Но тут что-то еще, видимо, приводит к такой катастрофе. По телевизору твердят, что очень высокий процент пожилых людей, а погибают в основном они. Но, к примеру, в Германии не меньше процент пожилых и старых, а ведь такой смертности и в помине нет.
Петр: Да хреновая у них система здравоохранения. Скоро и мы с нашей оптимизацией здравоохранения дойдем до их уровня. Я ночью покопался в ноутбуке, меня как раз заинтересовала наша система здравоохранения. Я поражаюсь, почему у нас позабыт такой выдающийся деятель, как нарком здравоохранения Семашко. Он в самые голодные годы — с восемнадцатого по тридцатый год, не только создал уникальную службу охраны здоровья, но при полной нищете, на копеечном бюджете, профилактическими мерами спас страну от полной гибели. Чума, холера, тиф, туберкулез, какая только зараза у нас не бушевала. От инфекций народу гибло больше, чем на фронтах гражданской войны. И от такой системы здравоохранения, которую у нас позаимствовал  весь мир, мы вдруг отказываемся. Если бы мы полностью вернулись к разработанной Семашко концепции охраны здоровья, никакая зараза к нам бы не пристала.
Тамаз: Ну и как теперь, ты думаешь и у нас разразится эпидемия?
Петр: Я думаю, что все-таки у нас еще осталась та служба, которая была разработана Николаем Семашко. Худо-бедно, но должны справиться.
Тамаз: Да уж, не дай бог такое потрясение перенести.

В холл входят Ольга и Вера, направляясь в ресторан. 

Тамаз: Девочки, привет. Вы в ресторан? Постойте, я с вами схожу. Что-то мне тоже захотелось кофе попить.

Втроем заходят в ресторан. Петр продолжает пить кофе и листает книгу. Вскоре появляются Тамаз, Ольга и Вера с чашечками кофе в руках. Присаживаются и ведут легкую, ненавязчивую беседу. Петр уткнулся в книгу и не участвует в этом флирте.

Тамаз: Петя, ты долго будешь читать всякую белиберду. Девушки скучают, а он самообразованием занялся.
Петр: Вот именно, самообразованием. Я тут у них в библиотеке занятную книгу откопал. Она на итальянском, но роман великого Альбера Камю.
Вера: Уж не «Чума» ли?
Петр (с удивлением): Точно, «Чума». Ты читала этот роман?
Вера: Камю один из моих самых любимых писателей. В его произведениях столько философии и психологических зарисовок, что порой забываешь о сюжете его новелл или романа. Я в университете перечитала почти все его книги, которые были переведены на русский язык.
Петр (с восхищением): Здорово! Вообще-то он считался чуть ли не врагом Советского Союза, и даже подозревали, что автокатастрофу, в которой он погиб, подстроили агенты КГБ.  Но этот роман для нас просто актуален. Он так здорово описывает переживания людей, оказавшихся в карантине. Я вот попробую перевести вам небольшой фрагмент:
«Первое, что принесла нашим согражданам чума, было заточение... Мы окончательно убедились, что, в сущности, мы самые обыкновенные узники... В разлуке мы лишились того спасительного человеческого тепла, которое помогает забыть всё. Большинство изо всех своих сил взывало к кому-то отсутствующему, тянулось к теплоте чьего-то тела, к нежности или к привычке... Но вот чему учит тебя время бедствий: есть больше оснований восхищаться людьми, чем презирать их... Не стоит забывать и то, что любая радость находится под угрозой. Микроб чумы никогда не умирает, никогда не исчезает, он может десятилетиями спать где-нибудь в  мебели или в стопке белья, в спальне, в подвале, в чемодане, в носовых платках и в бумагах и, возможно, придет к несчастью и в поучение людям такой день, когда чума разбудит крыс и пошлет их подыхать на улицах счастливого города».
Тамаз: Вай ме, Петя, это про нас. Я вот всё время чувствую, что меня тянет к человеческому теплу и к нежности. Девочки, а вы чувствуете в себе потребность стать нежными и чувственными в отношении нас. Нет, я чувствую, что в этом заточении без ласки и нежности я обязательно сойду с ума. (Все смеются).
Ольга: А ведь нам еще неделю здесь торчать. Тоска зеленая. Уже не знаю куда приткнуться.
Тамаз: Олечка, положись на меня. Здесь внизу, под рестораном, неплохой бар и отличная музыка. Пошли потанцуем под песенку «Чао бамбино, сорри».

Тамаз берет Ольгу под ручку и ведет к ресторану.

Петр: Вера, ты меня заинтриговала. Твоя специальность связана как-то с литературой?
Вера: Напрямую. Я по образованию литературный критик. 
Петр: О! Преклоняюсь, это такая высокоинтеллектуальная сфера, которую не каждому дано постигнуть. А почему ты здесь?
Вера: Ты наверно хотел спросить, почему я не в своей сфере? Всё достаточно банально. В литературе довольно жесткая иерархия и пробиться в публичного критика не просто. Там правят  всеми признанные авторитеты. Поэтому мы с Олей нашли для себя иную сферу деятельности. Я, конечно, продолжаю писать статьи, которые, видимо, не столь актуальны, раз уж их не печатают. Но Оля считает, что перешибить авторитетов невозможно, просто надо ждать, чтобы кто-то из них выдохся и появилось вакантное место.
Петр: А тебе знакома современная итальянская литература? Я ведь мог бы тебе перевести новые произведения, которые получили признание в Италии, а ты бы смогла написать рецензию на эту литературу.
Вера (с удивлением): Неожиданное предложение. И очень интересное. Я была бы признательна.
Петр (с воодушевлением): Послушай, Вера, а ведь это и путь к хорошему бизнесу. Можно было бы наладить издание итальянских литературных новинок на русском языке.

Оба смеются и фантазируют на тему прозвучавшей идеи литературного бизнеса.  В холле появляются Анна и Ника. Анна с интересом рассматривает смеющихся Петра и Веру. Ника  тянет её, направляясь в ресторан.

Петр: Может спустимся к ребятам в бар?

Выходят из холла. Вновь появляются Анна и Ника с чашками кофе и садятся за столик.

Ника: А эти ребята не из робкого десятка, похоже опытные многостаночники.
Анна: Нет, этот Петя, да и эта девочка, кажется её Вера зовут, они еще не испорчены и даже наивны. И, между прочим, из них получилась бы прекрасная пара. Бог даст, у них всё наладится.
Ника: А мне показалось, что ты положила глаз на этого мальчика. А почему бы и нет. Продолжай охмурять его, сейчас это модно — взрослая опытная, тертая-перетертая жена и молоденький муж-херувимчик.
Анна: Ошибаешься, это не мой уклон, не в моём характере. Мне нужен сильный мужик. Чтоб держал меня в ежовых рукавицах.
Ника (со смехом): особенно в койке, так чтобы кости трещали?

Смеются, продолжая балагурить. Из ресепшена выходит Фабио и подходит к ним.

Фабио: Hi Ladies. Why are you alone, without cavaliers?
Голос из репродуктора: Привет дамы. Почему вы одни, без кавалеров?
Ника: Hi Fabio. Don’ t you want to be our cavalier?
Голос из репродуктора: А ты не хочешь стать нашим кавалером?
Фабио: Con piacere seniora. I can invite you to a cocktail in my room.
Голос из репродуктора: С удовольствием, сеньора. Я могу пригласить вас на коктейль в моем номере.

Ника с радостью бросается к нему и берет его под руку. Анна вежливо отказывается и продолжает пить кофе. В холле появляется Вера, которая направляется к ресепшену и там обсуждает что-то с дежурной. Получив нужную информацию, Вера возвращается в бар. Её окликает Анна и просит подойти к столику на минутку.

Анна: Верочка, добрый день. Вы не присядете? Я с большой симпатией отношусь к вам. Как-то с первого же дня нашего приезда я обратила внимание, что вы в этом нашем, если можно так назвать, бизнес-сообществе совершенно случайный человек. Но судьба порой совершает с нами вот такие случайности, чтобы подтолкнуть нас в нужное направление. Я сегодня с удовольствием наблюдала за вами и за Петей, который такой же случайный человек здесь, как и вы. Даже не зная о чем вы беседуете, чисто внешне вы настолько органично смотритесь вдвоем, что невольно станешь любоваться и думать о чем-то возвышенном и красивом, глядя на вас. Я не любопытствую и не прошу поделиться со мной вашими секретами, но мне очень хочется видеть вас счастливыми. Именно вас вдвоем, поверьте мне зрелой и взрослой бабе, видавшей многое и многих, вы с Петей очень подходите друг другу. И мой вам совет, не упускайте этого парня. Таких сейчас немного, и не думаю, что удача еще раз вам улыбнется и на вашем пути подвернется такой же порядочный и честный мужчина. Вы уж извините меня за такую откровенность, но я уверена абсолютно, что Петя — ваша судьба, как и вы его счастливая фортуна.
Вера (смущенно): Спасибо Аня. Это так неожиданно. Мы с ним едва знакомы и, честно говоря, я его совершенно не знаю, мне сложно так быстро распознать человека и решать с ним свою судьбу. В любом случае, я вам очень признательна.
Анна: Пусть этот разговор останется между нами. Желаю вам удачи и большого счастья.
Вера: Спасибо большое.

Сцена вторая. Комната Петра и Тамаза в неряшливом состоянии. Белье разбросано, на столе остатки пищи и недопитая бутылка вина. Тамаз один в номере, в пижаме, только проснулся, и удивлен отсутствием Петра. Дверь приоткрыта, в ней появляются Беатриче и Бьянка.

Бьянка: Buongiorno, Signore. Mi dispiace disturbarla. La porta e ' aperta. Possiamo iniziare a pulire?
Голос из репродуктора: Доброе утро сеньор. Извините, что беспокоим вас. Дверь открыта. Можно нам начать уборку?

Все трое продолжают беседу на итальянском, но их не слышно из-за громкого голоса переводчика в репродукторе (далее русская речь звучит из репродуктора голосом переводчика).

Тамаз: Да, пожалуйста. Я только умоюсь. (Выходит из комнаты, прихватив одежду).

Горничные начинают со смены постельного белья. Беатриче, захватив грязное белье, уходит. Появляется Тамаз, опрятно побритый и одетый.   

Тамаз: Прекрасная Бьянка, мне всегда доставляет огромное удовольствие ваше присутствие. Жаль, что мы не можем выйти и погулять по Франчакорта, послушать вашу прекрасную музыку, выпить бутылочку Ламбруско. А чем вы занимаетесь вечерами после работы?
Бьянка: Ничем. Сидим с Беатриче весь вечер у телевизора.
Тамаз: А, кстати, где же Беатриче?
Бьянка: Спустилась с грязным бельем в прачечную. Мы теперь сами стираем и гладим белье.
Тамаз: И вам одной придется убирать наш номер? Бьянка, милая, давайте я вам помогу.
Бьянка (смеется): За всё время моей работы в отеле впервые мне гость отеля предлагает помочь в уборке комнаты.
Тамаз: О, это же такое удовольствие, быть вашим помощником и выполнять все ваши пожелания. (Хватает её за руки). Такие прекрасные ручки нужно беречь.

Тамаз пылко начинает целовать её руки, Бьянка не сопротивляется и они, обнявшись, целуются, приближаясь к кровати. Гаснет свет. Слышны стоны Бьянки и нежный шепот Тамаза. Наконец, наступает полная тишина и Тамаз включает ночник, стоящий возле кровати. Оба лежат утомленные и не спешат вставать.

Бьянка: Томазо, за это меня могут уволить с работы.
Тамаз: Бьянка, любимая, это было бы правильно. Разве может такая красавица работать горничной? Я увезу тебя в Москву и ты будешь блистать там на подиумах.
Бьянка: Ты всё шутишь. Я там не выживу. У вас ведь ужасно холодно. Нет, в Россию я не поеду.
Тамаз (задумавшись): Послушай, Бьянка, я хочу создать фирму, российско-итальянскую, для поставок модной итальянской одежды в Россию. Почему бы тебе не стать моей партнершей?
Бьянка (резко присев в кровати и прикрывшись одеялом): Томазо, эта замечательная идея. Я всю жизнь мечтала создавать брендовую одежду. Я знаю все бутики и все аутлеты в Ломбардии. Как только снимут карантин, я поведу тебя в лучшие торговые центры и ты увидишь, какие у нас возможности.
Тамаз: Бьянка, смешно даже представить такое, но эта эпидемия может оказаться для нас невероятно удачливой. Ну что, начнем новую жизнь?

Дурачатся лежа в кровати и плавно переходят к сексу.

Сцена третья.

Холл отеля. За столом сидят Петр и Тамаз. В холле появляются Маша и Кристина.

Маша: Привет, мальчики. Что-то вы сникли, такие грустные, осталось ведь совсем чуть-чуть, через пару дней летим домой.
Тамаз (с сарказмом): Оттого и грустим, что скоро расстанемся. А ведь так хотелось познакомиться с вами поближе.
Кристина: Куда уж ближе, три недели только и делаем, что пялимся на вас. За это время могли бы и пригласить нас на коктейль.
Тамаз: И что потом?
Кристина: Суп с котом.
Тамаз: Да, с вами суп не сваришь. Слушайте, девочки, а может для разнообразия запустите меня к себе в койку?
Маша: Фу, как грубо.
Маша с Кристиной уходят.
Петр: Круто, здорово ты их подколол.
Тамаз: Меня всегда удивляло и даже раздражало высокомерие всех этих гомофилов, геев, всяких розовых и голубых. Такое впечатление, что это мы занимаемся нетрадиционной любовью, а не они.
Петр: Думаю, что и ты их раздражаешь своей гетеросексуальностью.
Тамаз: Ну и ну! Мне что, в педики податься?  (Оба смеются).

В холл входит Вера и направляется к столу. Тамаз уступает ей свой стул и идет к ресепшену за свободным стулом.

Вера: Ребята, взгляните в окно, посмотрите, что там творится. Со всех окон, на всех балконах  итальянцы аплодируют своим спасителям, врачам и медсестрам, которые в неимоверно тяжелых условиях борются за жизнь больных коронавирусом. И уже есть погибшие среди медработников. Боже, какая самоотверженность!
Петр: Судя по новостям из Москвы, и у нас отношение к врачам радикально изменилось. В последние годы столько грязи было выплеснуто на наше здравоохранение и на медиков. Но теперь-то все убедились, сколь самоотверженны и бескорыстны наши врачи.
Тамаз: Ну что, Верочка, заканчиваются наши мучения, скоро домой. Не думал, что так легко можно было отвадить от Италии человека безумно влюбленного в неё. Если бы месяц назад мне сказали, что я буду рад покинуть Италию и вернуться домой, я бы посчитал это глупой шуткой.   
Петр: А ты вспомни, как мы в студенческие годы мечтали поехать в Италию и остаться там навсегда.
Вера: Но всё-таки здесь чудесно и никакая пандемия не помрачит всю прелесть этого божественного края.
Тамаз: С его «Божественной комедией». (Все смеются). Ладно ребята, я отлучусь ненадолго, схожу в наш номер.
Петр: Вера, я последние дни всё чаще возвращаюсь к нашей беседе о литературе. Один из наших с Тамазом друзей занимается издательской деятельностью. В основном изданием научной литературы. Но он прекрасно знает всю эту издательскую кухню. Думаю, что он будет нам очень полезен, поскольку мы бы смогли заняться не только переводом и анонсированием новинок современной  итальянской литературы, но и её изданием и  распространением. Для меня это совершенно неизвестная сфера деятельности, но вдвоем мы могли бы освоить его и войти в этот бизнес.
Вера: Чудесный вид бизнеса, главное, что он в области наших увлечений, но только сразу же предупреждаю, не надейся что в этом бизнесе можно заметно разбогатеть.
Петр: Ты знаешь, для меня мои увлечения и пристрастия гораздо важнее, чем деньги.
Вера: Ну что ж, Петя, дождемся благополучного завершения этой пресловутой пандемии, я только никак не могу понять, это всерьез или всемирный розыгрыш; ну а затем займемся нашим прекрасным бизнесом.
Петр: Ты знаешь, я всё больше задумываюсь, почему именно сейчас возникла эта пандемия, настолько быстро охватившая весь мир, и если верить специалистам, она не поддается объяснению и не вписывается в общеизвестные пути распространения инфекции. Врачи недоумевают, начинают сочинять какие-то небылицы, якобы коронавирусной инфекции подвержены люди с определенным генотипом, поэтому в одной из двух соседних стран колоссальный рост заболеваемости и смертности, а в другой практически нет эпидемии.
Вера: И мне непонятна такая общепланетарная распространенность. Как будто цивилизация отброшена на многие века назад и не в состоянии остановить этот процесс.
Петр: Поневоле начинаешь задумываться о высших силах. Мы ведь уже многие годы жалуемся на окружающий нас мир, на природу. Все ученые чуть ли не хором грозят катастрофой, апокалипсисом из-за нарушения экологии, техногенных катастроф, стихийных бедствий в природе. Но никто не задумывается о нас, о природе самого человека. С прогрессом цивилизации, культуры, вроде бы и люди должны стать более прогрессивными, культурными, гуманными. Но с каждым годом убеждаемся в том, что люди вырождаются, теряют лучшие благородные качества, в большей степени подвержены злобе, агрессии, враждебности, исполнены ненависти, розни и ксенофобии. И у меня такое чувство, что Всевышний решил проучить нас, дать нам понять, что с этой ненавистью и всеобщей враждебностью не природа, а мы сами погубим себя.   

В холле появляется Тамаз, подходит к столику и предлагает всем кофе.

Тамаз: Может принести вам кофе, или пивка попьем?
Вера: Нет, Тамаз, спасибо. Я поднимусь в номер, взгляну, как там Оля. (Уходит).
Петр: Ты куда запропастился? Встретил Бьянку?
Тамаз: Да, мне эта девочка всё больше и больше западает в душу. Я уже не сомневаюсь, что задуманный с Бьянкой бизнес будет успешным. Ты уж не обижайся, Петя, что я нашел еще одну партнершу для бизнеса.
Петр: Наоборот, я очень рад. Ведь мы с Верой тоже решили начать наш литературный бизнес на основе современной итальянской литературы. Я бы обеспечивал перевод на русский, Вера — рецензирование и рекламу, а с помощью нашего с тобой друга, Аркадия, мы бы наладили издание этих произведений в России.
Тамаз (с радостным удивлением): Да ладно! Вот это финт! Слушай, эта пандемия для нас просто божий дар. Такие девочки и, наконец, нормальный человеческий бизнес! (Оба смеются).
Петр: Послушай, Тамаз, а с Бьянкой у тебя всё серьезно?
Тамаз (задумавшись): Не знаю даже, что сказать. Может я пока не разобрался в своих чувствах, но одно могу сказать: Бьянка изумительная девушка. С доброй и чистой душой. Не будем спешить. Время покажет. А пока я не то что дни, даже часы и минуты считаю, так хочется поскорее домой. Никогда не думал, что я так привязан к своему дому, к своему городу, к своей стране, наконец. А сейчас вдруг тоска жуткая замучила. Как же я хочу домой! Петя, домой, только домой!

Занавес