Разговор монаха со старцем о вере и монашестве

…продолжение…

– Здравствуйте, отче.

– Здравствуй, мой  друг, с  чем  пожаловал ко мне  сегодня?

– С благодарностью, отче, за  всё  то  знание  о  душе, которое  ты мне открыл в  наших  беседах.

– Я тебе  открыл ничтожно малую часть согласного учения  отцов о  душе, менее одной десятой или только самые вершки, поэтому не  стоит меня за  это благодарить. Я  дал  тебе только  ориентиры, а  открывать  всё  это  знание  практически  предстоит  тебе самому, как и всем  подвижникам веры совершенной.

– Но  это знание  всё равно было  для  меня очень  важным  и полезным, ведь  оно позволило  найти ответы  на  очень многие вопросы  устроения  души, которые  мучали  меня  долгие  годы и я  даже  не  знал с  какой стороны к  ним  подступиться, а  ты всё  расставил по своим  местам  и  картина  сложилась. Вот  за  это я  и хотел тебя  поблагодарить от всего сердца  и  души.

– С расстановкой  приоритетов  я ещё  могу отчасти согласиться, поскольку  путь к  духовному  совершенству  –  это  использование  элементов  уже  известного человеку.   Весь  секрет  движения  по  духовному  пути  – это как  раз и  есть  наиболее  правильная расстановка  приоритетов, как  связующих  звеньев одной  цепи. Проще  говоря, в  основе  духовного  пути лежит  точное знание  последовательности  всех  шагов  к  высшей  цели, а  это   и есть  правильная расстановка всех  приоритетов  духовного пути.

– А в  чём  проблема  правильной  расстановки  всех приоритетов? – поинтересовался  монах.

–  Проблема в  том, что  полным  знанием о  приритетах  владеет только духовный ум, как  наиболее  совершенный  и возвышенный, который  видит  всю пирамиду   духовного сознания  и Лествицу  духовную целиком.   Все прочие  виды  ума – телесный,  телесно-душевный, душевный и  душевно-духовный  не  видят  всех  приритетов, а  видят  их  только  до своего  уровня  и  этажа. Это и порождает  хаос приритетов  и конфликты  высших  приоритетов  с низшими и средними.

Я бы  сказал что  трагедия  русской  духовности  и  самой  церкви в  XIX  веке в том и состоит, что после XV века  церковь практически  полностью  утратила  древнее  знание о  высших  приоритетах  достижения  совершенства  и сосредоточилась на  низших  и средних.

Проще  говоря,  после  соединения  церкви  с  государством  и властью  был  утрачен  внутренний  сакральный код  религии,  как  пути  достижения  высшего  совершенства. Этот сакральный  код  был  подменён  более  упрощённым  моральным  и  в  итоге высшие приоритеты  были  подменены в  церкви  гораздо  более низкими  и  приземлёнными.

– Ты  говоришь о подмене духовного душевным?

– Да,  именно об  этом. Вся  трагедия современного христианства, распавшегося  вначале на  две  церкви, а  потом  и   на  множество конфессий,  – это  хаос  приоритетов  и  плождение большого числа самых разных трактовок и толкований  Евангелия,  посланий апостолов,  Нового Завета  и  самого учения Христа  о  духовном  совершенстве  и  спасении  души.

Говоря современным языком, трагедия христианства и самого православия – это обилие  и  конфликт  разных  интерпретаций  Христа и  смысла  Его учения.   Столкновение между собой  этих разных  интерпретаций  и толкований  и порождает  противостояние  разных  точек зрения на  учение  о  совершенстве человека и спасении  души.

Для  большинства простых верующих  приоритетом  является  некое  абстрактное  чудо   спасения  души, которое  связано со сверхъестественным  переносом  души  в воображаемый  рай,  а  для  меньшинства  иноков  приоритетом  является  духовное совершенство  и  высшее  познание, как  совершенно осознанный  труд над  собой  по изменению  собственной  природы  и сил  души.

– А с  чем  связан  сам конфликт  приоритетов, ну  или  из  за  чего происходит несовпадение разных точек зрения на  учение Христа?

– Для видящего  суть  этого конфликта, протекающего  внутри самой  религии, состоит в  том, что толкование вероучения  и учения  Христа в  церкви  делают   самые  разные  по  уровню  осознанности  и  образования  люди, стоящие  на  разных уровнях  понимания  вероучения  и учения Христа:  телесные, телесно-душевные, душевные, душевно-духовные,  духовные. 

Проблема  в  том, что эти разные  точки зрения  на  учение  Христа  выстроены  не  иерархично, подобно  пирамиде,  а хаотично   и  каждый  уровень, включая  и духовный,   только  себя   и свою  точку  зрения  считает  единственно  верной  и правильной,  не  считаясь с  мнением  других. 

В итоге и  образуется  религиозная  каша  из  смыслов,  толкований  и  пониманий  одного учения  с  разных уровней  и  точек  зрения  от  низшей  телесной  до высшей духовной,  но главный парадокс  этой  ситуации  конфликта   состоит  в том, что каждый  из  толкующих  вероучение  по-своему  прав,  но  только  прав  на своём  уровне понимания, а  не в  абсолютном смысле.

– Отче,  а ты мог  бы это прояснить подробнее? – спросил монах.

– Что именно прояснить?

– Ну, в  смысле  как  каждый  прав по-своему  на  своём  уровне понимания  и  не прав  в  целом?

–  Это  принцип  многоуровневости  сознания.  К примеру  телесный  человек,  только  обращающийся  к вере,  прав в том, что исполнение заповедей  Евангелия  является  для  него самой  главной задачей  изменения  мышления  и  перехода от рационального понимания  жизни к  религиозному.  Большего  понять  и осмыслить  он  пока не в состоянии.

Но аналогично  прав и  более  совершенный  телесно-душевный человек, который говорит, что  кроме  исполнения  заповедей,  важно  покаяние  и строгое послушание, как способ  ещё  твёрже укрепиться в  вере  через  отказ от своеволия  и  развитие  кротости  и  религиозного мышления.

Но при  этом  также прав  и душевный человек, который говорит о том, что  для веры  мало  заповедей   и послушания, а  нужны  и  дела  служения, а потому  послушание  верующего должно  быть подкреплено  практическими  делами милосердия,  любви  и социального служения  ближним  и  добродетели.

Но в  равной  мере прав  и  более  совершенный  душевно-духовный человек, который говорит  о  том, что нельзя уподобляться  Марфе  и останавливаться  на  одной морали и  служении,  а  нужно  подобно  Марии  внимать и  стремиться  к высшему  знанию  и  совершенству  Отца  Небесного,  как  завещал Христос.

Но при этом также прав  и  духовный человек, который  говорит  о  том, что  следуя  аскетике  и  исихии  можно   достигать полноты  обожения   и  обретать   дары   Духа  –  знание, пророчество, целительство, чудотворение и другие,  что   является  отражением   реального  совершенства   и  это  высший  уровень  овладения  благодатью Духа.

В  итоге  мы  имеем  внутри  одной  религии  целый спектр  и набор  разных  точек  зрения на духовность, которые отражают  разные  уровни осознанности  и  понимания совершенства  в  большой  пирамиде телесно-душевно-духовного знания.  Как ты  думаешь, какая  точка зрения  из всех  пяти является  наиболее  верной  в  плане приоритетов  и приближенной к  самой Истине  и  Христу?

– Я думаю точка зрения духовного человека является самой верной из  всех,  – неожиданно быстро  ответил  монах.

– Верно,  из всех точек  зрения на духовность  и совершенство  самой правильной является точка зрения духовного человека,  поскольку он  стоит  выше всех  на  вершине  пирамиды  духовного знания,  максмально  приближен  ко Христу  и  потому  видит всю  схему  и  всю  пирамиду целиком, как многоэтажный дом,  тогда  как все  остальные видят  только часть истины  и  пирамиды  с  уровня своего этажа.

Причина  хаоса  религии в  том  и состоит, что каждый  из  пяти  уровней  в  равной степени, как  и  духовный  человек,  убеждён в  том, что  прав  только  он  один, тогда  как  все  остальные  заблуждаются.   Сила  этой  убеждённости  в своей  правоте  каждого  уровня такова,   что  нет  силы, способной  доказать, что  точка  зрения   каждого  уровня  из четырёх  является относительной, а  не  абсолютной.

– Это  мне  чем-то напоминает  теорию  относительности Эйнштейна,  – с  усмешкой  неожиданно сказал монах.

–  Так  оно и  есть  на  самом  деле, – поддержал  его  старец.  – Это и  есть  теория  относительности  многих  истин  христианства  и православия  с  точки зрения   разных  уровней образования и  осознанности  самих  верующих.  Правы  все,  но  только  духовный  ум, как  наиболее осознанный  и совершенный, способен  понимать Логос и  замысел Божий.   Остальные понимают только промежуточные  и искажённые смыслы.

Вот почему главная  проблема  любой  религии, как  и современного христианства, – это  нарастающий  хаос  из-за   споров  между  представителями  разных  уровней  пирамиды  единого  духовного знания и в  основе  этого спора  то, что  стоящие  на нижних этажах пирамиды, которых  большинство, не  хотят  признавать  правильности  точки зрения  стоящих  на верхних этажах – душевно-духовном и  духовном, которых  катастрофическое  меньшинство.   

Это и порождает  естественное  желание верхних, как  наиболее  осознанных,  попросту удалиться  от  непробиваемой  глупости религиозной толпы.   Это  и есть причина  наличия в православии  по  сути  двух  путей  – широкого  и  узкого аскетического.  Все духовные  воины, как  наиболее  осознанные,  двигаются узким  путём,   а  остальные  идут  более широким  путём  массовой  религии.  Так  это  вылядит  для  видящего.

– А  ты  мог  бы  объяснить  в  чём  суть  конфликта   широкого   и  узкого   пути  в православии и почему  они  не могут  договориться?

– Потолок   и  барьер  осознанности  не позволяет  стоящим  на  нижних ступенях  духовного знания  постичь  и вместить  в свой  ум   весь смысл  и  логос   всей пирамиды  и  высших  ступеней.   Это  требует  высшего  духовного ума  и  осознанности,  которых нет  в  массовой  религии.  Об  этом  и Христос  в своё время  говорил своим  ученикам –  «многое имею сказать вам,  но вы теперь не можете вместить».

Говоря  другими  словами,  массовое  христианство  нижнего  телесного  и  телесно-душевного  уровней  упёрлось в потолок  третьего  этажа  душевности  и  нравственно-религиозной  морали   и  не  хочет  видеть  и  знать   ничего, что находится выше  уровня морали и церковного благочестия.

А носители  более  высокого духовного  знания  сакрального  уровня,  стремящиеся  к  вере совершенной,  не  имеют  возможности  поднять  этот потолок  и  утвердить  приоритет   духовного над  душевным.  В  итоге  им приходится,  как  альпинистам, оставлять  толпу  верующих  и подниматься  вверх  в  одиночестве.   Вот  откуда растут  все проблемы современного христианства  и православия с  точки зрения  приоритетов.

– Значит,  в  основе распада  христианства и православия лежит конфликт  и  несовпадение  душевных и  духовных  приоритетов?

– И конфликт и утрата  самих  приоритетов одновременно. Конфликт  приоритетов состоит в том, что душевные  и моральные  приоритеты  ставят себя  выше духовных  и  иноческих,  которые  не  от мира  сего.  Проще  говоря,  светская мораль и  благочестие в  церкви  извечно  воюют  с  иночеством  и   подлинной  духовностью.

Но проблема  современной  религиозности в  том, что   отсутствуют  сами  духовные приоритеты.  Проще  говоря, древние  приоритеты  утрачены,  а  новые  приоритеты  расставлены  священноначалием  и властью  таким  образом, что   выход  на  уровень  духовного совершенства  сегодня   попросту  отсутствует, а  есть  выход  только  на  уровень  душевного  совершенства  нравственного благочестия, которое и признаётся  в  церкви святостью.

– А как были расставлены духовные  приоритеты  у  отцов – пустынников?

– У отцов  они  были расставлены  таким  образом, чтобы  душа  по  прямой  выходила  на  уровень  совершенства  и  не  застревала в морализме и  нравственности, как  болоте  соблазнительной  душевности. Я  же  тебе  приводил  цитату   Никиты Стифата  о  том,  как  на   посеребряных крыльях  любви   отцы  рекомендовали  перелетать  через  телесное  и  дущевное состояние  к  высшему  духовному  уровню  познания и  делания.

Проще  говоря,  отцы вообще не  считали  уровень  общественной  морали и  нравственности  какой-то  сколь-либо  значимой  целью  совершенства,  как  считают современные  верующие, а  устремлялись  напрямую  к высшему  совершенству  духа  – священнобезумию  и  духовному  уму.  Беда современной  церкви  и массовой  религии  в  том  и состоит, что  они стали  малоумны  и слабоумны, если  не  сказать  глупы  и  неосознанны.

Современные  пастыри   всю  жизнь  только  разогревают  сердца  своих  чад  и  не  могут   их  разогреть   одним  лишь  хождением  вокруг  прихода,  а  отцы   не  водили своих   учеников   кругами, а    вводили   их   ум в  духовное  сердце самым  коротким  и  прямым  путём,  ставя  ученика  перед  фактом  духовного мира и высшего  духовного знания.   Вот как расставляли приоритеты  отцы.

– А почему  церковь не может  сегодня  утвердить для  всех  верующих  приоритет высшего духовного уровня знания  отцов – пустынников?

Старец громко засмеялся  и   долго   не мог  успокоиться.  Немного успокоившись,  он  ответил:

– В  современной  церкви давно уже нет носителей  древнего  духовного  знания, а  есть носители только  знания  душевного, каким  и является  схоластическое  нравственное  богословие.  Духовное  знание  было  выжжено  в  церкви  калёным железом  после  никоновского раскола.  По  этой причине  всё  современное духовенство – это  моралисты  и  носители душевного ума  и  нравственного разума, который  не  владеет  знанием о  нетварных божественных  энергиях, не  говоря  уже  об их  видении.

Не питай  иллюзий.  Высшее  духовное  знание  о нетварных  энергиях, как  и  духовный  ум,  были  уделом  только  отцов – пустынников первых веков  христианства, как основателей православного  монашества. Этот уровень знания  и совершенства просуществовал в  церкви несколько столетий, а  потом  был  полностью  заменён  тем  самым душевным или нравственно-религиозным знанием, которое существует и сегодня.

– Ты  хочешь  сказать, что уровень духовности на  протяжении всей  церковной   истории не  рос, а  только падал?

– Именно.  Снижение  уровня  духовности  в  церкви  с  первых  веков  христианства  шло неуклонно.  Пик  православной  духовности  – это  первые  четыре  века  христианства  до  золотого  века  святоотеческой  письменности. Это  и есть  время  выхода  из  пустыни  отцов – подвижников  и аскетов, которые  и создали  вероучение, названное  христианством, а позднее  Восточным  Православием.

 Потом по мере  развития  массовой  религии   и утверждения  официального института  церкви  уровень  духовности неуклонно  снижался  и  опускался   на  уровень  нравственности  и социальной  морали. Создание  Западной Церкви – это и есть  первый акт утверждения приоритета  душевности  над  духовностью.

К концу XIX века даже душевный уровень религиозного сознания настолько разложился  и  омирщал, что спал на  нижний  телесно-душевный и  телесный  уровень, когда само  священство стало олицетворением не духовного совершенства, а порочности,  т.е.  объедения, пьянства, роскоши, собственничества, лицемерия и угождения власти. Вот какова духовная причина  революции 1917 г.

–  С мирянами  ситуация  мне  понятна,  но  ведь оставались же  православные  монастыри  и монашествующие,  неужели и  там не сохранилось древнего духовного знания?

– Там  оно держалось дольше  всего,  до самого торжества большевизма  и воинствующего атеизма. Чтобы  ты  знал,  число храмов  и монастырей не  является  показателем уровня  духовности.  Самая сильная  вера  была в периоды  гонений, когда  храмов  не  было вообще.  В  России  при  огромном  числе  церквей  и храмов  перед  революцией, которые  были  почти в  каждой  деревне,  в  действительности  было не  много островков подлинной духовности.

Я могу  назвать  их – это Киево-Печерская  лавра, Троице-Сергиева  лавра, Псково-Печерская  лавра,  Белозерье,  Оптина  пустынь,  Глинская пустынь и  несколько  других, где  духовная  традиция  древних  отцов – пустынников хранилась  дольше  всего и  где были благодатные учителя. 

Потом  их не стало,  не сразу, а постепенно.  Они как  бы  растворились  в  небе  и стали  невидимы  для  безумного  мира  и  таких  же  безумных людей, а  остались только внешние  церковные  строения, как  пустые  формы,  лишённые  самого  главного – носителей  живого  Духа.

– Но почему  же  в  самой  церкви  никто не  обратил  внимания  на  то, что идёт  гибельный процесс утраты подлинной духовности,  её  схоластики  и  подмены морализмом?  – спросил  монах.

– Почему  не обращали? Обращали и  очень многие. Тот  же  ангельский  ум  православия святитель Игнатий  Брянчанинов  написал  целый  том  писем своим   чадам  и  друзьям о  том, как идёт процесс  гибели  монашества  и   распада христианства.  То же писал и  святитель Феофан Затворник в  письмах. К слову, именно от  этого распада он и ушёл  в  затвор, но церковному  руководству до  этого не  было  дела.

Я тебе уже  говорил ранее почему  это произошло, хотя ты  вряд  ли уже  об  этом помнишь.  Христианство и  православие – это одна  из  самых маргинализированных религий  в мире, которая создана  для  душевных нужд  простого и  наиболее  тёмного  народа, чтобы привести его  к  общечеловеческой  и социальной  норме и  удерживать в  этой  норме.

Решая эту  задачу, церковь просто вынуждена идти  на поводу у простого народа  и его самого примитивного и по  сути невежественного уровня  понимания  духовности, поскольку высшего  знания  простым  людям  не  нужно, как и высшего  духовного совершенства монашествующих и аскетов – подвижников.

– Отче,  ты  хочешь  сказать, что церковь намеренно пошла  на снижение уровня  духовной требовательности в  интересах простого народа?

– Именно  так, к сожалению. Церковь просто не смогла  устоять перед  соблазном угождения  чаяний  страждущих  и  удовлетворения  наиболее   примитивных  ожиданий  и  запросов  простых  верующих, которым  кроме  чуда  и  обряда больше  ничего и  не  нужно от  веры  и  религии, а  духовный  ум  является  чем-то  непонятным и даже пугающим.

Поэтому церковь и сосредоточилась  только  на первых  трёх  этажах пирамиды  духовного знания  – телесном,  телесно-душевном и  душевном, а монашество  было  путём   и способом  дальнейшего  движения  вверх  к  совершенству для  постижения  высших  этажей  знания  – душевно-духовного  и  духовного.

Вот какова подлинная  причина  нестыковки веры массовой профанной для  всех и  веры сакральной  и совершенной для  избранных.  В этом  конфликте  сложно  винить церковь, поскольку  она работает с  самым  низким  профанным  уровнем духовного сознания, а  монашество  – это  уровень посвящения в  высшее  духовное  знание.

– Но мне  всё  равно непонятно то, почему духовное  знание  отцов – пустынников  о духовном  совершенстве  и умном  делании  пропало  вообще и  забылось  даже в  монастырях  среди  монашествующих, словно  его и не  было?

– Ты,  действительно,  хочешь  это  знать? –  с  улыбкой  спросил  старец.

– Да,  хочу, отче,  очень хочу.

– Это очень давняя и  длинная  история  падения  могучего  древа  и  института  православного монашества,  который  как  и церковь,  не смог в  итоге  противостоять разрушительному  натиску  рационализма  и  государства,   хотя,  в  отличие  от  белого  духовенства,  монашество держалось  за древнюю  традицию  аскетики  дольше  всего.

Я говорю  тебе  это  только потому, что ты  сам  монах и идёшь  путём  веры совершенной, а  не  массового обрядоверия.  Отличие  настоящего  монаха   и инока  от  обрядоверующего  в  том, что  инок  и  монах  знает  чем отличается  Церквь Христова небесная, как неизменная  Лествица  в  небо,  от  социального  церковного института,  а  простой  верующий  этого  не  знает.

Умение  отличать  Церковь от церкви и  не путать их – это  и есть   секрет   стратегии  инока  и  духовного воина.  Падение  института монашества  – это  подмена  Церкви  Христовой  небесной,   церковью  – соцальным  институтом,  как  органом  управления  и  надзора,  который  действует не  от Христа,  а  от  государственной  власти  и  социальной  политики.   

Современное православное монашество  –  это  результат  полного  подчинения  Церкви  государству, которая  стала  церковью   с  малой  буквы, а   после  собора 1503 года, никоновского раскола  и петровских церковных  реформ  и монашество  потеряло  свою  самостоятельность и  независимость, став таким  же  общецерковным  и социальным  институтом.  Ты  это  хотел  узнать?

– Да,  это,   а  чем  тогда   на  твой  взгляд является современное  православное  монашество и чем  оно отличается от  монашества  древнего?

– Современное монашество очень  слабое  призрачное  и  отдалённое  подобие  древнего  монашества.  Современное монашество – это слёзы  немощи и  бессилия,  с  одной  стороны  не  желания  следовать   миру  лжи и  безумия, а с  другой  – отсутствия  силы  и мужества для  следования  за  Христом  по пути самораспятия для достижения  совершенства  и силы  духа.

Современное монашество – это   общинная  трудотерапия  почти  24  часа в  сутки,  очень  изнурительная  и  совершенно  бесплодная,  под  видом послушания  и некого духовного  делания в угоду прихоти  настоятеля  и  епископа. Современное монашество – это почти  армейская служба  только в  рясе,  как  некое безусловное  самопонуждение  и самоистязание,  объясняемое спасением души и важностью исполнения заповедей.

Если  честно,  то мне очень  больно говорить о современном монашестве,  практически полностью лишённом благодати и  духовного  знания отцов – пустынников, как основателей православного монашества, поэтому я  не  скажу  тебе о  нём  чего-то нового, кроме  того,  что  уже  сказал святитель Игнатий  в  письмах.  Ты знаком  с  его  неопубликованными письмами, изданными Михаилом Новосёловым?

– Нет, не  знаком,  отче,  –  честно  ответил  монах.

– Тогда  ты  много не  знаешь об истории и   состоянии современного монашества.  Я приведу  тебе на  память некоторые цитаты из  этих писем  святителя Игнатия:

«Положение монастырей в России в нравственном и духовном отношениях самое бедственное. За сто лет до нас Святитель Тихон сказал, что истинное благочестие почти исчезло, а заменено оно лицемерством для обмана людей с целию вещественной выгоды»,

«В наше время монастыри находятся в ужаснейшем положении, и многие хорошие люди, вступив в них без должного приготовления, расстроились и погибли»,

«Многие монастыри из пристанищ для нравственности и благочестия обратились в пропасти безнравственности и нечестия… Мнение разгоряченное слепцов, которые все видят в цветущем виде, не должно иметь никакого веса…»,

«Ныне трудно найти монастырь благоустроенный! Во многих обителях воздвигаются различные здания значительных размеров, которые дают обители вид как будто процветания. Но это обман для поверхностного взгляда. Самое монашество быстро уничтожается. Душевный подвиг почти повсеместно отвергнут; самое понятие о нем потеряно»,

«Важная примета кончины монашества — повсеместное оставление внутреннего делания и удовлетворение себя наружностию напоказ. Весьма часто актерскою наружностию маскируется страшная безнравственность. Истинным монахам нет житья в монастырях от монахов-актеров. За такое жительство, чуждое внутреннего делания, сего единого средства к общению с Богом, человеки делаются непотребными для Бога, как Бог объявил допотопным прогрессистам. Однако Он даровал им 120 лет на покаяние»,

«Я принадлежу к ревностнейшим монахам и признаю монашество учреждением Божественным. Что же делать, когда человеки переделали его по своему плотскому мудрованию в карикатуру и истинное монашество захотели заменить в глазах человеческих актерством, мысль о Боге и Его вездесущии и совершенстве, обозревающих все и глубины сердца, оставив в стороне и забытии».

Это слова о современном  ему  монашестве одного из самых  видных православных святых и монахов  двух  последних столетий,  которого именуют ангельским умом православия – святителя Игнатия Брянчанинова. Ты, полагаешь  он  мог ошибаться в своих оценках  монашества, сделанных им около  170 лет назад?

– Нет, не  думаю.

– И я не  думаю, а  потому когда меня  спрашивают о монашестве наших  дней,  то мне слёзы  на  глаза наворачиваются от  того,  насколько  несопоставимо  монашество древнее, как  духовно  зрячее, мудрое  и  духовно сильное,  и современное, как  полностью ослеплённое,  безумное  и  безсильное.

Но мне  приходится сдерживать эту волну  сентиментальности внутренним  приказом и отрезвляющей  командой  отсутствия  жалости  к монашеству,  поскольку монашество – это институт  духовной  силы  и совершенства, а  не  благородных  девиц,  поэтому я  говорю  про себя  – они  достойны  всего  того, что  имеют,  ибо  путь  знания открыт  и если  они по нему  не  идут, значит,  это  только  их трудности и ничьи  больше, пусть  лучше ищут  следы  уже  прошедших по  пути  силы  Духа.

Это отрезвляет и успокаивает,  поскольку  духовный  Закон, сформулированный  Христом,  един  для всех  и по  этому  закону  «всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят»,  а  если они не  получают, не  находят и  им  не  отворяют,  то  плохо  ищут  и   стучат.  Вот  и вся  правда о современном  монашестве.

– Это очень грустная  правда,  отче,  а почему  в  наше  время  монашество не может  вернуться  к   древнему  пути  и  знанию отцов  – пустынников, чтобы вновь  возродить  традиции  древнего  подвижничества?

Старец  ухмыльнулся и, покачав  головой, точно  показывая  своё  бессилие, ответил:

– Слон  бы   съел не  только  ведро,  но и  тонну  бананов,  только кто  же  ему  их  даст?  Государственная власть и церковная  ни при  каких  условиях  не  поступятся   контролем над   институтом   монашества, поскольку   монашество –  это  единственный   независимый  от мира институт  духовной  силы  и правды.   Власть  и церковноначалие  всегда  были против института  подлинной  духовной свободы,  независимости  и  личной  силы.

– Не  могу в  это поверить,  отче.  Почему  так,  объясни? – спросил монах.

– Они всегда  были против этого института только потому, что не  желали  слышать правды  в  глаза  и  видеть  свободы,  неподкупности  и  несгибаемой   духовной  силы  аскетов  и  иноков, подобных  Николаю Мирликийскому, публично давшему  пощёчину  Арию  на  Никейском  соборе  или блаженному  Миколе Псковскому, который  выдворил  из Пскова  самого  царя –  Ивана Грозного, поднеся  ему  для  назидания   кровавый кусок  мяса в  великий  пост, как образ его нравственной пищи.

Любая  власть  и  государственная  и церковная  всегда  панически боялась правды, мужества  и критики в  свой  адрес, а  потому избегала  и презирала  всех  тех, кто   имел  свободу  и силу  духа  следовать  Истине   и говорить правду,  не  боясь ничего, как  Христос.

Именно по  этой причине государственная власть  совместно с  церковной  привели  всё православие в  XVIII-м  веке к полному  единообразию  по аналогии  с  католичеством, исключив  все  те  формы  вероисповедания  и  иночества, включая  и монашество, которые не  были  подконтрольны  церковноначалию и  церкви.  Вот какова подлинная  причина исчезновения анахоретства, исихии,  юродства  и других форм  подвизания по  древней  традиции отцов.

– Ты  хочешь сказать, что церковь  намеренно не  желала  видеть многообразия  разных форм и типов  подвизания?

– Не церковь, а  власть  не  желала этого видеть, а  церковь  просто  не  могла претить власти, ведь император на  Руси  был  по  существу  главой  церкви, вот  в  чём  дело. Уже  мало  кто  знает о  том, что  в  1700 году Пётр Первый запретил избрание нового патриарха, а  учредил Духовную Коллегию, переименованную в Святейший Синод, который  и  исполнял функции общецерковного управления  вместе  с императором.

Фактически государственная власть управляла  церковью в  своих интересах последние 300 лет, а  ей  несгибаемая  сила  духа иночества  и монашества была  не  нужна  и  даже опасна. Это всё штрихи к  падению института монашества, который  перед  самой  революцией уже был  мёртв.

–  А после  революции  как  развивалась ситуация?

– Никак.  Учитель моего учителя,  подвизавшийся  в  одном из самых  древних монастырей  Беларуси  –  Лавришевском,  учителем которого был схимонах Донат Литвинко – один  из  последних,  кто  владел  древним  знанием отцов,  говорил, что  уже  в  1915 г. Лавришевский  монастырь  был  полностью  разрушен, а  братия покинула подворье.

Позднее в  период  сергианства, когда  с  1927 г.  была провозглашена  политика  безусловного принятия руководством Русской православной церкви советской власти,  была предпринята  попытка  возрождения монашества  в   СССР  уже  под  контролем действующей  власти,  но большинство  иноков  старой  школы  избрали  путь  духовного воина  в миру, как скрытого монашества.

Это и есть  та главная  причина, по  которой  я  и  открыл  тебе  основные принципы пути  духовного воина, как самого эффективного способа  подвизания  по  древней традиции  отцов – пустынников, которое не  зависит ни  от чего  и  ни  от  какой  власти и политики.   

– А что было с  монашеством  потом?

– Потом был период сергианства, как грустная  история  и  печальная   попытка  спасения  института  церкви  и монашества  при  советской власти, которая закончилась  тем, что к началу войны большинство священников и почти все епископы,  даже  ставшие  на  путь сотрудничества  с властями,  в  итоге  были замучены в концлагерях, а  церковь полностью перешла  под контроль НКВД.

В итоге  сергианство своим приспособленчеством и ложью  не спасло  ни церкви,  ни монашества, кроме  самого  митрополита Сергия, который  в  глазах  Сталина  приобрёл  большой  авторитет, как  истинный  христианин  – большевик, а  в глазах иноков  и монахов он  стал изменником  и  колаборационистом  – приспособленцем.

Потом была  война и  восстановление  в  самый   критичный   для СССР  момент  Московского патриархата в 1943 году  по приказанию Сталина, который лично  убедился в  том,  насколько  важна  вера  в  Бога для  русского человека. Это восстановление  было под  полным  контролем НКВД, а  на руководящие должности  были  избраны  внештатные сотрудники  и  сотрудничавшие с  властью священники.

– Отче,  получается, что церковью  и монашеством  после  революции фактически  управляло  государство?

– Так  и  было. А что  тебя  в  этом смущает?  То   что  большинство патриархов и епископов  были информаторами и  внештатными  сотрудниками  НКВД  и   КГБ известно давно, ну  так  ведь  это  делалось  с  благими  намерениями для верующих  из  самых лучших  государственных  соображений, – сказал старец  и  громко  засмеялся.

– Отче,  тебе  смешно, а  мне  от  этого совсем не  весело, а  грустно и  даже  страшно, поскольку Церковью Христовой  управляет не  Христос, а  государство  и  КГБ.

– А как  ты  хотел  иначе в  современном  тоталитарном  мире  и  государстве?  Ты  меня спросил   о современном  монашестве и я  тебе о нём  честно  ответил так,  как я  его  вижу сего  дня.  Если  тебя  не  устраивает моё  видение, ты можешь  его не принимать и остаться при  своём.

Знание –  это  дело  сугубо  добровольное по учению  отцов, поэтому  его нельзя никому навязывать.  Я могу  тебе   сказать на  этот счёт  только одно –   монашество  сегодня  – это уже  не  источник духовной силы, знания  и совершенства, а  место отбывания  трудовой  повинности  и не  вижу способов  изменения  ситуации  в самой  церкви  и  дело  не  в руководстве, а  в состоянии самих верующих и священства, которым  уже  не  нужно  знание  и совершенство.

Да, я  признаю, что   даже  несмотря на  его  плачевное  состояние,   монашество –  это лучшая  часть  человечества, представляющая  и сегодня  самое  благое,  искреннее  и душевное,   что  есть,   но  в  том-то и  дело, что  всё  это  только  душевное, а  не  духовное  и  не  совершенное, как  во времена  отцов.

– Отче, а  в  чём ты  видишь  главные  проблемы  монашества  нашего времени?

– Да  всё в  том  же.  Духовно слепые  люди  по  выслуге  или  протекции   руководят современным  монашеством,  делая  и его  таким же  слепым  и  безблагодатным, как  они сами.  Епископат, как  генеральский  корпус, превратил  институт  монашества в свои вотчины и уделы  для  бизнеса  и  хозяйственной деятельности,  откуда  ж  там  взяться  духу  соборности, агапы  и молитвенного делания?

К тому  же кто  идёт  сегодня в  монахи и  от чего сегодня  идут в  монашество?  Раньше  духовно зрячие  отцы,  видевшие  души и  духовные  задатки  учеников,  брали  для  посвящения  и  обучения  умному  деланию  лучших  из  лучших  для  того, чтобы   сделать из  них  духовно  совершенных.

Сегодня в  монахи  идут от  проблем  жизни,  личных  неурядиц   или от безысходности и  как  казал  святитель Игнатий  идут  люди  повреждённые  или уже  расстроившие свою нравственность для  того, чтобы  не  пасть  окончательно, а  достичь  социальной  нормы   и  уцепиться  за  неё, чтобы   уйти  из  жизни  нормальным  законопослушным  человеком, восстановленным  трудом  и послушанием.

Современное монашество в  сравнении  со  свтятоотеческим  – это душевная  учебка  для призывников,  в сравнении с  древним духовным  спецназом, работавшим   на  передовой  духовного фронта  самой   бескомпромиссной  и  безстрастной  борьбы  с  армией  духов злобы  и сатаной. Современное монашество мне стыдно  даже  сравнивать с  древним по совершенству,  силе  и  благодатности духа.

– А эту ситуацию в современном монашестве можно как-то изменить  в  лучшую  сторону?

– Боюсь, уже нельзя. Государство и  церковная  власть ни  за  что не  поступятся   полным  контролем над монашеством, как  основой  церковного института, а  потому могут  только  ещё  больше  ужесточать свой  контроль над иночеством и любым  инакомыслием. 

К  тому  же  кто  будет менять современное монашество, если благодатных  учителей  уже  давно нет?   Смысл  монашества  для видящего  энергии –  это взращивание  в  душе  на  протяжении  многих  лет  священного  древа  духовного ума  Христова, как  тонкой  и световидной  материи  души  и тела  нового небесного человека.  Это  древо растёт  только  тогда,  когда  питается  энергией  мира,  благодати,  соборности  и  духовного знания. Ничего этого  сегодня  в  церкви  уже  нет , а  высшего  знания,  особенно.

– Допустим,  ну  тогда  хотя  бы  чисто  теоретически  что  можно  было бы сделать  для  оздоровления  института монашества?

Старец  улыбнулся  и ответил:

–  Ну  ты  и  романтик,  спаситель   человечества – точь  в  точь как  я   40  лет  тому  назад.   Чисто  теоретически  улучшить  ситуацию  могло  бы  изменение подхода  к избранию   настоятелей.   Нужно уйти  от  диктатуры, протекции  и административного произвола  со  стороны  священноначалия  и клерикализма.  Настоятелей  нужно  не  назначать,   они  должны  избираться  соборно  из  числа  самых  достойных  и  безупречных  иноков  самой  братией.   Кроме  того  монастыри  должны  выйти  из  системы  церковной  бюрократии и  иметь  прямое  подчинение  только патриарху, но сегодня  это  невозможно.

Отдельного внимания заслуживает и вопрос образования современных  монашествющих. Меня  просто удручает  низкий  уровень  образованности  большинства монастырской  братии,  который  сегодня  настолько  низок, что у  студентов чаще  бывает  больше знаний о мире  и Боге, чем у  монашествующих,  хотя  всё  должно  быть строго наоборот.  Ты  знаешь  почему я  не  захожу к  вам в  монастырь и вообще редко бываю в  монастырях?

– Нет,  не  знаю,  отче, – ответил  монах.

– Мне  там  очень  грустно видеть  атмосферу   затхлости,   забитости,  ущербности  и  двойной морали,  а  не  духовного совершенства.   Мне  больно видеть  духовным  зрением  наигранную  душевность  и  показное  благочестие,  под  которой  скрывается  бездонный  омут  душевных  и человеческих  проблем, от которых сами  монашествующие стремятся сбежать  куда  угодно,  только бы  не  погружаться с  головой  в  этот  омут  сермяжной правды  о монашестве  и самих  себе.

Мне  очень  больно видеть в  современных  храмах и  монастырях это  убийственное  несоответствие  между внешним блеском богатого убранства алтаря, иконостаса, икон в золочёных окладах и священства в сияющем убранстве, символизирующем ангелов и небожителей, с  реальной  внутренней темнотой,  пустотой и  безблагодатностью  играющих в  религию  и церковность.  Я  просто физически  не могу  выносить всей  этой  атмосферы  ролевой  игры  в  послушничество и  благословение окрашенных гробов.

Поэтому бывая в  монастырях, я  включаю  осознанную глупость, как  маску  дурачка, который  всему  верит и  счастлив  в  своём простеньком блаженстве  как  ребёнок  по слову «где  всё  просто,  там  ангелов  со сто»,  но  я   чётко   вижу  и  осознаю, что эта  формулка  отражает  вовсе не простоту  безстрастия  и смиренномудрия  духовного ума, а  простоту ограниченности  и ущербности, которая  прячется за  свою  глупость  и примитивность, поскольку  не  хочет ничего знать и  ни  о  чём  думать.

– Твоя картина состояния   современного монашество просто разрывает мое   сердце,  отче. Неужели всё  так плохо?

– Всё  ещё хуже  в  действительности,  особенно,  глядя  в  будущее,  но я  предпочту  об  этом  промолчать. Придёт время, сам  всё  узнаешь  и  поймёшь,  тогда  и вспомнишь  мои слова.  Я тебе уже  говорил, что  лечение  любой  болезни  начинается с  постановки  верного и  точного диагноза.  Так  вот  этого  диагноза современная сергианская  церковь и  её   монашество себе  не поставили, а  потому не может  быть и  речи ни  о каком  лечении.

Только не вздумай  говорить об  этом по простоте  душевной  с  братией  или  вашим  настоятелем, если  не  хочешь нажить себе  кучу  неприятностей  и  попасть под  душещипательную разборку  всех  своих  помыслов на предмет  их благонадёжности и соответствия основам  вероучения и  уставу.

Я говорю  тебе  это для  знания   реальной   картины  происходящего  и  безмолвного  хранения  всего  сказанного в  своём   сердце, а  не  для  начала  церковной   революции  и  реформирования  современного  монашества  и церкви.   Церковь  свято  уповает на  высшую  волю  Божью,  так   пусть  эта  абстрактная  воля  Божья   сама   и  реформирует  оба  эти института,  но я  в  этом  очень  сомневаюсь.

– Отче, а  по  твоему  реформа   церкви и  монашества   уже  невозможна?

– Я же  тебе  уже  ответил на  этот вопрос или  ты  не  понял? – переспросил старец.

– Извини,  значит,  я  тебя  не понял, – ответил монах.

–  Власть  и  церковное   руководство   ни  за  что  и никогда   не отдадут  и  пяди   контроля  над церковью  и   монашеством, поэтому  ни  о какой  реформе  и  духовной  свободе  даже не  надейся.  Будет  только   ещё  большее  ужесточение  религии  и  разделение  церкви на  две  части –   официальную, поддерживаемую  властью  и  государством,  и  неофициальную и  иноческую, которая  от красного  дракона  восставшего   необольшевизма  убежит в пустыню  духовного   сердца, как  Жена  облеченная в  солнце,  откуда  она и вышла в  этот  мир. Так понятнее?

– Да,  так понятно.

–  Всё, что  я  тебе  говорил о  пути  духовного воина и монашестве,  – это и есть информирование  тебя на  тот случай, когда придётся  бежать  от  безумия  этого мира,   чтобы  точно знать, как осуществлять  побег  в пустыню своего духовного сердца.

О монашестве последних дней отцами всё уже было сказано  –  святые отцы  одного Скита спрашивали старца – «Что же сделали мы?» Отвечал им великий старец – «Мы сотворили заповеди Божии». – «А следующие за нами сделают ли что-нибудь?» Отвечал он – «Они достигнут половины нашего дела». – «А после них что?» – «После них люди рода оного не будут иметь дел совсем, придет же на них искушение, и оказавшиеся достойными в этом искушении окажутся выше нас и отцов наших».

На  этом  давай  и  закончим  наш сегодняшний  непростой  разговор.  Что-то подсказывает мне, что  он  не  легко  лёг на  твоё  сердце.

– Не  легко,  отче, ты прав, но горькая правда всё  равно  лучше самой  сладкой лжи, поэтому  спаси Господи,  за  научение.

– Не  за  что, ступай с Богом.



Из книги “Согласное учение святых отцов Восточной Церкви о душе, святоотеческая православная психология”, Духовно-аскетические  беседы.