Требую право на любовь или Фантазерка. Глава 28

       Проснувшись, я не понимаю день или ночь на дворе. Здесь все одно – полумрак. Зря выплыла из мягких объятий сна. Что меня здесь ждет? Головная боль? Слезы или нравоучения Лейлы? Не хочу ничего. Вообще. Просто так тихо уйти и все. Во сне. И все проблемы решены сами собой. И ничего уже болеть не будет. Вот только бы попить. И можно уходить. Оглянулась вокруг. На перевернутом деревянном ящике стоит стакан с водой. Заботливая Лейла оставила. Спасибо. Пью. Понимаю, что это опять лекарство, а не простая вода. Но пить хочется так, что мне все равно. Допиваю до дна. Становится легче. Но не на душе. Лежу, глядя в потолок. Он неровный, с небольшими дырками и выпуклостями. Левый глаз, кстати, открылся чуть больше. Но все равно не до конца. Трогаю языком губу. Припухлость чуть спала. Но болит еще. До скулы и дотрагиваться не буду. Какая разница есть синяк или нет. Плевать.

Открывается дверь и в мою темницу входит Лейла. В руках – поднос, накрытый белой салфеткой. Присаживается рядом, ставит поднос на ящик рядом.
- Как ты себя чувствуешь? – Голос такой заботливый.
- Нормально.
Она прикладывает руку к моему лбу. Потом наклоняется и трогает его губами. Качает головой.
- Температура не спадает. Где же ты так простыла?
Я про себя думаю «Да, где угодно! Когда спала под елкой, или разгуливала по лесу после горячего источника, или когда промокла под дождем. Но Лейле ничего не сказала.
- Давай, ты покушаешь?
Опять она за свое.
- Не буду.
- Не капризничай! Не маленькая!
- Маленькая! – И тут же перед глазами его улыбка. Сердце болезненно сжимается.
- Не могу, - я глухо застонала.
- Что не можешь, Ксюша?
- Без него не могу!
- Ты влюбилась. Я это еще тогда заметила, как ты переживала. Ради него на все была согласна.
Я молчала. Да, она права. И не заметить это мог только слепой.
- Люблю его. Впервые в жизни люблю. Не могу без него жить. И не хочу.
Я отвернулась к стене, чтобы Лейла не видела, как из моих глаз потекли ручьем слезы. Левый глаз при этом заныл. Но остановиться я уже не могла. Все эмоции, пережитые за последние сутки, рвались наружу. И я ревела в подушку. Лейла сидела рядом, гладила по спине. Но ни слова не говорила. Потом ее поглаживание прекратилось, и я услышала, как и она начала хлюпать носом. Бросив свое мокрое дело, я повернулась к женщине. Она закрыла лицо руками и плечи ее вздрагивали.
- Лейла, ты-то чего ревешь?
Она только покачала головой, рук от лица не убрала. Мне стало жаль ее. Вот так находиться рядом с любимым мужем и видеть, как он на ее глазах добивается другой. При этом не иметь права даже повыдергивать ему последние волосы на его дурной голове. Да еще и прислуживать его новой симпатии. Это же надо иметь железные нервы. Или до одури любить этого идиота. Как вы думаете, в этом случае что? По мне, клиника это. Но поддержать женщину захотелось.
- Не плачь, Лейла. Затопим подвал и утонем в собственных слезах. – Ну, как смогла, так и поддержала. – Почему ты не уедешь отсюда?
Она вытерла слезы ладонями.
- Куда?
- Как куда? Подальше. В город. Устройся на работу, сними жилье. Найди себе новую любовь. Ты же молодая еще. И в другой семье у тебя будут дети.
Она покачала головой:
- Нет, Ксюша. Я уже – второсортный товар. Разведенных женщин у нас не жалуют. И никто меня не возьмет снова замуж.
- Глупости говоришь! На дворе двадцать первый век! Ты красивая! Найдется мужчина! Не в этом городе, значит надо ехать туда, где не такие дурацкие законы. – На эту тираду ушли все мои силы. Голова кружилась, губы горели. Я задыхалась. Лейла не ответила на мои слова, снова приложила мне ко лбу ладонь. Сняла с подноса салфетку. Из-под нее донесся запах еды. Меня затошнило.
- Убери, пожалуйста. Мутит!
Женщина отнесла поднос на одну из полок на противоположной стене. Вернулась только со стаканом.
- Пей лекарство. Не капризничай, пожалуйста.
Я пью горькую жидкость. Морщусь. Противно. Откидываюсь на подушку. Смертельно хочу спать. Лейла укрывает меня одеялом, подтыкая его под мое тело. Мне папа так делал, когда я была малышкой. Я улыбаюсь, насколько мне позволяет больная губа. Мелочь, а приятно. Засыпаю сразу.

Резко открываю глаза. Сердце стучит тревожно. Рядом опасность. Скосив взгляд, вижу его. Он, как тень, стоит недалеко от моего лежака и глазеет на меня. Пока молчит. Вот так постоял бы, помолчал и ушел. Нет. Заметил, что я проснулась, подходит ближе. Ненавижу даже его запах. Он склоняется надо мной, пристально смотрит. Я не выдерживаю:
- Что тебе надо? Пришел добить? Тогда скорее уже…- я вкладываю в эти слова всю свою ненависть.
Он отпрянул, но не ушел. Продолжает стоять и действовать мне на нервы. Я отворачиваюсь к стене, чтобы не видеть его. На некоторое время в подвале повисает тишина. Пусть стоит, если хочет. Мне до него нет дела. Но он тихо говорит:
- Пришел узнать, как ты себя чувствуешь.
Его голос вызывает у меня бурю негативных чувств. От гнева до омерзения. Я, стиснув зубы, молчу.
- Как ты? – Он ждет ответа. Не дождется. Пусть мучается. За спиной движение и сухая ладонь ложится на мой лоб. Я отталкиваю эту ненавистную руку. Интересно, ею он меня так…приласкал? Рука исчезла. Но Анзор не уходит. Вот, чтоб тебя!
- Я понимаю. Ты обижена.
Кто обижен? Я?
- Я не обижена. Я тебя ненавижу! – Мой голос звучит глухо. – Всем сердцем, всей душой! Что б ты сгорел! – Будет снова меня бить? Пусть тогда уже не останавливается. Идет до самого конца.
- Послушай. Одно твое слово. Ты знаешь, какое. И я сам вынесу тебя отсюда на руках. Отнесу в твою светлую комнату. Там ждут тебя подарки…
- Мне от тебя ничего не надо. Ни подарков, ни тебя самого. Я лучше сдохну здесь, в этом подвале.
- А кто тебе нужен? Он, да?
Сам напросился!
- Да. Только он и нужен. Как воздух.
Несколько секунд в подвале висит тишина. Неужели не ожидал такого ответа?
- Чем он лучше меня?
А я думала, только женщины такие вопросы задают…
- Я люблю его. А тебя нет. И он меня не бил, а заботился обо мне.
- Чем тебе моя забота не понравилась? Я привез тебя в хороший дом. С тобой здесь обращались, как с дорогим гостем. Даже когда ты машину повредила, я ни слова тебе не сказал!
Фу! Какой он мелочный! Машину вспомнил!
- Да. Только привез ты меня насильно. Я к тебе в гости не напрашивалась. Ты же меня не спросил. Тебе игрушку захотелось. Да, еще поющую. Нажал на кнопочку, и она тебе веселым голосом песенку про любовь выдаст. У меня нет нужной тебе кнопочки. И я не хочу провести всю свою жизнь в клетке с тобой. Пусть даже в золотой. Не заставишь! - На меня накатывает усталость. Все это уже обсуждалось. Сколько можно?
- Посмотри на меня. – В его голосе просьба. Я не поворачиваюсь.
- Посмотри на меня, прошу!
Хочет увидеть дело рук своих? Да, пожалуйста. Мне не жалко. Я поворачиваюсь, устремляю на него свой полный ненависти взгляд. Он смотрит на мое лицо, скользя глазами от синяка на скуле, до разбитой губы. Потом опускается рядом с лежаком. Погоди-ка. Он встал на колени? Ну, получается так. Обхватывает меня поперек тела и утыкается мне в грудь лицом. Я так ошарашена, что даже не отталкиваю его в первый момент.
- Прости. Я не должен был…Но, когда ты сказала, что отдалась этому…пацану, я не совладал с собой. – Его стон заглушило мое одеяло. - Прости. Я так тебя люблю. Все готов отдать, лишь бы ты стала моей. И не важно, что я теперь не первый. Я на все согласен! Только бы ты была со мной.
Я пришла в себя после первого шока и пытаюсь убрать его руки с себя. Не получается, он держит меня железной хваткой.
- Отпусти! – Я выгибаюсь всем телом, чтобы скинуть его руки и его самого. – Не трогай меня! Не прикасайся!
Он поднимает лицо, придвигается совсем близко ко мне. Я ощущаю его дыхание на своих губах.
- Скажи, что ты наврала мне. Что ты все придумала. Про то, как была с ним. Это неправда. Не верю. Ты – только моя.
И снова его сносит к имущественным отношениям. Из уроков обществознания прекрасно помним, что это такое. Надоело!
-  Ты не можешь распоряжаться мной, изображая из себя верховного Бога. Сама хочу выбирать, кого любить и за кого выходить замуж. Это мое право!

       Отворачиваюсь, как могу. Пытаюсь отодвинуться в угол. Но лежак как-то быстро заканчивается, и я упираюсь в шершавую, серую стену. Отпихиваю его от себя.
- Было! Все было! Я не твоя! Его люблю. Его хочу. Тебя – нет! Уйди!
Зачем я ему вру? По двум причинам. Во-первых, я вижу, как ему неприятно, может быть даже, мучительно это слышать. И как он бил меня по лицу в тот день во дворе, сейчас я колола его в самое больное. Делала это с большим удовольствием, чтобы вы знали. Во-вторых, мне самой очень хотелось, чтобы то, о чем я твержу ему с такой горячей убежденностью, случилось на самом деле. И моя первая ночь любви у костра была бы не только плодом бурного воображения. Мои слова подействовали на него, как холодный душ. Анзор отпускает меня, поднимается. Отступает на несколько шагов назад от моего ложа. Я снова отворачиваюсь к стене. Не хочу видеть его злого взгляда. Он говорит:
- Ты будешь находиться здесь, пока не поумнеешь и не выкинешь всю дурь из головы. День, два, неделю. Как одумаешься, позови меня. Скажи Лейле. Она передаст. Отказываться от тебя я не намерен.
Вот же упертый баран! Или кто там еще упрямее? Осел? Да, простит меня невинное животное за сравнение с Анзором. Видеть его не могу! Отвечаю сквозь зубы, даже не поворачивая головы в его сторону:
- Лучше сдохну.
Слышу ответ:
- Тогда действительно, лучше сдохни.
Шаги, звук открываемой двери, грохот закрываемой двери. Тишина. На меня накатывает такое безразличие, что свет белый не мил. Ничего не хочу. Если и суждено умереть в этом подвале, пусть так и будет. Только побыстрее, пожалуйста. Но от одной мысли на глаза наворачиваются слезы. Родители. Для них я останусь пропавшей без вести. Сначала, они пойдут в полицию. Потом, будут развешивать мои портреты на всех столбах и деревьях. Сколько я видела таких вот фотографий с подписями «Разыскивается…» Теперь к ним добавится моя. А поискать девчонок по вот таким селами аулам. Некоторые бы и нашлись. И мои родители будут надеяться, что я найдусь, вернусь. Ждать всю свою жизнь, седея от горя. И, скорее всего, они уже начали поиски. Я не выхожу на связь, не присылаю сообщений. Мама, наверное, с ума там сходит. Но как я могу сейчас исправить ситуацию? Дать им знать, где я и что мне нужна помощь. Никак. И от бессилия становилось невыносимо. Одно дело, когда у тебя есть надежда на спасение. Что-то можно придумать. И я трижды находила выход из этого дома. Хорошо, один раз с помощью Лейлы. Но сбежала же! А сейчас…Выход отсюда только один – в постель к Анзору. Нет, лучше на тот свет. Простите меня, мама и папа. Я вас очень люблю.